Звезда Рунета.

Бизнес

Александр Никонов
Ликбез по экономике:
без иллюзий о работе
общества и государства

«Издательство АСТ»
2020
УДК 330.1
ББК 65.02

Никонов А. П.
Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и
государства / А. П. Никонов — «Издательство АСТ»,
2020 — (Звезда Рунета. Бизнес)

ISBN 978-5-17-110421-4

Экономика – это способ жизни общества. И в таком случае неудивительно,

что экономические проблемы больно бьют по всем клеткам нашего
социального организма вне зависимости от того, хотим мы этого или
нет. Игры с экономикой дорого обходятся человечеству, что не раз
подтверждалось событиями мировой истории. Эта книга – не учебник, здесь
нет нудных экономических законов и скучных математических формул, зато
есть понимание сути нашей жизни, которая неразрывно связана с обществом.
Мы рассмотрим предпосылки формирования рынков, обсудим необходимость
зарождения денег, подробно рассмотрим существовавшие экономические
системы, детально разберем экономику СССР и наследие нашего прошлого!
Ведь мы взрослые люди – а не знать законы жизни нашего общества чревато
материальными и моральными потерями, которые всем нам хочется избежать.

УДК 330.1
ББК 65.02

ISBN 978-5-17-110421-4 © Никонов А. П., 2020

© Издательство АСТ, 2020
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Содержание
Горькая правда о нас 6
Часть 1 8
Простота хуже воровства 8
Инстинктивная база экономики 10
Цивилизация побеждает культуру 12
Экономика против насилия 15
Глобализация в каменном веке и древнем мире 20
Залог успеха и доброй жизни 29
Как характер экономики влияет на свободу 32
Паника на Вавилонской бирже 37
Часть 2 40
Чему равен один бык? 40
Кровь и почва 46
Разжижение экономической крови 52
Экономическая натурфилософия 58
Больше золота хуже, чем меньше 62
Часть 3 65
Специальная торговля 65
Великие бесполезные достижения 72
Игра в монополию 75
Другие великие товары 79
Халява на личностном и государственном уровнях 86
Интеллект дороже золота 93
Часть 4 99
Эволюция мировоззрений 99
Марксизм под экономическим микроскопом 106
Почему марксизм – не наука 115
Марксизм как религия 118
Кандалы марксизма на конечностях мертвой экономики 128
Когда всё общее 134
Красное и черное – разные модели социализма 149
Советский космический блеф 160
Экономическая антропология в полный рост 165
Фундамент из вранья, или Самый НЕэффективный менеджер 184
Скрипичный ключ экономики 190
Выпутываясь из липкой паутины 195
Одесса-мама 199
Трудящиеся разбегались, как тараканы 206
Почему же плановая экономика все-таки не работает? 212
Когда математика бессильна 216
Шведский социализм 217
Американский социализм 220
Часть 5 224
Экономическая термодинамика 224
Квантовая экономика 229
В чем смысл жизни? 235
4
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Скрытая реальность 239

В чем смысл бизнеса? 242
Часть 6 245
Куда ветры дуют 245
Откуда дуют ветры 250
Сизифов труд протекционизма 254
Вкалывают роботы, счастлив человек 258
Сталин жив! Но работает мусорщиком 266

5
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Александр Никонов
Ликбез по экономике: без иллюзий
о работе общества и государства
Горькая правда о нас
Человек – ленивая скотина. Поэтому он все время тянется в рай. Там можно ничего не
делать и все иметь. А тут – экономика! Надо ходить на работу, прислуживать другим людям,
что-то для них делать, тогда и они для тебя что-то сделают. Это неприятно. Приятнее, если бы
они для меня все делали, а я бы только развлекался и играл на арфе, а лучше в карты!..
Когда стало окончательно ясно, что на этом свете экономики никак не избежать, а на рай
надежда плохая в связи с полной ненаблюдаемостью создателя и устроителя рая, придумали
эрзац-рай – коммунизм. Стоит только дожить дотуда – и уж там заживем! Можно будет на
работу не ходить, а все на халяву брать в магазинах и всю жизнь развлекаться. Вкалывают
роботы, счастлив человек!
Увы, все попытки построить такую богадельню закончились плачевно. Это фиаско, бра-
тан! Костлявая рука экономики почему-то никак не хочет отпускать нас в счастливый комму-
нистический стругацкий Полдень. Почему? И что такое экономика по сути своей? Отчего она
такая злая, что заставляет нас страдать работою?
В попытках разобраться в этом вопросе чего только люди не нагородили, каких только
теорий не придумали! Причем порой теории эти бывают весьма забавны. Вот пример из
жизни… Но сначала – маленькое вступление.
Если считать экономику наукой (каковой она мечтает стать когда-нибудь), то мы должны
и относиться к ней, как к науке, а не как к Учению, то есть должны воспринимать экономику
как бы отстраненно, не привлекая сюда любимых идеологем и воззрений о том, как должен
быть устроен мир. Изучаем то, что есть, а не то, что должно быть! Не бывает ведь православной
астрономии или марксистской биологии, согласны? Все попытки церкви порулить планетами
заканчивались кострами для еретиков и последующим позором для церкви. А все попытки
советских марксистов указать генетике и кибернетике на то, что они есть продажные девки
империализма и противоречат Единственно Верному Учению, закончились научным отстава-
нием и опять же позором. Урок усвоен? Увы! Автор лично знаком с одним православным эко-
номистом, который всю свою экономическую теорию выстраивает на… Библии.
И это не шутка! Вы и сами этого человека тысячу раз видели и слышали. Сей бородатый
экономист с одутловатым лицом постоянно вещает на радио, в интернете и по телевидению о
грядущем мировом кризисе, глобальных закулисных элитах, управляющих планетой, и о гря-
дущей «кластеризации» мира – в противовес сегодняшней глобализации. А еще он верует в
грядущий коммунизм, считает социализм самым эффективным экономическим строем и, в
полном соответствии с Библией, полагает банковский кредит «грехом», за который господь нас
карает кризисами. Его идеал – экономика деревни староверов, а в речи этого православного
экономиста постоянно встречается слово «проект». Социализм – проект, капитализм – проект,
постиндустриализм – проект…
Я вам советую, обращайте внимание на это словечко – «проект» – в речи тех, кто пус-
кается в экономические или социально-политические рассуждения! Это слово, ставшее столь
модным нынче, – прекрасный маркёр человека с конспирологическим мышлением, любителя
теории заговоров, а иногда и откровенного шизофреника… С точки зрения психологии подоб-
ного рода «проектное мышление» весьма характерно для боговерующих, что естественно, у
6
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

них же весь мир – проект! И если вселенную создала некая разумная воля по произволу и
проекту, то уж экономику-то капитализма наверняка придумали и воплотили в жизнь по сво-
ему плану какие-то хитровыделанные «мировые элиты», рептилоиды, жидомасоны или зага-
дочные англосаксонские «финансисты» с известными фамилиями – всякие там рокфеллеры,
морганы, ротшильды, которые собираются в каком-нибудь тайном Бельдебергском клубе, где
принимают решение, куда дальше двигаться планете и как им, окаянным, половчее изничто-
жить 6 миллиардов человек, оставив только один золотой-презолотой миллиард.
Однако если уйти от мифологии – религиозной, марксистской, фашистской, любой – и
посмотреть на экономику без идеологических шор, то что мы увидим, разглядывая феномен
экономики через призмы разных наук?
Мы увидим себя – такими, какие мы есть. Ленивыми. Дерзновенными. Стремящимися
доминировать среди себе подобных. Упрямыми. Нетерпеливыми. Хитрыми… В общем, нор-
мальными млекопитающими с обычной животной психологией и животной моралью. Этоло-
гия, как наука, изучающая генетически обусловленное поведение животных (включая чело-
века), рисует нам вполне однозначную картину стадных взаимоотношений. И никакой другой
экономики, кроме существующей, приматы создать не могли.
Физика даст нам ответ на вопрос, почему экономикой нельзя управлять и отчего ее невоз-
можно планировать… А история покажет, в какой момент и почему возник этот странный миф
– будто экономикой можно управлять. Увы! Мы не управляем экономикой, мы ее, поэтично
говоря, выдыхаем из себя – каждую минуту своей непредсказуемой жизни. Можно ли просчи-
тать сливающееся в общую атмосферу дыхание каждого?
А если без поэзии, то вряд ли найдется идиот, который всерьез заявил бы, что историю
человечества со всеми ее искрометными изгибами можно (было бы) предсказать. Скорее, все
разумные граждане согласятся, что история – штука непредсказуемая. Попробуй-ка предскажи
если не за тысячу, то хотя бы за 10 лет эпоху Наполеоновских войн! А если один из солдат
в одной из битв недовернет орудие на долю миллиметра из-за того, что под пушечное колесо
попадет камешек, и в результате к концу полета траектория ядра уйдет на метры или десяток
метров в сторону, в результате чего юному лейтенанту Бонапарту оторвет голову или он полу-
чит смертельное осколочное? Случись такое, история пошла бы совсем по-другому!.. И это
понятно каждому. Так почему же до сих пор находятся люди, которые считают, что можно
предсказать (спланировать) экономику, из которой во многом вытекает история?

7
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Часть 1
Экономика и свобода

Простота хуже воровства

Человек состоит из клеток. Их у него триллионы. Они все разные, у них узкая специали-
зация. Это целое государство клеток! У всех «граждан» свои интересы, цели и задачи. Какие-
то клетки трудятся над расщеплением и всасыванием пищи, то есть работают кишечником,
они поставляют в организм строительный материал и энергию. Какие-то корячатся на очи-
стительно-обогатительной фабрике по имени Печень. Кто-то из «транспортного цеха» – эти
клетки по имени эритроциты занимаются доставкой кислорода. Клетки поджелудочной железы
производят реагенты для переваривания пищи. Другие неустанно днем и ночью трудятся кар-
диомиоцитами, то есть клетками сердца, они обеспечивают нужное давление для транспорти-
ровки веществ по трубам кровяного русла, а само кровяное русло сделано из других клеток –
клеток сосудов. Есть клетки скелетных мышц, они обеспечивают локомоцию, то есть движение
самого тела и движение внутри тела (например, перистальтику кишечника). Есть клетки кожи,
защищающие нас от внешней среды. Есть клетки «службы безопасности», безжалостно рас-
правляющиеся с врагами – микробами. Существуют «связисты», обеспечивающие прохожде-
ние команд на исполнение, – это нервные клетки. Они же обеспечивают мышление… В общем,
тьма-тьмущая разных функций и специализаций.
То ли дело одноклеточные! Они безгрешны! И у них полный универсализм. Если ты
какая-нибудь инфузория-туфелька, живущая в пруду, или любой другой одноклеточный само-
стоятельный организм, нет у тебя никакой специализации. Ты живешь сам для себя, сам себе
и швец, и жнец, и на дуде игрец. Как дикарь с копьем в саванне или в джунглях. Он сам себе
и лук может сделать, и стрелы, и каменный топор, и пищу добыть, и огонь разжечь, и еду при-
готовить, и юбочку из пальмовых листьев соорудить. На все руки мастер! Универсальный спе-
циалист! Все умеет. Дикари живут в режиме натурального хозяйства: сам сделал – сам исполь-
зовал. Никаких обменных процессов. Никаких специализаций, никакого сосредоточения на
одной конкретной деятельности – гончара или программиста.
Чем не жизнь? И в чем принципиальное отличие между жизнью специализированной и
универсалистской?
В сложности! И, несмотря на то, что одна-единственная клетка устроена сложнее, чем
любые механизмы, когда-либо созданные человеком, одноклеточные именуются в биологии
простейшими – чисто по сравнению с многоклеточными созданиями, сложность коих на много
порядков превышает «простоту» одноклеточных. Сложность же системы определяется коли-
чеством существующих в системе взаимосвязей. А одним из признаков сложности является
специализация единиц, из которых организм построен.

В обществе то же самое. У туземцев из дикого племени практически нет никакой специ-

ализации, они универсальны – дикарь все умеет, чтобы обеспечить свой примитивный уровень
жизни. А чего не умеет, ему и не надо. Автомобиль он построить не может, но ему машина
и не нужна – дорог все равно нет… Но чем сложнее социальный организм, тем больше в нем
специализация единиц, из которых он состоит. Кто-то автомобильный конструктор. А кто-то
бухгалтер на заводе, где делают автомобильные стекла. А кто-то производит резину или металл
для автомобиля. А кто-то работает журналистом в автомобильном издании и оценивает новые
модели. А кто-то стрижет журналиста. А кто-то производит одну из деталей акваланга, в кото-
8
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ром будет нырять во время отпуска профессор, который учит в институте сына этого парик-
махера. Сотни, тысячи специальностей у людей в современном обществе, словно у клеток в
организме! Если не больше. И все взаимосвязаны.
Взаимное совместное согласованное функционирование клеток в теле называется жиз-
нью. Жизнь – это способ существования белковых тел.
А как называется совместное взаимосогласованное функционирование людей в обще-
стве? Иначе говоря, как называется способ существования социального организма?
Он называется экономикой. Экономика – это способ жизни общества.
Считается, что дикари простодушны, наивны и безгрешны, аки Адам с Евой, которые
голыми блукали по Раю и являлись как раз теми самыми дикарями. У них не было одежды
и экономики. А вот когда людей стало много, взаимосвязи между ними усложнились до циви-
лизации, простодушная безгрешность исчезла, сменившись грехами, хитростями, обманом,
изобретениями, открытиями, величайшими взлетами духа и величайшими преступлениями…
в общем, возникла экономика, как способ жизни цивилизации, как способ взаимодействия
многих людей. И слава богу! Все лучше, чем голяком бегать. Ибо именно цивилизация дала
нам трусы, антибиотики и стиральные машины, с помощью которых мы начали стирать трусы.
Разве не прекрасно?

9
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Инстинктивная база экономики

Неоднократно ученые вида homo sapiens ставили разные хитрые эксперименты с «парал-
лельными» видами, то есть, попросту говоря, изучали обезьян. Обезьяны, как вы понима-
ете, это даже не безгрешные дикари, совершенно не испорченные цивилизацией, это вообще
«добезгрешные» создания. И опыты ученые над ними любят ставить как раз потому, что при-
маты – наши ближайшие генетические родственники, соответственно врожденные программы
у них и у нас одинаково обезьяньи.
Так вот, проводились разные эксперименты по внедрению в жизнь обезьян денег, как
главной приметы экономики. Причем на достаточно примитивных хвостатых созданиях изу-
чались весьма сложные вещи – например, действие теории цен, а также механизмы избегания
убытков. Это все исследовалось и на умных человекообразных, и на довольно глупых обезья-
нах вида Cebus apella. Цебус апелла – капуцины с небольшими головками, от которых трудно
ожидать эйнштейновских прорывов ума. Тем не менее, эксперименты показали, что поведе-
ние этих приматов похоже на поведение людей в аналогичных ситуациях. Иными словами,
наше с вами экономическое поведение основано на животных программах. Многие справед-
ливо полагают, что экономика, по большому счету, есть всего лишь раздел психологии. Так
вот, правильнее ее было бы назвать разделом зоопсихологии.
Теперь о самих экспериментах…
Опыты с капуцинами проводились в США. Капуцинов приучили к деньгам, роль кото-
рых исполняли пластмассовые кружочки. На них можно было купить яблоки, виноград или
желе – список предлагаемых товаров приводится в порядке повышения сладости, то есть при-
влекательности.
Понятно, что, если все три товара стоят одинаково, покупатели будут покупать на свои
деньги только самое лучшее, капуцины так и поступали – брали желе. Дураков-то нет!.. Но
когда ученые резко повысили цены на желе, наиболее бережливые капуцины задумались сво-
ими маленькими головками и решили, что хватит с них и более дешевых яблок. Это было
вполне рациональным надчеловеческим поведением. Нет сомнений, что таким образом повели
бы себя все более-менее разумные существа любого вида на любой планете, способные к
обмену, у которых хватает ума, чтобы проследить связь между монетой и товаром.
Но наиболее интересные результаты были получены в опытах с экономическими рисками
– обезьян ставили в ситуацию, когда они могли либо выиграть, либо проиграть еду. И здесь они
уже показали иррациональную сущность мелких приматов, которая в равной степени присуща
и крупным приматам – людям, действующим в экономической реальности жизни. Что и при-
дает экономике ее непредсказуемую животность.
Итак, обезьянке показывают виноградину, а потом подбрасывают монету. Орел – обе-
зьяна получает виноградину. Решка… Нет, не угадали! В этом случае обезьяна получает целых
две виноградины! Таков был первый вариант игры. Второй вариант заключался в следующем –
капуцинчику сначала показывали две виноградины. А затем в зависимости от того, как упала
монета, либо давали обезьяне две виноградины, либо одну. Нетрудно заметить, имея могучий
интеллект хомо сапиенса, что оба варианта игры абсолютно идентичны по результату – обе-
зьянка получает либо одну ягоду, либо две.
Но!
Обезьянки почему-то предпочитали первую игру, несмотря на одинаковость. Почему?
Потому что в первой игре, видя одну ягодку, она могла получить две, как бы выиграв еще одну
ягодку. А во втором случае, видя две ягоды, она могла получить одну, как бы проиграв вторую
ягоду. То есть то, что увидел глаз, мозг подсознательно уже присвоил. А разочарований мозг
не любит! Он любит приятные неожиданности! И сладкое.
10
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Психологам (человечьим) этот обезьяний эффект хорошо известен: люди больше стре-
мятся не потерять, нежели приобрести. И даже в ситуации, когда результат один, наш мозг
часто избирает «охранительную» стратегию поведения. В дальнейшем мы с этим феноменом
еще столкнемся…
Экспериментов с введением денег в обезьянью стаю в разных странах было сделано мно-
жество, и все они показали глубокие животные корни как иррациональных решений в эконо-
мике, так и рациональных. Вообще, отвлекаясь от темы, заметим, что рацио – вовсе не принад-
лежность разума и мозга, безмозглая природа путем эволюционного перебора умеет находить
рациональные решения самых разных проблем…
Таким образом, экономика не порождала, но ярко высвечивала в обезьяньей стае те
черты, которые носителям экономики были имманентно присущи. Кто-то из обезьяньей стаи
оказывался трудягой и накопителем, кто-то транжирой, кто-то лентяем, кто-то вором, граби-
телем и разбойником, норовящим отнять у других заработанные нелегким трудом денежки.
Как именно заработанные?.. Ну, например, деньги можно было заработать, качая рычаг с опре-
деленным усилием. И поскольку приматы, как и все нормальные существа, ленивы (это всего
лишь следствие общефизических законов сохранения на уровне биологии), работать их мог
заставить только сильный стимул, личный корыстный интерес: за работу давали деньги, кото-
рые представляли собой ценность – за них можно было купить у людей разные вкусности и
интересности.
Интересно, что обезьяны, почувствовавшие вкус денег, открыли для себя проституцию,
то есть секс за деньги. А также пустили деньги в обменный оборот внутри стаи.
Еще интереснее, что обезьян научили «играть на бирже», то есть делать высокорискован-
ные и низкорискованные ставки. Обезьяне на экране компьютера показывали на пару секунд
шесть картинок. Их нужно было запомнить. А потом следовало собственно задание – примату
показывали восемь новых картинок, среди которых была одна из тех, что мелькнули ранее.
Если обезьяна угадывала, какая картинка повторилась, ее вознаграждали. Причем при ответе
обезьяна могла сделать ставку – перед выбором ответа нажать одну из двух кнопок, обознача-
ющих высокий риск и низкий риск.
Если обезьяна выбирала ставку с высоким риском и угадывала, то получала три монеты,
а в случае неудачи – ничего. В варианте же низкой ставки при любом ответе – и правильном,
и неправильном – она зарабатывала только одну монету просто за старания.
Так вот, если обезьяна была уверена в ответе, то есть в том, что точно запомнила кар-
тинку, она делала высокорискованную ставку. Если же в ответе сомневалась – низкорискован-
ную. Вполне разумное экономическое поведение, как видите.
В общем, все повадки, закладывающие рыночные отношения (экономическое поведе-
ние), в нас заложены конструктивно. Соответственно, любые попытки сломать конструкцию
(например, стремясь к утопической идее «воспитания нового человека», чем грешили леваки
разных стран) являют собой задачу, по сложности на порядки превышающую возможности
того примитивного инструментария, которым ее пытались решить (пропаганда, концентраци-
онные лагеря и расстрелы) – тут только генная инженерия могла бы помочь, да и то вряд ли,
ведь ресурсы ограничены, а люди хотят жить, причем жить хорошо. А что значит жить хорошо?
Как узнать, хорошо ты живешь или плохо? Все познается в сравнении! Если лучше большин-
ства окружающих, значит, хорошо; если хуже – значит, плохо. Отсюда неравенство. Отсюда
соревнование за ограниченные ресурсы – которое проявится через несколько поколений даже
у генетически модифицированных созданий, подправив в борьбе за выживание альтруистиче-
скую генную коррекцию рубанком естественного отбора.

11
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Цивилизация побеждает культуру

Жил да был мужичок во Франции. Звали его Фернан Бродель.
Мужичок Фернан работал историком, писал книги, сидел в немецком концлагере, где
ужасно страдал – это же концлагерь! – поскольку немцы не заставляли французских офицеров
работать, Фернан писал в лагере диссертацию, пользуясь книгами из библиотеки местного уни-
верситета, а также читал лекции другим мающимся от безделья пленным: немецкое командова-
ние разрешило Броделю открыть для просвещения узников «тюремный университет». Причем
простые охранники уважительно называли Броделя «господин ректор». Спешить было некуда,
оттого диссертация Броделя насчитывала более полутора тысяч страниц. Это была своего рода
«болдинская осень» для историка!
Книги Броделя нынче весьма популярны у рафинированной публики, потому что Бро-
дель избрал очень неожиданный, но правильный взгляд на историю – с высоты птичьего полета.
До Броделя история была как бы игрушечной, похожей на детский комикс – историки увле-
ченно рассматривали единичные события и двигали исторические фигурки, пытаясь рекон-
струировать ход событий и мотивы персонажей. Разные короли, политики и завоеватели тво-
рили свои великие деяния, и именно это в первую очередь изучалось. Народ же был немым
статистом, безымянной и неразличимой серой массой, навозом истории.
Бродель воспарил над исторической равниной, и с этой высоты царьки и корольки с
их эскападами и войнушками стали мелкими, и их всплески и флуктуации растворились,
их затопило нечто такое, чего раньше никто не замечал – экономика. Броуновская толкотня
ежесекундных торговых операций, совершаемых из века в век, как оказалось, образовывала
неразрывную материальную ткань истории, на которой великие люди были лишь блестками, а
войнушки – рисунками на одеяле.
Экономика растворила историю. Она формировала историю и, по сути, была ею – вне
зависимости от нарисованных поверх мелких событийных узоров. Неожиданно для самого
себя, описывая большие куски истории («длинное время» или «время большой продолжитель-
ности»), Бродель был вынужден перейти на язык экономики, чтобы хоть что-то понимать, –
словно физик, начавший описывать непривычный пласт бытия, вынужден переходить на иной
математический аппарат, соответствующий этому уровню рассмотрения.
Правда, сам Бродель, будучи чистым историком, похоже, не до конца осознавал свое
открытие-наблюдение, потому что писал, принижая сам себя: «Экономическая история мира
– это история всего мира, но увиденная только из одного наблюдательного пункта, а именно с
точки зрения экономики. Избрать эту точку зрения – значит с самого начала воспользоваться
односторонней и опасной формой объяснения». Отчасти он был прав. Конечно же, история –
это не только экономика, потому что в истории действуют и личности, являясь в переломные ее
моменты своего рода флуктуациями в точках бифуркации и наворачивая вокруг себя гранди-
озные события, типа тех же Наполеоновских войн, так и названных в честь своего «автора». Но
на больших кусках ход исторических событий, плывущих по экономической реке прогресса,
сглаживает последствия этих флуктуаций.
В основе истории цивилизации лежит технический прогресс, который, меняя нравы и
миропонимание людей, изменял и фарватер, направление больших событий. Изменял исто-
рию. Тем не менее, большие куски времени оказались весьма устойчивыми историческими
«льдинами». Точнее, не льдинами, а живыми псевдостационарными образованиями – пото-
ками или вихрями, которые самоподдерживались и делали это как раз за счет экономики.
Задолго до Броделя швейцарский экономист Жан Шарль Сисмонди, переживший эпоху
Наполеоновских войн, метко заметил: «Человеческий род или часть его, которая занята тор-
говлей, не является ничем иным, как рынком». Какой молодец!
12
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

По сути, и Сисмонди, и Бродель дудели в одну дуду. Бродель отметил, что цивилиза-
ция/экономика/рынок, раз появившись на планете, далее стремится к глобализации, охватывая
собой все большее географическое пространство за счет расширения паутины торговых свя-
зей. Этот процесс оказался универсальным и существовал во все времена истории, а не только
сегодня, когда все кричат о глобализации и возникли даже разные течения антиглобалистов,
как когда-то возникло течение луддитов – ломателей машин, лишавших работяг работы. Ровно
точно так же, медленно расползаясь по планете, ведет себя и жизнь – раз возникнув, она посте-
пенно овладела некогда стерильной планетой. Экспансия вообще характерна для разных форм
жизни, а экономика – форма жизни…

Одно из своих открытий Бродель сформулировал так: «…обычное правило заключается

в том, что цивилизации выигрывают игру. Они одерживают верх над культурами, над перво-
бытными народами… Культура – это цивилизация, которая не достигла своей зрелости».
Как видите, он разделил культуру и цивилизацию, поставив цивилизацию превыше куль-
туры. И снова оказался прав! Потому что культура во многом предрассудочна, а цивилизация
универсальна. Давайте с этим разберемся…
Цивилизация, по Броделю, – это железная поступь прогресса. А культура, которая этой
поступью разрушается, является ничем иным, как местечковыми деревенскими обычаями
населения, носящими, скажем так, этнографический характер. Причем в эту «этнографию»
можно включить не только платье и национальную одежду, но и мелкие языки, которые исче-
зают, смываемые волной большого языка – имперского или языка международного общения.
Нивелирующее наступление цивилизации на деревенскую культуру и называется процес-
сом глобализации. Многим отчего-то растворяемую местечковую культурку становится жалко,
в результате возникают упомянутые нами выше антиглобалистские течения, которые, по сути,
являются антицивилизационными и «противоэкономическими» сектами.
Что же такое культура по сути своей? Привычка!..
Люди привыкли поступать так-то и так-то – как деды их и прадеды поступали. Например,
взять да под покровом ночи намазать ворота дегтем в чужом доме. Когда-то в русских деревнях
считалось, что, если кому-то ворота дегтем намазали, значит, сильно опозорили живущую за
воротами девицу, указав на аморальное поведение оной. Сейчас, в современном городе двери
дегтем не мажут – во-первых, попробуй еще найди деготь, во-вторых, изменилась сама мораль.
Потому что прогресс цивилизации размывает диковатые деревенские нравы, как часть дико-
вато-агрессивной деревенской культуры.
Ну, или, например, сплясать вприсядку, подпоясавшись кушаком, – это тоже деревенская
культура. И она тоже размывается. Сейчас никто вприсядку не пляшет и кушаком не подпоя-
сывается, кроме специально обученных людей, которые делают это на сцене, чтобы потешить
публику…
А вот еще прекрасный пример традиционной культуры – забить человека камнями до
смерти за «неправильное» поведение. Такое в самых отсталых районах мира до сих пор еще
практикуется. Например, прошла девушка за ручку с каким-то парнем по улице, а местная
традиция это строго-настрого запрещает. Как результат – страшное наказание.
На место всей этой вековой дикости приходит глобализация, то есть мировая универ-
сальная культура, городская по сути своей – не такая жесткая, не такая жестокая, очень толе-
рантная (то есть терпимая и спокойная), гуманная, мягкая, прощающая человеческие слабо-
сти – и начинает горячим потоком цивилизации мощно размывать угловатые и суровые куски
национального деревенского рафинада. И, что любопытно, так было во все эпохи глобалисти-
ческого наступления Города на Деревню или, что то же самое – развитого Центра на отсталую
Периферию. Цивилизации на Культуру.

13
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Людям с узким мышлением кажется, что это плохо. Что они теряют какие-то милые осо-
бенности. И действительно, в городах уже никто не ходит в цветастых национальных одеждах,
а носят международные костюмы или футболки, джинсы, кроссовки. Никто не пляшет впри-
сядку. Обычаи и формы национального поведения не соблюдаются, а нивелируются до при-
мерно единого международного стандарта, никому больше не мажут двери дегтем, не засы-
лают сватов к невесте, не забивают камнями, и вообще, кажется, всем на всех наплевать, что
деревенскому сознанию представляется обидным, непривычным и неуютным. Оно в большом
городе чувствует себя по-сиротски. Хорошо бы кого-нибудь убить за оскорбление чувств веру-
ющих в культуру!
Однако наступление городской экономической культуры на полудикую деревенскую
культуру натурального хозяйства в рамках всей планеты – это объективный исторический про-
цесс, который начался тысячи лет тому назад и продолжается по сию пору, о чем мы ниже и
поговорим.
А пока уточним: большой город, мегаполис – это сама цивилизация и есть, ее наилуч-
шее воплощение. Можно еще сказать, что город производит цивилизацию. А деревня произво-
дит еду. Когда-то давным-давно вся планета была одной сплошной деревней, точнее, пестрым
мозаичным множеством разнокультурных деревень, племен, этносов и народностей. Люди в
разных местах планеты жили традиционным укладом в соответствии с племенными обычаями
и географическими условиями. А сейчас планета все больше становится одним глобальным
городом, где люди живут нетрадиционной, более-менее стандартной жизнью: ходят в кафе и
в офисы на работу, едят пиццу – уже не национальную итальянскую еду, а пищу, давно став-
шую интернациональной, – смотрят одинаковое американское кино, на компьютерах у всех
стоит один и тот же Windows, ездят они не в национальных конных повозках, а на автомоби-
лях международных концернов. Большой город интернационален, то есть вненационален! Он
спокойно вмещает и растворяет множество разных культур, перемешивая их до усредненного
состояния и превращая в «пиццу», в сувенир.
Сильно помогает размывать, уравнивать и усреднять национальные культурки интернет,
то есть глобальный трансграничный информационный обмен. Глобализация – это и есть миро-
вой охват! Информация, финансовые потоки и товары современного мира свободно пересе-
кают границы стран. Нам сейчас кажется, что это все – примета современности. Но так было и
тысячи лет назад (кроме интернета, естественно). Экономика бурно росла и всегда стремилась
соединить и «обезграничить» мир настолько, насколько позволяли тогдашние системы связи
и тогдашний транспорт. Ведь глобализация – естественное следствие развития экономики.
Об этом и поговорим…

14
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Экономика против насилия

Чуть выше было сказано, что города производят цивилизацию, а сельский труд произво-
дит еду. Испокон веков, еще до всяких государств, до экономики, до цивилизации, когда люди
жили племенами, как дикари, они умели добывать еду. Это дело нехитрое. Даже животные
добывают себе еду. Как же наша дикая полуживотная жизнь постепенно перетекла сначала в
культуру, а потом в цивилизацию? Через что?
Через обменные процессы, которые составляют суть экономики.
Иногда кажется, что применение орудий труда было первым шагом к очеловечиванию
обезьяны, то есть к цивилизации. Данная точка зрения – о том, что труд создал человека – была
модной в позапрошлом веке и даже послужила толчком для появление в экономике разных
трудовых теорий (марксизм, например). Но это не так. Животные тоже порой применяют ору-
дия труда, используя для этого подходящие предметы, и даже иногда сами производят орудия
труда, обламывая и заостряя подходящие палки, например. Но никакой цивилизации у них нет!
Цивилизация начинается с экономики, то есть с обменных процессов.
Ты мне – я тебе. Я тебе банан, а ты мне камушек красивый. Эти первичные обменные
процессы – то зерно, из которого потом вырастает большая экономика.
Причем, что интересно, меняются предметами или услугами в стае только равные особи,
то есть стоящие в стадной иерархии примерно на одной ступени. Вожак или любая другая
доминантная особь, скорее, отнимет у нижестоящего члена своей стаи то, что ему нужно.
Потому что он сильнее! А равным приходится меняться. То есть экономика – это обмен между
равными, она от природы демократична.
И гуманна.
Мы видим, что в мире существует два основных способа получить от кого-то желаемое
– отнять и выменять. Применить насилие или сделать это на добровольных началах. Первый
способ – война. Второй – торговля. Что гуманнее? Понятно, что насилие – менее гуманная и
цивилизованная вещь, чем добровольный обмен по согласию. Поэтому именно экономика и
технический прогресс лежат в основе гуманизма, развивают мягкость нравов. Как сказал кто-
то из философов, ценность человека впервые была открыта рабовладельцами. Это парадок-
сальная фраза. Мы привыкли плохо относиться к рабству. Мы привыкли к мысли о том, что
человек рождается свободным, и никто не может принудить его делать что-то против его воли.
Но эти вольные мысли, которые кажутся нам естественными, – всего лишь следствие техниче-
ского прогресса, развития экономики и вытекающей отсюда гуманизации мировоззрения. А
когда-то рабство было естественным. И даже прогрессивным! Потому что до эпохи рабства во
время племенных войн пленных вообще не брали и в рабов не обращали – их просто убивали.
И иногда даже ели, как дичь. Потому как в те времена еще не было развитых орудий труда,
технологии были примитивны, соответственно с их помощью каждый человек мог добыть себе
продукции едва на прокорм. В таких условиях рабство было просто бессмысленным: сколько
раб наработал, столько примерно и съел, а его ведь еще контролировать надо и орудиями обес-
печить!
И лишь когда технический прогресс дал людям такие орудия труда и такие технологии
взаимодействия с природой, которые позволили получать избыточный продукт, коего хватало
не только на собственный прокорм одного трудящегося, а и лишку оставалось, вот тогда этот
избыток стало можно отнимать и присваивать. Так рабство обрело экономический смысл. А
убийство пленных смысл потеряло. Раб стал не обузой, а ценностью сам по себе. Поэтому и
говорят, что ценность человека была впервые открыта рабовладельцами. В этом плюс рабства.
А в чем минусы рабства? А в том, что раб выключен из экономики. Он – вещь. Инстру-
мент. Живое орудие труда, которое не зарабатывает себе деньги и не тратит их. Вместо него и
15
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

с его помощью зарабатывает и тратит хозяин… Если у нас есть некое условное сообщество из
двухсот человек, где, например, двое хозяев, а остальные – рабы, то есть попросту представ-
ляют собой хозяйские вещи такие же, как серп, кувшин или жернов, то вот вам и вся эконо-
мика – из двух человек. Маленькая очень! Только двое могут меняться друг с другом товарами.
А если бы все эти люди из нашего примера были свободными и сами для себя зарабатывали
деньги, то есть сами придумывали и находили себе занятия, нужные для остальных, чтобы
менять результаты своего труда на результаты чужого труда, если бы они все тратили зарабо-
танные деньги на свои желания, то в экономическую деятельность были бы включены все эти
200 человек. Сравните сами, какая экономика больше – экономика из двух обменивающихся
или из двухсот? Где вращается и реализуется больше денег, товаров, желаний, возможностей,
новых идей?
В общем, основная беда рабовладельческой экономики состоит в том, что раб из эконо-
мики выключен, то есть не заинтересован в результатах своего труда: все равно все отнимет
хозяин. Именно поэтому рабовладельческий строй был переходным, то есть он был шагом от
тотальных убийств чужаков – через лишение их свободы, но оставление в живых, – к свобод-
ному миру. К миру свободных людей, каждый из которых волен действовать в экономике, то
есть участвовать в общественно полезной деятельности ради своих личных интересов. Глав-
ный парадокс здоровой экономики в том и состоит, что человек ради своих шкурных интере-
сов вынужден работать на благо всех, иначе результат его труда будет никому не нужен, его
никто не купит, и лентяй останется без денег. А денег-то каждому хочется! И потому человек
вынужден вкалывать – хоть и ради себя, но обеспечивая при этом интересы других. Экономика
сначала «отменила» убийства, потом дала рабам свободу, чтобы расширить рынок.
А что такое вообще рынок? Рынок – это второе имя народа. Если ты выходишь на рынок
со своим товаром, это значит, что ты его предлагаешь людям. То есть люди, которые готовы
покупать и продавать, составляют рынок в широком смысле этого слова. А в узком смысле
слова рынок – это просто место, где горожане собираются специально с целью что-то купить
или продать. Рынок в узком смысле можно назвать сердцем городской цивилизации.
Почему?
Да потому что, как мы выяснили, именно города производят цивилизацию (то есть изоб-
ретения, книги, искусство, технологии, новые смыслы), а все города мира у всех народов во
все времена начинались с чего? С центральной площади!.. Вы никогда не задумывались, зачем
вообще в городах существуют площади? Ну, улицы и проспекты, бульвары и переулки, это
понятно. Любая улица – просто дорога с двумя рядами домов, чтобы можно было между
домами проехать. А зачем нужны уширения в виде площадей? Они ведь отнимают драгоцен-
ное место, где можно было построить дома! Однако в каждом городе есть зачем-то площади…
Это бывшие места для рынков. Рыночные площади. И Красная площадь в Москве – бывшая
рыночная площадь. И знаменитый Римский форум, где решались политические вопросы, –
всего лишь рынок изначально.
То есть с рынков, с мест обмена начинались города. Рынки были центрами притяжения,
главными местами городов. Зернами цивилизации.
Кстати, о зернах…
Выше я назвал зерном будущей экономики способность обезьян, коими мы являемся, к
обмену. При этом мы видим, что экономика началась «в середине стаи» – там, где общаются
равные (более сильные, стоящие выше в стадной иерархии, могут просто отнять). Так вот, вер-
тикальные отношения подчинения, то есть общение сильных со слабыми, называются иерархи-
ческим общением. А горизонтальное общение равным с равными, когда отнять или приказать
невозможно и приходится договариваться – это общение сетевое. Вам какое больше нравится?
Под начальство прогибаться или с коллегой беседовать? Современный мир становится все
более сетевым, демократическим, и все менее иерархическим, то есть сетевые структуры и
16
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

сетевое общение в нем вытесняет общение насильственно-приказное по принципу «начальник

– подчиненный».
Сетевое общество умнее. Потому как для того, чтобы приказать, много ума не надо. А
вот для того, чтобы убедить, договориться, нужно искать аргументы, налаживать взаимодей-
ствие, спорить, доказывать, понимать чужую точку зрения. Одной из величайших древних
цивилизаций, мощное сияние которой светило человечеству сквозь века, была цивилизация
Древнего Рима. Причем не имперского, иерархического Рима (каким он стал позже), а ран-
него, республиканского Рима, то есть демократического государства, где не было царя, а была
система управления в виде римского сената, принимавшего законы и состоявшего из равных,
что вызвало к жизни искусство риторики, сложную речь, логику, породило суд и адвокатуру,
многопартийную политику и вовлеченность в политическую жизнь всего гражданского обще-
ства, поскольку политические партии пытались убедить своими аргументами избирателей при-
нять то или иное решение.
Иными словами, цивилизация, экономика, торговля и гуманизм (который позволяет уви-
деть в другом существе человека со своими интересами, а не объект твоего воздействия) –
это вещи, стоящие рядом, бок о бок. И растущие вместе. Развивающаяся в результате техни-
ческого прогресса экономика порождала гуманизм так же неизбежно, как растущая на дереве
ветка порождает нежные ярко-зеленые листочки.

17
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

На рисунке схематически показаны иерархическая структура построения системы и сете-

вая структура. Отличия видны с первого взгляда!.. Чистая иерархия – это когда во главе один
вожак, и сверху вниз идут приказы, а снизу вверх – отчеты о выполнении. Сеть – когда нет
никакого вожака, а вместо приказов идет диалог и обмен информацией

18
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Многие наивно полагают, интуитивно придерживаясь трудовой теории, что в основе эко-
номики лежит производство. Сделал что-нибудь и обменял на сделанное кем-то другим. Поме-
нял результат своего труда на результат чужого.
Это неверная теория, как уже говорилось. Точнее неполная.
Потому что первичен не труд. А обмен как таковой. То есть важнее не производство, а
торговля. Ведь можно меняться и не имея никакого производства вовсе! И не работая ничуть.
Я нашел яйцо в гнезде и поменял на услугу – ты у меня вшей поищешь. Это уже обмен, соци-
альная коммуникация. При этом никакого производства еще нет, все происходит на уровне
стадных отношений. Развивая и усложняя эти самые отношения.
Запомним: торговля важнее производства. Первичнее.
Там, где развивалась торговля, развивалась и цивилизация. Потому что торговые кара-
ваны везли с собой, помимо товаров, новые технологии, новые знания и навыки, алфавитный
принцип, арабские цифры, новую математику… Там, где множились рынки – там всегда было
процветание, расцвет искусств, наук и ремесел. А там, где торговые пути по разным причинам
сокращались, человечество вступало в темные полосы своей истории. Трагичные. Ведь у чело-
вечества есть только два режима, в которых оно существует, – люди или воюют, или торгуют.
Экономика или смерть!

19
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Глобализация в каменном веке и древнем мире

Каменный век представляется нам совершеннейшей дикостью и древностью. Эпоха,
когда люди еще не знали металла, когда не было государств и городов, а лишь племена и посе-
ления – да к ней даже слово «история» неприменимо! Потому ее и называют доисторическим
периодом развития! История – это цари, битвы, государства, письменность какая-никакая. А
в каменном веке ничего как бы и не происходило. Просто жили диковатые люди, постепенно
заполняя собой планету, охотились, сеяли… Но это не совсем верное представление.
Уже тогда была «международная» торговля. Восемь тысяч лет назад люди, живущие
рядом с месторождениями обсидиана (вулканическое стекло, из которого получаются острые
ножи), торговали этим обсидианом со всей тогдашней ойкуменой. Установлено, что обсидиан
из двух месторождений на территории Армении доставлялся аж в Месопотамию, то есть в
район Тигра и Евфрата. Если вы посмотрите на карту, то увидите, что расстояние там нема-
лое! То есть уже в каменном веке люди организовывали целые торговые экспедиции, которые
доставляли товар за сотни километров.
Причем грузооборот был весьма приличным! Вы можете себе представить, сколько вся-
ких орудий нужно людям – ножи, топоры, серпы, теслы (плотницкий инструмент для долбле-
ния бревен)… Все это делалось из камня или обсидиана, а обсидиан, как всякое стекло, хру-
пок. Был у тебя ножик хороший и острый, уронил ты его неудачно, и нету у тебя больше ножика
– разбился. То есть материала нужно не просто много, а с запасом. Так вот, раскопки показы-
вают, что армянский обсидиан составлял 50 % всех обработанных камней на расстоянии 400
километров от месторождения. То есть добытчикам и торговцам из Армении удавалось насы-
тить рынок так, чтобы из их материала делалась половина всех орудий на расстоянии месяч-
ного пути! Но обсидиан проникал и дальше – на расстоянии 800 км от месторождений этот
материал тоже встречался и составлял 2 % от всех каменных орудий. А ведь камень – это не
лебяжий пух, он тяжел и требует значительных человеческих ресурсов для транспортировки.
Но продавали не только обсидиан. Предметом обмена были готовые инструменты, скот,
одежда, зерно. И шкуры диких зверей, которые добывали люди, еще не перешедшие к осед-
лости, то есть не занимающиеся сельским хозяйством, а ведущие совсем уж древний образ
жизни охотников и собирателей. Они тоже оказались краешком втянуты в раннюю экономику,
то есть меновые отношения.
Тогда же люди сообразили, что по рекам плыть проще, чем товар на горбу таскать или
даже на лошади – загрузил барахло в лодку, и течение несет тебя вниз самотеком… Что же
представляла собой торговая лодка каменного века? Деревянный каркас, обтянутый кожей.
Причем, лодка была круглая, как таз, и выглядела довольно странно. Сплавляясь вниз, тор-
говцы делали периодические остановки, высаживались на пологий берег или на остров возле
прибрежных селений и устраивали там торг.
Если теперь перенестись из Месопотамии в Европу, там мы увидим то же самое – про-
цветающую речную торговлю. Дорог не было, и потому главными торговыми путями слу-
жили реки. Камни с балканских каменоломен, из которых делались разного рода инструменты,
археологи сейчас находят почти по всей Европе – от Черного моря до Балтийского. И одной
из главных торговых «трасс» Европы был Дунай.
Протекали сотни, тысячи лет доисторического безвременья, постепенно вливаясь в цвет-
ное историческое «кино», в медно-бронзовый век с его царями, войсками, клинописью и слож-
ной государственной жизнью. На месте тех вытоптанных пятачков, где когда-то причаливали
круглые лодки торговцев и где торговля шла особенно бойко (обычно это бывало на пересече-
нии торговых путей), поселения росли, постепенно преобразовываясь сначала в маленькие, а
потом и крупные города, такие, например, как Вавилон.
20
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Древнегреческий историк Геродот так описывал этот великий город (в скобках далее по
тексту – мои пояснения), прочтите внимательно:
«Вавилон находится на обширной равнине. Он построен в виде четырехугольника, каж-
дая из его сторон равна 120 стадиям (примерно 20 километров)… город окружен глубоким,
широким и полным водой рвом, затем идет стена шириной в 50 царских локтей (25 метров),
а высотой в 200 (100 метров)… Наверху стены по краям возвели одноэтажные башни, стояв-
шие друг против друга. Между башнями оставалось пространство, достаточное для проезда
четверки лошадей. В стене располагалось 100 ворот целиком из меди…
Город состоит из двух частей. Через него протекает река по имени Евфрат, берущая
начало в Армении… Город же сам состоит сплошь из трех- и четырехэтажных домов и пересе-
чен прямыми улицами, идущими частью вдоль, а частью поперек реки. На каждой поперечной
улице в стене вдоль реки было столько же маленьких ворот, сколько и самих улиц. Ворота эти
были также медные и вели к самой реке. Эта внешняя стена является как бы панцирем города.
Вторая же стена идет внутри…
Есть в священном храмовом участке в Вавилоне внизу еще… святилище, где находится
огромная золотая статуя сидящего Зевса. Рядом же стоят большой золотой стол, скамейка для
ног и трон – также золотые. По словам халдеев, на изготовление (всех этих вещей) пошло 800
талантов золота (более 20 тонн)».
Не правда ли, все это монументальное великолепие уже ничуть не напоминает «деревен-
ский» каменный век? Кстати, автор вышеприведенного описания – грек, как уже было сказано.
И если вы посмотрите на карту, то увидите, что от реки Евфрат, на которой стоял Вавилон, до
Греции далековато! Но связи были налажены, и торговля между регионами шла вовсю. Вместе
с торговым караваном в Вавилон и прибыл автор цитаты.
А какие же лодки, приплывающие из Армении по Евфрату, увидел Геродот в Вавилоне?
Да практически те же самые – круглые каркасные «тазики», обтянутые шкурами, которые,
правда, перевозили теперь уже не обсидиан, а вино в бочках из пальмового дерева.
А ведь в эти времена уже были дороги! И вполне приличные, каменные. Вавилонское
царство строило их, повышая свою связность. То есть часть товаров везлась не только на лоша-
дях, но и на телегах, запряженных лошадьми. Однако водный транспорт все равно оставался
самым дешевым. Сохранились подсчеты античных купцов, из которых следовало, что доставка
товаров по воде обходилась им в десять раз дешевле, чем по суше – на лошадях или верблюдах.
И сегодня, кстати, водный транспорт тоже наиболее дешевый! Морские перевозки в расчете
на тонно-километр – самые выгодные из всех. Вкусы экономики, прошивающей нашу историю
сквозь тысячелетия, оказались в этом смысле консервативными.

21
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Сколько можно загрузить товара на одну вьючную лошадь? Около центнера, то есть сто
килограммов. Если же лошадь тянет телегу по твердой каменной вавилонской или древнерим-
ской дороге, она может везти уже около полутора тонн груза. А если эту лошадь заставить идти
вдоль берега озера или канала и тащить по стоячей воде баржу, она уволочет почти тридцать
тонн! Вот почему водный транспорт дешевле – трение меньше… Ну, а если плыть по течению,
то и лошадь не нужна, оно само груз тащит!
Примерно так и поступали армянские торговцы с верховьев Евфрата – вниз они плыли
по течению на своих круглых баржах из шестов и шкур, а в низовьях, продав товар, разбирали
лодки, деревяшки выбрасывали, шкуры грузили на ослов и отправлялись домой посуху. Там
они делали новые шесты, натягивали на них шкуры, грузились и снова сплавлялись в Вавилон
с товаром.
Если в каменном веке товары доставлялись за сотни километров, то в более развитые
эпохи Древнего мира глобализация мировой торговли раскинула свои щупальца уже на тысячи
километров, стараясь охватить торговыми связями весь заселенный мир, насколько это было
возможно. При этом росла и специализация – как людей, так и целых регионов мира.
Вы только представьте себе этот древний языческий мир, еще не знавший железа! С его
бронзовыми мечами и шлемами, диковинными одеждами, довольно примитивными гребными
кораблями, плывущими по океанам. В силу примитивности судов морские путешествия были
весьма опасными, торговые корабли постоянно разбивало штормами о прибрежные рифы, на
22
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

них нападали древние пираты, людей подстерегали неведомые болезни. Что же заставляло их
пускаться в далекие плаванья, открывая и осваивая мир, изучать астрономию, как науку нави-
гации, делать чудесные изобретения (например, навигационное оборудование)? Что заставляло
людей рисковать жизнью, расставаться с семьей, отправляясь в многомесячное плаванье?
Жажда наживы! Стремление заработать денег. Чтобы жить лучше. Чтобы жить комфорт-
нее. Чтобы больше потреблять. Это великое желание больше потреблять разных товаров, укра-
шать ими свою жизнь, вкуснее кушать, слаще спать, повышать свой статус заставляло людей
терпеть неудобства, муки голода, рисковать жизнью сегодня, чтобы завтра получить свой приз.
Экономика на личностном уровне – это не только и не столько желание физически
выжить (бомжи вон живут и не работают, довольствуясь малым, как древнегреческий философ
Диоген, который обитал в бочке), сколько желание жить завтра лучше, чем сегодня. Потому
что к хорошему быстро привыкаешь, и оно перестает радовать. Человек – существо адаптив-
ное, ему все время хочется большего, лучшего, нового. А экономическая деятельность позво-
ляет осуществить эти естественные запросы. Именно стремление потреблять товары и услуги
двигает вперед экономику, а значит, цивилизацию. Скромность в потреблении может украсить
одного, отдельно взятого бомжа, но губительна для цивилизации в целом.
Был один общественный деятель, похожий на скромнягу Диогена, который учил своих
слушателей: будьте, как птички божьи, не заботьтесь о завтрашнего дне, будет день – будет
пища, бог вам подаст… Это плохая идея! Потому что завтрашнее благополучие закладывается
сегодня. И слава богу, что люди не живут как обезьяны или «птички божьи», то есть только
сегодняшним днем, а выстраивают себе какие-то перспективы. И поскольку способ жизни
цивилизации называется экономикой, перспективы эти – экономические.
Вот давайте и посмотрим на экономику Древнего мира, которая стремительно глобали-
зировалась и специализировалась…
Во дворцах и богатых домах Месопотамии археологи нашли чаши, сделанные из больших
морских раковин. Эти раковины везли сюда с берегов Индийского океана. Путь не ближний,
рискованный, поэтому купить себе такие раковины могли только богатые люди. Оттого их и
находят исключительно во дворцах.
А из тех мест, где были месторождения медной руды, везли в разные стороны света мед-
ные слитки, медный инструмент и украшения из меди. В Древнем мире существовали целые
регионы, которые специализировались на выплавке меди. Поначалу медь была дорогой и поз-
волить ее себе (в виде орудий или украшений) могла только знать, остальные же пользовались
по старинке каменным инструментом. Но по мере расширения добычи цена меди падала. А
когда изобрели бронзу (бронза – сплав меди с оловом), к глобальным товарным потокам доба-
вились стрелки на карте мира, которые на тысячи километров протянулись от редких место-
рождений олова к центрам древней металлургии.
Медь – металл довольно мягкий, поэтому решающих преимуществ перед схожими
каменными орудиями медные почти не имели. Но когда люди открыли бронзу, все измени-
лось! Бронза – твердый сплав, решительно превосходящий во всем камень. И люди быстро это
оценили. Бронза плавилась при меньшей температуре, чем медь, в жидком состоянии была
довольно текучей, и из нее можно было отливать металлические изделия сложной формы.
Отличный материал! Причем, олова в мягкую медь нужно добавить совсем немного (от 5 до 20
процентов), чтобы получить прекрасную твердую бронзу. Но поскольку месторождения олова
– большая редкость, пути доставки этого стратегического материала особо контролировались,
так как войска государств вооружались именно бронзовым оружием.
Не очень богатые месторождения олова были в Киликии, Малая Азия (территория
современной Турции). Это не слишком далеко от основных центров древней цивилизации –
Египта и Вавилонии. В Киликии олово добывалось полторы тысячи лет (потом месторожде-
ния иссякли), и отсюда целые караваны осликов везли его к металлургическим центрам древ-
23
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ности, в сторону Междуречья и в Египет. Один ослиный караван мог доставить до 12 тонн
олова. Этого хватало для выплавки более ста тонн бронзы, а таким количеством можно было
полностью вооружить армию. Правда, основное население еще долго продолжало пользоваться
каменными орудиями, поскольку поначалу производство дорогой бронзы в расчете на душу
населения было крайне невелико – в Вавилонии оно достигало 300 граммов на одного жителя
в год, а в Египте и того меньше – 50 граммов1.
И потому настоящим открытием стала находка богатых оловянных залежей на Британ-
ских островах. Если вы посмотрите на карту, то увидите, что Британия очень далеко и от Малой
Азии, и от Египта с Междуречьем. Чтобы туда добраться, необходимо из внутреннего Среди-
земного моря выходить через Гибралтарский пролив в открытый Атлантический океан, то есть
совершать долгое и опасное путешествие. Но на этом можно было хорошо заработать, и люди
стали плавать, связав таким образом главные центры древних цивилизаций с дикой в ту пору
европейской окраиной. Это и есть глобализация – культурные и торговые связи, объединяю-
щие мир, цивилизующие его, ибо торговля несет с собой цивилизацию.

К глобализации мира приводила специализация регионов… Всем понятно, что такое спе-
циализация или разделение труда у людей. Дикарь или крестьянин в отдаленной деревне все
делает для себя сам, это называется жить натуральным хозяйством. Он универсал. А житель
древнего Вавилона уже имел профессию. Он был писцом. Или горшечником. Или ювелиром.
Или разносчиком. Или плотником. Или изготавливал упряжь. Обжигал голубенькую облицо-
вочную плитку для украшения вавилонских стен. Добывал и доставлял асфальт для связки
кирпичей в городских стенах. Ловил рыбу. Работал в царских конюшнях. Был художником или
скульптором. Строил. Стирал белье на заказ. Ткал. Шил. Делал лодки или оружие. Содержал

1
Эдвард Эрлих. Минеральные месторождения в истории человечества.
24
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

таверну или гостиницу. Работал поваром, красильщиком, архитектором или отвечал за без-
опасность в городе. Дубил кожи… Господи! Да полно было профессий уже тогда! Совершенно
нормальное разделение труда, ведь невозможно в сложном (городском) обществе делать все
для себя самому – слишком много уже товаров изобретено!.. Это ясно.
Но что такое специализация на уровне стран, которая и приводит к расширению торго-
вых путей между ними, глобально связывая мир? Это международное разделение труда. Теперь
уже не только отдельные особи обмениваются между собой, но и народы в целом. Не могут все
страны делать для себя все в силу разных географических, климатических и геологических
условий. Где-то растут специи, а где-то нет. Где-то есть месторождения меди, золота, свинца,
серы, серебра или олова, а где-то нет. Где-то есть черноземы для выращивания нескольких
урожаев пшеницы в год, как в Египте, а где-то растут оливки, как в каменистой и островной
Греции с ее извилистым побережьем, изрезанным бухтами, в коих удобно укрывать от непо-
годы корабли. А значит, кто-то хлебороб, а кто-то мореход (или пират). Ну, и рыбак, конечно.
Практически все прибрежные жители баловались рыбной ловлей…
Поэтому на уровне стран, как и на уровне людей, тоже неизбежно возникает специализа-
ция. В бронзовом веке в мире установился определенный относительно устойчивый миропо-
рядок. Было несколько крупных сверхдержав, связанных друг с другом мирными договорами
и наладивших торговые и культурные коммуникации. Хеттская держава специализировалась
на металлургии, поскольку в Малой Азии были месторождения меди, золота и свинца. Египет
поставлял в Малую Азию зерно. Из Британии везли олово, из Испании серебро, с Сицилии –
серу, которая применялась во всех регионах Средиземноморья, где выращивали виноград, для
окуривания винных амфор, чтобы вино не прокисало (как видите, первые консервы изобрели
за несколько тысяч лет до нашей эры). Мощное металлургическое производство было также
на Кипре, там отыскались богатые медные месторождения. А логистику осуществляли (то есть
перевозили товары) в основном финикийцы.
Удивительная Финикия, жители которой считались превосходными мореплавателями и
кораблестроителями, находилась на восточном берегу Средиземного моря, там, где сейчас рас-
положены Ливан и Сирия. Финикийцы делали отличные корабли (кстати, делали их и на заказ,
то есть на экспорт), обладали отличными мореходными знаниями. В общем, специализирова-
лись на мореходстве. А почему? А по двум причинам. Восточное побережье Средиземного
моря отделено от остального континента цепью гор. То есть плодородных земель там мало,
финикийцы жили на узкой полоске земли и потому были просто вынуждены связать свою
жизнь с морем. Это первая причина. Вторая – в горах рос прекрасный ливанский кедр, из
которого финикийцы делали свои корабли. Поэтому их маленькие рыбацкие деревни посте-
пенно выросли в великие торгово-ремесленные города.
Кстати, финикийцы не только делали из кедра корабли, но и торговали своим кедром.
В Египте очень ценилась кедровая смола, ее использовали для бальзамирования покойников,
пропитывали особо ценные папирусы в целях наилучшей сохранности. Кроме того, смолу эту
в Древнем мире использовали в косметических целях. И даже кедровые опилки шли в дело
– их сыпали на пол для ароматизации воздуха и отпугивания насекомых. Опилками также
пересыпали одежду и белье в сундуках, дабы придать ткани запах свежести.
Помимо кедрового масла, смолы и древесины финикийцы торговали пурпуром, они были
непревзойденными мастерами по окраске тканей в яркий пурпурный цвет. Пурпур делали из
водившихся в море моллюсков. Краски этой производилось так много, что финикийцы даже
паруса своих кораблей окрашивали в пурпурный цвет. Кстати, именно финикийцы изобрели
алфавит. Весьма разносторонний народец!
Поскольку Финикия была в целом городской культурой, а в городах обитает огромное
число потребителей разных товаров, в них возникают многочисленные ремесленники, которые
живут профессией. Небольшая деревня прокормить горшечных дел мастера не может – ну не
25
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

нужно здесь людям столько горшков даже с учетом того, что глиняная посуда иногда разби-
вается! Поэтому как только горшечник обеспечит всех посудой, ему придется класть зубы на
полку или менять род занятий, чтобы не помереть с голоду. А вот огромный рынок большого
города запросто может обеспечить горшечных дел мастера работой на всю жизнь без необхо-
димости менять профессию. Отметьте это важное свойство экономики – для специализации
нужно большое число народа, большой рынок. А если ты один – все будешь делать себе сам.
В общем, великие города Финикии производили столько всякой всячины, что ее хватало
не только самим жителям Финикии, но и еще товар отправлялся в другие страны. Финикийцы
экспортировали ювелирные изделия из меди, серебра и золота, керамику, бронзу… А глав-
ное, финикийцы научились делать прекрасное стекло. Они умели производить цветное стекло,
прозрачное стекло, непрозрачное стекло, черное стекло. Делали из него зеркала, посуду, раз-
ного рода украшения. Придумали технологию дутья. Количество производимого стекла было
столь велико, что археологи находят финикийскую посуду и другие стеклянные приблуды не
только по всему Средиземноморью, но и во всем тогдашнем глобальном мире – от Британии до
Индии. Причем, многие товары делались финикийцами специально на экспорт в определен-
ную страну, например, в Египет поставлялись изделия с египетскими мотивами и рисунками
– подобно тому, как сейчас в Китае по заказу делают сувениры с европейской символикой для
продажи туристам, посещающим разные города и страны Европы.
Кстати, о туризме. Туристическая отрасль в Древнем мире тоже имела место быть. И
наибольшего расцвета она достигла в Древнем Риме, откуда роскошные круизные лайнеры
возили римских туристов в Египет – поглазеть на пирамиды.
Вообще, тысячи лет назад тогдашний глобальный мир имел, как ни странно, много схо-
жих черт с современным глобальным миром. Даже такая, казалось бы, современная вещь, как
гуманитарная помощь, существовала уже в бронзовом веке – Египет, например, посылал зер-
новую помощь хеттской державе, в которой случился неурожай…
И уже в те времена были свои бренды, торговые ярлыки и торговые марки, что не только
свидетельствует о борьбе с возможными подделками, но и буквально вопиет о глобальных тор-
говых связях. Так, например, на берегах Инда были найдены булавки с головками в виде зве-
риных голов, сделанные в Междуречье, а в Междуречье – индийские торговые печати. Но что
такое торговые печати? Это резные камни с определенным рисунком, который у каждого про-
изводителя был свой, и этой печатью производитель опечатывал свой товар, гарантируя таким
образом его вес и качество. Тюк, ящик или амфора с вином или маслом обвязывались верев-
кой или затыкались пробкой, на веревку или пробку нашлепывалась глина и опечатывалась.
После высыхания глины вскрыть упаковку, не повредив печать, было нельзя. Иногда на товаре
еще писали его наименование, вес, регион изготовления. Таможня могла добавить свою метку
– например, о растаможивании, то есть об уплате пошлины за ввоз или вывоз.
В Египет из Индии и Аравии через Красное море корабли доставляли слоновую кость,
эбеновое дерево, обезьянок для развлечения, золотые изделия, голубые и зеленые драгоценные
камни, ну и, конечно же, легендарные благовония – ладан и мирру. Благовония были одним из
самых значимых товаров экспорта и импорта в Древнем мире! И до бума специй (о чем ниже)
именно торговля благовониями воплощала в себе торговлю роскошью.
Благовония – это редкие ароматические смолы и другие вещества с приятным запахом.
При их сжигании ароматный дымок распространяется во все стороны, изрядно украшая жизнь.
А зачем еще люди стремятся к богатству, как не для украшения своей жизни?..
Ладан и мирра – кусочки смолы двух разных деревьев одного семейства, которые произ-
растают на Аравийском полуострове. Во время их цветения окрест распространяются сногсши-
бательные ароматы, что было людьми когда-то замечено, оценено и использовано. С тех пор

26
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Аравийский полуостров тысячами лет снабжал весь тогдашний мир смолами этих деревьев.
Тоннами корабли везли ладан и мирру из Аравии в Египет, на Ближний Восток и в Европу2.
Ароматические смолы, обладающие легким наркотическим и антисептическим эффек-
том, жгли в храмах Вавилона, Иерусалима (где для них были построены особые хранилища).
Египтяне их не только жгли, но и использовали при бальзамировании покойников. Греки
палили ладан в храмах Зевса. Позже практику курения благовоний переняли у язычников хри-
стианские церкви. Считалось, что во время эпидемий окуренные благовониями (по сути, про-
дезинфицированные) храмы якобы могут помочь спастись от болезни.
Несмотря на то, что по большим праздникам в храмах эти смолы жгли килограммами,
стоили они очень дорого. Поэтому в отношении простых работников, имевших дело с пере-
грузкой и расфасовкой драгоценных кусочков смол, применялись такие меры безопасности,
какие сейчас применяются на предприятиях, работающих с золотом – чтобы ни пылинки не
украли! Ведь это очень легко – положить крохотный кусочек драгоценности в волосы или
складку одежды. Поэтому мы и читаем у Плиния: «В Александрии, где благовония смешива-
ются для продажи, – во имя Геркулеса! – никакой бдительности недостанет, чтобы присмот-
реть за этим хозяйством! Застежки одежды у работников скреплены печатью, на голове их
заставляют носить маску или мелкую сеть, а прежде чем им дозволяется выйти из помещения,
они должны раздеться».
Зная, что морской транспорт во много раз дешевле сухопутного, египтяне эпохи фарао-
нов прорыли канал от Нила до Красного моря, чтобы вообще избежать сухопутного отрезка
транспортировки. (До наших дней этот канал не сохранился, его занесло песками, поэтому для
современной торговли пришлось рыть новый – Суэцкий канал.)
В дальнейшем, уже в эпоху расцвета Римской империи глобальные торговые связи дотя-
нулись из Средиземноморья аж до Китая, откуда в Рим поступали шелка, ибо в Китае жили
червячки тутового шелкопряда, из нити коих трудолюбивые китайцы наловчились изготавли-
вать удивительно тонкие и нежные ткани.
Ну, а из Индии в богатый Рим поступали уже знакомые нам товары – самоцветы, слоно-
вый бивень, обезьянки и даже попугаи, которые произвели в империи настоящий фурор, когда
впервые туда попали. Еще бы! Говорящая птица!
И раз уж мы завели речь о специализации людей и стран, нужно, наверное, сказать, что
специализация наблюдалась и на промежуточном уровне, то есть в промежутке между людьми
и странами – в разных городах внутри одной страны. Например, финикийский город Сидон
специализировался на производстве и торговле стеклом, а финикийский город Тир – на про-
изводстве пурпура и пурпурных тканей.
То же самое происходило и в Римской империи. Скажем, на Апеннинском полуострове
город Капуя славился своими изделиями из свинца и бронзы, здесь делали медную посуду,
плели канаты – и все это развозилось потом по всей Италии. В Медиолане производили шер-
стяные ткани. В Путеолах изготавливали оружие. В Тарквинии – текстиль. Ну, а столица импе-
рии была центром по производству изделий из кожи.
Причем, так было во все времена. Скажем, если мы перенесемся из мира древности в
XVI век, то увидим, что из 800 городков Англии по меньшей мере 300 специализировались

2
Не следует путать два схожих понятия – мирру и миро. В известной поговорке «одним миром мазаны» речь идет не о
мире и даже не о мирре, а о миро. Миро – ароматизированное масло, которое применяется в церковных обрядах у христиан.
В основе миро лежит оливковое масло, которое проваривают с ладаном и различными ароматическими травами и специями.
Образовавшимся пахучим составом в ритуальных целях мажут различные части тела человека, включая голову. Этот ритуал
монотеисты переняли у язычников, у которых был хорошо известный историкам обычай первобытной магии, именуемый
жиропомазанием. Дело в том, что у примитивных племен существовало верование, будто жир является вместилищем души
и внутреннее или внешнее употребление жира может придать сил. Поэтому арабы в Восточной Африке мазались львиным
жиром, монголы – курдючным салом, северные народности – тюленьим жиром, на Андоманских островах при посвящении
юношей в мужчины их обливали растопленным свиным салом…
27
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

на одном виде торговли: 133 торговали зерном, 26 – солодом, 92 – крупным рогатым скотом,
32 – баранами, 13 – лошадьми, 14 – свиньями, 30 – рыбой, 6 – фруктами, 12 – сливочным
маслом и сыром, 30 – шерстью, 27 – сукном, 11 – изделиями из кожи, 4 – пенькой. А один из
городков специализировался на изготовлении деревянных ложек, которые потом разъезжались
по всей стране.
Почему?..
Специализация, то есть разделение труда, повышает производительность труда – вот
почему!..
Посмотрим, как это происходит на самом мелком уровне.

28
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Залог успеха и доброй жизни

Английский мыслитель XVIII века Адам Смит однажды задумался о причинах богатства
разных народов и написал об этом целую книгу. Так он стал одним из первых экономистов,
то есть людей, изучающих природу богатства и особенности функционирования социальных
организмов.
Смит приводит в своей книге классический пример с булавками. Мелочь, казалось бы,
булавка, но в ней как в капле воды отразилась экономика…
Это очень простая штука! Кусочек заточенной с одного конца стальной проволоки. На
другом конце – головка. Булавками портные скрепляют куски ткани при пошиве сюртуков.
Чтобы изготовить булавку, рабочему необходимо сделать несколько разных операций.
Вытянуть проволоку на специальном станке. Нарезать на равные отрезки. Заточить кончик до
остроты. Отдельно изготовить головку (а это тоже несколько операций). Затем подточить тупой
конец булавки, чтобы приладить эту головку на тупой конец булавки. Отполировать булавку.
Упаковать изготовленные булавки. В результате всей этой канители рабочий успевает за день
сделать 20 булавок.
Чтобы повысить производительность труда, кому-то пришло в голову разделить все эти
мелкие операции и поручить их разным рабочим. Теперь один рабочий тянул проволоку, вто-
рой резал, третий заострял концы, четвертый обтачивал тупой конец, несколько человек осу-
ществляли производственные операции по изготовлению головок. Кто-то насаживал головки
на булавки. Кто-то полировал. И отдельный человек паковал готовую продукцию в пакетики.
Да, это было неимоверно скучно – целый день делать одно и то же. Но зато в результате
такой работы 10 человек при помощи нехитрых приспособлений успевали сделать 48 тысяч
булавок. То есть на одного приходилось 4800, а не 20 штук, как прежде.
Что же изобрели английские мануфактурщики, разделив таким образом операции? По
сути, они изобрели конвейер. Сейчас в сознании людей конвейерное производство накрепко
связано с американским производителем автомобилей Генри Фордом. Фордовский конвейер
действительно напоминал современный конвейер, то есть движущуюся ленту или технологи-
ческую линию, по которой к работнику подъезжает агрегат, а работник прикручивает к нему
детальку. Затем агрегат переезжает к другому дяде, и тот совершает следующую простую опе-
рацию. В результате набора таких простых сборочных операций в конце конвейера получается
готовый автомобиль.
Работник, которому приходится выполнять одни и те же простые операции, в конце кон-
цов так набивает себе руку, что начинает делать их быстро и практически на автомате, не заду-
мываясь. Кстати, об автомате… Разбиение процесса производства на отдельные очень простые
операции позволило автоматизировать эти простые операции – сначала с помощью нехит-
рых ручных приспособлений, позволявших, например, обрабатывать десяток булавок за раз,
а потом и с помощью роботов, как на современных автосборочных предприятиях, где людей
на конвейере полностью заменили машины.
До внедрения Фордом конвейерного производства один автомобиль из отдельных дета-
лей собирали 12,5 часа. Конвейер сократил это время до полутора часов. То есть на длинном
конвейере из цепочки автомобилей каждый автомобиль находился полтора часа, постепенно
двигаясь от работника к работнику и обрастая деталями. Но автомобили двигались один за
другим, в результате каждые 10 секунд с автосборочного конвейера Форда сходил один авто-
мобиль. Для первой половины XX века – очень неплохой результат!
В результате такой огромной производительности труда себестоимость одной машины
упала, Форд смог снизить продажную цену автомобиля, и спрос на машины сразу вырос, что
понятно: те люди, которые раньше не могли купить дорогую машину, смогли купить более
29
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

дешевую. Форд начал зарабатывать с оборота и на этом страшно разбогател и стал миллиар-
дером…
Снижение себестоимости товара в результате роста производительности труда из-за спе-
циализации и автоматизации – великая вещь! От этого всем польза – и капиталисту, который
прогрессивные новшества внедряет, богатея, как Форд, и всем гражданам, поскольку для них
снижается цена на его товар, так как предприниматель ее сбрасывает, чтобы удушить конку-
рентов, то бишь отобрать у них рынок (покупателей). Те тоже, чтобы не разориться, вынуждены
внедрять новшества и сбрасывать цену. Получается, что у народа образуются лишние деньги,
которые можно будет потратить на другие товары. А это значит, что возникает экологическая
ниша для выпуска новых товаров, иными словами, растут экономика и уровень жизни. А что
такое уровень жизни? Это количество потребляемых народом товаров и услуг, больше ничего.
Чем больше вы имеете, тем лучше живете – все просто! И этому способствует прогресс.
И вот тут, возвращаясь от Генри Форда в Древний мир, нужно отметить, что принцип
конвейера, то есть разделения производственных операций на отдельные элементы, люди при-
думали задолго до Генри Форда. И задолго до булавок Адама Смита. Его придумали еще в
Древнем Риме. Вот как описывает древнеримский конвейер по производству серебряных изде-
лий один из античных авторов: «…в квартале серебряных дел мастеров, где один сосудик…
проходит через руки многих мастеров, хотя его мог бы закончить один мастер, но превосход-
ный… отдельные лица должны изучать быстро и легко отдельные части производства, и таким
образом исключалась необходимость, чтобы все медленно и с трудом достигали совершенства
в производстве в целом».
Это прекрасное описание «узкоконвейерной» специализации, которая не только поз-
воляет повысить производительность, но и раскладывает действие хорошего мастера, коего
нужно долго учить, на мелкие простейшие операции, которым научить гораздо проще и талант
особый не нужен. Зато произведенные изделия получаются практически одинаковыми. Как с
конвейера!
Аналогичный конвейер был у древнеримских металлообработчиков, в сукновальных и
красильных мастерских, в хлебопекарном деле, керамическом производстве. Иногда специа-
лизация доходила до того, что в одном городе делали одну деталь, в другом другую, как это
происходило в мебельном производстве: ножки для кушеток привозили из Делоса, металли-
ческие инкрустации – из Капуи, а сборочный цех находился в Помпеях. Даже такую мелочь,
как канделябры, делали в двух городах: верх – в Эгине, а низ – в Таренте…
О чем это говорит? О высочайшем уровне развития, которого достигла цивилизация
Античности. Чем выше специализация, тем глубже экономика, тем более развита цивилизация.
И эту специализацию мы наблюдаем на уровне людей, городов и стран. Причем, внед-
ренный на уровне людей принцип конвейера – это уже глубокая специализация, когда человек
не просто делает булавки, но становится узким специалистом по одной части булавки, а другие
части булавки делать не умеет. Предел специализации!
Странно, но иногда сегодня приходится слышать такие слова: «Каждая страна должна
развивать свое производство и обеспечивать себя всем сама, а не специализироваться на чем-
то одном. Нужно быть независимыми!» Но возможно ли это? И зачем? Нужно ли в глобализи-
рующемся мире, который стремится преодолеть все границы и барьеры, какой-то стране наме-
ренно переходить к «натуральному хозяйству»? Это же путь в каменный век!
Вот мы с вами живем в России. Можем ли мы здесь выращивать, скажем, бананы? Как ни
странно, можем, несмотря на то, что это очень теплолюбивое растение. Даже за Полярным кру-
гом можем! Постройте оранжерею с ярким освещением, тропическим увлажнением и высокой
температурой. И у вас там будут расти бананы. Но зачем? В результате колоссальных затрат
энергии стоимость их будет такой, что в сотню раз дешевле купить эти бананы там, где они
растут сами по себе практически без всяких усилий – в Африке или Турции – на халявном
30
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

солнышке. Зачем тратить ресурсы на то, что у тебя не растет или плохо получается? Делай то,
для чего создан! И будешь в шоколаде.
Именно так естественным образом и получалась страновая специализация в Древнем
мире – на плодородных халявных илах возле великих рек прекрасно росла в большом избытке
пшеница, откуда ее развозили на кораблях по разным регионам. В районах месторождений
добывались полезные ископаемые, и это было выгоднее, чем выращивать урожаи, поскольку
на деньги за проданный металл можно было купить больше пшеницы, чем здесь бы выросло.
В Китае водился тутовый шелкопряд – изделия из его нити отлично продавались за триде-
вять земель. А вот тут на берегу есть природная бухта, прикрывающая корабли от штормов, и
есть источники пресной воды? Отлично! Построим здесь порт, возле которого позже вырастет
город!..
И чем протяженнее были международные торговые связи, чем больше международная
специализация, чем шире становился ассортимент товаров, тем богаче и лучше в среднем жили
люди на планете. Чем больше был уровень глобализации, чем выше уровень развития торговли,
тем более спокойная и мирная жизнь была у людей.
Эпохи великой торговли – это эпохи расцвета культуры и науки. Мирная сытая жизнь.
Золотые века человечества… Адама Смита натолкнуло на мысль написать про булавки как раз
бурное развитие экономики и общества, сильно поднявшее уровень жизни. А началось оно за
добрую сотню лет до его рождения, еще в XVII веке, когда взрывным образом рождался капи-
тализм, был невероятный бум искусств и финансов, испытывала невероятный подъем наука.
Паскаль, Декарт, Ньютон, Кеплер, Лейбниц – все эти великаны науки родом из семнадцатого
века!.. Современники характеризовали его как век торговли, когда количество лавок в городах
росло столь быстро, что это поражало всех.
Испанский драматург Лопе де Вега писал, что «все в Мадриде превратилось в лавки».
В Лондоне французский посол, которого выселили из его дома, чтобы снести старую
постройку и построить на ее месте торговые точки, удивленно писал, что не может найти себе
пристойного жилья в огромном городе – кругом одни лавки!
Знаменитый английский писатель, автор «Робинзона Крузо» Даниэль Дефо отмечал, что
количество лавок в Лондоне «сделалось чудовищным»: если в 1663 году их число составляло
не более 60, то к концу века разрослось до 400.
Именно в Лондоне лавочники в погоне за покупателем придумали стеклянные витрины,
превратившие лавки в современные магазины и поражавшие заезжих иностранцев необыкно-
венной красотой завитринного пространства. Такие дела…

31
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Как характер экономики влияет на свободу

К сожалению, с древних времен развитие шло неравномерно. Эпохи взлета и процвета-
ния сменялись темными веками упадка и безвременья, когда высокая цивилизация обрушива-
лась, терялись навыки, умения, исчезала письменность, разваливалась торговля, а на прежних
шумных, а теперь обезлюдевших форумах и площадях паслись козы, пощипывая пробиваю-
щуюся сквозь каменные плиты траву.
Это происходило по разным причинам. Могло случиться катастрофическое извержение
и снести великую цивилизацию. Могли сыграть свою роль неблагоприятные колебания кли-
мата. Цивилизацию могла затопить «живая лава» в виде нашествия диких народов, без меры
расплодившихся за пределами цивилизованного мира. Наконец, цивилизация могла прийти
в упадок в результате тотального разрушения окружающей среды ею самой, например, без-
удержно вырубались леса, из-за мелиорации происходило засоление почв, отчего падали уро-
жаи, и расплодившемуся народу становилось нечего кушать.
То, что люди превратились в силу, которая активно меняла окружающую природу, неуди-
вительно. Жизнь вообще обладает таким свойством – менять природу. Когда-то зародившись
на нашей стерильной планете, жизнь стала менять ее ландшафты и даже влиять на климат.
Например, появление лесов начало охлаждать огромные территории, потому что солнечная
энергия, которая раньше тупо нагревала почву и вызывала мощные теплые восходящие потоки
воздуха, теперь поглощалась листьями. Леса также мешают заболачиванию почв, поскольку
древесные стволы – это мощные живые насосы, высасывающие из почвы дождевую влагу.
Но с еще большей скоростью природные ландшафты меняли живые существа, обладающие
разумом.
Тысячами лет основным энергоносителем для человечества были дрова, древесина. Из
дерева не столько строили жилища, сколько жгли его. Огнем люди обогревались, с его помо-
щью готовили пищу. А затем потребление древесины выросло на порядок – люди начали
изводить леса буквально в промышленных масштабах, поскольку уйма топлива требовалась
для металлургических печей, обжига керамики и изготовления стекла. В результате Европа и
средиземноморские острова буквально облысели. Когда-то Кипр был лесным островом, Гре-
ция была покрыта густыми лесами. Но всю эту красоту свели еще до нашей эры. Считается,
что некоторые месторождения металлов и расположенные вокруг них производственные ком-
плексы пришлось забросить, поскольку поблизости уже не осталось топлива для металлур-
гических печей, а возить дрова за тридевять земель оказалось нерентабельно (экономически
невыгодно).
То же самое случилось и в Финикии, где огромные масштабы кораблестроения и экспорта
древесины практически уничтожили некогда обширные запасы ливанского кедра. И это при-
вело к упадку Финикии. Надо сказать, сия проблема людьми осознавалась – древний грек Пла-
тон писал, что причиной экологической катастрофы в Греции (иссушение и обеднение почв)
является деятельность человека. А первые попытки ввести природоохранные мероприятия в
виде запрета на бесконтрольную вырубку начались еще в бронзовом веке. Почти четыре тысячи
лет назад в Вавилоне царь Хаммурапи выпустил закон, карающий за незаконную вырубку, а
лесник, который должен был за этим следить, но злоупотребивший своим служебным положе-
нием, подвергался казни.
Аналогичные природоохранные законы возникали в первом тысячелетии до нашей эры
в Китае (императорский указ предусматривал даже высадку саженцев на склонах гор для вос-
полнения убыли лесов), в Индии, в Риме…
В общем, путь к современному технологическому счастью был не близким и не прямым.
Но везде и всегда, где и когда цивилизация отступала под натиском варварства или иных ката-
32
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

строф, мы наблюдаем упадок экономики, регресс, одичание и упрощение. А если, напротив,

видим расцвет культуры, наук, невероятные достижения человеческого ума, то рядом непре-
менно отмечаем небывалый расцвет экономики, торговли, финансов. И свободы…
Это важное наблюдение: развитая торговля тесно связана не только с богатством, разви-
тием культуры и науки, но и со свободой.
Я имею в виду свободу личности, то есть свободу и права обычного, простого человека.
Мы ведь уже знаем, что экономика демократична. Напомню: существует два типа управления
обществом, условно я бы их развел в противоположные стороны, как двух бойцов по разные
углы ринга, и обозвал так:
– простой иерархический тип управления и
– сложный сетевой тип управления.
Первый тип – это отражение отношений, существующих в обезьяньей стае, где самый
сильный самец доминантен, он становится вожаком. И дальше вниз выстраивается пирамида
подчинения. Конечно, даже в обезьяньем обществе все не так просто, там тоже существуют
свои коалиции между особями, с помощью которых одна группа самцов продвигает и защи-
щает свои интересы, ограничивает всевластие вожака и так далее. Но основа иерархического
управления – пирамида, где небольшое число вышестоящих руководят нижестоящими, а на
вершине пирамиды находится один доминантный самец. Этот самец в человеческой стае в
разные времена назывался царем, падишахом, фараоном, султаном, императором, королем,
вождем, фюрером, генеральным секретарем. Конечно, количество власти, сосредоточенное в
руках доминанта, в разные эпохи и в разных странах было разным, и зависело это от сложности
общества – чем сложнее устроен социум, тем большей властью верхам приходится делиться,
сбрасывая куски власти вниз: поскольку за всем в сложном обществе уследить невозможно,
поневоле приходится делегировать властные полномочия разным общественным группам и
лицам. Но в относительно простых обществах – азиатских деспотиях, например, – у доминант-
ного самца был сосредоточен в руках максимум власти. Деспоты могли неограниченно карать
и миловать. Такими деспотиями и тираниями были, например, монокультурные земледельче-
ские империи – Египет, царства Междуречья.
Почему?.. А по нескольким причинам!
Во-первых, земледелие в поймах рек требовало огромного массива ирригационных
работ. Попросту говоря, рытья каналов для осушения болотистых низин и орошения засуш-
ливых равнин. Для этого требовалось заставить согласованно работать огромные количества
людей. То есть потребовался аппарат насилия и сосредоточение власти под одну задачу. Так
крестьяне незаметно превратились не в хозяев земли, а в государственных крепостных, кото-
рые делали то, что им прикажут – копали, пахали, сеяли, собирали урожай. И сдавали его
государству для централизованного хранения. А уж потом государство распределяло собран-
ное между работниками. Для этого требовался учет, то есть письменность и целый класс пис-
цов-бюрократов. Позже, уже в XX веке такой тип государств назовут социалистическим.
Во-вторых, моноресурсность. «Моно» – значит «один». То есть наличествует один какой-
то главный ресурс у такого общества.
Главный ресурс речных долин – пшеница и другие злаковые культуры, которые отлично
росли на плодородных речных илах, давая грандиозные урожаи. Если само родится, если само
прет из земли, чего еще желать? Все остальное купим за деньги! А деньги получим за счет
продажи зерна тем людям, которые умеют делать что-то другое. И поскольку основной ресурс
один, а не сотни, за ним и уследить легко – весь государственный аппарат, олицетворяемый
бюрократией (писцы-чиновники), был заточен под эту задачу. А следовательно, такой ресурс
легко монополизировать, то есть прибрать к рукам. И распределять централизованно. Что и
делает власть, становясь основным кормильцем народа.

33
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Таким образом, моноресурсные, сырьевые страны легко подчинимы властью. Забегая

вперед, скажем, что современная Россия – моноресурсная страна. Она живет за счет продажи
углеводородов (нефть, газ), и потому власть в ней сосредоточила в своих руках весь финансо-
вый ресурс и превратилась из демократической в авторитарную, то есть стала не рассредото-
ченной по низам, а сосредоточенной наверху, централистской, иерархической. Такие режимы
называют автократиями (позже мы поподробнее их рассмотрим).
И Россия – не единственная автократия на планете. Таким образом, даже в современном
усложняющемся мире возможны ситуации архаизации, то есть упрощения социального орга-
низма, вызванного простотой и примитивностью его экономики, которая основана на одном
ресурсе. (Правда, нужно отметить, что в современном мире автократии часто мимикрируют
под демократии, откровенные азиатские деспотии нынче не в моде.) Если теперь уйти от соци-
альных организмов и перейти к биологическим, то мы увидим, что и в биологии тоже подобная
примитивизация иногда наблюдается, когда какой-то вид переходит к «легкой жизни», пре-
вращаясь в паразита, питающегося чужими соками, в глиста какого-нибудь. У этого вида могут
наблюдаться явления биологического регресса, то есть упрощения – атрофируются ненужные
более сложные органы (например, глаза – зачем они, если ты живешь в жопе?)
Противоположностью моноресурсной автократии является демократия или, иначе
говоря, республика. Республиканский строй никаких царей и автократов у власти не предпо-
лагает. Здесь власть по-настоящему выборна, выборы нефальшивые, поэтому они непредска-
зуемы, а значит, существует развитая, весьма активная и конкурентная политическая жизнь с
разными партиями, выражающими интересы разных групп населения – как, например, в древ-
нем республиканском Риме.
Вообще, если мы посмотрим на великие торговые цивилизации – Рим, Финикию, Кар-
фаген, Венецианскую республику, Генуэзскую республику, Ганзейский союз (в который вхо-
дила и наша Новгородская республика), везде мы увидим демократический, то есть выборный,
способ управления, при котором избиратели сами избирают себе власть на какой-то срок, а
затем следуют новые выборы, чтобы власть не засиживалась чересчур долго, не прикипала зад-
ницей к трону и не злоупотребляла своим положением. А если кто-то злоупотребил, то после
переизбрания его всегда можно засудить, и он, будучи отстраненным от власти, уже не сможет
использовать свою власть, чтобы не попасть в тюрьму.
Почему же торговая страна – это, как правило, республика, а не деспотия?
Потому что в такой стране ассортимент товаров – производимых и привозимых – гран-
диозен, и занимаются производством и доставкой всей этой товарной номенклатуры десятки
тысяч людей. Иными словами, государственная казна наполняется не из одного источника, она
не моноресурсна, а натекает из сотен мелких и средних источников – пополняется сотнями
тысяч налогоплательщиков, тысячами профессиональных групп, примерно равных по своему
вкладу. Их очень много, их всех под одну гребенку не причешешь, поскольку у них у всех
разные интересы и условия работы. Приходится с ними договариваться, лавировать. Мелкому
и среднему бизнесу не нужна никакая централизация, напротив, бюрократия может только
повредить, дезорганизовав своими неумными распоряжениями поставки и производство. Тут
нет нефтяных или зерновых магнатов, которые кормят страну и которых власти могут легко
нагнуть (или, напротив, богатые олигархи могут купить власть и начать диктовать условия всей
стране, что понятно: кто кормит, у кого в руках ресурс, тот и хозяин; кто платит, тот заказы-
вает музыку).
Есть люди, ввозящие в нашу условную древнюю республику зерно из Египта. Есть люди,
которые привозят оловянное сырье из Британии и медные слитки из Анатолии, есть стеколь-
щики, обеспечивающие республику налоговыми поступлениями за счет экспорта во весь мир
своей прекрасной продукции. Есть люди, производящие оружие… В Древнем Риме, напри-
мер, была целая отдельная индустрия по производству специального черного соуса из рыбьих
34
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

внутренностей. Назывался он гарум. Римляне этот соус просто обожали, и потому италийское
побережье в некоторых местах покрывали бесконечные ряды огромных бетонных чанов, где
разлагались (по-научному ферментировались) рыбьи внутренности и рыбья мелочь. Вонища,
говорят, стояла невероятная! Но деньги эта вонь приносила немалые… Кстати, специализиро-
вался на производстве гарума, в частности, город Помпеи.
Короче говоря, в развитых торговых странах экономика базируется на производстве и
доставке тысяч разных товаров, за которыми стоят интересы разных групп людей. В таких усло-
виях власти зависят от сотен и тысяч сопоставимых по величине источников наполнения госу-
дарственной казны и вынуждены со всеми считаться, уживаться, договариваться. А по сути,
это сами люди, само общество внутри себя договаривается, меняя властные фигурки под свои
интересы. Вот это взаимосогласовывание и называется республикой, что в переводе с латыни
означает «общее дело» (res publica).
Со временем такие договоренности оформились в политические институты демократии –
выборность власти, независимую от власти судебную систему, политические свободы граждан,
поскольку все граждане республики имеют равные права, могут голосовать, избирать и быть
избранными на руководящие должности, если убедят избирателей в своей полезности.
Из этого понятно, что демократическое общество устроено гораздо сложнее обезья-
ньей стаи или восточной деспотии. Но даже в восточных деспотиях были огромные торговые
центры, которые пользовались относительной свободой. Порой торговым городам удавалось
сохранять определенную самостоятельность даже во времена иноземных завоеваний, когда
цари-завоеватели оставляли мегаполисам некоторую независимость в принятии решений. Так,
например, финикийские города Тир, Сидон, Библ в рамках Персидской империи имели авто-
номию. А жители Вавилона объясняли ассирийскому царю-завоевателю: «Даже собака стано-
вится свободной, когда входит в Вавилон».
Большие города требуют свободы! А уж свобода влечет за собой разнообразие жизни
и толерантность, то есть терпимость к иным взглядам, одеяниям, непривычному поведению
чужеземцев, незнакомой пище. Вне подобной терпимости тесное проживание особей одного
вида попросту невозможно. Ведь мы животные, а у животных отмечен эффект повышения
внутривидовой агрессии при повышении скученности. У людей же эта агрессия подавля-
ется культурно-экономическими механизмами, которые понижают агрессивность и позволяют
мирно сосуществовать в тесноте огромного города сотням тысяч и даже миллионам людей.
Деревенское же, традиционное сознание, порожденное информационно бедной средой, отли-
чается нетерпимостью, консервативностью и подозрительностью ко всему новому, непривыч-
ному: деды наши жили без ентого, и мы проживем!..
В школе на уроках истории нас всех учили, что в Европе примерно двести лет тому назад
приключились буржуазные революции. Действительно, по мере прогресса, когда новые изоб-
ретения и технологии запустили в жизнь тысячи тысяч новых сложных товаров и производ-
ственных цепочек, когда вокруг этого появилось облако обслуживающих городских профес-
сий (юристы, инженеры, журналисты, рекламщики, исследователи и пр.), общество настолько
усложнилось, что на первый план вышло промышленное производство вещей, а производство
еды в деревне перестало быть главным и отошло на второй план. И вместе с ним отошли в
прошлое царившие дотоле «динозавры» – крупные землевладельцы. Интересное было время!
По всей Европе вспыхнули буржуазные революции, которые полностью переформатировали
общества, заменив единовластную монархическую модель управления моделью республикан-
ской. Аристократы-землевладельцы по главе с главным землевладельцем – королем – потеряли
свои привилегии, положенные им по праву рождения, все граждане стали равны и гораздо
более свободны. А стало быть, главой страны в теории мог теперь стать каждый – и уже не
по праву рождения, а путем выборов. Получившие всю полноту юридических прав деловые

35
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

предприимчивые люди (буржуа) открывали тогда тысячи новых производств, внедряли сотни
изобретений, и эту эпоху назвали эпохой Промышленной революции.
То есть двести лет назад старая политическая скорлупа, которая годилась для аграрных
обществ, стала новому промышленному обществу тесна, она лопнула, растрескалась, опала,
и на свет проклюнулась новенькая экономическая система – буржуазно-капиталистическая, а
также новая политическая система – республика… Но все новое – это хорошо забытое старое!
Республики, как мы теперь знаем, были и в Древнем мире. Недаром Финикию, Карфаген и Рим
называют первыми буржуазными государствами. Они были городскими. Они были торговыми.
Они раскидывали паутину мировых торговых связей на тысячи километров. Они творили гло-
бализацию, объединяя мир товарно-финансовыми потоками. И диковатый свет традиционной
и однообразной деревенской культуры пугливо затухал в них, сменяясь калейдоскопом много-
цветной городской жизни с ее широтой взглядов, философскими рассуждениями вместо рели-
гиозной догматики, модными спектаклями, массовой культурой и острым любопытством ко
всему новому… Здесь, в отличие от мрачных восточных деспотий с забитым темным насе-
лением, среди свободных граждан царила практически поголовная грамотность – почти все
умели писать и считать, а не одни только специально обученные писцы.
Городская цивилизация бульдозером экономики вытесняла деревенскую культуру на
свалку истории. С первого раза у нее это не получилось – после светлой эпохи Античности
наступили темные столетья мрачного Средневековья. Но отъехав назад и взяв разгон, эконо-
мика сломала-таки старый мир, прокатившись по диковатым обычаям и традициям индустри-
альными гусеницами цивилизации. И из сломанной деревянной клетки выпорхнула на волю
яркая птичка политических свобод.
Кстати, французское слово «буржуа» означает попросту «горожанин».

36
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Паника на Вавилонской бирже

Это сильное, могучее, такое привычное и родное для всех нас слово – «капитализм» –
плотно вошло в язык экономической науки во второй половине XIX века, в эпоху Промыш-
ленной революции. И потому оно теперь в умах людей неразрывно связано с индустрией. Люди
искренне полагают, что эпоха капитализма началась тогда, когда стали возникать заводы и
фабрики. И что более прогрессивный городской капитализм сменил собой отсталый деревен-
ский феодализм. Можно, конечно, и так сказать, но…
Но ведь фабрики и заводы, как овеществленный капитал, – это лишь одно из проявлений
капитала и вовсе не главное. Главное в капитализме, как общественном строе, совсем другое –
частная собственность, юридическое равенство свободных людей, возможность предпринима-
тельства. (Иногда сюда добавляют еще рыночную экономику, но «рыночная экономика» – это
«масло масляное». Понятно, что, если нет рынка, нет ни капитализма, ни экономики.) Кроме
того, ведь помимо овеществленного капитала в виде станков и заводских стен, есть еще «теку-
чий» капитал – финансовый. И сюда входят не только деньги, но и ценные бумаги – векселя,
облигации, закладные, акции и пр.
Ценные бумаги – это разного рода финансовые обязательства. Например, облигация – это
обязательство со стороны государства выплатить держателю бумаги за нее в будущем больше
денег, чем та сумма, за которую человек ее купил. Кроме того, государство может выплачивать
ежегодно некоторый процент от стоимости облигации. Таким образом государство одалжива-
ется у граждан с выгодой для последних. Если, конечно, это честное государство, а не социа-
листическое, которое прощает всем свои долги…
Вексель – долговая расписка, упрощенно говоря. Так же, как и закладная, только послед-
няя выписывается под залог имущества – если долг не будет выплачен, имущество (например,
дом) переходит к тому, кто одолжил деньги под залог этого дома и имеет на руках закладную.
Но самыми интересными и ходовыми бумагами являются акции! Это такие ценные
бумаги, которые выпускает акционерное общество. Например, вы сделали какое-то изобрете-
ние и решили, что на нем можно хорошенько заработать. А денег на его внедрение у вас нет. И
тогда, чтобы собрать деньги, вы организуете акционерное общество, то есть выпускаете особые
бумаги – акции. Все, кто верит, что ваша идея хороша, вносят свои деньги в ее реализацию,
покупая акции вашего предприятия. Акция – это просто бумага, удостоверяющая, какая доля
вашей компании принадлежит хозяину акции. Естественно, будущая прибыль делится между
всеми дольщиками, кто внес деньги и является совладельцем компании – строго пропорцио-
нально кучке внесенных денег.
Акции – весьма распространенные в экономике ценные бумаги. Они имеют широкое
хождение и постоянно торгуются на биржах (биржа – место торговли ценными бумагами).
Рынок ценных бумаг считается типичным порождением капитализма, который иногда так даже
и называют – финансовый капитализм. Финансовый капитализм – это искусство делать деньги
из денег, минуя стадию производства или предоставления услуг. Это, так сказать, виртуаль-
ный капитализм, маревом висящий над реальностью материального производства – и за это
его многие ругают. Мол, ничего эти финансовые капиталисты и держатели ценных бумаг не
производят, а только наживаются на пустом месте!.. Это неверно. Во-первых, на рынке ценных
бумаг можно как нажиться, так и проиграться вчистую. А во-вторых, этот «виртуальный капи-
тализм» все-таки кое-что производит. Он производит информацию. Сигналы… Стоимость
ценных бумаг на рынке играет роль путеводного маяка. Если вдруг акции какого-то нового
производства стали устойчиво расти, это сигнал для инвесторов, что туда надо вкладывать
деньги. В самом производстве вкладчики ничего не понимают и дела с ним не имеют. Они

37
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

просто направляют денежные потоки в те отрасли, которые рынок признаёт наиболее перспек-
тивными и прогрессивными.
Развитый рынок ценных бумаг считается признаком современности. Признаком разви-
того капитализма. Но мало кто знает, что финансовый рынок ценных бумаг возник в самых
свободных обществах еще тысячи лет тому назад, во времена древности. До появления первых
фабрик было еще несколько тысяч лет, а акции уже продавались на биржах!
Первые кредиты и векселя начали выдавать еще в Вавилоне, в третьем тысячелетии до
нашей эры (то есть более четырех тысяч лет назад). Тамошние финансисты давали деловым
людям деньги в рост и брали взамен глиняные таблички, на коих угловатыми черточками кли-
нописи было написано: такой-то взял у такого-то столько-то денег и обязуется вернуть тогда-
то столько-то. Вряд ли увесистую глиняную пластину можно назвать бумагой, но ценной она
точно была. Прототипы акционерных компаний также впервые появились еще в древнем Вави-
лоне. Хотел бы я посетить этот шумный бурлящий жизнью город!..

Клинопись. Вот примерно так выглядела вавилонская долговая расписка

Древняя Греция развила финансовый рынок. Там тоже возникли банки и банкиры, кото-
рые выдавали деньги в рост и принимали у граждан вклады под проценты. Причем, финансо-
вый рынок был довольно распространен: в Афинах пользовался финансовыми услугами каж-
дый 30-й житель города, там практиковались ипотечные кредиты для покупки недвижимости,
купцы брали «морские займы» для того, чтобы нанять корабль и сплавать в дальние страны
за товарами. Кстати, последний кредит был довольно дорог из-за риска морских путешествий
и составлял 30 % за один рейс.
Но самый бурный рост финансовый капитализм пережил в Древнем Риме – этой вели-
чайшей античной цивилизации. Именно древние римляне впервые придумали такую штуку,
как юридическое лицо, отличающееся в глазах закона от физического лица, то есть обычного
гражданина. На Римском форуме возле храма Кастора шла бурная торговля ценными бума-
гами – например, долевыми паями в компаниях, коим государство поручало собирать налоги в
38
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

провинциях. Эти компании сами платили государству положенные деньги, а потом возмещали
затраты с лихвой, своими силами организуя сбор налогов в провинции. Таким образом госу-
дарство не несло расходов по сбору налогов, эти расходы целиком ложились на плечи частни-
ков. При этом понятно, что столь огромную сумму, которую должна была выплатить в казну
страны целая провинция, одному человеку заплатить было не под силу. Поэтому люди состоя-
тельные скидывались, образуя компанию по откупу налогов. Вот долями в этих довольно при-
быльных компаниях и шла торговля на римской бирже. Причем, курсы акций каждый день
колебались.
Многие римляне той эпохи увлеклись торговлей акциями, и знаменитый римский адво-
кат Цицерон отмечал, что торговля эта подобна азартной игре…
Таким образом, можно сказать, что промышленного капитализма в Риме не состоялось,
но финансовый состоялся вполне, а это важнее для того, чтобы охарактеризовать римское
общество как капиталистическое или буржуазное.

39
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Часть 2
Жидкие деньги

Чему равен один бык?

Деньги – одно из величайших изобретений коллективного гения человечества. Они не
могли не появиться. Нужен был некий всеобщий универсальный эквивалент ценности для осу-
ществления гладкого и всем понятного совершения обменных сделок. Нет, можно, конечно, и
без денег обменяться, как дети меняются, но если товаров много, как определить их ценность
друг относительно друга? Один бык равен пяти овцам или шести козам? Двадцати горшкам
или семи амфорам?.. Как узнать?
Для этого нужен некий универсальный эквивалент, через который можно сравнивать
несравнимое – топоры с пуговицами, телеги с сандалиями, палочки для чистки зубов с гвоз-
дями. Этот всеобщий эквивалент, это универсальное мерило ценности – деньги.
Деньги – свидетельство нормальной жизни социального организма. Если вдруг мы видим
общество, где товары меняются напрямую, без посредства денег (это называется бартер), мы
понимаем, что цивилизация из этого места ушла или сюда еще не приходила. Так было в самые
древние времена, в каменном веке, когда товары менялись на товары по бартеру. Так бывает
во время войн и катаклизмов, когда все рушится, экономика практически исчезает, и оборван-
ные голодные люди со впалыми небритыми щеками меняют в подворотне золотые кольца на
буханку хлеба. Так было отчасти в нашей стране в эпоху военного коммунизма и отчасти в
девяностые годы XX века, когда рухнула социалистическая экономика, о которой мы еще пого-
ворим позже, – в те нелегкие времена даже большие предприятия часто меняли свою продук-
цию не на деньги, а на продукцию других предприятий, а зарплату работникам выдавали своей
продукцией – например, хрустальными вазами. Не очень удобно, согласитесь…
Какой же материал человечество издревле приноровилось использовать в качестве глав-
ного и универсального эквивалента всеобщей ценности?
Ответ известен любому – золото! С золота мы эту часть книги начнем и золотом закон-
чим…
Но золото было хоть и главным, но не единственным мерилом ценности всех товаров
и, соответственно, материалом для производства монет. Были и другие попытки сотворения
денег – более или менее удачные. И для того, чтобы оценить степень удачливости или про-
вальности выбора материала для денег, мы должны подумать, а каким требованиям должен
удовлетворять этот материал и как вообще возникла идея денег?
Возвращаемся в каменный век… Вы пришли из своей деревни на берег реки, куда при-
плыли кавказские торговцы и привезли обсидиан или вино (первое вино, кстати говоря, начали
делать именно в каменном веке). Вам хочется вина, что вполне понятно. А у вас в руках коз-
линые шкуры. Вы хотите получить вино в обмен на свои шкуры. Но армянам не нужны ваши
шкуры. Они, конечно, могут их взять в качестве промежуточного товара, чтобы ниже по тече-
нию обменять на то, что им требуется. А могут и не взять: вдруг не найдут человека, кому
шкуры нужны? А вино-то уж точно всем нужно, поэтому лучше они его попридержат.
Вот если бы у вас на руках было то, что нужно всем и всегда, армяне бы у вас этот товар
с радостью взяли в обмен на вино и в Вавилоне поменяли на то, что им требуется. Что же
может быть таким товаром, который нужен всем и всегда и который по этой причине можно
использовать, как всеобщий эквивалент?

40
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

За долгую историю человечества была масса товаров-кандидатур на роль денег. Напри-

мер, на Востоке вместо денег (точнее, в качестве денег) использовались плитки сушеного прес-
сованного чая. Чай – он всем нужен! Если и не истратишь «чайную денежку» на какой-то товар,
всегда можешь эту денежку выпить, раскрошив плитку в котелок.
Кроме плиток чая в качестве квазиденег использовались: соль, зерно или скот (это можно
было съесть), шкурки ценных зверьков (из них можно было сшить одежду), слитки меди (из
меди можно было сделать инструмент), красивые морские раковины (использовались в каче-
стве украшений).
Кстати, если вы думаете, что морские раковины в этом наборе – самые слабые кандидаты,
что красота их – это не очень полезное свойство и потому не слишком уважительная причина
для использования раковин в качестве денег, то сильно ошибаетесь. Обезьяны и сороки всегда
тянулись к яркому, интересному и блестящему, поэтому любовь к красоте, то есть стремление
испытывать удовольствие, разглядывая и ощупывая что-то привлекательное, можно назвать
таким же базовым чувством, как и стремление к утолению голода, например. А морские рако-
вины, помимо красоты, обладали ведь и еще одним прекрасным свойством – их нельзя было
подделать. И тут мы плавно переходим к ответу на вопрос о свойствах денег: какими же они
должны быть?
Первое свойство денежного материала мы уже поняли: деньги должны быть редкими.
Потому что если деньги просто добыть или можно легко подделать, значит, свою стоимость
они быстро потеряют. Именно так и случилось, кстати, с раковинами каури, которые добывали
в тропических морях неподалеку от Индии. Эти красивенькие раковины тысячи (!) лет слу-
жили деньгами для огромного региона – они использовались как платежное средство в Индии,
Африке, в Юго-Восточной Азии, в Китае, на Кавказе, в Древней Руси, в Северной Америке.
Причем, что поразительно, ракушки каури в качестве средства платежа имели хождение в неко-
торых регионах планеты вплоть до начала XX века. Но только не в Африке!
Потому что в Африке случился облом. Африканские негры очень любили каури, и когда-
то на Черном континенте за каури можно было купить все, что угодно. Европейцы этим вос-
пользовались. Имея большие корабли, они закупали ракушки в Индии тоннами и везли в
Африку, где за ракушки покупали черных рабов, коих затем поставляли в Америку. И в конце
концов на своих кораблях они понавезли столько этих ракушек (по некоторым данным, более
75 миллиардов штук общим весом в 115 тысяч тонн), что в Африке произошла ракушечная
инфляция, то есть деньги-каури совершенно обесценились и на них стало ничего невозможно
купить.
Получается, если деньги – это кровь экономики, то инфляция – в чистом виде «разжиже-
ние крови», болезнь, которая организм экономики разрушает. Поэтому чтобы стать деньгами,
некий универсальный и всем нужный товар должен быть редким! А если денег, как грязи, то
они – грязь.
А еще материал денег должен быть прочным и непортящимся. Что понятно: если в каче-
стве денег вы используете шкурки зверей, вам нужно будет периодически пересыпать их наф-
талином, иначе ваши деньги съест моль.
Если в качестве денег вы используете зерно, помните: есть риск, что его съедят мыши
или оно может заплесневеть.
Если в качестве монет вы используете большие красивые ракушки или стеклянные изде-
лия, вы можете случайно разбить свои деньги.
В общем, если ваши деньги могут испортиться, сгнить или протухнуть, то это плохие
деньги. Ищите для денег другой материал.
Третье важное свойство материала для денег, помимо редкости и устойчивости к внеш-
ним воздействиям, – делимость. Ведь монетки должны быть как крупного достоинства для
покупки больших и дорогих вещей, так и мелкие – для покупки булавок. Если у вас на руках
41
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

тяжелый слиток меди, то вам будет трудно купить на него какую-нибудь мелочь. Придется
отпиливать от металла кусочек за кусочком. Собственно говоря, так и родились мелкие монеты
– слитки ценного металла стали делить на маленькие кусочки ценности.
А самым ценным металлом было золото! Не потому, что оно было таким уж сильно полез-
ным в хозяйстве, напротив, как раз из-за мягкости чистого золота оно в качестве материала
для производства орудий не применяется. Зато из него можно делать украшения. А в силу
редкости этого элемента на нашей планете золото стоит намного дороже меди, серебра, олова,
железа и свинца – металлов, известных человечеству с древности.
Короче. Золото делимо – можно наделать монетки любого размера… Золото не съедят
мыши. И оно не портится само по себе – не протухает, не испаряется и не окисляется (не
ржавеет), как медь или железо… Золото редкое, то есть ценное. В общем, золото – это хорошие
деньги! Серебро – тоже неплохой материал для изготовления денег, потому как драгоценный
металл, хоть и подешевле золота. Из серебра сподручно делать мелкие по номиналу монетки.
Казалось бы, живи да радуйся! Найден идеальный материал. Однако…
Учеными-экономистами было отмечено следующее загадочное явление: по мере про-
гресса, по мере развития цивилизации и экономики происходит такая штука, как порча денег.
Что такое «порча денег» или, по-другому, «порча монеты»?
Поначалу это выражение имело узкий смысл – под порчей монет понимали их букваль-
ную порчу со стороны государства. То есть государство, которое монеты чеканило, постепенно
уменьшало в каждой монете содержание золота (или серебра, если речь шла о серебряных
монетах) и повышало содержание более дешевых металлов. А номинал норовило оставить
прежним! То есть циферка на монете оставалась такая же, а содержание золота уменьшалось.
Вообще-то государство, которое чеканит монету, должно гарантировать своей властью
и своим авторитетом качество товара – в данном случае монет, раз уж власть присвоила себе
монопольное право печатать деньги. Но история свидетельствует, что в разные эпохи разные
правители не удерживались от искушения испортить монету. Казалось бы, тем самым власть
вредит сама себе, на корню убивая доверие к власти и саму экономику. Но даже понимая это,
власть все равно вела себя, как наркоман, тоже понимающий, что наркотики его губят, но не
имеющий сил от них отказаться и потому с каждой дозой медленно сползающий в могилу.
Дело в том, что многие государства, как и многие люди, не могут жить по средствам.
Ведь хочется и того, и этого – а на все денег не хватает. Деньги в казну приходят из налогов
граждан, от ввозных или вывозных таможенных пошлин на товары. А когда их на что-то не
хватает, властям приходит в голову примерно следующее:
– Так. У нас в казне 1000 драхм из чистого золота весом по 10 граммов каждая. То
есть стоимость 10 граммов золота равна одной драхме. А нам на государственные нужды надо
потратить 2000 драхм. Итого, дефицит бюджета – 1000 драхм. Что же делать?.. А давай-ка мы
переплавим нашу тысячу драхм и сделаем из них две тысячи! А недостаток золота в каждой
монете заполним дешевой медью. То есть вместо золотых монет будет сплав меди с золотом.
Но на каждой монете напишем – «1 драхма». Авось, никто ничего не заметит!
Но люди не дураки – обман замечали. Да и трудно не заметить, когда денег стало так
много, что они начали терять ценность. Фальшивых денег можно напечатать быстро сколько
угодно. А вот товаров на них так быстро не напечатаешь. Корову нужно выращивать несколько
лет. Дом строится тоже долго. Урожая пшеницы надо ждать целый сезон…
А уж в подпечатке мелкой разменной монеты из меди или бронзы государства часто
вообще не стеснялись. При этом такая бесконтрольная чеканка плохих денег вымывала из
обращения деньги хорошие, золотые. В ситуации, когда император или шах штампует размен-
ную монету из дешевой бронзы, люди старались золотые монеты, попавшие им в руки, не тра-
тить, а откладывать в накопления. А накопленное потом положить в горшок и закопать, то есть
припрятать на черный день. Так и получались те самые клады золотых и серебряных монет,
42
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

которые иногда находят археологи и любители приключений. В самом деле, если у тебя на
руках золото, зачем же его отдавать, пускать в оборот? Лучше потратить те бронзовые круг-
ляшки, которые государство постоянно подпечатывает, они ведь только дешевеют, а золото,
как и другие товары, только дорожает!..
Впрочем, про инфляцию разговор еще будет, а сейчас закончим с порчей монеты. Про
узкий прямой смысл этого выражения мы поговорили. Теперь окинем проблему широким
взглядом.
В широком смысле под порчей монеты понимают следующее открытое учеными правило:
с течением времени более ценные деньги постепенно вытесняются менее ценными. Золотые и
серебряные монеты вытесняются медными. Потом бумажными. А в современном мире даже
бумага постепенно теряет хождение и замещается электронными деньгами. То есть «пустыми»
циферками на банковских счетах. Эти виртуальные циферки человек списывает со своего счета
в банке, когда расплачивается в магазине карточкой. Раньше было полновесное золото, а теперь
– чистая условность, только записи в реестрах.
Как так получилось?
Из-за удобства и экономии. Дело в том, что золото тяжелое, и большие суммы носить
в золоте неудобно и опасно. Кроме того, монеты во время хождения истираются, причем
довольно интенсивно. Раньше был даже такой способ уворовать немного золота – монеты наби-
вали с кожаный кошелек, который долго трясли. В результате на внутренних стенках кошелька
образовывался тончайший слой золотой пыли. Его аккуратно счищали-стряхивали, собирали
в кучку, снова трясли, снова собирали – и в конце концов переплавляли, получая таким обра-
зом крупинки золота, возникшие как бы из ниоткуда, ведь монеты-то все равно оставались у
хозяина, просто с них снимался тонкий-тонкий слой золота.
Было подсчитано, что каждый год в результате трения исчезала одна тысячная часть
монеты – примерно на столько каждая монета истиралась, переходя их рук в руки. Так что из
миллиарда золотых монет, имеющихся в прежние времена в обращении на планете, один мил-
лион монет каждый год попросту исчезал, превращаясь в мельчайшую пыль, уносимую ветром.
Чтобы такого не происходило, придумали следующую вещь. Владелец монет относил
свои монеты в банк на хранение, а банк давал ему расписку в том, что взял на сохранение
золотые монеты и обязуется их вернуть по первому требованию. На английском языке эти рас-
писки назывались bank note, что в переводе означает «банковская запись». Отсюда и пошло
слово «банкнота».
Поскольку эти расписки-банкноты выдавались на предъявителя, человек мог ими рас-
плачиваться где угодно, ведь продавец, получивший такую расписку мог в любой момент при-
нести ее в банк и получить золото. Банкноты были удобнее золота, легкие бумажки можно было
носить в большом количестве, и это весьма немаловажный фактор – например, чтобы купить
крупное поместье во Франции в начале XVIII века, нужно было примерно центнер золотых
монет или полторы тонны серебряных!.. Кроме того, бумажки не истирались, как золото. Точ-
нее, бумажки истирались, конечно, и даже быстрее металла, но обветшавшую бумажку можно
было поменять в банке на новую, а вот истертое в мельчайшую пыль золото никто уже не вер-
нет.
Так и появились бумажные деньги. Поначалу они действительно были банковскими рас-
писками – на них стояли подписи банкиров, и каждая бумажка обеспечивалась золотом в том
количестве, которое было на бумажке прописано.
Но потом мир постепенно ушел от золотого эквивалента, банкноты стали печататься
государством и обеспечиваться всем общественным достоянием, то есть не только золотом,
но и хлебом, лошадьми, парикмахерскими услугами, заводами, пароходами, углем… в общем,
всем тем, чем богата страна. И это было по-своему логично: в конце концов, люди в 99,9 %
случаев тратят бумажные деньги не на покупку золота, а на покупку самых обычных товаров и
43
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

услуг, которые нужны им в жизни. Ведь для того, чтобы обеспечить этот товарооборот, и были
придуманы деньги изначально. Ну так и пусть тогда деньги обеспечиваются всеми товарами,
а не только металлом по имени золото!
Понятно, что бумага – продукт менее ценный, чем золото. Бумажка сама по себе не стоит
столько, сколько на ней написано – даже с учетом работы, затраченной энергии и краски. Ска-
жем, себестоимость одной 100-долларовой купюры (стоимость ее производства) составляет
всего 12 центов. Иными словами, ценность этой бумажки совершенно условна и существует
ровно до того момента, пока все люди верят в ее ценность. И хотя тут ситуация такая же, как с
золотом – люди просто верят в его ценность, хотя само по себе золото мало кому нужно в обыч-
ной жизни, – тем не менее, металл все же материал более дорогой, чем красочные бумажки,
именуемые купюрами, золото по крайней мере нельзя напечатать. Однако, худшие деньги, тем
не менее заменили лучшие, золотые. А сейчас по мере развития информационных сетей на
планете, и бумажные деньги уходят из обращения, все больше уступая виртуальным, электрон-
ным деньгам. Люди все чаще расплачиваются в магазинах пластиковыми карточками. (Только
не нужно думать, будто пластик лучше бумаги. Нет. Пластиковая карточка – не деньги, это
кошелек. В котором лежат ваши виртуальные деньги, представляющие собой просто циферки
в строчке напротив вашего имени.)
В общем, ясно, что бумага, как предмет реальный, ценнее, чем ничего. И все же худшие
деньги, то есть деньги как ничего, вытесняют лучшие, бумажные деньги. Почему? А из тех же
соображений удобства.
Во-первых, виртуальные деньги невозможно потерять, в отличие от бумажных. Если вы
теряете свою карточку, вы можете позвонить в банк, и потерянную карту заблокируют, а вам
выдадут новую. К тому же карточка защищена секретным кодом, который знаете только вы.
Во-вторых, переход на виртуальные деньги осложняет всякие криминальные опера-
ции: преступники, чтобы не оставлять в информационной сети следов, используют наличные
деньги, которые нельзя проследить. Нелегальные поставки оружия и наркотиков, оплата услуг
киллерам – это все наличные бумажные деньги.
Учитывая, что вся жизнь человеческая постепенно переходит в виртуал, замена реаль-
ных денег нереальными лежит в русле этой прогрессивной тенденции. И тот факт, что цена
денег условна и базируется на таком эфемерном, казалось бы, чувстве, как доверие, ничего
не меняет. Казалось бы, мы должны чувствовать себя гораздо увереннее, когда у нас в руках
полновесное золото, а не бумага и уж тем более не где-то там записанные циферки напротив
нашей фамилии. Но мы спокойно ходим в магазины без мешочков золота и покупаем все, что
нужно, предлагая в обмен на товар бумагу или даже условные циферки. Мы доверяем институ-
там цивилизации. И доверие к институтам цивилизации тем крепче, чем крепче цивилизация,
а здоровье цивилизации – это экономика. Признайтесь, вы же не делаете гигантских запасов
круп и патронов в расчете на то, что завтра цивилизация рухнет и вы будете выживать, отстре-
ливаясь от голодных толп, которые хотят покуситься на вашу гречку? Напротив, вы твердо уве-
рены, что и завтра, и послезавтра транспорт ходить будет, мусор вывозить будут, а в магазине
будут непрерывно сменять друг друга скоропортящиеся товары со сроком хранения в 24 часа.
Мы уверены в исправном функционировании той искусственной среды – техносферы,
которую создали вокруг себя и без которой физически не сможем выжить, как существа давно
уже искусственные, не умеющие выживать в дикой природе. Да в дикой природе и не выживет
столько народу, сколько сейчас есть на планете – более 7 миллиардов. Мы живем только и
исключительно потому, что создали для себя своего рода «оранжерею» – неестественную среду
обитания. А вот диких животных, сравнимых с нами по весу и типу питания и живущих в
природной среде, на всей планете может выжить не более 100 тысяч особей – столько она еще
может прокормить, а больше – нет.

44
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Так что без цивилизации, способ жизни которой называется экономикой, мы не выжи-
вем. А деньги, повторюсь, это кровь экономики…

45
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Кровь и почва
Паруса денег, толкающие корабль экономики вперед, наполняются ветрами веры – веры
в то, будто эти вот цветные бумажки всем нужны. Иными словами, магия денег основывается
только на доверии людей к власти и друг к другу. Как и вся экономика в целом! Экономисты
проводили исследования, как зависит уровень жизни в стране от уровня доверия. И оказалось,
что чем выше в стране уровень человеческого доверия, тем крепче экономика и выше уровень
жизни. И наоборот.
Доверие – клей экономики. Доверие – та почва, на которой растут прекрасные цветы
экономики, налитые денежными соками.
Экономисты про важность доверия помнят крепко, и потому в разных странах ученые
замеряют в обществе уровень доверия. Скажем, в Америке уровень доверия людей друг к другу
и правительству рассчитывает Мичиганский университет, а также некоторые другие органи-
зации. Там эта величина называется индексом настроений потребителей, потому что с точки
зрения экономики все люди – потребители тех или иных товаров или услуг в окружающем нас
экономическом океане… К этим странным названиям надо просто привыкнуть: в политике
людей часто называют электоратом, а в экономике – потребителями. (Еще в политике всех
жителей страны в целом именуют народом или политической нацией, а вот в экономике всех
людей в целом именуют рынком.)
Американский индекс потребительских настроений характеризует желание потребите-
лей тратить деньги, их уверенность в стабильности системы и завтрашнем дне. Этот индекс
замеряют в США с 1966 года, опрашивая тысячи людей, и выводят среднее значение. Анало-
гичные замеры делаются экономистами в Европе и Азии. Во Франции, например, индекс дове-
рия потребителей замеряет Французский институт статистики. В Японии этим занимается сек-
ретариат кабинета министров… О чем же спрашивают потребителей для определения индекса
доверия? О том, как люди оценивают состояние экономики в целом, об условиях труда, жела-
нии покупать товары длительного пользования, об уровне семейных доходов, степени доверия
к власти…
Индекс общественного доверия – важный экономический показатель, он напоминает
замер температуры у больного. Как температура характеризует общее состояние пациента, так
и индекс доверия потребителей характеризует общее состояние экономики, то есть здоровье
социального организма, клеточками которого мы все являемся.
Один из самых высоких мировых уровней доверия людей друг к другу и к правительству
– в Швеции. И один из самых высоких уровней жизни тоже в Швеции. Это вещи взаимосвязан-
ные. Про Швецию у нас будет отдельный разговор в свое время и в своем месте, там ситуация
неоднозначная по ряду причин… Но в целом ситуация с доверием и развитием в мире такова:
чем выше уровень доверия, тем богаче страна при прочих равных условиях. Что понятно: вот
вы, будучи уважаемым капиталистом, желающим где-то разместить свое производство, чтобы
заработать еще больше денег, в какую бы страну вложили свой капитал – туда, где царят доб-
рожелательность и доверие, где ходят улыбающиеся люди с открытыми лицами, или туда, где
шныряют хмурые и злобные типы, поделом не доверяющие друг другу и норовящие срезать
у прохожего подметки на ходу? Если в обществе дурная атмосфера, там наверняка и прави-
тельство подлое – ну как в такую страну деньги вкладывать, ведь того гляди обманут? Нет,
построим-ка мы завод в честном и стабильном государстве, открытом и прозрачном!
И кстати! Уровень гражданского доверия в стране тесно связан с уровнем государствен-
ного регулирования в экономике. Об этом страшном зле – государственном регулировании и
управлении экономикой – мы опять-таки поговорим позже, а пока, забегая вперед, отметим в
двух словах, что экономика чувствует себя хуже там, где власти пытаются ею управлять. Эко-
46
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

номика – это сама жизнь социального организма, а все попытки поуправлять жизнью заканчи-
ваются плохо для жизни. Потому что управляющие находятся в рамках жизни, а не над ней,
и являются ее фрагментом. То есть они – часть системы, стало быть устроены проще всей
системы в целом. Пытаясь управлять естественными процессами в экономике, государствен-
ные бюрократы ведут себя, как взбесившиеся клетки в организме. Как рак.
Вообще, чем сложнее система, тем больше в ней должно быть центров принятия реше-
ний. Поэтому чем развитее общество, тем больше властных полномочий и свобод должно быть
сосредоточено на местах, то есть у людей внизу.
К сожалению, государство в лице чиновников-бюрократов часто пытается перетянуть
одеяло на себя – влезть в саморегулирующуюся экономическую систему и чего-то нам подна-
строить. Ради всеобщего блага, разумеется! Но чем выше уровень государственного регули-
рования, тем больше яду вливает власть в экономический организм. Кумекают там чего-то,
стараются вроде сделать, как лучше, а получается, как всегда. Потому что одна кумекающая
голова хорошо, а сто миллионов голов – лучше. То есть народ (рынок) в целом всегда адекват-
нее решает, что ему надо, поскольку каждый на месте определяет сам за себя и делает выбор,
не спрашивая о своих нуждах дядю-чиновника с маленькой головенкой. Расколотить бы ее к
черту!..
В общем, все экономические исследования показывают только то, что и должны были
бы показать: уровень яда государственного регулирования выше в тех странах, где граждане
меньше доверяют друг другу и потому хуже живут. Это взаимосвязанные вещи – уровень
тотального недоверия людей, государственное регулирование жизни бюрократами и сам уро-
вень жизни. Если в обществе при опросах граждане утвердительно отвечают на вопрос «счи-
таете ли вы, что людям не стоит доверять?», то в этом обществе наблюдается высокий уровень
недоверия, высокий уровень государственного давления на экономику, низкий уровень жизни
и высокая коррупция, то есть власти много воруют.
Внимательно посмотрите на график ниже. На нем показана зависимость коррупции от
успешности экономики и, значит, уровня жизни, что понятно: в богатой стране люди живут
лучше, чем в бедной. А в чем измеряется богатство страны? Богатство страны измеряется в
ВВП на душу населения, то есть Валовом Внутреннем Продукте в расчете на одного жителя.
ВВП, если вы не в курсе, это все товары и услуги, выраженные в деньгах, которые данная
страна производит за год. Сколько мостов построили, сколько чугуна наплавили, сколько хлеба
напекли, сколько коров вырастили, сколько голов в парикмахерских постригли, сколько пас-
сажиров перевезли… в общем, все, что наработали люди страны за год, исчисленное в рублях
или долларах. Чем больше наработали, тем производительнее и богаче страна! Это называется
общим ВВП. А если теперь ВВП разделить на всех жителей, то понятно, сколько приходится
общественного богатства на каждого, то есть на душу населения.
И что же мы видим на рисунке? По горизонтальной оси графика отложен ВВП на душу
населения в долларах. А по вертикальной оси индекс коррупции. Точнее то, как сами жители
страны оценивают воровство своих чиновников и правителей в баллах. То есть этот индекс
одновременно характеризует и уровень доверия и недоверия людей к власти. Причем, шкала
выбрана так, что чем выше уровень доверия людей, тем выше балл. Наивысший балл – 10,
низший – 1.
Если провести на графике усредненную линию, мы увидим следующую закономерность:
чем богаче страна, тем выше в ней уровень доверия и ниже коррупция. И наоборот: чем больше
воруют и чем ниже уровень доверия, тем беднее живут в этой стране люди. Нашли Россию?

47
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Зависимость уровня недоверия и коррупции от ВВП на душу населения. Чем выше

страна, тем она богаче

Не менее интересна и нижеследующая диаграмма, которая впрямую показывает уровень

доверия в пяти странах. На ней отмечен процент граждан, которые согласились с утверждением
«большинству людей можно доверять».
Как видите, из пяти указанных стран в России живут самые недоверчивые и подозритель-
ные люди. А теперь сами ответьте, в какой из этих пяти стран самый низкий уровень жизни, то
есть где люди живут беднее всего, поскольку в их стране самая нездоровая экономика? Пра-
вильно!.. Кстати, уровень жизни в остальных указанных странах в точности повторяет рей-
тинги доверия – самый высокий уровень жизни в Норвегии, затем идет Швеция, потом США
и Великобритания (данные за 2017 год).
Причем, ученые отмечают интересный парадокс. В тех угрюмых странах, где люди не
доверяют своим соотечественникам и правительству (понимая, что правительство ворует,
потому как начальство – такие же люди, что и все вокруг), граждане, тем не менее, требуют от
правительства большего вмешательства в экономику! И это объяснимо: раз в обществе царит
тотальное недоверие друг к другу, раз ни на кого в решении житейских проблем положиться
нельзя, кооперации нет, горизонтальные связи между людьми слабы, значит, остается только
надеяться на вертикальные силы – пусть начальство, эти отцы народа, раз уж они воруют, вме-
шиваются железной рукой в наши ряды и наводят тут внизу порядок. Как старшие обезьяны
в стаде… В результате такое вмешательство и общее недоверие друг к другу гасят экономику
еще больше, опуская и примитивизируя общество.

48
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Уровень доверия в России, странах Западной Европы и США

К тому же в обществе, где все не доверяют друг другу, приходится слишком много обще-
ственных ресурсов расходовать на охрану друг от друга, отвлекая ресурсы от производитель-
ной деятельности. В таких обществах всегда очень много охранников, сторожей, контролеров,
проверяющих, в результате чего социальный организм в целом несет слишком большие затраты
на эту непроизводительную деятельность.
Резюмируя сказанное, можно отметить, что добрые люди и живут хорошо, а злые – поде-
лом прозябают в нищете. То есть богатые – хорошие: добрые, приветливые и открытые, а бед-
ные – плохие: недоверчивые, подозрительные, завистливые и злые. В этом и причина их бед-
ности. Вот не зря психологи говорят: причина наших проблем внутри нас…
А теперь вернемся к деньгам, про которые мы слегка подзабыли, увлекшись рассказом
о связи доверия людей друг к другу с богатством их государства и их личным богатством.
Мы ранее сказали, что деньги являются деньгами только до тех пор, пока в них верят. И по
крайней мере на первый взгляд уж этой-то веры у нас в стране сейчас более-менее хватает,
это мы наработали, хотя еще совсем недавно по историческим меркам, в нашем государстве
был период, когда от рублей люди бежали к другой, чужой валюте – доллару, потому как в
бумажный рубль не верили из-за его высокой инфляции, а вот не менее бумажному доллару
верили. То есть больше верили чужому правительству, чем своему.
Бумажные деньги – дело такое – их можно взять и напечатать. Они не имеют самостоя-
тельной ценности – такой, как тапочки, мясо, вода, подушки, металл, вилки или любые другие
полезные предметы. Их ценность условна. Поэтому некоторым и кажется, что, в отличие от
бумажных денег, золото уж точно имеет безусловную, самостоятельную ценность! Бумажные
49
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

деньги нечестное государство может резко напечатать, чтобы покрыть свои дыры в бюджете, а
попробуй напечатать золото или, скажем, ракушки каури!
Что тут скажешь? Вроде все верно. Многочисленные попытки разных хитрых граждан
изготовить из подручных материалов поддельные ракушки каури успехом никогда не заканчи-
вались, хотя попытки такие были! Археологи иногда находят такие подделки, но поддельную
ракушку каури всегда можно отличить от настоящей с первого взгляда. С золотом уже сложнее.
Его подделывали во все времена и подделывали успешно. И без лаборатории, без специальных
исследований отличить золотой слиток или монету от подделки не всегда просто.
Но допустим даже, что мы имеем дело не с подделками, а с настоящими золотыми моне-
тами, содержание золота в которых строго определено и гарантируется честным государством.
Допустим, все фальшивки убраны из оборота, а все фальшивомонетчики перевешаны на глав-
ных площадях. Значит ли это, что золотые деньги являются абсолютной объективной ценно-
стью и что от такой шаткой материи, как человеческое доверие, эта ценность не зависит?
Не значит.
Ведь что такое золото? И какую самостоятельную ценность оно имеет? Почти никакой.
Золото нельзя есть. Золотом нельзя мыться. В золото нельзя одеться. Из золота нельзя стре-
лять, и даже золотой нож по своим потребительским качествам уступит стальному. Золото,
правда, применяется в электронной промышленности – им покрывают контакты, но это прак-
тически все полезное применение золота (не считая ювелирных побрякушек). Часто ли вы
золотите контакты? Гораздо чаще обычные люди покупают еду и прочие предметы, нужные
им в быту.
За что же тогда мы любим золото?
За репутацию. Наш исторический опыт свидетельствует, что золото всегда можно обме-
нять на полезные предметы. Оно всегда в цене – мы в это твердо верим. Мы доверяем золоту
больше, чем родной маме!.. Но представьте себе крайнюю ситуацию – войну или стихий-
ное бедствие, когда спасти от немедленной гибели могут как раз самые простые предметы –
спички, патроны, одежда, еда, вода. Нужно ли кому-то в такую минуту золото? Нет. Оно в этих
условиях – балласт.
Но даже если не брать в расчет войны и катаклизмы, вовсе не является фактом общее
убеждение, будто золото «всегда в цене». В цене-то оно, конечно, в цене, вот только цена эта
сильно меняется. Как любой товар, который торгуется на мировом рынке, золото сильно колеб-
лется по своей стоимости. Так же, кстати, как и деньги – те самые привычные нам современные
бумажные деньги. Они тоже колеблются в цене. Потому что точно так же являются товаром,
как и золото, хлеб, навоз, зубная паста, услуги врача и все прочее. Колебание цены – свойство
денег, как любого товара.
Для некоторых это звучит странно. Как деньги могут быть товаром, если это всеобщий
эквивалент всех товаров? Как они могут менять цену, ведь их цена обозначена цифрами прямо
на купюрах?! За что деньги тогда продавать в качестве товара, если сами товары продаются
за деньги?
Ну, раз все товары продаются за деньги, значит, и деньги продаются за деньги!.. Сегодня,
например, 30 рублей стоят 1 доллар, а через какое-то время, глядишь, рубль подешевел вдвое,
и тот же доллар вы купите уже за 60 рублей. Вся Россия подешевела вдвое!..
Мировая сеть валют разных стран всегда немного колеблется, потому что она живая, по
ней пробегают волны, курсы денег друг относительно друга меняются в зависимости от разных
случайностей – где-то война вспыхнула, где-то огромная фирма разорилась или банк лопнул, в
какой-то стране нашли крупное месторождение, где-то произошел военный переворот, где-то
правительство ведет необдуманную политику, печатает лишние деньги, и валюта такой страны
падает в цене относительно других валют… Это известно каждому – деньги любой страны

50
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

продаются за деньги других стран. И каждая страна через свои деньги либо дорожает, либо
дешевеет.
Но деньги, как и любой товар, могут продаваться не только на международном рынке, но
и внутри одной страны. То есть доллары можно купить за доллары, а рубли за рубли.
Как это так?
А вот как… Представьте себе ситуацию. Вам надо приобрести дом. А у вас денег нет.
Но есть месячный доход, который позволит вам накопить за 10 лет на покупку. Однако вы не
хотите копить и ждать, вы хотите сейчас, немедленно! Что ж, есть возможность купить деньги!
Вы, конечно, знаете эту схему, она называется кредит. Кредиты берутся не только для личных
покупок, но и для развития бизнеса.
Вы просто покупаете всю необходимую вам сумму в счет своих будущих доходов. Разу-
меется, сегодняшние деньги обойдутся вам дороже, чем завтрашние. Но зато платить придется
завтра и частями. Вы заплатите гораздо больше, чем если бы копили сами и ждали. Зато вы
не ждете годами дом, а получаете товар сразу. Цена денег называется кредитным процентом.
Взяли миллион на год под 10 процентов годовых, через год вернули и переплатили 100 тысяч.
Вот сто тысяч – это цена денег, как товара. Цена миллиона.
От чего зависит кредитный процент? Да много от чего! И прежде всего от условий веде-
ния бизнеса в стране. Если атмосфера в стране не сильно благоприятствует ведению бизнеса,
кредитный процент будет для бизнесменов выше, поскольку банки заложат в него свои риски,
что вполне понятно: за маленькую прибыль рисковать своими деньгами никто не захочет. На
маленькую прибыль люди соглашаются только в условиях, когда эта прибыль надежно обеспе-
чивается, то есть велик уровень доверия в стране.
А еще кредитная ставка зависит от инфляции. Если банкир хочет заработать скромные
10 % годовой прибыли при уровне инфляции в 15 %, деньги он должен давать в рост под 25 %
годовых. Это понятно…
Уровень инфляции – величина обратно пропорциональная степени доверия людей к соб-
ственному правительству, к его способности проводить грамотную финансовую политику. Чем
выше инфляция – тем меньше доверие народа и тем сильнее стремление убежать от денег род-
ного правительства к другому правительству, точнее, к деньгам другого правительства, коему
веры гораздо больше – даже если это правительство официально является врагом или про-
тивником. Народ может с чисто шизофренической двойственностью искренне считать чужую
страну противником, потому что так пишут в газетах, но при этом в массовом порядке хранить
свои сбережения в денежных единицах этого «противника», коему по факту веры больше, чем
своим.
И вот теперь самое время пришло чуть подробнее поговорить об инфляции, черти бы ее
драли, и завершить тем самым, даст бог, разговор о доверии и металлическом золоте…

51
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Разжижение экономической крови

Несмотря на то, что ценность и бумаги, и золота до определенной степени условна и
весьма зависит от обстоятельств, людям все же больше нравится золото. Привыкли за тысячи
лет! Поэтому даже в среде экономистов можно встретить мнение о необходимости возврата к
золотому стандарту.
Основная суть их претензий к бумажным деньгам заключается в том, что они – не золото
и даже не обеспечены золотом. То есть если раньше на бумажных банкнотах прямо было
написано, что каждая купюра обеспечивается определенным золотым содержанием, то теперь
ничего подобного даже не пишут. Иными словами, раньше люди верили, что, придя в банк, они
получат столько золотых монет, сколько написано на банкноте, а теперь они верят, что купюра,
находящаяся у них в руках, имеет такую ценность, которая на ней обозначена, и везде ее при-
мут, если она не фальшивая. Люди верят, что государство не рухнет, что оно не напечатает
этих бумаг столько, что те вообще потеряют ценность. В это, правда, верят не все и правильно
делают, поскольку государства постоянно подпечатывают лишние деньги.
По сути, подпечатка денег государством – это скрытое воровство денег у граждан, ибо
обесценивая таким образом деньги, государство вынимает часть ценности из карманов людей
в свою пользу: вчера вы могли купить на свои 100 рублей определенное количество товара,
а завтра это количество уменьшилось, потому что товары подорожали, так как государство
напечатало лишних денег и теперь на то же количество товара приходится большее количество
бумаги. Кто в выигрыше? Тот, кто напечатал деньги, то есть государство! Оно сразу же на эти
свежевыпущенные, пахнущие краской деньги накупило товаров и услуг, пока цены не успели
вырасти. А когда деньги протекли вниз к рядовому жителю, товары уже подорожали.
Грабеж среди бела дня!
Так государства пытаются покрыть свои расходы, которые обычно превышают доходы.
Правда, пока подпечатка денег не слишком велика, люди с ней мирятся. Но иногда случается
большая подпечатка. Настоящий девятый вал из денег! Такое обычно происходит во время
каких-либо социальных катастроф. В подобных случаях цены растут уже не на проценты, а на
десятки и даже сотни процентов! Это уже гиперинфляция.
Один из самых известных примеров – гиперинфляция в Германии после Первой мировой
войны, когда экономика была разрушена, а инфляция составляла 21 %, только не в год, а в
день! То есть с утра до вечера цены успевали вырасти на двадцать процентов! Каждые три-
четыре дня цены удваивались, то есть немецкая марка обесценивалась вдвое. Поэтому зарплату
рабочим выдавали два раза в день, и они, бросив станки, тут же бежали в магазины, чтобы
успеть что-то купить, потому как ценность пачек с деньгами таяла с каждым часом, словно
лед на солнце. Представляете себе масштабы допечатки? Самая крупная купюра, напечатанная
Немецким банком, имела номинал в 100.000.000.000.000 марок (сто триллионов). И это далеко
не рекорд!
В начале девяностых годов прошлого века, когда в силу экономических проблем рухнула
мировая система социализма, в Югославии ежедневная инфляция достигала 65 % – каждый
день на столько росли цены.
В африканской стране Зимбабве в 2007–2008 годах люди бегали с мешками и тачками
денег, потому что ежедневная инфляция в этот период достигала 98 %. То есть каждый день
цены удваивались. Но и это еще не рекорд человеческого гения!
Слава победителя в этой страшной гонке по разжижению экономической крови принад-
лежит Венгрии, которая после Второй мировой войны испытала на себе невиданную инфляцию
в 207 % ежедневно. Иными словами, цены в стране удваивались каждые 12 часов. И именно

52
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

в Венгрии была напечатала самая крупная в истории банкнота в один секстильон венгерских
пенге. Секстильон – это миллиард триллионов.
Как бы вы себя чувствовали в условиях такой инфляции? Стали бы что-нибудь продавать,
зная, что уже через несколько минут вещь будет стоить дороже? А если бы что-то продали,
сразу побежали бы тратить эти сумки денег, понимая, что они дешевеют от часа к часу, и завтра
на них уже не купишь того, что можно купить сегодня, а через месяц за деньги, которые ты
выручил на продаже овцы, тебе не удастся купить даже спички.
Это называется бегство от денег. В нормальных условиях, когда деньги имеют ценность,
люди за ними гоняются, копят. А в условиях гиперинфляции все спасаются от денег, пытаются
сбросить их с рук, словно горячие угли. Деньги становятся никому не нужны, и граждане начи-
нают меняться товарами напрямую, то есть в ход, словно в древние времена, идет бартер.
Конечно, перечисленные примеры гиперинфляции – это крайние и исключительные слу-
чаи, обычно же инфляция в странах с устойчивой экономикой не превышает 2–4 % в год, а в
странах, где экономика послабее, достигает двухзначных величин, то есть может составлять 12
или 20 процентов. Почему же не получается совсем без инфляции? Отчего она тихим ручей-
ком просачивается через мощную плотину экономики?
А оттого возникает лишний денежный ручеек, что, например, власти в демократических
странах обещают перед выборами избирателям больше, чем может потянуть страна. Тех же, кто
обещает народу меньше или просто не обещает того, что нельзя выполнять, просто не избирают
во власть, ибо народ любит халяву. Поэтому избранным, чтобы выполнить свои предвыбор-
ные обещания, нужно увеличивать траты государства на разные социальные льготы, пособия
и программы. Отсюда возникает дефицит бюджета – казна тратит больше, чем зарабатывает,
а дефицит покрывается выпуском ничем не обеспеченных денег.
Вот потому и говорят некоторые хитровыделанные экономисты:
– А давайте вместо ничем не обеспеченной бумаги введем золотой стандарт, как в старые
добрые времена, чтобы бумажные купюры обеспечивались тем золотом, что лежит в закромах
у государства. Ведь лишнего золота не напечатаешь, а значит, денежная система страны будет
крепкой, а экономика здоровой! И на каждой денежке будет написано, что этой бумажке соот-
ветствует такой-то вес золота в граммах.
Это очень наивные рассуждения.
Во-первых, кто проверит, сколько там этого золота в закромах у государства? И как усле-
дить, чтобы государство, в руках которого печатный станок, не нашлепало купюр больше, чем
у него есть золота?
Во-вторых, история знает огромное количество примеров, когда деньги, основанные на
золотом стандарте, и даже золотые-презолотые запросто девальвировались. Это было дав-
ным-давно, когда бумажных денег еще не придумали, и по рукам ходили металлические
монеты из драгметаллов, которые многими по сию пору считаются «настоящими деньгами», в
отличие от денег бумажных. А монеты, тем не менее, обесценивались так, что мама, не горюй!
Давайте сядем в воображаемую машину времени и отправимся ненадолго на экскурсию
в прошлое. Посмотрим на монетное обращение Древнего мира и на разные способы обесце-
нивания «настоящих денег». Мы уже знаем, что первые металлические монеты появились в
результате стремления людей «измельчить ценности» – от большого слитка металла (который
безусловно представляет собой ценность, ибо из него можно сделать инструменты и украше-
ния) люди отрезали куски разного размера, чтобы получить своего рода разменную монету для
покупки недорогих мелочей.
Именно поэтому первые деньги, то есть куски слитков, которые отрезали по весу, часто
имели весовое название. И до сих пор еще кое-где в мире, например, в Великобритании или
Египте, денежная единица носит название меры веса – фунт. Хотя давно уже там не фунт ника-
кой, и металла в денежке нет, но на купюре по старинке еще пишут вес: «фунт». Это эхо тысяче-
53
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

летней древности. Кстати, название нашей национальной валюты тоже имеет «металлические
корни». Когда-то на Руси основной монетой служил 200-граммовый слиток серебра, имеющий
форму разомкнутого обруча, чтобы на шею надевать – и носить такую монету удобно, руки не
занимает, и украшением служит. Поскольку монета надевалась на загривок, она и называлась
«гривна». Но 200 граммов серебра – это довольно много. Чтобы сделать из гривны разменную
мелочь, пруток гривны разгибали и рубили на части. От слова «рубить» и произошло слово
«рубль». Рубль – значит отрубленный (кусочек серебряного прутка).
Но чаще всего монеты имели привычный нам вид – металлические кругляшки опреде-
ленного веса. Их изобрели еще в Древнем мире, то есть до нашей эры, и активно использо-
вали, нося в специальных мешочках, как правило кожаных. Причем, за весом монеты следили,
поскольку в весе металла и была главная ценность монеты. Это уже потом номинальная цен-
ность денег отделилась от их веса, но в Античном мире люди жили простые и до такого рода
абстракций еще не доросли.
Надо сказать, денежная система Древнего мира была довольно запутанной, поскольку
монеты чеканились разными городами, разными государствами, разного веса, из разного
металла. Поэтому в греческих полисах собственную монету принимали по номиналу, ей
верили, а вот отчеканенную в других городах брали по весу, как металл. Но ведь брали! И
брали не только монеты греческих полисов, но и других государств, потому что главным было
не место происхождения монеты, не картинки на ней, а вес и материал, из которого она была
сделана, – золото, серебро…
Не самой простой также была и денежная система в Древнем Риме. Изначально в ее
основе лежала медная монета, достоинством в 1 асс. Мы бы сейчас ее даже монетой не назвали,
поскольку это был небольшой прямоугольный слиток весом почти в триста граммов. Вы ска-
жете, немало для монеты?.. А что вы тогда заявите о римской монете в 5 ассов, которая весила
1,5 килограмма? А ведь такая «монетка» в раннем Риме была в ходу! На римских медных
слитках были выдавлены разные изображения, в том числе изображения животных, как память
о тех далеких временах, когда в качестве денег использовался скот. Кстати, один бык в V веке
до нашей эры стоил примерно 27 килограммов меди, то есть около ста слитков-ассов.
Позже, в III веке до н. э., римские деньги уже стали привычно круглыми и более удобными
в носке – вес одного асса был снижен, он превратился в обычную монетку (кстати, тоже не
маленькую, весом в 36 граммов), а в ход для производства монет более высокой ценности
вовсю пошло серебро и золото. Исходя из сложившихся тогда цен на разные металлы, одна
золотая монета по имени ауреус была равна 25 серебряным денариям, а 1 денарий равнялся
10 медным ассам. При этом вес денария составлял 4,5 грамма.
Кто чеканил монеты? Специально уполномоченные люди, то есть власть. Во все времена
и во всех странах чеканка монеты почти всегда была прерогативой государства 3. Именно оно
и портило потом монету. Что же ему позволяло это делать, какая лазейка была использована
и потом расширена государством для порчи денег?
А вот представьте себе, что вам, как государству, нужно начеканить из драгоценных
металлов монеты, чтобы обеспечить в стране денежное обращение – вы же не какие-нибудь
дикари, чтобы по бартеру вино на сандалии менять! У вас для этого есть в казне запас драг-
металлов – золото и серебро в виде слитков. Но ведь чтобы напечатать из этого металла уйму
денег, нужно деньги сначала потратить – работа ведь тоже чего-то стоит, вам нужно будет
заплатить чеканщикам. И материалы, из которых делаются штампы и прочие орудия чекана,
тоже чего-то стоят. В общем, одна серебряная монетка весом, скажем, в одну унцию или один

3
Хотя и очень редко, но в истории все же были монеты, выпущенные не государством, а храмом или частным лицом. Ска-
жем, в XVI–XIX вв. в Англии и Северной Америке выпускалась частные монеты. И выглядели они ничуть не хуже государ-
ственных. Например, на золотых монетах американского банкира Бэтсрела значились адрес банка, имя банкира и вес самой
монеты.
54
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

фунт будет стоить дороже, чем просто один фунт серебра, потому что в нее вложен труд. Это
ведь не просто кусок металла, а изделие из него!
Поэтому, чтобы не нести на чеканке монет убытки, государство вкладывало в каждую
монетку чуть-чуть меньше серебра, пуская недостаток веса на оплату самого процесса чеканки.
То есть некая условная монета с надписью «1 фунт серебра» могла весить не фунт, а чуть
меньше. Но государство предлагало использовать ее по номиналу, то есть именно как фунт
серебра, хотя фунта в ней не было. И граждане, понимая ситуацию, принимали монету по
номиналу, то есть как бы верили тому, что на ней написано. Что называется, все свои, не будем
мелочиться! Написано на монете «1», значит, пусть так и будет!
Вот в эту хитрую щель государство потом и пролезло со своей порчей монеты. Оно начи-
нало постепенно снижать вес драгоценного металла в монетах, оставляя номинал прежним.
Потом начало заменять часть драгоценных металлов более дешевыми – например, серебро
медью. И предлагало считать такие вот порченые монеты настоящими. На них же написано
все, как прежде!
Иногда это выглядело, как принудительная денежная реформа. Например, правитель ост-
рова Сиракузы Дионисий Старший приказал под угрозой казни всем жителям принести и сдать
все деньги, которые у них есть. Деньги были собраны, перечеканены с меньшим весом и воз-
вращены владельцам изрядно похудевшими. А прибыль от этой нехитрой операции досталась
тирану.
А в Азии бывало и так, что правители просто и незатейливо выпускали поддельные
деньги, например, вместо серебряных дирхемов печатали медные и сверху их слегка сереб-
рили тонким слоем, который быстро стирался. Народ принуждали использовать эти монеты в
качестве настоящих, хотя все прекрасно понимали, что драгоценного металла в этой подделке
нет. Иногда на монетах даже писали угрозы от лица власти: «Кто эту монету не примет, тому
смерть».
Понятно, что постоянная чеканка властями подобных недоденег приводила к инфляции.
Цены в новых монетах росли. И однажды случилось то, что рано или поздно должно было
случиться – первый в мире социалистический эксперимент. Первая в истории попытка поре-
гулировать экономику приказами!
Произошло это во времена римского императора Диоклетиана. В результате финансового
кризиса и из-за порчи монеты цены так выросли, что это вызвало массовое недовольство граж-
дан. Государство выплачивало своим солдатам и чиновникам жалованье дешевеющей монетой,
а люди на свои деньги уже не могли купить то количество товаров, которое покупали раньше, –
торговцы просили больше денег, потому что монет стало больше, а значит, на один товар стало
приходиться больше монет. Логично, не правда ли?
Однако, когда граждане недовольны, трон под императором начинает шататься. И что же
сделал Диоклетиан, чтобы попытаться исправить ситуацию? Самое глупое, что только можно
было сделать, – он решил регулировать цены своим указом!
Это все равно, как если бы он своими указами пытался регулировать погоду. Запретить
шторм. Отменить зиму. Повернуть ветер в другую сторону. Приглушить гром… Ведь установ-
ление цены на товар – столь же объективный природный процесс, как и все перечисленное.
Это только кажется, что цену за товар на рынке назначает продавец по своему усмотре-
нию. А на самом деле продавец – это термометр, который лишь показывает температуру, кото-
рую он не создавал.
Можно, конечно, попытаться обмануть природу – например, если вам на улице холодно,
попробовать согреть термометр в руке, подышать на него. Тогда он покажет высокие, радую-
щие глаз значения. Но станет ли от такого самообмана на улице теплее? Чуть позже мы пого-
ворим о том, как природа образует цену, а пока вернемся к наивному императору.

55
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Старик Диоклетиан, будучи человеком невеликого ума, выпустил эдикт (указ), кото-
рый нудным перечислением устанавливал цены на все товары и услуги, которые только могли
вспомнить его служащие. В обширной преамбуле указа, как всегда и бывает в подобных слу-
чаях, император писал, что делает все из лучших соображений – хлопочет о простых людях
и борется с жадностью торговцев:
«Жители наших провинций! Забота об общем благе заставляет меня положить пре-
дел корыстолюбию тех, которые все стремятся подчинить своей выгоде и задержать развитие
общего благосостояния».
И далее в цветистых выражениях ругает жадных спекулянтов, которые совсем стыд поте-
ряли, ломят такие цены, что уму непостижимо!.. Вообще, немного отвлекаясь от императора,
дорогие читатели, открою вам один важный секрет и дам совет, который сильно поможет в
жизни, если вы его примете: ругать высокие цены – не только признак глупости, но и пустая
трата времени. С тем же успехом можно ругаться на дождь. Ругайте себя – за то, что мало
зарабатываете!
Это не цены высокие, это просто у вас денег мало…
И вот, отпев положенные песни в преамбуле, указ императора постепенно перетек к сути.
Которая заключалась в приказной фиксации цен на товары и услуги – под угрозой смертной
казни за нарушение, между прочим!
То есть императорский эдикт, подписанный правителем огромной империи, определял,
сколько должны стоить репа и редька, лук и чеснок, огурцы и морковь… Причем, детализа-
ция касалась даже таких мелочей, как внешний вид продукта и количество морковин в пучке!
Например, связка хорошей моркови должна была содержать 25 морковин, а связка морковки
поплоше – 50 корнеплодов при стоимости того и другого в 6 денариев.
Десяток огурцов – 4 денария.
Ведерко чеснока объемом около 9 литров – 60 денариев. Дороговато? Ну, так ведро!
Попробуй съешь ведро чеснока!..
25 луковиц – 4 денария.
4 либры (1,3 кг) вишни или винограда – 4 денария.
10 штук граната – 8 денариев.
Сухой сыр – 12 денариев, а свежий, незрелый – 8 денариев.
Крупные яблоки, цена за десяток – 4 денария. А вот мелкие яблоки должны были стоить
те же 4 денария, но уже за 40 штук.
Айва, фиги, виноград, персики, абрикосы – по 4 денария за десяток.
Любопытно, что кролик (40 денариев) стоил гораздо дешевле зайца (150 денариев). Сви-
ная колбаса оценивалась императором в полтора раза дешевле говяжьей. Вымя свиньи стоило
дороже, чем свиная печень, а свиная ветчина из Галлии дороже оленины. Из птицы дороже
всего стоил павлин, причем самец ценился в полтора раза выше самки (300 денариев против
200). А такую мелочь, как дрозды, император оценивал в 60 денариев за десяток. И вправду,
птичка мелкая. Щеглы и воробьи еще мельче, а потому гораздо дешевле и тоже за десяток.
Интересно, что щеглы домашнего выкармливания ценились дороже диких, наверное, они были
потолще.
Кабанятина стоила чуток дороже домашней свиньи, а вино со специями в три раза дороже
вина простого. Яйца – по одному денарию за штуку, а тот самый соус гарум, о котором мы
говорили раньше, – 16 денариев за секстарий (550 миллилитров).
Рыба в маринаде стоила вчетверо дешевле свежей морской рыбы, потому, видимо, что
часть веса в этом продукте занимали овощи, в коих рыба мариновалась.
Оценке императора подверглась даже соня орешниковая – маленький грызун размером
с мышь.

56
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Прочие устрицы и сардины я перечислять уже не буду, чтобы не загромождать текст, так
как в императорском указе были сотни наименований. Эдикт устанавливал цены на 19 сортов
вина, 50 сортов мяса, 96 видов рыбы, 116 сортов тканей, 12 сортов масла. Он регламентировал
даже зарплаты и стоимость услуг: сколько платить за перевозку грузов и пассажиров, сколько
адвокату, сколько учителю, сколько нанятому на поденные работы батраку.
Так, например, парикмахер, по мнению императора, не должен был брать за свою работу
больше двух денариев с клиента; «таксист» – требовать за перевозку пассажира более 2 дена-
риев за римскую милю (примерно 1, 5 км); рабочий, который ляпал мозаику на стену (обоев
тогда не было), должен был зарабатывать 60 денариев в день плюс прокорм на время работы;
а вот учитель греческого или геометрии – 200 денариев в месяц.
Зато один раб трудоспособного возраста (от 16 до 40 лет) не должен был стоить более
25 000 денариев.
Поражает титаническая работа, проделанная Госпланом императора при подготовке
этого абсолютно бессмысленного документа! Который не исполнялся с самого первого дня его
опубликования, как не исполнился бы эдикт о запрете землетрясений. Но это был воистину
чудесный эксперимент на людях!
Почему же эдикт не мог быть исполнен?
Для ответа нам нужно будет маленько углубиться в философию, чтобы понять, в чем
отличие субъективного от объективного, как формируется стоимость товара и почему она не
зависит от злого субъекта, который «цену ломит».

57
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Экономическая натурфилософия
Продавец – это капля воды, в которой отражается весь экономический океан. Поэтому
товар дорог не оттого, что продавец сволочь, а потому, что его товар стоит именно столько,
ибо именно так его оценила сама мать-природа! Ну, или, если хотите, рынок, как часть объ-
ективной природы. Если глубина этой фразы осталась не до конца понятой, берем лопату и
заглубляемся в философию…
Есть два понятия – «объективное» и «субъективное».
Субъективное относится к субъекту, то есть мыслящему созданию – человеку.
Объективное относится к объектам – табуретке, камню, Луне, океану и прочим немыс-
лящим вещам.
Человек, как субъект, может ошибаться, заблуждаться, ему может что-то мерещиться, он
может находиться в плену иллюзий, он может быть уверен в себе или не уверен. Он может счи-
тать, что он прав, а остальные неправы. Но он может также считать, что он неправ, а остальные
правы. У него бывают разные настроения, он иногда подвержен галлюцинациям. Но так или
иначе, адекватно или неадекватно, человек отражает и воспринимает мир объектов, которые
его окружают. То есть объективный мир. Все люди разные, поэтому отражение реального мира
в каждом из нас разное, и это нормально. Из-за этого люди все время спорят между собой по
разным вопросам, не соглашаются друг с другом, ругаются и воюют. Каждому хочется утвер-
дить в чужих головах свою точку зрения об окружающем мире или его части.
В общем, у субъекта есть мнение! Но кого оно волнует, по большому счету, кроме него
самого? В конце концов, у других тоже мнения есть, ничем не хуже!.. А вокруг простирается
объективный физический мир, который никаких мнений о себе не имеет, он просто суще-
ствует. Мы живем в этом мире, мы субъекты, и у каждого из нас есть свое суждение о мире,
о себе и о других субъектах. При этом отражаемых картинок мира столько, сколько субъектов
в мире.
Но поскольку людям в мире приходится взаимодействовать и друг с другом, и с миром,
их мировые картинки должны во многом совпадать, иначе не будет контакта и взаимодействия.
И они во многом совпадают – например, все люди соглашаются, что если удариться с разбега
лбом о дверной косяк, будет больно и шишка. И подобных совпадающих мнений о мире очень
много. Впрочем, много и несовпадающих, особенно в области политики, вкусов и верований.
Пока все верно? Тогда идем дальше.
Один из инструментов познания мира у людей – наука. С помощью науки мы познаём
и мир объектов (физический мир), и мир субъектов (свой внутренний). Познанием внешнего
мира занимаются физика, химия и другие естественные науки, а познанием мира внутреннего,
субъективного, занимается психология.
Наука ставит себе целью добиться, по возможности, более точного знания. Иногда еще
используют такую фигуру речи – «объективного знания». А для этого из науки стараются
исключить субъективность. Понятно, что исключить ее вовсе невозможно, поскольку познают
мир субъекты, а не объекты. И говоря о том, что «субъективность надо исключить, дабы стать
объективными», ученые вовсе не имеют в виду, что мы должны перестать быть субъектами
и превратиться в табуретки, стать тупыми предметами – объектами. Нет, конечно! Тогда мы
думать не сможем, а значит, и ошибаться, утверждаться, иметь мнение, отражать мир в виде
яркой картинки, именуемой сознанием. Речь о другом. О согласованности. О том, что теоре-
тически каждый человек может повторить эксперимент, посмотреть на приборы и увидеть тот
же самый результат.
Ученый делает открытие. Что это значит? Он делает предположение, ставит опыты и на
их основе строит некую информационную модель, которая объясняет результаты опытов. Дру-
58
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

гие ученые дяденьки, ознакомившись с его рассуждениями, повторяют опыты и убеждаются:

результаты такие же, модель работает! Так гипотеза подтверждается и становится рабочей тео-
рией.
Конечно, может найтись какой-нибудь дурачок, который скажет: а я не верю, так быть
не может! Тогда ему покажут опыты, или он сам может их провести и лично убедиться: дей-
ствительно, мир именно таков в этой своей части. Но при этом волен дать свои объяснения
увиденному: поскольку люди юридически равны, каждый имеет право придерживаться любой
точки зрения.
Например, сейчас в науке теория относительности Эйнштейна считается твердо доказан-
ной многочисленными экспериментами. Однако автор как-то раз у камина долго беседовал с
одним бородатым старичком в валенках, который убеждал, что модель Эйнштейна не верна.
И что наблюдаемые факты можно и нужно объяснять по-другому. Причем, этот дедушка был
самым настоящим ученым, доктором физико-математических наук и долгое время возглавлял
Московский государственный университет. Так что всякое бывает. Мир очень разнообразен!
До сих пор встречаются люди, которые утверждают, что Земля плоская…
Тем не менее, информационные модели, построенные наукой и дающие верные предска-
зания, считаются истинными, а вот то, что приборной проверке не поддается, является кате-
горией оценочной, то есть делом вкуса. Например, кому-то нравится картина этого художника,
а кому-то не нравится. Кто-то любит апельсины, а кто-то свиной хрящик. Одному дяденьке
одна тетенька нравится, другому другая.
Строго говоря, любая оценка является оценочным суждением, то есть чистой вкусов-
щиной и субъективизмом. Одному человеку одна научная теория нравится, другому другая.
Даже констатация такого, казалось бы, бесспорного факта, как само существование нашего
мира, является оценочным суждением, поскольку решение о том, существует реальность или
не существует, выносит всегда субъект. И есть в философии особое направление, именуемое
солипсизмом, которое отрицает реальность физического мира, утверждая, что наш мир есть
всего лишь порождение разума. И что сознание есть источник мира. Причем, именно сознание
того, кто это утверждает! А все окружающие – плод его воображения.
Но это – редкая точка зрения. Большинство же людей рассуждают так: то практическое
знание, с которым согласно абсолютное большинство экспертов, будем условно считать объ-
ективной реальностью!.. Что и позволяет гражданам находить общий язык и взаимодейство-
вать друг с другом. И экономика – как раз та сфера, где мы все каждый день взаимодействуем
друг с другом и проводим сравнение личных реальностей, корректируем свои представления
о мире с чужими представлениями, что и позволяет нам не откатываться слишком далеко от
объективной физической реальности…
И вот теперь – внимание! – переходим к вопросу о том, объективна цена на товар или
она является следствием чьей-то личной субъективной прихоти?
Из-за того, что стоимость товара артикулирует субъект, некоторым наивным гражданам
представляется, будто цену «задирают спекулянты, наживаясь на трудовом народе». Однако
тот самый народ, который стонет от высоких цен, и является их причиной! Потому что народ –
второе имя рынка, как мы знаем. Цена формируется рынком, то есть тем самым народом, тыся-
чами людей, которые ежесекундно сталкиваясь с тем или иным товаром, решают: будут они за
него платить такую цену или нет. Вообще, в наше время не так сложно произвести товар, как
его продать. Поэтому продавцы бегают за покупателем, делают скидки, придумывают акции,
всячески рекламируют свои товары.
Если цена покупателю кажется слишком высокой, он от покупки откажется – к великому
горю продавца. Но другой купит. И третий купит. Потому что нужно. При этом совершенно
неважно оценочное суждение субъекта, который, покупая, плачется, что цена высока, – это
вкусовщина. Покупатель всегда будет скулить и плакаться, для него идеал – взять даром. Точно
59
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

так же и продавец – он может захотеть получить за свой товар любую сумму, в идеале – все
деньги мира. Но за миллион никто у него тюбик с зубной пастой не купит. Поэтому прода-
вец вынужден опускать цену до такой, по которой начнут покупать, а покупатель вынужден
подниматься до такой цены, по которой ему продадут. Это равновесная цена двух согласий.
Единичный замер. А в результате мельтешения миллионов замеров наступает «усредненное
согласие» – рыночная цена товара.
Именно в этом смысле цена на товар является объективной – поскольку она складывается
в результате тысяч «замеров». Один замер – это не статистика, это случайность, флуктуация.
А вот тысяча независимых замеров любой величины, пускай и субъективных замеров, – это
уже объективная картина, так как не зависит ни от кого персонально, а зависит от всех
сразу. Тысячи субъектов – это уже не субъект, а среда, то есть объект. И этот объект, эта среда
называется рынком.
Рынок – главный и единственный инструмент для определения цены на товар. Другого
инструмента не существует. И поскольку цена складывается объективно, она является природ-
ным параметром. А рынок – природной стихией. Эту стихию можно изучать, но ею нельзя
управлять, как нельзя управлять погодой.
А если война? Или неурожай?
В тяжелые времена, когда товаров не хватает, покупатели особенно громко жалуются
властям на высокие цены и требуют от властей цены понизить – как это было при Диоклетиане,
например. Отчего же люди голодают и не могут купить хлеба? Оттого, что жадные продавцы
ломят слишком большую цену? Нет, конечно, не поэтому! А потому, что из-за неурожая хлеба
мало! И значит, на каждую порцию хлеба теперь приходится большее количество денег, вот и
все! Простая математика. И жадность тут ни при чем, поскольку жадность у торговцев (как и
у покупателей) присутствует всегда.
В общем, когда на всех желающих чего-то жизненно важного не хватает, цена на этот
товар естественным образом растет. Как растут показания на термометре при повышении тем-
пературы.
Если люди во время кризиса скулят и жалуются на высокие цены, но все равно покупают,
значит, согласны платить ту цену, которая им не нравится. Возросшая цена на хлеб во время
неурожая просто служит средством распределения товара среди людей. При этом цена на дру-
гие товары, менее нужные, может упасть. Например, может упасть цена на велосипеды или
печки СВЧ, без которых можно прожить. Или на золото, потому что все кинутся распродавать
свои золотые кольца и серьги, чтобы накормить семью.
И тут самое место упомянуть, что бывают товары эластичного и неэластичного спроса…
Представьте, что настал кризис. Люди теряют работу. Денег у них мало. Какие же товары
в условиях дефицита денег люди продолжат покупать, а от каких откажутся?
Понятно, что продолжат люди покупать товары первой необходимости – еду, лекарства,
топливо, одежду, обувь, мыло, электроэнергию, лампочки.
А на что спрос резко упадет? На предметы роскоши – ковры, бытовую технику (ничего,
и старый телевизор посмотрим, когда починим), развлечения, путешествия.
Первая категория – товары неэластичного спроса. То есть количество денег у населения
упало, а производители товаров первой необходимости этого почти не ощущают, потому что
люди продолжают их товары покупать. Спрос на эти товары меняется неэластично, он довольно
жесткий. Хорошо быть в кризисные времена производителем хлеба и мыла!
А вот вторая категория товаров называется товарами эластичного спроса. Чуть денег у
людей поубавилось, или цена на товар чуть выросла, и люди сразу стали покупать его меньше.
Спрос на такие товары весьма гибок, эластичен…
Мы еще поговорим о разных нужных и ненужных товарах, а также о странной психо-
логии потребителей, потому что человек – существо психологическое, а значит, экономика
60
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

творится взаимодействием весьма иррациональных субъектов. А сейчас пора наконец закон-

чить отступление про философию и вернуться к обесцениванию «настоящих денег», а то наша
золотая эпопея никак не может подойти к своему закономерному финалу, а уже пора начинать
третью часть книги!..
Напомню, свое повествование автор начал с громкого заявления о том, что не только
бумажные деньги могут обесцениваться, но и металлические монеты из драгоценных металлов.
Один из способов мы рассмотрели выше – облегчение веса монет при сохранении номинала
или частичная (или полная) замена драгоценных металлов в монетах дешевыми металлами.
Но длинная история человечества знает и такие удивительные случаи, когда золото не
заменялось малоценной медью, а девальвировалось само по себе. Девальвация – это обесце-
нивание. Как же могло обесцениться чистое золото?

61
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Больше золота хуже, чем меньше

Переносимся в Испанию XVI века. Там финансовая катастрофа началась с открытия
Америки. Замысел-то у Колумба и его инвесторов, давших деньги на экспедицию через Атлан-
тику, был сугубо положительный – открыть новые торговые пути в Индию и заработать на этом.
А в результате все закончилось форменной катастрофой, несмотря на то, что были открыты
богатейшие земли. Вернее, именно из-за этого.
Итак, Колумбом были открыты два новых континента, богатых золотом, где жили дикари,
у коих это золото можно было отнять или выменять на стеклянные бусы. По поводу «отнять»
рассуждать не будем: насилие – это не наша тема. Наша тема – экономика, поэтому погово-
рим о честном обмене золота на стекляшки. Сейчас выражение «поменять золото на стеклян-
ные бусы» равносильно выражению «обманывать наивных». Мол, глупые были американские
дикари, меняли такую ценность, как золото, на дешевую ерунду. А Колумб и белые люди, при-
плывшие из Европы, пользовались простотой этих детей природы и обманывали их, подсовы-
вая разную погань…
Однако так могут говорить только предельно бестолковые люди, не понимающие азов
экономики. Потому что обмен есть процесс добровольный и открытый. А значит, никакого
обмана в данной сделке не было, поскольку обе стороны сделки были согласны ее произвести.
Колумб и его люди действительно выменивали у дикарей золото, а в обмен давали дикарям
стеклянные бусы и шнурки. Со шнурков (которыми во времена Колумба европейцы шнуровали
не обувь, а панталоны и камзолы) индейцы снимали медные наконечники и из этих небольших
красноватых трубочек делали себе ожерелья, нанизывая трубочки-наконечники на нити.
Те современные европейские люди, которые считают такой бартер обманом, исходят из
своего, европейского понимания ценности золота. Но поскольку все люди разные и оценочные
суждения у них разные, ни одно оценочное суждение не может быть главнее другого, они все
одинаково субъективны. И мнение дикарей о нужности и ценности медных наконечников для
шнурков, которые они считали более дорогими, чем золото (коего у них было много, а нако-
нечников мало), ничуть не хуже мнения европейцев о ценности золота (коего у них было мало,
а шнурков полно). Мнение против мнения!
Кстати, о ценности медных наконечников для шнурков в представлении дикарей говорит
и тот факт, что археологи находят в захоронениях индейцев целые ожерелья из этих коротких
медных трубочек. Помимо ожерелий из наконечников, в могилах индейцев содержатся и дру-
гие ценные предметы, которые клали дорогому покойнику в последний путь на тот свет – кра-
сивые кораллы и жемчужины. А вот золота практически не встречается в тех захоронениях,
поскольку большой ценностью его индейцы не считали.
Кто же они – те люди, которые полагают честный обмен обманом? О! Мы позже познако-
мимся с ними поближе, а пока скажу лишь, слегка забегая вперед, что это современная интел-
лигенция левых взглядов. Что такое левые взгляды и чем они отличаются от правых взглядов,
также уточним потом, когда будем разбираться с разными экономическими болезнями, типа
марксизма и социализма, а сейчас обращаю ваше внимание на то, что, пытаясь защитить наив-
ных дикарей от «недобросовестных» торгашей, левые люди на самом деле принижают индей-
цев, считая их не равными себе, а некими глупенькими существами, нуждающимися в постоян-
ной отеческой защите. Кстати, так левые относятся не только к дикарям, но и к людям вообще
– кидаются их защищать, не спрашивая согласия. Ужасные мерзавцы, эти леваки!..
А вот люди нормальные, правых взглядов, полагают, что все мнения правильные. А там
и тогда, где и когда мнения совпадают (например, мнения о цене товара), начинается процесс
мирного контактирования, то есть торговля. Экономика начинается!..

62
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

В общем, испанцы грузили американское золото, выменянное на шнурки, на свои

галеоны и отправляли из колоний в метрополию – в Испанию. И вот этого-то наплыва золота
испанская экономика не выдержала.
Что представляла собой доколумбова Испания? О! Это была процветающая страна с
весьма развитой по тем временам экономикой! Под властью испанского короля Карла I были о
ту пору также Нидерланды, Сардиния, Сицилия, половина Италии южнее Рима и даже земли
в Восточной Европе. Бурно развивались ремесла и торговля. Испанские товары можно было
встретить по всей Европе. В частности, европейцы очень ценили испанские ткани.
Тогда мир стоял в одном-двух шагах от промышленной революции, а промышленная
революция началась с изобретения ткацкого станка, так что прославленные, выделываемые
вручную испанские ткани буквально ждали этого изобретения. И, возможно, именно Испания,
а не Англия стала бы первой промышленной державой мира, и первые буржуазные революции
случились бы не в Англии, а именно здесь… если бы не лавина американского золота, хлы-
нувшая в Испанию.
До этого золотого потока цены в Испании снижались. Потому что росла производитель-
ность труда, и рост количества разных товаров обгонял добычу серебра в серебряных шахтах,
так что количество серебряных денег, бывших тогда в ходу, не поспевало за ростом товаров.
И вдруг на испанскую экономику хлынул золотой дождь…
Таблицы ввоза золота в Испанию поражают. Его количество сначала исчислялось (в тыся-
чах испанских песо) четырехзначными числами, потом достигло пятизначных и продолжало
расти. Золото всё везли, везли и везли, в считаные десятилетия вывозя те запасы, которые
индейцы копили столетиями, десятками поколений.
Это была самая настоящая инфляция. И девальвация золота. Цены на товары в золоте
начали неизбежно расти. И это практически убило испанскую производительную экономику.
Причина понятна: в другие страны Европы золотой поток не поступал, там золота было
меньше, соответственно испанские товары стоили дороже. Испанцам стало невыгодно произ-
водить для себя что-либо, поскольку все иностранное обходилось дешевле – проще купить.
И производить для продажи за границу они тоже ничего уже не могли: никто испанское не
покупал в силу его дороговизны (в золоте испанские товары стоили дороже зарубежных).
Путешественники, посещавшие Испанию, писали, что «в Испании все дорого, кроме
денег».
По сути, Испания теперь «производила» только золото. Золото стало ее монокультурой,
то есть главным товаром. Что очень плохо для страны, в чем мы в дальнейшем не раз еще
убедимся.
При этом с Испанией приключился тот же психологический феномен, который приклю-
чается с отдельными людьми, на которых внезапно пролился денежный дождь. Если на чело-
века недалекого и не умеющего зарабатывать вдруг свалится большое наследство или крупный
выигрыш в лотерею, удержать это богатство (не говоря уж о том, чтобы его приумножить) он
не сможет – профукает все и вновь останется нищим. История знает многочисленные примеры
подобных случаев.
То же самое и со странами – не умея или разучившись производить сложную продук-
цию самостоятельно и ошалев от притока халявных денег (от золота, нефти и тому подобных
природных ресурсов), упавших на них милостью природы, эти страны деградируют ментально
и политически. Не заработанные тяжким трудом деньги играют роль наркотика. Начинается
головокружение от успехов. Страна вдруг вспоминает о своем былом величии и начинает гре-
зить о величии будущем, может начать серию мелких или крупных войн, чтобы расширить
свое влияние или принести другим странам свет некоей истины, которым, как кажется лидерам
этой страны, она обладает. Результат всегда неизменно плачевный – экономическая и полити-
ческая катастрофа.
63
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

На халявные деньги Испания начала целую серию войн, перессорилась со всеми сосе-
дями, пытаясь донести до них мессианский свет католической истины. При этом технологиче-
ски она отставала, так как промышленность не развивалась. А когда золотая река закономерно
обмелела, когда поток золота иссяк, поскольку за десятилетия из Америки было вывезено все,
что там накапливалось столетиями, Испания обнаружила себя всю в долгах при разваленном
хозяйстве, в череде бессмысленных войн, требующих колоссальных затрат. И поскольку хозяй-
ство деградировало, Испания далее терпит ряд сокрушительных военных поражений, так как
прочность армии определяется ее тылом, то есть крепостью экономики, а испанские тылы были
развалены.
Итак, начинала Испания свое победное шествие по планете как высокоразвитая страна
– со своей промышленностью, отличными заделами и прекрасным сельским хозяйством, а
закончила как убогая держава с угнетенной и отсталой экономикой и огромным государствен-
ным долгом. И поныне еще Испания толком не оправилась от тех поражений, продолжая оста-
ваться не самой передовой европейской страной.
Подобные вещи в истории случались не только с Испанией. Например, в XVI веке в боли-
вийских Андах рядом с серебряным рудником возник горняцкий поселок Потоси. Поскольку
месторождение было богатое, поселок быстро разросся до крупного города с населением в 100
тысяч человек. Так как серебра в городе было пруд пруди, цены в нем подскочили настолько,
что, по выражению одного историка, «стали абсурдными даже для богачей: курица стоила до
восьми реалов, а яйцо – два реала… что можно сказать, кроме того, что деньги там ничего
не стоили?»

64
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Часть 3
Монополия и халява

Специальная торговля
Некоторые граждане очень любят подвиги. Они читают книжки про войну, про пиратов
и всякий там героизм. Это совершенно нормально для детей и подростков. Но отдельные това-
рищи до седых волос готовы играть в солдатики и порой даже участвуют в реконструкторских
боях. Вы, безусловно, знаете, что это такое. Это когда взрослые дяди переодеваются в воен-
ную форму прошлых исторических эпох, вооружаются макетным оружием той эпохи и начи-
нают представлять, то есть разыгрывать, прошлые великие битвы. Ну, нравится им очень, когда
люди за родину воюют и умирают! А вот когда люди за родину живут, им скучно. А уж если
люди за родину живут хорошо, богато, сытно, весело и разнообразно – это вызывает у люби-
телей героических подвигов едва ли не укор и осуждение. Они, мятежные, ищут бури! Потому
что подвиги, с их точки зрения, это всегда красиво и романтично, про это можно писать при-
ключенческие книги и снимать кино, выжимающее скупую мужскую слезу. А вот про мирную
жизнь не устраивают отчего-то реконструкции. Не переодеваются люди в толстых купцов и
ростовщиков, не разыгрывают сценки торговли на средневековом или античном рынке, хотя
именно рынки, а не битвы всегда были воплощением и средоточием цивилизации.
Скучна сытая жизнь! Но зато как комфортна! И что лучше, ответьте мне, валяться в
окопной грязи и вонять псиной или сидеть в шезлонге на террасе собственной средиземномор-
ской виллы, попивая ароматное густое вино с диковинными специями и медом?
Для большинства ответ ясен: солнечная терраса или уютный клетчатый плед, а к нему
кресло-качалка у камина, вкусный, пахнущий яблоком дым из кальяна, игра в нарды, чай со
штруделем – во сто крат прекраснее, чем гнойная рана живота с непереносимым тошнотвор-
ным запахом.
Тем не менее, этот вечный спор не стихает: кто по жизни важнее и главнее – воины или
торговцы? И очень часто можно услышать, что быть воином весьма славно, и воины должны
управлять торговцами, потому как быть торговцем не почетно, а как-то так… финансы,
бумажки. И простым трудящимся обывателем, например, дантистом или юристом быть непо-
четно тоже. Скукота! А воин – он же герой, елки-моталки!
Но если вдуматься…
Если вдуматься, то солдаты, полководцы и герои – это всего лишь слуги скучных обыва-
телей и торговцев. Их верные сторожевые псы, отдающие свои жизни, чтобы мирному народу
страны жилось приятно, комфортно и сытно. А иначе зачем воевать?
Прирожденные воины – это такой же расходный материал цивилизации, как клетки
нашей постоянно отшелушивающейся кожи, меняющие друг друга слой за слоем, и являющи-
еся расходным материалом организма. Они гибнут миллионами, охраняя внутренний покой
организма, сытую и спокойную жизнь его «тыловых» клеток.
Купец, обыватель, бизнесмен и предприниматель платят (налоги), а воины на их деньги
вооружаются, кормятся и умирают, защищая интересы нанимателей, олицетворяющих собой
родину – так всегда было в истории. Тревожный романтик, коему не хватило таланта вести
бизнес или стать квалифицированным мастером своего дела, идет в преступники или носит
погоны. Каждому свое.
Кстати, поведение взрослых дядей, которые уже в почтенном возрасте зачитываются
книжками про героические подвиги солдат во время войны и испытывают глубокие пережива-
65
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ния по этому поводу, по-научному называется инфантильным, то есть детским: дети во время
своего взросления проходят период юношеского романтизма, оттого вырвать из экономики и
направить на войну подростков и юношей всегда проще, чем умудренных жизнью людей. Что
и делается.
А я, как человек умудренный и даже пишущий книжки, скажу вам так: развлекаться
всяко лучше, чем воевать. В общем и целом, умирать за родину, конечно, официально почет-
ное занятие, но лично мне это совершенно неинтересно. Лучше за родину жить. И чем лучше
жизнь, тем больше за родину!..
Поверьте, в стремлении к лучшей жизни вы и так проявите достаточно героизма: в конце
концов, деньги зарабатываются непросто. А подвиги ради подвигов (а не ради денег) – это
романтическая глупость. Подвиги же во имя хорошей жизни воистину прекрасны!
Поэтому речь у нас сейчас пойдет про специи. То есть про то, как тяга к хорошей вкус-
ной жизни и приятным ароматам двигала вперед прогресс, вела к великим географическим и
научным открытиям. Нормально?..
Торговля специями была очень ярким этапом в истории цивилизации. Хотя, если вду-
маться, ну что такое эти специи? Для чего они нужны? Да примерно для того же, для чего
нужны были людям благовония, ради которых снаряжались опасные экспедиции, – украшать
жизнь приятными ароматами и улучшать вкус пищи, добавляя в нее необычные привкусы. В
общем, повышать качество жизни, делая ее более интересной и приятной. Потребители повы-
шали телесное удовольствие от жизни путем употребления специй, а торговцы специями –
путем зарабатывания неплохих денег. Именно деньги и заставляли их отправляться в опасные
путешествия.
С тех пор, как европейцы впервые попробовали вкус и аромат восточных специй, их
уже было за уши не оттащить от столь чудной прелести. А попробовали они его тысячи лет
тому назад – во времена великолепной Античности, когда люди ходили в туниках и тогах и
вели глубокомысленные философские разговоры ни о чем, пока рабы работали. Египтяне же
познали специальную прелесть и того раньше! Горошины черного перца были найдены в гроб-
нице Рамзеса II, а это, между прочим, второе тысячелетие до нашей эры.
Поскольку главной страной, специализировавшейся в Древнем мире на логистике (то
есть на перевозках), была Финикия, финикийцы и доставляли из Индии специи в страну фара-
онов. По этой причине долгое время специи назывались «финикийскими товарами». Именно с
помощью финикийских купцов народы Средиземноморья познакомились с необычными рас-
тениями Востока, диковинные дары коих позже получили название «специи».
В IV веке до нашей эры древнегреческий историк Геродот, коего кличут отцом истории,
уже упоминает в своих трудах корицу и касию (специя, похожая по виду и запаху на корицу), но
при этом выказывает свою полную неосведомленность о том, как на самом деле произрастают и
добываются специи, а равно и благовония, о которых мы говорили ранее. Старик рассказывает
своим читателям следующие небылицы:
«…деревья, дающие ладан, стерегут крылатые змеи, маленькие и пестрые, которые
ютятся во множестве около каждого дерева…
Арабы… обвязывают все тело и лицо, кроме глаз, бычьими шкурами и разными кожами
и в таком виде отправляются за касией. Она растет, правда, в мелком озере и вокруг него, а
в этом озере живут крылатые звери, очень похожие на летучих мышей. Они испускают гром-
кие крики и храбро нападают на людей. Арабам приходится отгонять этих зверей, защищая
свои глаза, и таким образом срывать касию. Корицу они собирают еще более удивительным
способом. Где она растет и какая земля порождает это растение, они и сами не знают… По их
рассказам, большие птицы приносят эти сухие полоски коры, которые у нас зовутся финикий-
ским именем «кинамомон». А приносят их эти птицы в свои гнезда, слепленные из глины, на
кручах гор, куда не ступала нога человека. Так вот, для добывания корицы арабы придумали
66
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

такую уловку. Туши павших быков, ослов и прочих вьючных животных они разрубают сколь
возможно большими кусками и привозят в эти места. Свалив мясо вблизи гнезд, они затем
удаляются. А птицы слетаются и уносят куски мяса в свои гнезда. Гнезда же не могут выдер-
жать тяжести и рушатся на землю. Тогда арабы возвращаются и собирают корицу. Собранную
таким образом корицу… вывозят затем в другие страны.
А ледан, который у арабов зовется ладаном, добывают еще более удивительным спосо-
бом. Это вещество самое благовонное, хотя и происходит из самого зловонного места. Оно
находится на бородах козлов и зарождается там, как смола на деревьях».
Вот такую ахинею нес греческий историк Геродот.
Но интересно, что и через сотни лет после Геродота европейцы не представляли, откуда
на их столах берутся специи, ошибочно предполагая, что все специи, наверное, привозят из
Индии. Равно как позже римляне, одеваясь в китайские шелка, ведать не ведали, откуда везут
к ним сии удивительные легкие ткани. Это о чем говорит?
О том, что экономика больше людей – люди не знали, откуда пряности и шелк, а эко-
номика знала. Вся информация о сложной системе содержится во всей системе целиком,
поэтому система в целом всегда умнее отдельных своих составляющих, она холистична (то есть
целостна и взаимосвязана), оттого познать ее аналитически – методом разложения на состав-
ляющие и препарирования отдельных кусочков – не всегда представляется возможным, что-то
будет упущено. И здесь полная аналогия с организмом человека, который современная меди-
цина разложила на части, разбила по медицинским специальностям и пытается лечить кусками.
Звенит у тебя в ушах, пришел ты к отоларингологу – врачу, коего раньше называли «ухо-горло-
нос», и тебе будут лечить ухо. Ведь ты же пришел к ушному доктору! А проблема может быть
в поражении печени. В организме и экономике все взаимосвязано порой очень замысловатым
образом – система сложная, переплетенная и неуправляемая. Произвольно рулить ею (напри-
мер, назначая от большого ума цены эдиктом) нельзя, она может только самонастраиваться –
как раз потому, что только вся система целиком обладает всей необходимой информацией о
себе, а ее части – не обладают. Они, вон, даже не знают, откуда что берется…
Короче говоря, специи из неизвестных грекам земель, добытые неизвестным образом,
исправно доставлялись на рынки древнегреческих полисов. А потом точно так же и римских.
Величайшая из империй – Римская – тоже сполна оценила эту ароматную прелесть Востока!
Древнеримские кулинарные книги упоминают множество рецептов разных блюд, имеющих
специи в своем составе.
Одной из главных специй был перец. Он так полюбился римлянам, что молотый перец
они порой добавляли даже в лекарства, сладкие блюда и вино, о чем свидетельствует сборник
кулинарных рецептов Марка Гавия Апиция. Черный перец там упоминается в 349 рецептах из
468. А это значит, что перец постепенно стал доступен широким слоям населения, читавшим
кулинарные книги. Лавки, где продавался перец в небольших пакетиках, образовывали целую
«улицу специй», располагавшуюся неподалеку от знаменитой римской дороги Виа Сакра.
Конечно, поначалу специи были необычайно дороги. Но по мере расширения империи,
когда Рим покорил Египет, была устранена монополия ближневосточных купцов на доставку
специй, за дело взялись римские предприниматели, и специи стали на римских рынках распро-
страненным товаром. Торговля была такой бурной, что в Индии археологи находят римские
монеты эпохи Августа и Тиберия. С частотой раз в три дня в римский порт Остию приходил
разгружаться очередной корабль с индийскими товарами.
Один из первых ученых – древнеримский энциклопедист Гай Плиний Секунд Старший
в своей книге «Естественная история» оставил упоминание о ценах на перец: черный перец
стоил 4 денария за фунт. Много это или мало, если бедная помпейская семья, жившая одно-
временно с Плинием, тратила на прокорм себя и одного своего раба 22 денария в неделю, а в
месяц около 90 денариев?.. Учитывая, что перец очень легкий, а римский фунт – это 327 грам-
67
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

мов, и что перец – это не еда, а всего лишь приправа, цена на перец не представляется чересчур
уж высокой. Сколько времени вам бы понадобилось, чтобы съесть стакан перца горошком?
Видимо, так же думали и древние римляне: о массовости потребления перца говорит тот факт,
что империя завозила его ежегодно более чем на 12 миллионов денариев. Почти тысяча тонн!
При этом вкусовые качества черного перца оценили не только культурные римляне, но
и диковатые варвары – когда вестготы во главе с Аларихом осадили Рим в V веке, в каче-
стве отступного они потребовали 5000 фунтов золота и 3000 фунтов перца. Это был уже закат
империи. Когда же Римская империя рухнула совсем, над Европой погас свет цивилизации,
она погрузилась в темное Средневековье, и ранний христианский Запад оказался отрезанным
от Востока, поэтому на некоторое время одичавшие европейцы о восточных специях позабыли
и вновь открыли их для себя уже много позже.
Это было дурное время! Когда-то античные греки знали, что Земля круглая и даже
вычислили с хорошей точностью диаметр земного шара. А диковатые христиане раннего Сред-
невековья забыли про это и считали, что Земля плоская… Когда-то римляне вовсю сыпали
перец в свои блюда, а послов Индии, откуда и везли этот самый черный перец, принимал сам
император Август. Глобализация!.. А теперь погруженная в мрачные века окуклившаяся и
подзатихшая Западная Европа практически позабыла про Индию, отнеся эту страну к обла-
сти легенд и населив в своем воображении летающими драконами. Немудрено: после того, как
Востоком овладели мусульмане, почти тысячу лет, как пишет один из историков, «европейцы
ни разу не окунули весло в Индийский океан». Монополия мусульман на торговые пути была
тому причиной: еще в начале VII века они закрыли греческим кораблям выход из Красного
моря в Индийский океан, рассудив, что делиться прибылью с неверными нет никакого смысла.
Как вы, должно быть, знаете, о ту пору отношения между христианами и мусульманами
складывались не самым лучшим образом. Однако капля камень точит, а выгода для кармана
рано или поздно проест любую плотину идейных запретов. Потому специи потихоньку-поти-
хоньку вновь стали проникать на европейский рынок, несмотря на жестокие идеологические
противостояния христиан и мусульман, ненависть и перманентные войны между ними. Каким
же образом это случилось?
Торговля к обоюдной выгоде – лучший примиритель! И хотя католическая церковь
запрещала торговать с мусульманами, купцы Венецианской торговой республики уговорили
Папу римского позволить им маленько согрешить и начать-таки покупать у неверных специи.
Перед ароматом пряностей папа не мог устоять, и идеология, как всегда это бывает, когда на
кону большие деньги и хорошая жизнь с вкусными пряностями, уступила месту наживе. Какое
счастье, что люди придумали деньги!..
Долгое время венецианские купцы имели монопольное право на торговлю специями. В
результате цены на специи были таковы, что это в самом буквальном смысле изменило ход
мировой истории. И изменило почти без войн – просто втолкнув мир в эпоху, известную как
эпоха Великих географических открытий. Необходимость совершать трансокеанские плава-
нья в конце концов привела к изобретению хронометра и развитию точной механики, каковая
позже пригодилась для изготовления физических приборов. Наконец, тот самый Ренессанс,
именуемый также эпохой Возрождения, который представлял собой невероятный взрыв куль-
туры и науки, был также следствием торговли специями. А на какие деньги, по-вашему, тво-
рили Леонардо да Винчи, Тициан, Рафаэль, Микеланджело? Эти великие художники были бла-
городной плесенью на избыточных прибылях итальянских торговых республик. Там, где много
денег, кормится много красивых мотыльков – художников, литераторов, ученых. А много денег
там, где много обменных операций, где бурлит экономика… В общем, специи в эпоху Сред-
невековья были локомотивом экономики и таким же стратегическим ресурсом, каким сегодня
является нефть.

68
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Купцы и мореходы на торговле специями наворачивали тысячи процентов прибыли,

перец ценился на вес золота, а самыми точными весовщиками во Франции считались не апте-
кари, а торговцы специями, именно им было доверено хранение эталонных мер длин и весов.
Причем, когда порошки молотых специй взвешивались в лавках, закрывались все окна и двери,
чтобы случайный сквозняк не унес драгоценные пылинки. Про богатого человека в те вре-
мена европейцы так и говорили – «мешок с перцем». За пару мускатных орешков можно было
купить корову. Специи порой даже заменяли деньги – скажем, генуэзские купцы платили наем-
никам частично золотом, частично перцем. А государство – точно так же, как оно гарантиро-
вало ценность монеты, карая фальшивомонетчиков, законодательно защищало потребителей
и от подделки специй, понятно ведь, что при такой цене специй находилось немало желающих
фальсифицировать драгоценные порошки, подмешав в молотый перец какой-нибудь дряни.
Вот их и карали – вплоть до смертной казни. Причем, способ казни выбирался довольно изу-
верский – например, в Германии фальсификаторов перца заживо закапывали в землю вместе
с фальсификатом. Неплохо…
Ну, и естественно, европейцы не хотели мириться с тем, что торговые пути в Индию
монополизировали мусульмане и заставляли венецианцев всё покупать только у них с огром-
ной накруткой. Если вы посмотрите на карту или глобус, то увидите, что самый короткий мор-
ской путь из Европы в Индию – через Красное море и Индийский океан. Вот там-то как раз
безраздельно господствовали арабы, весьма любящие Аллаха и деньги. Но, может быть, можно
добраться до Индии с ее перцем в обход – обогнув Африку?
До сей поры на кораблях люди огибали Африканский континент только во времена древ-
ности, в царствование фараона Нехо II, и эта разовая акция случилась в первом тысячелетии
до нашей эры. Больше человечество подобного подвига не повторяло вплоть до начала XV
века, когда португальский мореплаватель Васко да Гама, ныне вошедший во все учебники по
географии и истории, обогнул мыс Доброй Надежды и выплыл в Индийский океан из Атлан-
тического. Интересно, что с целью улучшить качество службы своих матросов в этом нелегком
путешествии Васко да Гама применил экономическое стимулирование, то есть не только пла-
тил им жалованье, но и обещал долю в добыче. Это называется заинтересованность в конечном
результате.
Морские путешествия и в древности, и в Средние века были делом опасным, о чем сви-
детельствуют потери. Так, Васко да Гама за те несколько месяцев, что его корабли шли к югу
Африки, потерял часть команды, погибшей от цинги, а один корабль из четырех был столь
сильно поврежден штормами возле мыса Доброй Надежды, что ремонту и восстановлению не
подлежал. Пришлось припасы с него перегрузить, остатки команды распределить по трем уце-
левшим кораблям, а сам корабль сжечь. Еще один корабль пришлось сжечь на обратном пути,
он не был поврежден, но людей в экспедиции от тропических болезней и цинги поумирало так
много, что их на все корабли уже не хватало.
Тем не менее, экспедицию можно считать успешной: потеряв более половины людей и
половину кораблей, Васко привез в Португалию столько специй, среди коих были перец, гвоз-
дика, корица и имбирь, что прибыль от их продажи в 60 раз превысила затраты на экспедицию.
Выгодно рисковать и терпеть нужду!
Путь в Индию вокруг Африки теперь был изведан. Купцы и географы радостно потирали
ладошки.
Но, может, есть и другой путь в Индию? Уж больно долго огибать Африку! Уж больно
мучительно! А что, если приплыть к Индии с другой стороны, обогнув Землю, то есть пересечь
Атлантический океан и подплыть к Индии и Островам Пряностей не с запада, а с востока? С
этой идеей носился Колумб.
И исходя из его мысли, ясно, что к середине второго тысячелетия нашей эры европейцы
не только опять вспомнили, что Земля круглая, но и узнали, наконец, откуда именно достав-
69
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ляются к ним пряности. Дело в том, что в первом тысячелетии нашей эры ни европейские
христиане раннего Средневековья (думавшие, что Земля плоская), ни даже мусульмане (более
просвещенные и знавшие, что Земля – шар), ведать не ведали, откуда к ним доставляют дико-
винные специи – мускат и гвоздику! Они полагали, что их привозят оттуда же, откуда и черный
перец – из Индии. Но на самом деле Острова Пряностей лежали гораздо дальше, аж в шести
тысячах километрах от Индии – в Индонезии, между Сулавеси и Новой Гвинеей.
И вот теперь, прознав вместе с другими просвещенными европейцами, что Земля – шар,
Колумб решил достичь восточной Индии, не огибая Африку, а просто плывя на запад через
океан напрямую. Он не знал, что путь ему преградит Америка, и думал, что земной шар
гораздо меньше, чем на самом деле. (В этом смысле он оказался менее грамотным, чем древние
греки, определившие размеры нашей планеты с превосходной точностью.) Приплыв к Аме-
рике, Колумб подумал, что достиг берегов Индии, и потому назвал местных жителей индей-
цами.
Когда наконец разобрались в ситуации и поняли, что никакая это не Индия, тот же
вопрос встал снова: а нельзя ли все-таки достичь Индии и далеких Островов Пряностей запад-
ным путем – обогнуть эту досадную Америку, беспричинно разлегшуюся на два континента
посреди океана и перегородившую собой путь к заветной цели? Обогнуть и поднять на этом
деньжат, а? Тем более, что португальцы Острова Пряностей в конце концов нашли, обойдя
Африку и пройдя на восток намного дальше Индии. Может, путь на запад окажется короче
пути на восток?

Этой идеей бредил Фернан Магеллан. Сей отважный предприниматель отчасти повторил
путь Колумба – сначала он предложил свой дерзновенный план португальской короне, а после
отказа португальского короля поехал в Испанию. И там дельце начало наклевываться! Магел-
лан доложил о своей идее, где положено – в севильской Палате Контрактов, эта контора как раз
и занималась организацией морских экспедиций. Поначалу бюрократия отказала Магеллану,
но один из руководителей Палаты пообещал Фернану поддержку за 20 % от его возможных
будущих прибылей. Сторговались на одной восьмой, о чем и заключили контракт у нотариуса.
Чиновник слово сдержал и пробил финансирование проекта. Тогда это не считалось корруп-
цией…
И 20 сентября 1519 года флотилия из пяти кораблей, несущих пять экипажей общей
численностью в 256 человек, под предводительством Магеллана вышла из порта, чтобы совер-
шить невероятное, небывалое еще в истории – кругосветное плавание. Магеллану о то пору
катило под сороковник, он был полон сил, трюмы забиты едой на два года. О чем волноваться?
Однако жизнь вновь подтвердила опасность морских путешествий и высоких прибылей.
Да, экспедиция Магеллана обогнула Землю. Но сам Магеллан из экспедиции не вернулся,
он погиб на одном из островов в стычке с дикарями. И вообще из экспедиции мало кто вер-
нулся – через три года в Испанию доплыл один корабль, на котором было 18 выживших, в силу
своей малочисленности едва справлявшихся с парусами.
Однако экспедиция все равно завершилась успешно – потому что доплывший корабль
«Виктория» под командованием капитана Хуана Себастьяна Элькано привез 23 тонны корицы,
мускатного ореха и гвоздики, которые покрыли все затраты на экспедицию. Инвесторы оста-
лись довольны (экспедиция финансировалась «впополаме»: и деньгами казны, и финансами
частных лиц). Прочая публика также была восхищена беспримерным подвигом человеческого
духа во имя великой прибыли.
Во времена молодости автора на всех школьных глобусах отмечали голубым пунктиром
пути экспедиций Колубма, Васко да Гама и кругосветку Магеллана – в знак признательности за
научные достижения в области географии. Однако правда состоит в том, что все эти открытия
и путешествия были осуществлены не во имя любви к науке. И не для того, чтобы доказать,
70
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

будто Земля круглая, как иногда пишут про путешествие Магеллана, – к тому времени ни у
кого уже не было никаких сомнений по этому вопросу. Отнюдь нет, все указанные путешествия
были осуществлены во имя экономики, то есть являлись чисто коммерческими предприяти-
ями. А Магеллан и не планировал вовсе никакой кругосветки, он хотел вернуться обратно по
тому же маршруту – через пролив, названный потом его именем. И только череда несчастий,
гибель предводителя экспедиции, а также угроза нападения португальцев (которые, прослы-
шав про поиск испанцами новых путей к Островам Пряностей, решили экспедицию погубить),
заставили Хуана Себастьяна Элькано следовать дальше на запад. При этом второй уцелевший
на тот момент корабль из экспедиции Магеллана – «Тринидад» повернул на восток, решив
отправиться домой тем же путем. Увы, этот корабль постигла печальная участь, его захватили
португальцы, и большая часть команды погибла на португальской каторге в Индии.
Два важных момента. Первый. Почему эпоху Великих географических открытий назвали
именно так? Казалось бы, ответ прост, и он подразумевается: потому что развившееся челове-
чество овладело техникой дальних морских перемещений и стало открывать для себя планету –
новые континенты, проливы и острова. Это верно, только с одной поправкой: не человечество,
а европейцы. А что касаемо человечества, как общности нашего вида, то это, разумеется, не
так – на открытых европейцами островах и континентах уже тысячи лет ко времени их «откры-
тия» прекрасно жили люди, открывшие их задолго до европейцев. Поэтому правильнее было
бы сказать: новые земли открыли для науки, как системного знания, поскольку именно у евро-
пейцев тогда начало зарождаться то самое системное знание, впоследствии названное наукой.
А почему именно в Европе оно начало зарождаться?
А потому что именно Европа тогда начала вырываться вперед в цивилизационном раз-
витии. И причиной тому было как раз развитие экономики, то есть желание нажиться в личном
плане, а не послужить великой идее.
И здесь мы приходим ко второму важному, даже важнейшему моменту, который отчасти
мы уже затрагивали. В мире люди часто спорят, что превыше, почетнее и важнее – шкурные
интересы, личная корысть или служение – стране, государю, вере, великой идее, человечеству?
История на этот вопрос уже ответила: те общества, которые служат не экономике, а идее (вере,
императору, величию и т. д.), в цивилизационном смысле неизбежно проигрывают. А те, в
которых превалирует экономика (которая на личностном уровне всегда выглядит как желание
людей разбогатеть и жить в комфорте и удовольствии), неизменно выигрывают на больших
временных масштабах, становятся сильнее.
Те, кто служат не себе, а «во имя», напоминают собак, цель жизни коих – служение Хозя-
ину. А те, кто работает на себя, на свой интерес, и есть настоящие хозяева жизни.
Повторюсь, ввиду важности – в основе развитой экономики всегда лежит личная заинте-
ресованность каждого в лучшей жизни и вера каждого в то, что лучшей жизни можно достичь
уже в этой жизни. А не в загробной и не в следующей. Именно таким образом – предоставляя
каждому возможности заработать для себя – общество раскрывает личный потенциал каждого
человека, поскольку для обычного гражданина своя рубашка всегда ближе к телу, чем чужая.
Если же часть общества выключена из экономики и занимается добровольным или принуди-
тельным служением (находится в армии, рабстве или местах заключения), такое общество в
заведомом проигрыше, ибо выключает часть творческого человеческого потенциала, ведь в
таком обществе люди добровольно или принудительно занимаются не экономикой.
И вот вам сразу чудесный исторический пример, для коего я даже выделю отдельную
главку.

71
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Великие бесполезные достижения

Каждый школьник знает, что Америку открыл Колумб. Правда, наиболее грамотная
часть школьников знает, что до Колумба Америку и Гренландию посещали викинги на своих
драккарах – однопарусных кораблях с веслами – и даже устраивали там поселения, но это
почему-то не считается. Кроме того, существует точка зрения, разделяемая некоторыми иссле-
дователями, будто до Америки добирались и древние финикийцы. Наконец, в отдельных рабо-
тах выдвигается даже мысль, будто до Америки добирались и китайцы. Гипотеза эта спорная,
но вот то, что многие географические открытия китайцы сделали раньше европейцев, – факт
(хотя при этом первооткрывателями все равно считаются европейцы). Например, китайцы
задолго до европейцев обогнули самую южную оконечность Африки, которая позже получит
название мыс Доброй Надежды. Под этим названием, данным португальцами, сей скалистый
кусочек суши и фигурирует нынче на картах.
Китайцы намного опережали европейцев! Именно Китай в XV веке был главной морской
державой мира. «Санта Мария», на которой шел через Атлантику Колумб, имела 25 метров в
длину, 9 метров в ширину и несла три мачты, а ее грузоподъемность равнялась примерно 100
тоннам. Корабли, на которых плавали по океанам китайцы, были не меньше многих современ-
ных, они достигали 150 метров в длину, 50 метров в ширину, а нести могли до 2000 тонн груза.
Одна только рулевая плоскость этой махины была с четырехэтажный дом!
Экспедиция Колумба состояла из 3 каравелл. Флот китайского адмирала Чжэна Хэ,
открывавший мир, насчитывал несколько сотен кораблей. В состав китайского флота входили
военные корабли сопровождения, корабли обслуживания (водовозы, плавучие ремонтные базы
с запасами дерева и нужных материалов, зерновозы, скотовозы) и десятки основных судов.
Последние были настоящими 10-мачтовыми гигантами, оснащенными водонепроницаемыми
переборками (которые европейцы изобрели только через 300 лет) и трехслойной обшивкой из
твердых пород дерева. Герметичность китайских кораблей превосходила герметичность евро-
пейских. На китайском корабле-гиганте могло быть до 1000 человек экипажа.
Для того, чтобы вы примерно представляли себе масштаб китайских судостроительных
достижений: первый трансатлантический пароход (!), построенный европейцами через четы-
реста лет после адмирала Хэ, имел в длину всего 72 метра.
Китайский флот превосходил флот всех европейских государств, вместе взятых. Знаме-
нитая испанская Непобедимая Армада, которая появилась почти через два века, насчитывала
134 корабля. А не несколько сотен, как у китайского адмирала.
Конечно, в чем-то китайские корабли были примитивными – у них не было киля, они
были менее маневренными, китайцы тогда еще не изобрели косой парус, поэтому их корабли не
могли идти против ветра. По сути, это были увеличенные в масштабе китайские джонки (парус-
ные речные лодки-плоскодонки для плавания в тихих водах). Тем не менее, на этих мону-
ментальных конструкциях китайский флот под командованием адмирала Хэ добился немалых
успехов. А отмечаемая специалистами «устарелость» китайского флота была весьма относи-
тельной: даже в середине XIX века большая китайская джонка, построенная по всем канонам
«джонкостроения», совершала регулярные рейсы из Нью-Йорка в Лондон под командованием
англичан, и они особо на свой корабль не жаловались.
Адмирала Чжэна Хэ с его флотилией особо не пугали даже рифы: пробоина немалых
размеров не могла затопить его 10-мачтовый лайнер, поскольку наполнение водой нескольких
отсеков, разгороженных водонепроницаемыми переборками, не вело к затоплению всего судна
– оно сохраняло плавучесть за счет остальных отсеков, коих всего было 16.
Во флоте адмирала служило порядка тридцати тысяч человек, куда входили матросы,
плотники, инженеры, морская пехота и офицерский состав. Флагманский фрегат самого адми-
72
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

рала был четырехпалубным, имел резные балконы и даже частичное бронирование вдобавок к
трехслойному корпусу из крепких пород – его нос был обшит железом, что при общей проч-
ности корабля позволяло ему при случае просто таранить вражеские суденышки, давя их как
клопов.
Казалось бы, при таком могуществе именно Китай, а не Англия, не Испания и не Порту-
галия должен был стать властелином морей и иметь многочисленные колонии по всем конти-
нентам. Однако пика своего морского могущества Китай достиг в XV веке. А потом начался
закат, в то время как Европа медленно, но верно становилась и стала властительницей мира.
Почему? Ведь у китайцев была такая фора!
Вопрос не праздный. В самом деле, адмиральский флот из Поднебесной освоил Индий-
ский океан, китайские эскадры обогнули Африку с востока и вышли в Атлантику, открыли для
себя Филиппины, Борнео, Тимор, Цейлон, Занзибар, Мадагаскар, Мальдивы, Яву, Суматру…
Слушайте, и это 1408 год! Колумб откроет Америку почти через сто лет, а Васко да Гама обо-
гнет мыс Доброй надежды примерно через столько же!
Китайские корабли хозяйничали в водах Индийского океана, как дома. Китайцы, как и
европейцы, знали, что Земля – это шар, сумели вычислить точные размеры планеты и, конечно
же, имели все возможные на тот момент мореходные знания – умели вычислять по звездам
широту и даже наловчились приблизительно определять долготу. И куда же делось это опере-
жение, спросим еще раз? Почему мы живем в европоцентричном мире, в мире европейской
цивилизации, где Европа и бывшие европейские колонии, заселенные европейцами, являются
самыми передовыми странами? Почему и как Европа вырвалась вперед?
Понятно, что это произошло за счет бурного экономического развития. Но что его обу-
словило?
Ответ на этот вопрос как раз и дает нам печальная история великих китайских побед,
на столетие опередивших Европу. Все эти победы были утрачены и профуканы, потому что не
имели экономической подосновы. Все эти величайшие открытия, не оставшиеся в учебниках
истории и географии, напрочь забытые и едва известные отдельным историкам, были совер-
шены во имя величия, а не во имя простого и естественного человеческого желания нажиться.
И потому судьба их оказалась печальной.
Что является двигателем эволюции, в том числе эволюции экономической? Разнообра-
зие, которое приводит к конкуренции. Китай был монолитной империей, управлявшейся из
одного центра – императором и его двором. Европа же представляла собой лоскутное одеяло
разнообразных мелких и крупных стран, не зависимых друг от друга и потому остро конкури-
ровавших между собой за место под экономическим солнцем. От этого взаимного подстегива-
ния – быстрый бег вперед. Выигрывает лучший! И потому есть смысл стать лучшим. А если
особь не пинать, она будет сиднем сидеть…
Европейцы рвались навстречу приключениям ради выгоды. Китай снаряжал свою вели-
кую армаду совершенно для других целей – китайцы продвигали свой «китайский мир» и уче-
ние Конфуция. Императору было важно заверение вновь открытых земель и народов в послу-
шании и формальном подчинении. Его флот был военным и коммерческих целей не имел. По
сути китайцы плавали и везде «втыкали флажок», таким образом якобы расширяя подвассаль-
ные территории и теша самолюбие императора. Следом за адмиралом Чжэном Хэ не шли в
массе своей купцы на своих частных кораблях, которые и несут с собой основной груз цивили-
зации. А отсюда следует, что великие экспедиции великого адмирала не окупались, а, напротив,
ложились великим бременем на казну. А что вы хотели, флот – удовольствие крайне дорогое!
Вот какой была идея, которую за собственные деньги нес в мир просвещенный китайский
император с помощью своего огромного и затратного флота, она была сформулирована им
в указе от 1409 года: «Ныне посылаю адмирала Чжэна Хэ с императорскими манифестами,
распространяющими Мою волю, чтобы вы почтительно следовали Пути Неба, строго блюли
73
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Мои указания, в соответствии с разумом были безропотны, не позволяли себе нарушений и

противоборства, не смели обижать тех, кто в меньшинстве, не смели притеснять слабых, дабы
приблизиться к идеалу общего наслаждения счастьем совершенного мира…».
В общем, сплошное бла-бла-бла и никакой финансовой подоплеки.
Флот адмирала Чжэна Хэ привозил ко двору самоцветы с Цейлона, зебр и жирафов из
Африки (они произвели во дворце неизгладимое впечатление), но страна тратилась на это, а
не зарабатывала. Это было похоже на дорогущее путешествие на Луну или Марс, не несущее
никакой смысловой нагрузки и предпринятое только для того, чтобы воткнуть на другой пла-
нете флажок победителей. Это было похоже на покорение Эвереста – смертельно опасное, пол-
ное приключений, но затеянное ради самих приключений и тупого втыкания флажка в вер-
шину. Хорошо хоть на Эверест люди ходят в частном порядке, не тратя на это свое увлечение
общегосударственных денег налогоплательщиков. Чего не скажешь про экспедицию на Марс.
В общем, формально сфера китайского влияния была расширена до безобразия, и даже
какая-то небольшая торговлишка китайскими товарами в Африке шла, но шла она на плечах
адмирала Хэ. Адмирал же удовлетворял свой познавательский инстинкт и попутно нес свет
китайского величия в мир, причем за казенный счет, то есть за счет императора. А потом
император умер. И его последователь, посмотрев на цифры затрат, ужаснулся и свернул про-
ект. Причем, по-китайски жестко: путешествия за море и строительство новых кораблей были
запрещены под страхом смертной казни, а все корабли уничтожены. Заморские путешествия
были приравнены к государственной измене. Вот так – то неограниченное финансирование
на все морские прихоти, то башка с плеч за строительство даже средней джонки, на которой
можно было бы надолго выйти в открытое море. Более того, в административном раже были
уничтожены даже архивы прежних путешествий. Ну, а навык мореходства и строительства
вскоре оказался утрачен.
Китай закрылся от мира. И потому отстал, ведь мир на месте не стоял.
Понимаете, какая штука, если у вас жизненно важный механизм представлен в един-
ственном экземпляре, его поломка грозит катастрофой. Если же в вашем жизненно важном
механизме предусмотрено дублирование, отказ одного контура системы катастрофой не гро-
зит: сработают другие. Вон Колумбу последовательно отказали сначала генуэзцы, потом порту-
гальцы. Но он каждый раз шел в другое место и в конце концов нашел в лоскутной Европе тех,
кто вложил деньги в его проект, раздвинувший европейскую цивилизацию на другую половину
земного шара. А в огромном и управляемом из одного центра Китае такого разнообразия мне-
ний не оказалось. Мнение там было только одно на весь Китай – императорское.
Вывод: двигателем прогресса и даже шире – двигателем эволюции является конку-
ренция. Конкуренция между животными особями движет биологическую эволюцию, а конку-
ренция между экономическими особями движет прогресс, то есть социальную эволюцию.
Не будь конкуренции, не побеждай лучший, не оставляй он за бортом жизни худшего, не
было бы никакого развития и движения вперед – от хорошего к лучшему. А была бы сплошная
деградация и хаос, одичание – неизбежная дорога вниз. Именно это и происходило в XX веке в
так называемых социалистических странах, которые нарочно отказались от главного двигателя
экономики – конкуренции – и тем самым поставили во главу угла деградацию. История XX
века преподнесла человечеству жестокий урок на примере таких стран – как не надо поступать
с экономикой. Жаль, что не всеми этот страшный урок усвоен…
Нами он усвоен: пусть выигрывает лучший, и пусть неудачник плачет. На костях биоло-
гических неудачников строится биологическая эволюция. На костях экономических аутсайде-
ров строится социальная эволюция, то есть прогресс.
В Китае той эпохи конкуренции не было. А была монополия – на власть и принятие
решений…

74
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Игра в монополию
Монополия – это исключительное право . Никто не может, а ты можешь! Потому
что монополист. Помните, когда-то мусульмане монополизировали морские пути доставки
специй из Индии? А право торговли специями в Европе потом монополизировали венециан-
ские купцы, получив разрешение Папы римского покупать специи у идеологических врагов –
мусульман.
Обогнув Африку, португальцы нарушили монополию мусульман на торговлю с Индией и
монополию венецианцев на покупку специй. И сразу же сами объявили себя хозяевами вновь
открытого пути, монополизировав его и пригрозив топить все корабли, кроме португальских.
Испанцы решили нарушить монополию португальцев, отыскав новые пути – через запад, что
в конце концов и сделали руками Магеллана. Португальцы, прознав, что испанцы покушаются
на их монополию, объявили Магеллана врагом и начали за ним охоту по всем морям, в чем
отчасти и преуспели – часть кораблей и людей Магеллана были португальцами захвачены.
Тогдашнему главному жрецу Европы – Папе римскому – пришлось, чтобы примирить
испанцев с португальцами, даже разделить мир на зоны влияния. Линия разграничения между
Испанией и Португалией, начерченная папской рукой, пересекала Атлантический океан с
севера на юг, восток отходил к зоне интересов Португалии, а запад папа отдал испанцам.
Однако поскольку Земля круглая, когда-то они должны были встретиться на другой ее сто-
роне, плывя каждый в своем направлении, и там бы вновь начало искрить. Так и случилось –
испанцы прибыли к Островам Пряностей с запада, португальцы с востока, после чего между
ними разразилась так называемая Гвоздичная война.
Но так или иначе, не мытьем так катаньем конкуренция интересантов раз за разом разру-
шала возникавшие монополии, которые лопались, как мыльные пузыри. Это приносило утраты
монополистам, но в целом для всего рынка, то есть для потребителей, было выгодно: цены-
то падали, поскольку на рынке появлялся еще один поставщик – конкурирующий за потреби-
телей с первым.
После того, как Васко да Гама положил конец венецианской монополии, организовав вто-
рую экспедицию вокруг Африки и привезя в Европу аж 2000 тонн специй, рынки вздрогнули,
а европейские торговцы специями почуяли запах перемен.
Португальцы ликовали, а мусульмане плакали – рухнувшая монополия на доставку това-
ров из Индии нанесла им непоправимый финансовый ущерб. Возможно, именно этот факт и
послужил в дальнейшем одним из факторов угасания арабских государств.
Зато теперь на коне были португальцы и их главные конкуренты – испанцы. Два государ-
ства вместе стали монополистами по доставке специй. Кстати, открытие Нового света допол-
нило столы и рты европейских налогоплательщиков (на деньги которых в конечном итоге
покорялся и открывался мир) новыми, дотоле невиданными специями – ванилью и красным
стручковым перцем.
Поведение европейцев в открытых землях отличалось и от поведения китайцев, и от
поведения арабов. Арабы только торговали с заморскими землями, не претендуя на полити-
ческое влияние. Китайцы же в основном втыкали флажки. А вот европейцы и флажки свои
втыкали, получая политический контроль над вновь открытыми территориями, объявляя их
своими колониями, и извлекали из них выгоду, то есть привязывали новые земли не только
политически, но и экономически.
В общем, два игрока на рынке – испанцы и португальцы – немного обронили цены на
специи, но не существенно. Между тем европейские обыватели ждали новых поставщиков. И
они, конечно же, появились, поскольку торговля таким дорогим товаром, как специи, сулила
огромные прибыли, хотя и несла огромные риски. Но разве деньги того не стоят?..
75
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Однозначно стоят! Поэтому испано-португальская монополия на специи постепенно

рушилась по двум причинам – на рынки специй выходили новые игроки, одни из которых, дей-
ствуя военной силой, отодвигали прежних монополистов от источников произрастания специй,
а другие действовали военной хитростью – воровали семена и пытались посадить диковинные
растения в своих колониях.
Скажем, англо-испанские войны, в которых Испания проявила себя не лучшим образом,
ликвидировали монополию Испании на торговлю с Мексикой, откуда испанцы везли ваниль, и
английские купцы тоже стали греть руки на этой пахучей пряности с нежным сладким арома-
том. Голландцы чуть позже вытеснили португальцев с Цейлона (ныне этот остров называется
Шри-Ланка) и обложили население острова коричным налогом, который каждый житель Цей-
лона мужского пола должен был сдавать в натуральной форме – в виде корицы.
А вот красный стручковый перец, росший на открытых испанцами Карибских островах,
никаких войн не вызвал, поскольку отлично прижился в Южной Германии, и вскоре это рас-
тение распространилось на весь Балканский полуостров, а оттуда пришло в Россию. Причем,
в Германии этот перец по понятным причинам называли испанским, а в России – турецким,
поскольку Балканами тогда владели турки.
Разумеется, отдельные игроки на рынке специй понимали, насколько им выгодна моно-
полия и высокие цены на специи в Европе. Поэтому на Островах Пряностей европейцы порой
вырубали целые леса, где росли эти самые специи, чтобы не допустить бесконтрольной добычи
и насыщения рынка, что неминуемо снизило бы цены и, соответственно, их прибыли. Напри-
мер, португальцы, которые первыми из европейцев открыли и захватили Острова Пряностей,
решили сконцентрировать производство мускатного ореха на одном острове, а гвоздики на
другом – так было легче контролировать добычу товара. При этом на остальных островах
Молуккского архипелага (так по-другому называются Острова Пряностей) мускатные и гвоз-
дичные деревья они старательно уничтожили, а на островах-плантациях количество деревьев
было лимитировано, их сосчитали поштучно. Ну, и разумеется, португальцы наложили запрет
на вывоз черенков и семян этих деревьев.
Когда эти острова у португальцев отбили голландцы, они переняли у португальцев ту же
политику учета и контроля. И даже усилили ее – периодически устраивали карательные экспе-
диции против местного населения. И если вблизи поселения туземцев находили хотя бы малый
росток гвоздичного или мускатного дерева, жесточайшим образом расправлялись с населе-
нием – пойманных туземцев убивали, а тех, кто убежал от карателей в джунгли, обрекали на
голодную смерть, лишая урожая: вырубали вокруг разрушенной деревни все саговые и кокосо-
вые пальцы, плодами которых питались дикари. Правда, все эти жестокие меры были напрас-
ными, и вот почему…
Природа не поддается мудрым руководящим указаниям и уж тем более карательным
мерам. Она всегда находит обходные пути или жестоко мстит «мудрым руководителям», жела-
ющим ею порулить. И точно так же невозможно поруководить экономикой: она или погибнет,
или жестоко отомстит, поскольку экономика столь же сложна, как и биосфера, она – часть
неуправляемой природы, стихийная и многоуровневая система с непредсказуемым откликом
на глупое воздействие. Можно даже сказать, что экономические отношения – это природа
социума.
В общем, выяснилось, что европейцы убивали и уничтожали туземцев зря: вовсе не
туземцы тайком делали посадки запрещенных деревьев возле своих поселений. Семена гвоз-
дичных и мускатных растений разносили в своих желудках птицы.
Главный урок из этой тяжелой истории с несправедливыми убийствами таков: не только
попытки порулить природой, но и все попытки вручную порулить экономикой с целью сохра-
нить монополию окончились для монополистов печально, о чем вы сами можете судить, зайдя
в магазин или на кухню: пряности нынче стоят дешево и присутствуют на каждой кухне. И это
76
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

все следствие вовлеченности в экономику специй миллионов новых людей. Экономика именно
так и развивается: сначала кто-то один узнаёт о каком-то прибыльном деле и начинает с него
зарабатывать огромные деньги. Прознав про дикий процент прибылей, в то же дело кидаются
другие люди, увлеченные жаждой наживы. И вскоре цена на товар из-за его многочисленного
предложения падает до общедоступной, рынок насыщается, и уже не только богачи, но и обыч-
ные люди могут себе этот товар позволить.
Но голландцы начала XVII века не знали всего этого и потому вслед за португальцами
пытались утвердить свою монополию на специи. А французы пытались своровать у голландцев
саженцы или семена. И им, кстати, это удалось! Экспедиция французских грабителей выса-
дилась тайно на один из голландских островов и похитила биоматериал. Голландцы были в
бешенстве, но они и сами практиковали подобное – когда англичане вышибли их с Цейлона,
голландцы вывезли ростки коричного дерева в другие свои заморские владения – на Яву, Бор-
нео и Суматру, чтобы превратить эти острова в источник дохода. А когда Испания потеряла
монополию на мексиканскую ваниль, голландцы посадили на той же Яве и ванильные растения.
Предложения специй на рынке таким образом росло устрашающими темпами.
Правда, не всегда и не сразу попытки пересадить чуждые растения на новом месте увен-
чивались успехом, с некоторыми видами агротехникам пришлось изрядно повозиться, но жела-
ние заработать оказалось превыше трудностей, и творческие усилия победили. В результате
сегодня специи выращивают на плантациях, а не собирают в дикой природе, отчего они и
стали всем доступны… Дольше всего не удавалось одомашнить ваниль. Аж до середины поза-
прошлого века стручки ванили приходилось экспортировать из Мексики, потому что опыляет
цветки этого растения особый вид пчел, а также крохотные птички колибри, которые водятся
только в Америке. Причем, цветки ванильной лианы открываются только на сутки, и за этот
срок симбионты должны успеть опылить их. Но потом придумали способ искусственного опы-
ления, и ванильная лиана наконец распространилась по планете вслед за остальными специ-
ями. Теперь ваниль выращивают в Индии, на Мадагаскаре, на Таити, в Индонезии, а также на
острове Реюньон, что в Индийском океане. Две трети данной специи ныне производится не на
ее исторической родине. Монополия на торговлю и производство полностью разрушена!
А первым человеком, который придумал способ искусственного опыления ванили, был
12-летний мальчик, чернокожий раб с острова Реюньон, который был тогда французской коло-
нией. Это произошло в первой воловине XIX века. История донесла до нас имя героя – Эдмонд
Альбиус. Поначалу-то фамилии у пацана не было, зачем рабам фамилия? Но когда Франция
отменила рабство в заморских колониях, парень получил свободу и фамилию, как полагается
свободному человеку, хотя это ему ничуть не помогло: в 1880 году он умер в полной нищете.
Зато через сто лет благодарные потомки вспомнили, кому они обязаны своими успехами и
поставили Эдмонду Альбиусу на Реюньоне бронзовый памятник, каменную стелу, а также
назвали его именем один из колледжей острова.
Остров Реюньон, раз уж речь о нем зашла, производит также завезенную сюда гвоздику
и мускатный орех. Правда, львиную долю гвоздики (90 % мирового рынка) поставляет не
Реюньон, а Занзибар, который также не является родиной этого растения. И это – плод агро-
технической работы и желания людей заработать деньги в эпоху бума специй.
Короче говоря, правильно работающий рынок монополии не сохраняет и делает разные
товары, поначалу дорогие, доступными для основной массы граждан… Плохие люди (социа-
листы) любят иногда обвинять капитализм в том, что тот плодит монополии. Как видим, эти
обвинения совершенно беспочвенны. Наоборот! Именно в тех социальных организмах, где
болезнь экономики под названием социализм протекала не в вялотекущей хронической, а в
очень острой форме (как в СССР, например), вот там и вылезла во всем своем уродстве самая
предельная, самая ужасная монополия – государственная. В этих странах именно государство
оказалось монополистом всей экономики. Оно и производило все товары, оно их и продавало.
77
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

То есть по сути, никакого рынка, никакой конкуренции не было вовсе. В результате население
вечно страдало от недостатка товаров и их отвратительного качества. О чем мы еще поговорим
чуть позже, это крайне поучительный опыт!..
И последнее замечание. Одной из самых дорогих специй – ванили – химики придумали
искусственную замену: они научились синтезировать тот самый ванилин, который и придает
ванили ее прекрасный, тонкий, нежный и манящий аромат. Синтетический ванилин оказался
намного дешевле природного, поэтому сейчас в выпечках в основном используется именно он.
И это еще один способ борьбы здоровой (капиталистической) экономики с монополизмом –
способ научно-технологической замены…
Но что же произошло с мировыми рынками и с мировой экономикой после того, как
свою ключевую роль в ней перестали играть пряности?

78
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Другие великие товары

Ликвидация монополии на поставку пряностей привела к резкому обрушению цен. Соот-
ветственно, люди перестали воспринимать пряности как нечто сакральное, относиться к ним
с придыханием и наделять разными волшебными и лекарственными свойствами (раньше
думали, что столь дорогая вещь не может не обладать уникально целебными свойствами). Пря-
ности перешли из разряда роскоши в обычный малозаметный и малоценный товар, тихо пыля-
щийся на кухне. Но на освободившийся трон экономической святости уже спешили другие
товары – сахарный тростник, каучук, медь, гуано, нефть…
Разберем приключения и этих товаров, ибо история каждого из них преподает нам
поучительные экономические уроки…
Сахар! «Белая смерть», как его сейчас называют медики, убеждающие граждан кушать
поменьше сахарозы: мало какое из веществ так привычно людям и вместе с тем так вредит
нашему здоровью, вызывая наркотическое привыкание, ожирение, гипертонию, диабет, атеро-
склероз, просадку иммунитета, рак, преждевременное старение… А когда-то никого не при-
ходилось побуждать к отказу от сахара! Потому что он был дорог, ведь его было очень мало
на рынке. И оттого сахар не выказывал такого губительного воздействия на здоровье челове-
чества, какое выказывает сегодня. Впрочем, книга у нас не про здоровье, а про экономику…
История сахара отчасти напоминает историю специй. Сахар родом из Индии. Само слово
«сахар» имеет индийские корни и с малыми вариациями вошло в языки почти всех европей-
ских народов. Древние греки и римляне использовали с целью подслащения еды и напитков
мед, а первыми европейцами, которые увидели чистый сахар, были воины Александра Маке-
донского, пришедшие завоевывать Индию. И они были немало поражены: «Надо же! Сладкий
камень!» Тогдашний сахар ничуть не напоминал те ровные белые кубики быстрорастворимого
рафинада, которые нам привычны. Он был плотным, коричневатым кристаллом.
Индийцы первыми научились выпаривать из тростникового сока кристаллы сахара,
потом научили этому китайцев (примерно три тысячи лет тому назад), а затем и европейцев.
Но тогда впервые увидевшие сахар македонские греки качали головами: оказывается, можно
добывать сладость из растений без помощи пчел!
Однако встреча греков с сахаром ни к каким глобальным последствиям не привела. Пер-
вый сахар в товарных количествах в Европе появился в эпоху расцвета великой и глобалистич-
ной Римской империи – на имперские рынки он поступал из Индии вместе со специями. Но
после заката Рима, а с ним и цивилизации, торговля, как родная сестра цивилизации, пришла
в упадок, и сахар в Европу поступать перестал. Средневековые европейцы о нем позабыли, как
на время позабыли о круглой Земле и о специях.
Вновь Европа открыла для себя сахар во времена Крестовых походов, его начали завозить
уже знакомые нам неугомонные венецианские купцы, которые монопольно торговали этим
удивительным товаром целыми столетиями. И только эпоха Великих географических откры-
тий положила конец сей монополии. Знакомая история, не правда ли?
Колумб привез сахарный тростник на тропические острова Атлантики во время своего
второго путешествия в Америку. И там тростник хорошо прижился, в результате чего на долгое
время Карибские острова стали основным поставщиком сахара для Европы. Раньше сахар был
очень-очень дорог, а теперь стал просто дорог.
Европа быстро прочухала сладость сахара. Его сыпали не только в чай и кофе, с его помо-
щью не только пекли торты и разную сдобу. Сахар, наряду с солью, стал главным консерван-
том продуктов, заготавливаемых за зиму. И если мясо и овощи консервировались солью, то в
сладкие фрукты соль добавлять – только портить. А вот сахар – самое то! И поскольку урожаи
консервировать было нужно, сахар начал приобретать популярность.
79
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Надо сказать, экономика сахара совершенно изменила облик и стиль жизни островов
всего Карибского бассейна. Теперь там жили богатые плантаторы и африканские рабы. Мест-
ных туземцев оказалось слишком мало для работ на плантациях, нужны были рабочие руки,
поэтому сахарный рынок породил новый огромный рынок – рынок черных рабов, которых
везли из Африки целыми кораблями для работ на плантациях сахарного тростника (и чуть
позже – на хлопковых плантациях Америки). Любопытно, что рабско-африканская экономика
была бартерной – из сахарного тростника европейцы гнали ром, везли его в Африку и у мест-
ных вождей выменивали на чернокожих пленных, которых те за выпивку ловили по всей запад-
ной Африке. А полученных таким образом черных рабов везли на Карибы, трудиться на слад-
кой ниве и гнать ром.
Чернокожее население на Карибских островах быстро вытеснило местное краснокожее
население, а густые тропические леса сменились бескрайними сахарными плантациями, леса
были начисто сведены. И острова Карибского бассейна стали называть Сахарными. Негры
рубили там тростник, на прессах давили из него сок, далее сок очищался, после чего его выпа-
ривали в больших медных чанах, под которыми разводили костры. В результате получались
первые бурые кристаллы сахара. Который позже рафинировали, то есть очищали с помощью
растворения в чистой воде и повторной кристаллизации, после которой продукт принимал
привычный нам белый цвет. Такова, в упрощенном виде, была технология, снабжавшая Европу
кристаллической сахарозой.
Европу снабжали сахаром пять стран – Португалия, Испания, Голландия, Франция и
Англия. Это уже далеко не монополия, но все равно в то время тростниковый сахар был еще
спутником роскоши. Это сегодня он – дешевая бакалея, а тогда был дорогим заморским това-
ром, доставлявшимся через океан с риском для жизни.
И поскольку сахар стоил дорого и на нем можно было хорошенечко заработать, пытли-
вые умы размышляли: а нет ли каких-нибудь европейских растений, из которых можно оный
сахар добыть, чтобы не таскать его аж из-за океана? За морем-то телушка – полушка, да рубль
перевоз, ёкарный бабай!
И вот в середине XVIII века один немецкий исследователь обнаружил, что сахар содер-
жится в свекле. Он сделал доклад перед Прусской академией наук, где парня подняли на смех:
виданное ли дело – сахар из свеклы добывать! Ученый немец кинулся к французам, словно
Колумб от португальцев к испанцам: а вы не хотите попробовать? Те задумались, но денег
решили не давать: в то время еще не было выведено специальных сортов свеклы с большим
содержанием сахара, и потому овчинка показалась не стоящей выделки. Первый эксперимен-
тальный заводик, все-таки построенный в Пруссии аж через полвека, действительно едва сво-
дил концы с концами: из огромного количества свеклы получалось слишком мало сахара.
Но наука не стояла на месте! К тому времени увлеченный этой дерзкой идеей – добывать
сахар в Европе! – французский селекционер по фамилии Ахард вывел особый сорт свеклы
с повышенным содержанием сахара. Это было прекрасно. Однако бог весть, сколько бы еще
времени понадобилось энтузиастам на продвижение своей свекольной идеи, если бы не Напо-
леон. Сей великий буржуазный преобразователь феодальной Европы, объединивший почти
всю Европу под французским штыком и под французскими законами, в ответ на недружествен-
ные действия Англии объявил ей экономическую блокаду – отныне ввоз всех колониальных
товаров, включая сахар, английскими кораблями был запрещен. А островная Англия тогда
была настоящей владычицей морей, именно ее флот доставлял львиную долю заморских това-
ров в Европу. Можно сказать, англичане были финикийцами той эпохи.
Своим запретом Наполеон хотел задушить Англию экономической удавкой, ибо лишь та
страна хорошо себя чувствует, которая активно торгует. По экономике Англии был нанесен
тяжелейший удар, правительство в Лондоне шаталось. Но и Европе пришлось несладко в самом

80
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

буквальном смысле – она лишилась многих привычных товаров, и сахар оказался одной из
главных потерь.
Это было самое начало XIX века. Как уже говорилось, сахар в Европе был все еще дорог,
о чем говорит его потребление – на одного француза в год тогда приходилось всего 800 грам-
мов сахара. И это еще ничего – житель Российской империи потреблял всего 170 граммов!
Несладкая была жизнь у русских крестьян… Для сравнения: сейчас средний европеец потреб-
ляет сахара около 35–37 кг в год. (Отсюда, кстати, и катастрофический рост заболеваний диа-
бетом. Сладкая жизнь даром не дается…)
А тогда не знающий ничего про диабет, но озабоченный состоянием экономики и дефи-
цитом сахара Наполеон провел серию мероприятий по замене заморского тростникового
сахара своим родным – европейским. Как человек разносторонне образованный и чертовски
эрудированный, он знал об опытах по извлечению сахара из свеклы, поэтому сделал на нее
ставку. И не прогадал. Именно Наполеону мы обязаны не только диабетом, но и колоссальным
развитием сахарной промышленности, буквально совершившей переворот в кулинарных нра-
вах Европы.
Вскоре вся Европа перестала зависеть от заморского сахара, потому что заполнилась
свекловичными полями и сахарными заводами. В результате цены на сахар так упали, что он
стал доступен самым широким слоям населения. Сахар начали добавлять даже в мясные и
рыбные блюда. Возникла целая новая массовая культура потребления сахара со всеми необхо-
димыми аксессуарами – сахарницами, щипчиками для колки сахара…
Вскоре сахарная отрасль стала считаться настолько важной, что правительства разных
европейских стран начали защищать своих производителей от конкуренции заграничных саха-
розаводчиков, но это уже совсем другая история, которая чуть позже будет непременно рас-
сказана ввиду ее важности для понимания основ экономики. Это будет наш второй сахарный
урок. Но поскольку мы пока еще не извлекли первый, продолжим экскурсии по другим знаме-
нитым товарам со схожей экономической судьбой. На очереди у нас – каучук.
Приступая к рассказу о нем, я должен сообщить, что тревожная история каучука тоже
началась в эпоху Великих географических открытий. Но началась тихо и незаметно.
Отважный мореплаватель, искатель специй и индий Христофор Колумб во время своего
второго путешествия в Америку (как раз когда он привез туда сахарный тростник для засева-
ния) увидел на острове Гаити необыкновенное зрелище, поразившее его – индейцы, разбив-
шись на две команды, играли в мяч. Именно мяч и поразил адмирала. Современные люди при
слове «мяч» представляют себе надувное изделие. Конечно же, мяч индейцев был не таков. Это
был цельный шар – плотный, не очень ровный, тяжелый, коричневый. А самое удивительное
было в том, что, когда мяч падал на утоптанную землю, он высоко подпрыгивал, словно живой.
Едва мяч попал в руки мореплавателя, Христофор отметил, что тот довольно липкий и
от него почему-то исходит аромат копченостей. Позже выяснилось, что свои мячи индейцы
делали из млечно-белого сока дерева под названием гевея, – дикари надрезали кору, собирали
густеющий сок и скатывали из него мячи, лепили галоши, а готовые изделия окуривали дымом,
то есть коптили. Копчение спасало загустевший сок гевеи от пожирания микробами и насеко-
мыми. Это и был природный каучук, напоминающий после затвердевания резину.
Положил Колумб каучуковый шар в свой сундук и повез в Испанию. Так, на корабле
одного из самых знаменитых и самых ошибавшихся мореплавателей в истории, необычное
вещество попало в Европу. Европа поморгала на коричневый шар слегка ослепшими от блеска
золота глазами, да и забыла о нем на долгие сотни лет. Зачем ей этот непонятный прыгающий
мяч с запахом дыма?
Шли годы. Настал XVIII век. И каучук был открыт заново – французская научная экспе-
диция нашла в Южной Америке странное дерево, белый сок которого густел на воздухе и ста-
новился упругим. О соке было доложено, куда следует, а именно – во Французскую академию
81
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

наук. И ученые люди в париках с кудряшками стали думать, куда бы это дело приспособить.
Для начала использовали кусочки каучука как ластик – стирали ими карандашные линии на
бумаге. Потом изобрели подтяжки для штанов. А чуть позже дяденька по фамилии Макинтош
из дождливой туманной Англии придумал, как с помощью каучука сделать непромокаемый
плащ. Нужно просто проложить между двумя слоями ткани тонкий слой каучука. Изобретение
так понравилось, что непромокаемые плащи с тех пор стали называть по фамилии изобрета-
теля – макинтошами. Тогда же изобрели и галоши, который надевались на ботинки в дождли-
вую погоду.
Дальше – больше. Другой англичанин придумал растворять каучук в скипидаре и про-
питывал этим раствором ткани. Из такого непромокаемого полотна сразу начали делать не
только одежду, предохраняющую от дождя, но и гибкую черепицу для крыш. И, казалось бы,
все прекрасно, бизнес развивается, но…
Всегда есть «но»!
Уж слишком в небольшом интервале температур работал загустевший сок гевеи!
Колумбу мяч не зря показался липким. На жаре каучук сильно размягчался, прилипал к коже
и вонял. А на холоде, наоборот, твердел и трескался. Поэтому каучуковую одежду и галоши
на лето прятали в прохладные погреба, чтобы не «растаяли», а зимой держали дома, чтобы
не потрескались. Ну а с крышами, воняющими летом и трескающимися зимой, приходилось
мириться. Эти недостатки каучука сильно тормозили развитие каучукового бизнеса. Пока,
наконец, один изобретатель не решил сию проблему.
Звали парня Чарльз Гудьир. Понимая великие перспективы непромокаемости и упругой
тягучести материала, он загорелся идеей разрешить главную проблему каучука – узкий тем-
пературный интервал применимости. Годы жизни и кучу занятых денег парень потратил на
решение задачи. С чем он только не смешивал каучук – с песком, солью, маслом, перцем, мяс-
ным бульоном, магнезией, сажей, кислотой – пытаясь повысить его температурную устойчи-
вость. Это была практически лотерея! Про Гудьира шутили: «Увидите человека в каучуковом
плаще, каучуковом цилиндре, галошах и с каучуковым кошельком, в котором нет ни цента,
знайте – это Гудьир».
Однако это Америка! Страна великих возможностей. И это был уже XIX век, век вели-
ких достижений. Люди привыкли к удивительным новинкам науки и техники, к быстрому про-
грессу, поэтому находились инвесторы, которые давали Гудьиру деньги на эксперименты. И вот
в 1839 году колокольчик удачи прозвенел – смешав каучук с серой и нагрев его, Гудьир полу-
чил удивительный материал, который позже стал называться резиной, а процесс нагрева кау-
чука с серой назвали вулканизацией каучука. Вулканизация так изменяла химический состав
материала, что температурный диапазон его применимости расширился: резина не текла на
жаре и не лопалась на морозе.
Резина стала модной, а резиновая промышленность начала бурно развиваться, уже через
несколько лет в Соединенных Штатах в резиновой промышленности трудились десятки тысяч
человек, поднимая на этом хорошие деньги. Резиновый бум добрался даже до отсталой России
– еще не отменили крепостное право, львиная доля населения страны находилась в рабстве, а
в Санкт-Петербурге уже открылась первая фабрика по производству резиновых изделий.
И поскольку для производства резины требовался каучук, то есть сок гевеи, произрас-
тавшей в американских тропиках, страны-производители каучука начали развиваться. И раз-
виваться, надо сказать, в первое время относительно неспешно, поскольку из резины делали
поначалу только бытовые товары – резинки для трусов, галоши, детские надувные шарики,
плащи. Потом настала очередь промышленных товаров – конвейерные ленты, изоляция для
электропроводов. А затем…

82
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Затем случился настоящий взрыв, сделавший каучук не просто товаром, а товаром стра-
тегическим, одним из главных товаров военной промышленности. Победоносная сила целых
армий теперь зависела от этого самого каучука!
Потому что параллельным курсом в мире начало развиваться недавно родившееся авто-
мобилестроение. Первые автомобили довольно уродского вида ездили, как телеги, на деревян-
ных колесах со стальными ободами. И трясло на них страшно, и грохотали они по булыжным
мостовым ужасно, и скорость не разовьешь. В общем, никуда бы эти самобеглые коляски не
продвинулись, если бы не были изобретены резиновые покрышки, которые, собственно, и пре-
вратили самодвижущиеся телеги в то, что мы называем автомобилем.
Покрышки делаются из резины.
Так в неэвклидовом пространстве экономики пересеклись две параллельные технологи-
ческие линии, породив настоящий технологический взрыв: автомобилям понадобились мил-
лионы километров ровных дорог из асфальта и мегатонны бензина, а это все делается из нефти
– и наш мир стал нефтяным. Кроме того, миллионам автомобилей требовались миллионы тонн
резины – так начался золотой век каучука!
В амазонских джунглях, где росла гевея, вдруг, как грибы, выросли богатейшие города,
производящие нужный всему миру монопродукт – каучук. Перуанский город Икитос, бразиль-
ский город Манаус – две ярчайшие звезды этого времени.
Вы только представьте себе эти богатейшие города, затерянные в джунглях, в тысячах
километрах от океана, соединенные с остальным миром только одной дорогой – великой рекой
Амазонкой, по широкой и глубокой глади которой океанские лайнеры вывозили в мир целые
трюмы каучука. А обратно текли деньги, золото со всего мира. И на этих финансовых ручьях
колосилось и зижделось богатство указанных моногородов. Сюда тянулись искатели приклю-
чений, мечтавшие о быстром обогащении, красивые женщины, мечтавшие о выгодном заму-
жестве, артисты и художники, влекомые запахом шальных денег.
Деньги здесь внезапно разбогатевшим предпринимателям просто некуда было девать, и
они старались превратить свои вновь построенные города, на месте коих еще недавно были
нищие индейские деревни, затерянные в джунглях, в копии лучших городов Европы. И Икитос,
и Манаус соревновались за звание «тропического Парижа». Это уже конец XIX-начало XX
веков. И это была первая сырьевая лихорадка, типичная сырьевая экономика, ведь каучук –
лишь сырье для производства резины. Никто в тропиках тогда не думал о будущем, никто не
развивал собственную промышленность, это было не нужно. А зачем? Все, что необходимо,
купим на деньги, вырученные за каучук!
И покупали. Покупали целыми домами. Например, знаменитый Амазонский театр в
Манаусе и Железный дом в Икитосе, привезенные из Европы, стали настоящими символами
роскоши времен каучукового бума. И это не единственные дома, по частям перевезенные через
океан. Мраморные особняки с резными балконами перевозились пароходами в Южную Аме-
рику из Европы.
Железный дом был и вправду железным. Местный каучуковый магнат заказал спроек-
тировать необычный дом из железа французскому инженеру Эйфелю, по чьему проекту в
Париже, как известно, возведена знаменитая Эйфелева башня. Эйфель отнесся к заказу со всей
ответственностью, дом нарисовал, детали дома были отлиты в Бельгии на металлургическом
заводе и вскоре пароходом доставлены через океан в Икитос, где и собраны.
Смелая идея – иметь дом из железа! И очень затратная: это был самый дорогой дом в
городе. Вот только другие «каучуковые бароны» хозяину самого дорогого в Икитосе железного
дома не завидовали, поскольку жить в нем было невозможно: на тропическом солнце железные
конструкции дома так накалялись, что внутри образовывалось настоящее пекло. В результате
дом был продан и потом несколько раз менял хозяев. А сегодня он стоит в Икитосе, как памят-
ник эпохе безумных трат, в нем никто не живет.
83
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Более удачная судьба сложилась у Амазонского оперного театра в Манаусе, роскош-

ного, красивого, похожего на каменный торт. Его называли восьмым чудом света. И поскольку
ничего своего, кроме каучука, в Бразилии тогда не было, все для постройки театра везли из
Европы – медь из Бельгии, хрусталь и мрамор из Италии, литой чугун из Англии, черепицу и
бронзу из Франции. Правда, дерево для строительства использовалось свое, бразильское, но
и оно сначала путешествовало в Европу, где обрабатывалось, полировалось и в виде готовых
изделий (мебель, панели, паркет) возвращалось обратно, поскольку своих мастеров в моно-
экономике Бразилии не было. И мастеров искусств тоже не было. Поэтому после постройки
театра из Европы сюда приезжали, привлеченные огромными гонорарами каучуковых дель-
цов, европейские знаменитости. Здесь гастролировал знаменитый Венский оркестр, и местные
нувориши хлопали вальсам Штрауса, здесь пел Энрике Карузо, танцевала Анна Павлова…
«Голубой Дунай» плыл над Манаусом, знаменуя собой успех, радость и счастье сырьевого пре-
успевания. Казалось, ничто не может помешать этому бесконечному празднику жизни, ведь
амазонская сельва была практически мировым монополистом по поставкам каучука в боль-
шой мир, где грандиозными темпами развивалось автомобилестроение, и шин требовалось
все больше, и больше, и больше, а вывоз семян гевеи из Бразилии был запрещен под страхом
смертной казни.
Но злонамеренный конец, как всегда, подкрался незаметно. И вы, наверное, уже догада-
лись, что случилось дальше. Да то же самое, что когда-то произошло с семенами и ростками
пряных растений – семена гевеи были украдены. Причем, весьма масштабно! Я бы назвал это
кражей века. Английский шпион вывез десятки тысяч семян гевеи из Бразилии. Они были
посеяны в британских колониях Юго-Восточной Азии, взошли, выросли, и южноамериканская
монополия на каучук рухнула.
А с нею рухнуло и южноамериканское богатство, ибо было весьма неустойчивым,
поскольку основывалось лишь на одном продукте, к тому же сырьевом. А сырье – это дело
такое… Дальнейшее повествование покажет, какое именно – неверное, зыбкое и предатель-
ское.
Конечно, сок гевеи все еще требовался мировому рынку. И, конечно, требовался во
все возрастающих масштабах. Вот говорят, что Америку сделал автомобиль, и действительно
автомобильная промышленность была долгое время мотором американской экономики. Нет,
наверное, более автомобилизированной нации, нежели американцы, у которых автомобиль
проник в национальный менталитет, породил целое направление в культуре – роуд-муви, то
есть дорожное кино, герои которого все время находятся в пути по бескрайним просторам
Соединенных Штатов. Автомобиль – это прогресс! Армия немыслима без автомобиля. Но
автомобиль немыслим без колес, то есть без резины. И потому победа в войне была без каучука
также невозможна! Разве может быть современная армия без автотранспорта? Нет. Только при-
митивная может быть, тележная, на лошадиной тяге. Поэтому один из военачальников СССР
начала 30-х годов XX века сказал: «Если грянет война, то дела будут решать не только люди,
штыки, пулеметы и пушки, но и каучук».
Две диктаторские страны – гитлеровская Германия и сталинский Советский Союз – о ту
пору испытывали большую нужду в каучуке, поскольку своих тропических колоний у них не
было, а продавать стратегическое сырье этим агрессивным режимам западные демократии не
очень спешили и могли в любой момент их каучука лишить. Поэтому немецкие и советские
ученые искали замену соку гевеи. И в конце концов искусственный каучук был изобретен, при-
чем, он оказался дешевле естественного. Синтетический каучук научились делать из спирта и
из нефтепродуктов, таким образом зависимость человечества от локализованного в тропиках
растительного сырья была преодолена. Сегодня почти всю резину делают из искусственного
химического материала, а судьбы сырьевых стран с каучуковой моноэкономикой сложились
печально. После окончания каучукового бума богатые некогда города в джунглях Перу и Бра-
84
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

зилии пришли в полный упадок. Целые кварталы приличных домов опустели и разрушились,
Амазонский театр начал зарастать лианами, а его купол стал постепенно проваливаться. Отре-
ставрировали этот театр, как архитектурный памятник, только сравнительно недавно, менее
тридцати лет назад…
Забегая вперед, можно сказать, что такова судьба всех стран, которые не работают над
ошибками истории. И в этом страны похожи на людей, которым на голову внезапно свалилось
богатство. Удержать его они, как правило, не могут.

85
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Халява на личностном и государственном уровнях

Это как с волной – если ты не учился кататься на доске сначала по маленьким волнам,
то самоубийственно пытаться на своем сёрфе покорять сразу огромную. Если ты не умеешь
ездить на мотоцикле, не выходи сразу на профессиональный мотокросс. Если ты не трениро-
вался долгое время поднимать малые веса, самоубийственно сразу хвататься за штангу весом
в полтора центнера.
Придавит!
С деньгами то же самое. Это огромная энергия! И если вы не наловчились, не натрени-
ровались управляться с малой, то вдруг нежданно хлынувшая на вас огромная финансовая
мощь может вас просто уничтожить.
В 2002 году безработный англичанин по имени Майкл Кэррол купил два лотерейных
билета. Собственно, он хотел приобрести бутылку пива, но черт его дернул купить эти билеты.
Один из которых оказался выигрышным и принес безработному оболтусу сумму в британских
фунтах, эквивалентную 15 миллионам долларов. Не приученный к финансовой дисциплине
Майкл начал, не глядя, раскидывать деньги – купил несколько домов в Великобритании и на
берегу Средиземного моря, несколько дорогих автомобилей, часть денег проиграл на иппо-
дроме. Он постоянно кутил – устраивал алкогольные вечеринки в ресторанах для своих бес-
портошных друзей и в результате всего за восемь лет спустил все деньги, даже налоги за недви-
жимость платить было нечем, потому пришлось ее продать. В результате этот финансовый
гений вынужден был пойти работать мусорщиком за 5 долларов в час.
Или вот еще чудесная история, хотя и весьма типичная… Некто Кертис Шарп выиграл
в лотерею 5 миллионов долларов. И тут же стал жить на широкую ногу – дорогие автомобили,
дорогой особняк, глупые инвестиции, то есть неудачные вложения денег в разные бизнесы. И
довольно скоро от денег не осталось ничего. Сейчас дядя живет на скромную пенсию, которую
успел заработать еще до выигрыша.
В 2005 году Кейт Гуг выиграл 9 миллионов фунтов. На радостях сразу развелся с женой
и пустился во все тяжкие – гулянки, тотализатор… В результате через шесть лет закончил
свое бестолковое существование в полной нищете, признавшись перед смертью, что выигрыш
сломал ему жизнь.
Американцу Джеку Уиттекеру повезло (или не повезло?) еще больше – он получил на
руки 114 миллионов долларов. Казалось бы, трудно такую сумму истратить. Но американцу
удалось невозможное – всего за два года он профукал всё! Многочисленные пожертвования
разным просителям, глупые траты, кутежи и игра в казино начисто вымели его карманы.
Другому американцу – Уильяму Посту посчастливилось выиграть в 1998 году 16,5 мил-
лиона долларов. Тут же набежали многочисленные родственники, которые убедили его купить
разные убыточные бизнесы. В результате Уильям не только разорился в рекордные сроки –
за несколько месяцев, но и еще остался должен. Последние годы перед смертью неудачливый
счастливчик жил на пособие по безработице и получал талоны на бесплатное питание.
А некоторые внезапно разбогатевшие граждане становятся жертвами преступлений, при-
чем, часто со стороны ближайших родственников и знакомых, падких на чужие деньги. Так,
например, случилось с выигравшим 20 миллионов чернокожим жителем Иллинойса. Обалдев
от счастья, он тут же поменял жену на новую, а сестра новой жены вместе со своим дружком
пригласили его в гости, связали, начали пытать, вымогая деньги, а потом пристрелили из дро-
бовика.
Подобные истории происходят потому, что люди, не способные зарабатывать (а соответ-
ственно, и удерживать) большие деньги, а потому приобретающие лотерейные билеты в расчете
на чудо, как правило, вращаются в никчемном кругу себе подобных. Отсюда стрельба, наси-
86
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

лие, попрошайничество родственников и знакомых, алкоголизм, наркомания, игра в казино и

на лошадиных скачках.
Вот, например, некий Джек Уиттакер выиграл 315 миллионов в 2002 году. И начал тут же
глупо их тратить – отдал часть денег знакомым попам, стал без всяких бизнес-планов зачем-то
строить церкви, не думая о том, как эти деньги потом будут отбиваться (а ведь каждый приход
в Америке – это отдельный бизнес, приносящий неплохие доходы, и вообще религия – один
из самых выгодных бизнесов: ты обещаешь людям спасение на том свете, а деньги получаешь
на этом, рекламаций и претензий от обманутых клиентов – ноль, потому что с того света еще
никто не возвращался). Джек начал дарить деньги нуждающимся, в результате, прослышав,
что этот дурак просто так раздает деньги, к нему начали обращаться толпы людей. Например,
пока он сидел и смотрел на стадионе игру в бейсбол, до сотни людей за один час могли подойти
к нему с просьбами о деньгах. Вскоре Джек спился, его бросила жена. Он все еще пытался
быть хорошим и даже назначил своей внучке еженедельное содержание в размере более двух
тысяч долларов. Но поскольку яблочко от яблони недалеко откатывается, его 17-летняя внучка
с таким потоком денег не справилась – она вместе со своим молодым человеком умерла от
передозировки наркотиков.
Вообще, французские экономисты как-то подсчитали, что слишком быстрый рост финан-
сов часто морально калечит людей – они резко меняют образ жизни, и это сильно повышает
риск смерти и разорения. Собственно, о чем мы и говорим – мощный поток энергии, с кото-
рым они не могут справиться, их просто разрывает, фигурально выражаясь.
Ну, вот, казалось бы, что мешало жительнице Канады Шерон Тирабасси, которая долго
не могла найти работу и жила какое-то время на пособие, растянуть на всю оставшуюся жизнь
11 миллионов канадских долларов, внезапно выигранных в лотерею? Но уже через несколько
лет эта дура оказалась в той же точке, с которой поднялась в финансовые выси. Она все без-
дарно профукала – поскольку сама была никчемным персонажем, и весь круг ее общения жил в
такой же бедности, Шерон начала помогать деньгами своим вечно клянчущим родственникам
и друзьям. Канадка подарила несколько миллионов родителям, братьям, сестрам, одалживала
своим знакомым на открытие бизнеса, сама безуспешно пыталась заняться бизнесом. Купила
себе зачем-то четыре машины, несколько домов, ездила в круизы… В конце концов всё куп-
ленное пришлось продать, а самой пойти на работу и поселиться в съемной квартире.
Дурака деньги не исправят.
Аналогичным дураком оказался Билли Харрел из Техаса. Было ему уже под пятьдесят,
когда этот пустой человек, который едва мог прокормить свою семью на мизерную зарплату,
выиграл более 30 миллионов долларов. И тут же с нищенской радости кинулся облагодетель-
ствовать многочисленных просителей – друзей, родственников. Он накупил всем дома, начал
раздавать деньги. Узнав, что есть такой дурак на свете, к нему тут же потянулись любители
халявы, которые начали Билли буквально осаждать, требуя денег и мотивируя это своим бед-
ственным положением. Поняв, что на всех бедствующих планеты ему денег не хватит, наш
герой начал скрываться от бесчисленных просителей, несколько раз был вынужден менять
телефон. В конце концов, не выдержав всего этого, от Билли сбежала жена, а сам он на нервной
почве покончил с собой, признавшись перед смертью, что выигрыш в лотерее – «самое худшее,
что случалось с ним в жизни».
Случались похожие истории и в нашей стране. Например, в 2001 году неблагополучная
семья из Уфы выиграла миллион долларов. При этом жена работала уборщицей, а ее муж и
вовсе бездельничал. Раздав после выигрыша часть денег в безнадежные долги, накупив элит-
ных квартир и сразу устроив в одной из них пожар по пьяни, семья продолжала вести тот же
непотребный образ жизни, какой и вела до выигрыша – водка, пьянка, собутыльники. Резуль-
тат – скорая смерть одного из супругов и полное разорение второго. Деньги, как пришли легко,
так и ушли легко – словно вода сквозь пальцы.
87
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Другой случай – в 2009-м житель городка Колпино Альберт Бегракян выиграл 100 мил-
лионов. Правда, рублей, а не долларов. Но тоже ничего, жить можно, до старости должно было
хватить. Но через два года у него были только долги и судебные процессы. Куда же исчезли
деньги? История типичная – по доброте душевной нараздавал родственникам, затеял проваль-
ный бизнес.
Родственники, друзья и просители в такой ситуации – вообще основное зло. Так же,
как и черная зависть окружающих. Причем, мало того, что окружающие денег требуют, так
порой еще и в весьма наглой форме. Многие почему-то вполне искренне считают, что выиграв-
ший должен на радостях немедленно поделиться деньгами со знакомыми и родственниками.
А ужаснее всего, что так порой считают и сами выигравшие. Однако по факту наихудшее, что
вы можете сделать в такой страшной ситуации, как огромный выигрыш, это начать раздавать
деньги всяким «нуждающимся». Они потом вас же еще и обвинять будут. В чем? Ну, напри-
мер, в жадности – мало дали. Или не с тем выражением лица… Так что попрошайкам лучше
всего сразу давать от ворот поворот. Все равно не оценят, ибо то, что легко дается, не ценится.
Нужно понимать: чужие деньги – это чужие деньги. И вы никому ничего не должны!
Но учтите, что данное правило работает в обе стороны: вам тоже никто ничего не должен.
Помогать нужно только папе с мамой и малым детям, остальные пусть зарабатывают сами…
Какой же важный экономический урок мы должны извлечь из этих историй, которые ведь
не зря тут рассказаны?.. От людей, именуемых социалистами и леваками (потом мы в подроб-
ностях разберемся, кто это такие с точки зрения экономики), часто можно слышать рассуж-
дения о том, что богатые люди – алчные и злые, потому и стали богатыми, а бедные люди –
добрые и хорошие, просто им не повезло в жизни и стоит им только помочь, например, день-
гами, как все у них сразу наладится. Но описанные выше истории говорят ровно об обратном:
не наладится! Поскольку бедные зачастую именно потому и бедны, что бездарны, ленивы или
склонны к алкоголизму. И большие деньги, им предоставленные, впрок не пойдут, а только
разнесут их жизнь. Незаработанных денег не жалко, поэтому они утекают как сквозь пальцы
вода. А заработанные просто так раздавать и раскидывать не будешь.
В советском журнале «Крокодил» была такая карикатура – толстый сытый буржуй в
цилиндре (отрицательный персонаж, по мнению художника), обернувшись через плечо, бро-
сает нищему худому негритенку, просящему милостыню:
– Я бы дал тебе денег, но ты их все равно проешь!
Смех смехом, но глубокий экономический смысл в этой карикатуре есть. Для буржуя,
капиталиста, то есть человека делового, деньги – это не только и не столько средство для
тупого прожирания и пропивания, сколько инструмент для дела, то есть для производства
новых денег. Экономика ведь состоит из бизнесов, как дом из кирпичиков. А бизнес есть не
что иное, как предприятие, организованное для зарабатывания денег. Деньги в данном случае
– просто показатель успешности. Единственный из всех возможных. А если предприятие денег
не зарабатывает, если оно нерентабельно, если оно убыточно, если оно финансово тает, как
кусок льда на жарком солнце, то зачем оно нужно? Растает и все. За чей счет его поддержи-
вать, откуда брать деньги на поддержание убыточного, то есть ненужного, не востребованного
рынком бизнеса?
На предпринимателях, которые имеют редкий талант организовывать прибыльные биз-
несы, слагающие тело экономики, как кирпичики слагают здание, держится страна. А все
остальные люди – или наемные работники, или иждивенцы, существующие благодаря таланту
бизнесменов и на деньги бизнесменов. Беда в том, что часть этих иждивенцев, существующих
на бюджетные деньги, являются вредоносными для экономики. И прежде всего это – бюро-
краты, которые, обладая государственной властью, пытаются экономикой порулить. Они по
роду своей деятельности не свои деньги зарабатывают, а распределяют чужие. А поскольку
чужих денег не жалко, психологически бюрократы ведут себя подобно всем описанным выше
88
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

лотерейным счастливчикам – как безумные растратчики. И тут уж ничего не поделаешь: кто

умеет зарабатывать и приумножать, тот идет строить страну, то есть становится бизнесменом,
а кто не умеет, идет наемным работником в бизнес или старается пристроиться в растратчики
страны, став бюрократом, распределяющим не заработанные им средства. Понятно, что тот
человек, который деньгами распоряжаться умеет, распорядится ими лучше, чем тот, кто не
умеет. Поэтому налоги в стране должны быть поменьше, чтобы больше денег оставалось у
умеющих ими распоряжаться людей и меньше досталось на растранжиривание тем, кто ими
распоряжаться не умеет – чиновникам.
В общем, истории с внезапно упавшими на голову бедным людям незаработанными день-
гами неумолимо свидетельствуют: на пользу они не пойдут. Причем, это касается как отдель-
ных людей, так и целых стран.
Помогло ли внезапное богатство крохотному государству Науру, когда вдруг обнаружи-
лось, что почти вся страна – сплошной клад, поскольку практически целиком состоит из цен-
ного сырья? Правда, сырье это носило не вполне благозвучное для русского уха название –
гуано, с ударением на второй слог. А главное, происхождение вещества вполне соответствовало
звучанию: гуано – это дерьмо. Птичье дерьмо, которое морские птицы нагадили за сотни тысяч
лет в местах своего гнездования таким мощным слоем, что кое-где его толщина достигает 40
метров. Не очень-то и много на земном шаре таких мест. И одно из них – как раз маленький
островок Науру, затерянный в Тихом океане.
Казалось бы, кому нужно дерьмо в таких количествах? Однако нужно. Более того, лежа-
лое высохшее дерьмо оказалось столь ценным сырьем, что за него в Южной Америке даже шли
войны – например, в конце позапрошлого века Чили и Боливия не на шутку воевали друг с
другом на суше и устраивали морские сражения в борьбе за небольшой участок территории,
богатый этим ценнейшим гуаном.
Дело в том, что лежалое птичье дерьмо содержит соединения азота и фосфора, то есть
является отличным фосфатным и азотным удобрением. Мы его, в конечном счете, буквально
едим, пропустив через почвенно-растительный круговорот, то есть восстанавливая до еды.
И вот это самое вкусное гуано европейцы начали массово добывать на острове Науру.
Остров маленький, кругленький, примерно пять километров в диаметре. Когда европейцы ост-
ровок открыли, жили там дикари, которые ловили рыбу, собирали кокосы. Поначалу остро-
вок был, как водится, колонией более развитых стран, а потом получил независимость и стал
самостоятельным государством с собственным флагом и населением в три тысячи человек.
Именно на это население и полился внезапный золотой дождь. Белые люди покупали удобре-
ния, а на счетах туземного государства Науру начали с катастрофической быстротой накапли-
ваться миллиарды долларов. Население островка, правда, за несколько десятилетий выросло
до 14 тысяч, но все равно на это мизерное количество людей приходилось умопомрачительное
количество денег.
В результате Науру превратилось в самое богатое государство в мире (по доходу страны
в расчете на душу населения). Образование и медицина стали для его граждан бесплатными,
все налоги на граждан были отменены, а каждому наурийцу государство выделяло деньги на
покупку билетов до Австралии, чтобы можно было выбраться в большой мир поразвлечься, а
не сходить с ума от скуки на крохотном пятачке земли среди безбрежного океана.
Чтобы как-то занять вчерашних туземцев, которые давно разучились ловить рыбу и соби-
рать кокосы, правительство Науру придумало кучу бессмысленных должностей, на которых
наурийцы бездарно проводили время, растрачивая попусту жизнь и получая огромные деньги,
на них они покупали себе по нескольку автомобилей, хотя на крохотном острове было совер-
шенно некуда ездить. Островитяне разжирели, в результате чего больше половины граждан
микространы стали страдать диабетом.

89
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Ну и чем все закончилось для государства Науру, как вы думаете? Учитывая рассказан-
ные выше истории, можно догадаться – закончилось полнейшим банкротством.
Куда же дело молодое государство свои миллиарды, ведь даже на проценты с этой суммы
островитяне могли бы неплохо жить? Профукали – будучи неквалифицированными инвесто-
рами, вкладывали деньги в разные идиотские бизнес-проекты, которые регулярно прогорали.
И к тому моменту, когда добываемые на острове удобрения закончились, на счету страны вме-
сто миллиардов осталось всего 140 миллионов. А потом как-то незаметно растворились и они.
Сегодня Науру нищее государство, живущее на подачки богатых стран. Пробавляется
оно, скажем так, случайными заработками – то выклянчит гуманитарную помощь, то разместит
у себя за деньги австралийский лагерь для беженцев, которые жаждут попасть в Австралию и
ждут решения своей судьбы, то занимается тем, что продает свой голос в Организации Объ-
единенных Наций при решении спорных вопросов… В общем, печальная история. И типичная
для сырьевых стран. Экономика же зависит от психологии, поскольку социальный организм
состоит из людей, и как ощущают себя люди, так ощущает себя и экономика. А человек – ско-
тина ленивая. Как и любая другая скотина, впрочем. Если бы людям не нужно было ходить в
школу или на работу, никто бы и не ходил. Только нужда, только обстоятельства выживания в
этом мире заставляют нас работать, думать, соображать, изобретать, крутиться.
Со странами, привыкшими к халявным деньгам, льющимся на голову за счет продажи
сырьевых ресурсов, зачастую происходит то же самое – деградация или остановка в развитии.
В экономике этот феномен называется ресурсным проклятием или, по-другому, голландской
болезнью, потому что Голландия вплотную столкнулась с этим феноменом в середине XX века.
В 1959 году на севере этой страны было открыто большое месторождение природного
газа. Столько газа самим голландцам было не нужно, поэтому газ стали продавать за рубеж. То
есть практически из земли стали добывать деньги. Сырье ведь такая штука: без разницы, какой
клад ты в земле нашел – золотые монеты, нефть, газ, богатые золотые руды, гуано, медь – все
равно это приз в лотерее, в которой ты получил то, что не наработал, а то, что образовалось,
помимо твоих усилий, само – природа постаралась. И можно, прикладывая минимум усилий по
добыче и транспортировке, продавать природные ресурсы за границу и получать иностранные
деньги, которые обеспечены не твоим трудом, а чужим. И на эти деньги иностранный труд
потом покупать.
Это важный момент – про труд. Вложенный в товар труд по-другому называется добав-
ленной стоимостью. Если ты просто нашел в лесу шишку или гриб и продал их, вложения
твоего труда в этот процесс минимальны. А если ты полгода вытачивал из бросового бревна
скульптуру, которую в силу ее прекрасности потом дорого продал, значит, вся твоя денежная
прибыль практически состоит из вложения твоего труда, потому что сырье тебе обошлось в
минимум.
Чем больше интеллектуального и физического труда вложено в товар какой-либо страны,
тем более научно-технически и экономически развита эта страна. А чем меньше – тем меньше.
Странам, продающим сырье, особо корячиться не приходится – достал и продал. К чему им
множество университетов, изобретателей, научных лабораторий, автоматических заводов, на
которых трудятся роботы? Зачем корячиться, если деньги и так идут? А вот если в стране сырья
мало, приходится что-то выдумывать, крутиться. Поэтому экономистами давно был подме-
чен такой феномен: в ресурсно бедных странах экономика, как правило, лучше развита, и эти
страны богаче, чем ресурсно изобильные государства. Последние полны полезных ископаемых,
но при этом беднее человеческим капиталом, то есть населением, оно в ресурсно изобильных
странах глупее, менее образовано, более диковато и подвержено влиянию разных сказок, вклю-
чая религиозные или патриотические. Это население напоминает ребенка, которого в школу
не заставляли ходить, и потому вырос оболтус.

90
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Сей феномен был замечен как раз после злоключений, произошедших с несчастной Гол-
ландией. А потом отмечен и на опыте других стран – Нигерии, Мексики, Саудовской Аравии,
современной России.
Что же там произошло, в Голландии этой? Голландия начала продавать газ, и в нее
потекли деньги, которые неизбежно просачивались от добытчиков газа вниз и доставались
всем членам общества. Деньги доставались простым голландцам через торговлю – потому что
разбогатевшие голландские газодобытчики покупали разные товары и услуги, дома, машины,
давая заработать своим согражданам. А еще деньги доставались гражданам через налоги, кото-
рые газодобытчики платили государству, и государство на эти средства повышало зарплаты
бюджетникам, увеличивало пособия, бездумно тратило на разные проекты и льготы для граж-
дан…
В результате национальная валюта Голландии укрепилась, то есть стала дорогой из-за
наплыва в страну долларов. Голландцы стали богаче, теперь они в Америке могли купить
больше, поменяв свою крепкую валюту на баксы и получив много баксов – гораздо больше,
чем до эпохи газа.
Но хорошо ли это, когда твоя страна богатеет, то есть когда валюта твоей страны крепнет?
С одной стороны, конечно, хорошо: лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным!
С другой стороны, крепкая национальная валюта плоха для национальных производителей:
теперь производители меньше смогут продать за границу! Потому что относительно разбога-
тевших голландцев остальные-то в мире обеднели!.. И потому перестали закупать резко подо-
рожавшие голландские товары, то есть голландские производители, лишившись покупателей,
начали разоряться. Причем, они теряли не только иностранных, но и своих родных покупате-
лей тоже – простым голландцам стало выгоднее купить товар иностранного производства, чем
свой.
Допустим, до эпохи газа, американская стиральная машина ценою в 100 долларов сто-
ила в Голландии 1000 гульденов, и голландская стиральная машина такого же качества тоже
стоила 1000 гульденов, потребитель мог выбирать, какая красивее. А после укрепления гуль-
дена голландская продолжала стоить 1000 гульденов, а американская теперь стоила всего 500
гульденов, поскольку гульден вырос, а доллар упал. Ясно, что голландцы начали покупать
чужие машины. Американцы вытеснили с голландского рынка голландских производителей.
Им ослабление их национальной валюты (доллара) оказалось выгодно. И это закон: ослабле-
ние национальной валюты выгодно экспортерам, то есть тем, кто что-то продает за рубеж. И
невыгодно импортерам, которые завозят иностранные товары в страну, а значит, невыгодно
и населению, поскольку заграничные товары они теперь купить не могут из-за подорожания,
ведь их национальная валюта ослабла!
Вот так внезапно упавшее на Голландию богатство стало разорять ее производителей,
которые уже не выдерживали ценовой конкуренции с иностранными. Импорт продукции в
Голландию стал расти, а экспорт промышленной продукции из Голландии падать. То есть начал
уменьшаться валовый внутренний продукт Голландии. Стала расти безработица.
Между тем, именно те секторы экономики, которые производят высокотехнологичные
товары с большой добавленной стоимостью, определяют степень технологической развитости
страны и уровень образования населения, каковое необходимо для сложного производства.
Иными словами, став сырьевой державой, Голландия обнаружила тенденцию к деградации…
Это явление экономисты и назвали голландской болезнью.
Вообще, удивительный парадокс, конечно! Полезные ископаемые испокон веков счита-
лись богатством стран, за них воевали (вспомним хотя бы войну за гуано). И вдруг в совре-
менном мире оказывается, что сырье – это самое настоящее проклятье, а вовсе не радость!..
Что богатые сырьем страны живут беднее тех стран, где сырья практически нет!.. Хотя, если
хорошенько поразмыслить, ничего неожиданного тут нет: умные и образованные всегда живут
91
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

лучше, чем глупые и малообразованные. А халява позволяет деградировать. Когда переста-

ешь качать мышцы, они атрофируются. Когда все слишком легко дается и не надо включать
соображалку, тупеешь, успокаиваешься, мозги жиром заплывают. Это естественные следствия
общефизических законов сохранения, таким образом проявляющих себя на уровне биологии
и на уровне социальной жизни.
Тем не менее, многие люди, отставшие в развитии, до сих пор чуть ли не молятся на
сырье, многозначительно поднимая палец кверху и пафосно произнося примерно следующие
фразы:
– Будущее стран, не обладающих ресурсами, печально! Ресурсов на планете остается все
меньше!..
И далее обычно следуют выводы о том, что ископаемые ресурсы надо беречь, эконо-
мить, оставить их для потомков – и прочий бред. Подобный стиль мышления порождает мрач-
ную подозрительность: таким людям с охранительным сознанием постоянно кажется, что на их
страну, богатую ресурсами, соседние страны хотят напасть, чтобы эти самые ресурсы присво-
ить. Хотя в современном мире ресурсы давно уже дешевле купить, чем за них воевать. Потому
что человек (солдат) в развитых странах стал стоить гораздо дороже природных ресурсов, пре-
вратившись тем самым в самый главный ресурс современного общества. Но только современ-
ного! В отсталых странах, где все еще нет дефицита людей, поскольку там высока рождаемость,
люди достаточно многочисленны и потому дешевы – их порой даже используют в качестве
живых бомб, руководствуясь принципом «бабы еще нарожают».
А вот в цивилизованных, в развитых странах, где рождаемость низка, люди дефицитны и
качественны, поскольку накопленных знаний много и все их надо закачать в людей, а для этого
приходится долго и дорого готовить современного человека – сначала учить в школе, потом
в институте, потом настает этап практического освоения сложной профессии. Кроме того, на
человека с самого его рождения в развитых странах тратится уйма денег – на дорогое меди-
цинское обслуживание, на комфортную инфраструктуру цивилизации, в которой этот кадр
готовится… Поэтому в развитых странах люди получаются дорогими. И бросать их в топку
войны совершенно нерентабельно: убить такого ценного специалиста можно копеечной пулей,
а готовить его нужно годами, вложив огромные деньги в образование. Это вам не дешевый
полуграмотный дикарь из диких закоулков планеты, у которого десяток безработных сестер и
братьев с грязными пятками босиком по деревне бегают!
Однако чтобы окончательно развеять миф о ценности сырья и ресурсов в современном
мире, давайте рассмотрим еще пару-тройку примеров.

92
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Интеллект дороже золота

Мы уже видели, как это происходит – синтетический ванилин заменяет растительную
ваниль, искусственный каучук из нефтепродуктов отодвинул в сторону тропическую гевею,
вместо естественных удобрений в виде гуано и навоза придумали химические, которые произ-
водят на гигантских заводах целыми эшелонами.
Иногда кажется, что исчерпание какого-то материала, запасы которого на планете
конечны, приведет цивилизацию в тупик. Например, чем заменить медь? Медь используется в
целом ряде производств, но одним из самых массовых ее применений стало изготовление про-
водов и кабелей. С тех пор, как человечество начало осваивать электричество, придумало теле-
граф и телефон, меди стало требоваться все больше и больше, соответственно, ее цена посто-
янно росла. И к середине XX века стоимость меди в кабеле уже составляла 80 %, а остальные
20 % – изготовление. Таково было соотношение стоимости сырья и работы. При этом дорогу-
щий медный кабель для телефонной связи, проложенный по дну Атлантического океана между
Европой и Америкой, мог пропустить всего лишь 138 параллельных телефонных разговоров.
И паникеры думали: что же человечество будет делать, когда закончится медь?
Однако потом вместо электрических сигналов придумали передавать по оптическим
кабелям световые сигналы. И в этих оптоволоконные кабелях, которые делаются из дешевого
материала – стекла или пластика стоимость сырья составляет всего 10 %. Но при этом оптово-
локонный кабель, лежащий на дне Атлантического океана, способен обеспечить 750 000 одно-
временных разговоров! То есть он не только дешевле, но и лучше. Дефицитный и исчерпае-
мый ресурс – медь – человечество заменило стеклом. А стекло из чего делают? Да из песка!
Которого у нас на планете – целые пустыни.
Еще пример. В конце XX века алармисты, то есть люди, которые любят пугать обывателей
тем, что все очень скоро кончится и человечество уныло подойдет к закату цивилизации, ибо
какая может быть цивилизация без сырья, тревожно обхватив голову, задавались вопросом:
– А вот скоро, например, кончится серебро, и что же тогда будет?
Серебро действительно росло в цене, потому что человечеству его требовалось все
больше и больше, и вовсе не для производства денег, поскольку к тому времени земляне уже
давно отказались от монет из драгметаллов. Огромные количества серебра использовались в
фотографии – оно в составе соединений входило в покрытие фотобумаги и фотопленки. При-
чем, через сто лет после изобретения фотографии это занятие приобрело такой размах, став
массовым, что опасения алармистов казались тогда небеспочвенными.
Сотни тонн серебра тупо сливались в канализацию, потому что миллионы людей печа-
тали фотографии, опуская специальным пинцетом фотобумагу в ванночки с проявителем и
закрепителем. При этом на построение черно-белого изображения расходовалось только 20 %
серебра, которое содержалось в светочувствительном слое бумаги, остальные 80 % драгоцен-
ного металла переходило в фиксирующий раствор, а фиксаж после окончания процесса сли-
вался в раковину. При этом в одном литре использованного закрепителя содержалось до 7
граммов серебра.
По счастью, человечество изобрело цифровую фотографию, и тонны серебра перестали
безвозвратно пропадать в черной утробе мировой канализации. А ведь когда-то половина всего
добываемого серебра на Земле шла на нужды фотографов, причем, было это совсем недавно
– в самом начале XXI века, и только четверть драгметалла шла на нужды электротехнической
промышленности. Сегодня же главным потребителем серебра стала промышленность. И хотя
любители черно-белой фотографии на фотобумаге еще остались, но сегодня на фотодело ухо-
дит в шесть раз меньше серебра, чем на производство сувенирных юбилейных монет и медалей.

93
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Думаете, паникеры-алармисты успокоились? Нет, они продолжают пугать население,

нагнетая сырьевой психоз такого рода заголовками: «Если в мире серебро будет и дальше добы-
ваться такими же темпами, как сейчас, то мировые запасы этого драгметалла могут исчерпаться
уже через 21 год».
Откуда взялась эта цифра? Каждый год в мире добывается около 27 тысяч тонн серебра.
И американские геологи, учитывая все открытые на сегодня месторождения серебра, под-
считали: при существующей на сегодня цене серебра на мировом рынке, можно добыть его
столько, что хватит на 21 год добычи. В земле серебро еще останется, конечно, но добывать
его станет уже невыгодно – стоимость добытого будет ниже стоимости добычи.
А если цена на серебро вырастет? Тогда выгодно станет добывать его в более бедных
месторождениях, то есть с большими затратами, и его снова начнут добывать.
Экономика работает в автоматическом режиме – если товара всем желающим не хватает,
его цена начинает расти, пока число желающих купить по такой цене не уравняется с количе-
ством товара. А если, напротив, начинает расти предложение товара на рынке? Тогда его цена
падает, и это увеличивает число желающих купить, потому что раньше они не могли финан-
сово осилить покупку, а теперь могут.
В общем, бояться исчерпания ресурсов не нужно, а всякая болтовня о необходимости
экономить ресурсы «для наших детей и внуков» есть пораженческая позиция – попытка не
ликвидировать катастрофу, а лишь оттянуть ее. Но перед смертью не надышишься, поэтому
ни о какой «экономии» речи и быть не может! Только об экономике! А экономика диктует
тот выход из кризиса, который описан выше: при росте цены на ресурсы пытливый человече-
ский ум находит им более дешевую замену, вот и все. Это происходит автоматически. Причем,
замена находится задолго до исчерпания сырья.
Сколько себя помнит автор этих строк, он с самого детства слышал страшилки об исчер-
пании нефти через 30 лет и о катастрофе, которая тогда наступит. Но вот прошло 30 лет, и
панические разговоры о том, что нефть кончится, практически прекратились.
Экономика и на сей раз сработала автоматически, как ей и полагается. В нее главное
не лезть мозолистыми руками и пусть даже трижды гениальной головой, чтобы что-нибудь в
ней подправить – она умнее всех нас, ибо из всех нас состоит, и давно известно: одна голова
хорошо, а 7 миллиардов принимающих решения голов в 7 миллиардов раз лучше… В общем,
как только цена на нефть выросла, стало выгодно добывать нефть там, где раньше ее добывать
не было никакого экономического смысла – из твердых сланцев. Так что исчезновение нефти на
планете нам не грозит. И я вам больше скажу: нефть станет не нужна гораздо раньше, чем она
вся истратится. В конце концов, как сказал один умный человек, «каменный век закончился не
потому, что кончились камни». Просто изобретательные люди перешли на новые технологии.
И это касается любого сырья! Есть такая Организация экономического сотрудничества,
объединяющая развитые страны. И правительства стран-участниц этой организации одобрили
план, по которому на протяжении первой четверти XXI века потребности их экономик в сырье
должны уменьшиться в 10 раз! Если в 1996 году на производство 100 долларов национального
дохода требовалось 300 килограммов сырья, то к концу намеченного срока на те же 100 дол-
ларов хватит уже 31 кг.
Так что люди, которые заявляют, будто экономически развитые страны грабят страны
недоразвитые, жадно пользуясь их природным сырьем, и потому якобы «богатые живут за счет
бедных», совершенно неправы. Все наоборот! Это не развитые нуждаются в сырье недоразви-
тых. Это недоразвитые только потому и выживают, что им посчастливилось продавать свое
сырье в богатые государства. Но такая халява долго не продлится, потому что развитые, то
есть умные, страны с высоким уровнем образования и науки все меньше и меньше нуждаются
в сырье. Вы знаете, например, какую часть стоимости составляют материалы (металлы, пласт-
массы, полупроводники и пр.) в себестоимости современного компьютера? Менее 2 %! Такова,
94
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

грубо говоря, доля недоразвитых стран с их сырьем в интеллектуальном продукте цивилиза-

ции. Настоящее драгоценное сырье сегодня – мозги! Вот на них и надо охотиться, их и надо
беречь и окучивать, платя умным и образованным людям хорошие деньги. Они – золото. Они –
главный дефицит, потому что дураков всегда больше, чем умных. Редких гениев нужно «добы-
вать» из людской массы, как редкий металл из породы.
Недоразвитые страны еще называют странами Третьего мира. А вообще таких «миров»
три. Страны богатые, экономически развитые называют Первым миром или золотым мил-
лиардом… Страны дикие, экономически бедные, которые богаты лишь сырьем (да и то не
все), называют Третьим миром. Их население нищенствует… И наконец, есть промежуточная
группа стран, которая находится по своему экономическому развитию между Первым и Тре-
тьим миром. Это страны Второго мира, или, как их еще называют, страны догоняющего раз-
вития. Россия относится именно к этой группе стран, но имеет много черт, характерных для
стран Третьего мира, например, разница в доходах между самыми богатыми и самыми бед-
ными у нас на уровне стран Третьего мира.
В Первом мире, где люди живут сыто и богато, от избытка жира выделилась кучка пре-
краснодушных гуманитариев с ангельскими белыми крыльями и сияющими лицами, они всех
в мире жалеют, защищают природу от загрязнения, а жителей нищих стран от эксплуатации.
В общем-то, это очень добрые люди, хоть и глуповатые. Давно и не мной замечено, что бога-
тые люди вообще добрее бедных – потому что богатая, развитая экономика смягчает нравы и
производит большое число благотворителей, гуманных граждан, не склонных решать вопросы
с помощью насилия, склонных помогать другим людями, они благодушны от сытости и могут
поделиться с нуждающимися. А вот бедным делиться просто нечем, от суровой жизни их нравы
грубы, а вкусы примитивны, они злы на жизнь и окружающих, завидуют богатым и часто готовы
навредить им из зависти… Все это так, но вот ума в головы развитая экономика вложить не
может, поэтому некоторые добрые люди в богатых странах хлопают своими белыми ангель-
скими крыльями громче, чем ушами. Я имею в виду их тревожные журавлиные крики о том,
что ресурсы надо «беречь» и что богатые страны «грабят» бедные.
Мы уже выяснили, что в современном мире это совершенно не так! Именно нищему
Третьему миру выгодна неэкономичная, ресурсопожирающая экономика богатых стран: чем
больше сырья у них закупят, тем лучше продавцу! Но развитые страны как раз год от году сни-
жают содержание сырья и энергии в своей продукции – и тем самым понижают стоимость всего
Третьего мира и его нужность. Цивилизация все меньше и меньше нуждается в отстающих. А
дикари, напротив, нуждаются в цивилизации как в воздухе, иначе им просто не выжить.
Если бы можно было вернуться в прошлое на сто лет назад и взвесить на гигантских весах
весь экспорт продукции из Америки, а потом прилететь обратно в современность и взвесить
весь американский экспорт сегодня, мы, к своему удивлению, не обнаружили бы никакой раз-
ницы: одинаковый вес! Количество вывозимого товара, измеряемое в тоннах, практически не
изменилось. Но стоимость этой массы, которая выражена в долларах, выросла в 20 раз (для
тех, кто возразит, что с тех пор произошла сильная инфляция доллара, поясним, что речь идет
о сопоставимых долларах, то есть очищенных от инфляции). И это – цена ума. Потому эко-
номисты говорят, что мировая экономика (имеется в виду, разумеется, экономика развитого
мира) сейчас переходит в новое состояние – в «экономику нелимитированных ресурсов».
Смысл этого определения ясен из названия. Если раньше нас ограничивали ресурсы, то
теперь они почти уже перестали играть сдерживающую полет фантазии роль. Развитый Первый
мир из одной тонны сырья, купленной в условном Третьем мире, создает все больше товарной
ценности. Никому больше не нужно ничего завоевывать, как раньше – ни территории (земля
давно уже не ценность), ни ископаемые (их дешевле купить, чем за них воевать).
Вместо физической материи в производстве все больше используется «виртуальная мате-
рия» – информация, новые знания, изобретения, идеи. Затраты разных компаний на интел-
95
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

лектуальный продукт растут бешеными темпами. Вот пример: в тот год, когда из-за экономи-
ческой несостоятельности развалились практически все социалистические страны во главе с
самой большой (1991 г.), экономически состоятельная Америка потратила на приобретение
интеллектуального продукта (изобретения, программы, результаты исследований) 112 милли-
ардов долларов, а на сырье и материалы – 107 миллиардов. То есть на мозги уже тогда ушло
денег на 5 миллиардов долларов больше, чем на сырье. Через шесть лет сумма, потраченная на
материальные предметы, практически не изменилась, но зато разрыв между тратой на мозги и
затратами на материалы вырос с 5 до 212 миллиардов долларов!
Причем, информация, ум и знания заменяют не только сырье и материалы, но и энергию,
необходимую для производства – этот эффект проявился практически сразу, как только инду-
стрия знаний начала зарождаться, а эпоха индустриализма заканчиваться, то есть на излете
прошлого века. Экономисты обратили внимание на то, что с середины 70-х годов до середины
80-х годов XX века валовый национальный продукт развитых стран вырос на треть, но при
этом потребление энергии выросло всего на 5 %. Потому что были внедрены энергосберегаю-
щие технологии и новации, то есть в производство был вложен ум вместо энергии. За тот же
срок сельскохозяйственное производство в Америке выросло на четверть. При этом энергопо-
требление в сельском хозяйстве не только не выросло, но и сократилось в полтора раза – по
той же причине.
Мы тут недавно говорили о нефти, которая давно обещала кончиться, но все никак не
кончается, так вот, за последние 20 лет прошлого века доля нефти в 1 долларе продукции,
произведенной в США, упала на треть, то есть Америка стала расходовать меньше нефти в
расчете на единицу продукции.
То же самое происходит с металлами и водой. В середине XX века закончилась мировая
война. Ну, дадим миру десяток лет на восстановление и посмотрим, что происходило с 1960
года до конца XX века. За этот срок валовый продукт Америки вырос в два с половиной раза. А
потребление черных металлов (стали и чугуна) снизилось. В Германии целлюлозно-бумажная
промышленность увеличила выпуск продукции и при этом сократила свои потребности в воде
в 30 (!) раз. Чем возместили сталь и воду? Умом. Новыми технологиями.
То есть не богатые страны живут хорошо, потому что грабят бедные сырьевые, а, напро-
тив, бедные страны хоть как-то сводят концы с концами благодаря богатым.
Мы погружаемся в какой-то виртуальный мир, в котором материя значит все меньше
и меньше. А информационная составляющая, производная сознания – все больше и больше.
Хотя каких-нибудь сто и даже пятьдесят лет назад, во времена индустриальной экономики, все
было совершенно иначе – тогда целые страны были подвержены сырьевому ужасу. И особенно
четко это проявлялось во время войн. Например, такая промышленно развитая страна, как
Германия, ввязавшись в Первую мировую войну, внезапно обнаружила себя буквально стоя-
щей на краю сырьевой пропасти.
Первая мировая началась летом 1914 года, а уже осенью генералы и правительство были
шокированы, когда к ним пришел хозяин огромного химического концерна, производящего
порох, и объяснил, что буквально через полгодика воюющая Германия останется без пороха, то
есть проиграет войну, потому что нечем будет стрелять. К удивлению генералов, порох дела-
ется не из воздуха, а из селитры, о чем они никогда не задумывались. А селитру привозят из
Чили – именно там расположены ее крупнейшие месторождения. А воюющая на два фронта
Германия находится в морской блокаде, потому доступ к селитре для нее закрыт. И уже к весне
все завезенные на пороховые заводы запасы селитры закончатся, порох будет делать не из чего.
Какая неприятность!
В результате все химики, призванные на войну, были отозваны с фронта, чтобы начать
работать не руками в окопах, а головой в лабораториях и срочно найти замену селитре. И
немецкий гений не подвел – прижатые в угол немцы придумали, как делать порох… из воздуха.
96
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Точнее говоря, они начали делать из воздуха, в котором 78 % азота, аммиак (соединение азота
с водородом), а аммиак вполне заменил первичное сырье для производства пороха.
Вообще, надо сказать, когда людей не на шутку прижимает, соображалка включается на
полную мощность, и результат бывает неожиданно великолепным. Кто бы мог подумать, что
та же беспокойная Германия, которая и во Второй мировой войне тоже оказалась окружена
кольцом фронтов и отрезана от источников нефти, исхитрится делать бензин из угля? Немец-
кие танки, грузовики и самолеты, благодаря германскому инженерному гению, не испытывали
нужды в топливе и воевали до самого конца войны. Кстати, из металла, который гитлеров-
цам пришлось потратить на строительство заводов по производству синтетического бензина,
можно было бы сделать целый флот…
Ну, и раз уж мы выше упомянули добросердечных, но глупых людей, не разбирающихся
в экономике, но очень сочувствующих бедным странам, которые якобы грабят богатые страны,
нужно, наверное, упомянуть и еще одну претензию, которую эти граждане выдвигают к разви-
тому миру. Заключается она вот в чем…
С конца XX века развитый мир начал выводить в недоразвитые страны свои производ-
ства – заводы и фабрики. Как это происходит? Хозяева закрывают заводы в развитых странах
и строят их в странах Третьего мира. Почему? Ответ прост: цена на труд, то есть стоимость
рабочей силы (или, что то же самое, ценность человека), в отсталых полукрестьянских, про-
мышленно недоразвитых странах гораздо ниже, чем в странах развитых. Представьте себе, что
вы – капиталист, предприниматель, опора страны. И вы участвуете в экономической гонке с
другими «экономическими спортсменами» – такими же уважаемыми капиталистами, как вы.
Они производят аналогичную вашей продукцию и потому являются вашими экономическими
соперниками – конкурентами. Если рынок (народ) будет больше покупать у них, а не у вас, вы
меньше заработаете и можете гонку вообще проиграть.
Чтобы этого не случилось, вы увеличиваете качество продукции, вкладываетесь в эконо-
мическую пропаганду своей продукции (рекламу) и, наконец, используете самый сильный спо-
соб выжать конкурентов с рынка – уменьшаете цену своей продукции. Но вы не можете ски-
дывать ее до нуля. Ваша нижняя планка – себестоимость продукции. Поэтому все уважаемые
капиталисты стремятся сократить себестоимость продукции, сделать так, чтобы она обходи-
лась им дешевле. Один из способов сэкономить на производстве – уменьшить ту часть себесто-
имости, которая приходится на зарплату, то есть меньше платить рабочим и другим специали-
стам. Просто так этого не сделаешь, поскольку цена на любой товар, в том числе и на рабочую
силу, определяется не по прихоти капиталиста, а системно – рынком в стране. Выход прост –
поменять страну! Перенести свой завод туда, где цена рабочей силы ниже, куда-нибудь в Азию.
Именно так и происходит. Из стран развитых предприятия уходят в страны недоразви-
тые, где, в силу дешевизны человеческой жизни, платить рабочим можно так мало, и пере-
броска завода с лихвой окупается даже с учетом последующей перевозки готовой продукции
через океан.
Казалось бы, все прекрасно, все довольны – капиталист получает прибыль, азиатские
рабочие – работу, потребители продукции – ее удешевление. Ан нет! Недовольными оказы-
ваются те самые витающие в розовых облаках прекраснодушные интеллигенты, которые руга-
ются: ах, страны золотого миллиарда выводят свои грязные производства в Третий мир, и это
дурно – потому что лишает работы рабочих в Первом мире, загрязняет среду в Третьем мире,
да еще и работягам в этом Третьем мире мало платят…
Но ведь можно сказать и обратное: ах, страны золотого миллиарда выводят свои гряз-
ные производства в Третий мир, и это прекрасно – потому что дает работу людям в Третьем
мире, очищает окружающую среду в Первом мире, а работяги в Третьем мире получают ровно
столько, сколько они стоят, а в противном случае они бы вообще ничего не имели…
Что же происходит по сути, если обойтись без этой словесной игры в пинг-понг?
97
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

По сути Первый мир таким образом развивает отстающие страны, помогая им постро-
ить индустрию, чтобы те могли выйти из сельскохозяйственного этапа развития в промыш-
ленный. И чем больше там начнет развиваться индустрия, чем больше и быстрее будут эти
страны богатеть, тем быстрее будет расти зарплата рабочих, постепенно догоняя зарплату в
развитых странах. А там уж не за горами и переход от промышленной стадии к информацион-
ной, где рано или поздно окажется вся планета. То есть сейчас таким вот образом развитый
мир помогает недоразвитому попасть в будущее – через неприятную стадию индустриализма
с его пыхтящими вонючими заводами. И как нельзя стать взрослым, минуя стадии детства,
подросткового периода и юношества, так нельзя оказаться в прекрасном постиндустриальном
(информационном) будущем, минуя стадию индустриальных прыщей.
И не надо плакать о потере тех рабочих мест, которые теряют трудящиеся Первого мира
после перемещения производства в Третий мир. Было бы о чем печалиться! Труд в сельском
хозяйстве и на заводах никогда не был ни слишком интересным, ни слишком высокооплачи-
ваемым, но часто – очень тяжелым, отупляющим и выматывающим. Еще древние римляне
пугали своих городских домашних рабов, что отправят их в поле за плохое усердие, и это было
реальной угрозой, поскольку жизнь в городе гораздо легче и интересней. Ну, а когда на планете
появилась и развилась индустрия со всеми этими заводами, городские образованные родители
начали пугать своих детей заводом.
Так что горевать о потере подобных работ смысла нет – взамен утраченных рабочих мест
на фабриках экономика Первого мира находит людям другие рабочие места, в других сферах
деятельности… Впрочем, о будущем мы еще плотно поговорим. А пока завершим разговор-
чик о современности, которая словно тяжелый эшелон, ровно постукивая колесами, никого не
спрашивая, мерно катится по рельсам прогресса в это самое будущее, к сияющему горизонту.
И вот касательно дня сегодняшнего можно точно сказать: мало Первый мир еще выводит заво-
дов в мир Третий, надо больше! Поскольку, несмотря на все цивилизаторские старания, льви-
ная доля мировой экономики все еще приходится на развитые страны.

98
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Часть 4
Экономические зомби

Эволюция мировоззрений
Поскольку экономика – способ жизни социального организма, нужно присмотреться к
детским болезням этих организмов. Займемся экономической педиатрией! Посмотрим, как
вообще растут и взрослеют данные живые образования, именуемые социальными системами,
которые складываются из нас.
Наш вид имеет пытливый разум, который и помог ему создать цивилизацию, поскольку
постоянно задавал сам себе разные вопросы: а как это? а почему это так? а можно сделать
по-иному, поудобнее? а отчего ветер дует? И поскольку разум являлся не только любопыт-
ствующим задавателем вопросов, но и главным инструментом познания мира, то есть главным
ответчиком на вопросы, первые люди поневоле очеловечивали природу, незаметно нанося на
нее след от «измерительного инструмента» – приписывали природе человеческие свойства,
то есть делали мир антропоморфным (подобным человеку). Почему человек ест? Потому что
хочет есть! А почему он играет с сыном, братом или щенком возле костра? Потому что хочет!
Первично желание, и оно уже порождает действия для его удовлетворения…
Ну и почему тогда ветер дует? Потому что хочет!
Первые ответы на вопросы об устройстве мира носили характер одушевления мира.
Таким было магическое мышление первобытного дикаря. Такой была его мировоззренческая
картина. Ветер, деревья, все предметы и явления окружающего мира наделялись первобытным
человеком тем же, что имел он сам – разумом, эмоциями, желаниями. Поэтому считалось,
что с миром можно договориться – помолиться, попросить, пообещать, поторговаться. Это
была примитивная первобытная религиозность, и обычно в племени за связь с духами отвечал
шаман.
Потом, когда первые примитивные социальные организмы, то есть племена дикарей, эво-
люционировали и стали более сложными социальными организмами, то есть государствами, у
их клеток-людей произошла специализация, образовалась сложная управленческая иерархия и
разделение труда. Кто-то за что-то отвечал: был царь, и один из его ближайших сподвижников
отвечал за военную сферу, другой за строительную, кто-то за учет и контроль стратегических
запасов, а шаман превратился в главного жреца государства. И это земное устройство госу-
дарства «перелетело на небо», став образцом для чуть более сложной картины мира. Теперь
в воображении людей Древнего мира и на небе было так же: главный бог (Зевс, Юпитер или
Перун) и разные специалисты – бог виноделия, бог плодородия, бог торговли, бог морей… То
есть ветер дул не потому, что хотел, а потому что был бог ветра, начальник. Такая «многобож-
ная» картина мира называется язычеством, как вы знаете. Причем, обычно языческие боги
имели вид людей, или зверей, или полулюдей-полузверей. Иными словами, маловразумитель-
ные духи древних людей обрели форму, плоть и прописку – в воображении древних людей их
плотские языческие боги жили либо на небе, либо на ближайшей высокой горе.
Следующим шагом эволюции мировоззренческой картины был монотеизм. В ранге бога
оставили одно мифологическое существо, а всех остальных боженят разжаловали до святых,
архангелов и пр. И теперь уже какая-нибудь «святая Лукерья» отвечала за женские болезни,
а какой-нибудь «святой Николай» покровительствовал морякам, то есть исполнял роль языче-
ского бога Нептуна. По всей видимости, этот шаг был отражением укрепления власти царя в
земледельческой империи. Отдельные революционные прорывы из язычества в единобожие
99
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

случались еще в далекой-далекой древности, как, например, это было в Египте времен фараона
Эхнатона, но потом, после смерти фараона, мощная народная крестьянская традиция все воз-
вращала на круги своя – к язычеству. Однако с течением времени, после жестокой многовеко-
вой борьбы все-таки возобладала идеология единобожия, вытеснив язычество и став главной
мировоззренческой картиной, которую даже преподавали в школах.
Но если магическое мышление жило с людьми сотни тысяч лет, а языческое многобо-
жие – тысячи лет, то традиция единобожия устойчиво продержалась лишь несколько сотен лет
(примерно полтора десятка) и дала огромную трещину, потому что появилась наука и начала
рисовать совершенно иную мирокартину. Мифология оказалась не у дел. Теперь ветер дул
не оттого, что так захотел господь, а из-за перепадов атмосферного давления. А гром гре-
мел не потому, что Илья-пророк ехал по небу на колеснице, а потому что в облаках накапли-
валось атмосферное электричество, которое с пушечным грохотом разряжалось гигантскими
искрами.
Резкий взлет науки произошел примерно с XV по XVIII век, и именно восемнадцатый
век стал веком, в коем мифологическая картина мира дала самый глубокий крен – появи-
лись многочисленные философы и писатели, начавшие надсмехаться над сказочно-религиоз-
ной картиной мира, каковая картина, перестав быть объясняющей опорой мира, окончательно
рухнула в глазах просвещенной публики к началу XIX века. Да и не очень просвещенной тоже:
Наполеон Бонапарт – великий экономический и социальный преобразователь, более извест-
ный как полководец, однажды сказал, в одной фразе так охарактеризовав состояние умов евро-
пейских граждан конца восемнадцатого века:
– Когда-то Александр Македонский, завоевав полмира, объявил себя богом, и ему пове-
рили. Я тоже завоевал полмира, но если я объявлю себя богом, меня поднимет на смех любая
торговка рыбой на базаре!
Да, все стало очень демократично. Прогресс науки и техники, научные знания, которые
просачивались вниз, в народные массы через книги и газеты, а также сам городской образ
жизни сильно изменили людей. (Любопытно, что городской образ жизни весьма способствует
растворению религиозности, что было отмечено еще в Древнем Риме – на пике его развития
образованные городские слои отличались лютым безбожием, перестав верить в своих сказоч-
ных человекоподобных богов, да и простой народ вольно хохотал над богами, когда их вышу-
чивали в театрах.) Вы спросите: а при чем тут экономика? Какая связь между религией, эко-
номикой и наукой?
Прямая… Наука отвечала на вопросы об устройстве мироздания лучше, чем мифы, ото-
двигая религию все дальше и дальше, и в конце концов в среде интеллигенции возникло пони-
мание: уроки религии в школах надо отменять, сосредоточившись на естественных науках!
Правда, монархии этому противились, поскольку именно религия на протяжении сотен лет
была главной мировоззренческой картиной сельскохозяйственной экономики, на которой сто-
яла самодержавная власть. Религия говорила: царь – от бога, как на небе один бог, так на
земле один царь… Однако экономическое развитие общества уже вовсю требовало от рели-
гии потесниться. Развитая экономика уже могла содержать развитую науку, а наука, в свою
очередь, делала такие удивительные открытия и изобретения, которые мощно подстегивали
развитие экономики, увеличивая производительность труда, а возросшее от этого обществен-
ное богатство еще больше выделяло денег науке. Это была быстро развертывающаяся спираль
прогресса, система с положительной обратной связью 4. Человечество уже вовсю овладевало
электричеством, развивало воздухоплавание… И в конце концов развитию буржуазной эконо-

4
Определенное впечатление о том, насколько шустро раскручивается спираль социальной и технической эволюции, как
велико гиперболическое ускорение прогресса, подстегиваемое указанной положительной обратной связью, дает следующий
факт: 99,7 % времени наша цивилизация прожила в рамках каменного века, и только 0,3 % времени приходится на века
металлов – Античность, Средневековье и современность.
100
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

мики стал мешать старый политический порядок, человечество выросло из него, как из дет-
ских штанишек.
Но этот старый порядок идеологически стоял на религиозной мифологии, которая оправ-
дывала единоличную власть царя или короля, а экономически он базировался на аграрности,
то есть на сельском хозяйстве. Крупной индустрии, промышленных предприятий тогда еще
не было, их роль в производстве товаров играли частники и мелкие мануфактуры. Новому
политическому классу образованных, умных, предприимчивых и решительных людей, кото-
рые стремились прогрессировать экономику дальше, стали тесны старые политические одежки
аристократического общества. Они мешали развивать промышленность и толкать мир в буду-
щее. Эти люди спрашивали: а почему не у всех граждан в обществе равные права? Ведь давно
уже отменено позорное рабство, но отчего же аристократы, то есть землевладельцы – все эти
герцоги, бароны и прочие феодалы – по-прежнему имеют больше прав, чем другие люди?
Разве это справедливо? Ведь бог (тут они весьма удачно апеллировали к религии, выбивая этот
козырь из рук противников) создал людей равными! Ну так давайте сделаем так, чтобы сын
крестьянки или рабочего городской мануфактуры, сын ткача или простого лавочника имели
такие же юридические права, как и сыновья баронов и герцогов!
Зачем им было это нужно?
Это было нужно не им, а зарождающейся капиталистической, то есть промышленной,
экономике! Она властно требовала привлечения новых сил, новых мозгов, новых талантов.
Этих талантов было много в многочисленной среде простонародья и мало в тесной среде ари-
стократов – выродившихся, обленившихся и считающих работу позорным занятием. Их дале-
кие предки тоже считали работу позорным занятием для крестьян и ремесленников, а для себя
почетным занятием полагали военное ремесло: феодалы и рыцари прошлого «крышевали»
своих крестьян, защищая свою кормовую базу от других хищников. Но аристократы послед-
него времени уже и воевать не хотели. Они почивали на старых лаврах и занимались прекрас-
ным ничегонеделаньем, закатывали балы, носили кружевные воротники и бренчали на музы-
кальных инструментах, предаваясь неге.
И вот на этих избалованных и изнеженных землевладельцев уже точили зубы новые моло-
дые хищники. Им не повезло родиться в титулованной семье, но тоже хотелось пробиться в
люди, а для этого – получить образование, организовать свое дело, свое производство и зара-
ботать кучу денег, став богатым человеком. Состояние экономики и технологий уже позволяло
им это! Но старые правила еще мешали. Новым людям, которые выходили на экономическую
арену и уже чувствовали свою силу, хотелось, чтобы даже сын лавочника, если у него есть
талант, мог не только разбогатеть, организовав свое дело, но и при этом пользовался почетом
– не потому, что у него титул, полученный от рождения, а потому, что у него много денег,
которые он сам заработал. Сам себя сделал!.. В старом мире эти пути обогащения и успеха,
называемые сегодня социальными лифтами, поднимающими людей «из грязи в князи», плохо
работали. Там если родился аристократом – будешь всю жизнь аристократом по праву рожде-
ния. А если родился в семье простого работника мануфактуры, с вероятностью почти в сто
процентов так им и останешься. Феодализм! Даже если и разбогатеешь на торговле, придется
тебе искать обнищавшего аристократа, чтобы выдать за него свою дочь и получить таким обра-
зом дворянский титул. Старый аграрный мир, старый порядок, который защищала религиоз-
ная идеология, был очень консервативным, ригидным, негибким, медленным.
Но промышленный мир уже вылуплялся из скорлупы мира сельскохозяйственного, раз-
ламывая тесную старую оболочку. Это выглядело как катастрофа, но это было рождением
новой жизни! Мир в ту пору, когда он переходил в индустриальную стадию развития, когда
главной силой экономики стала промышленность, переживал необыкновенные катаклизмы –
его сотрясали буржуазные революции, названные так потому, что новый рождающийся рево-
люционный класс назывался буржуазией. Буржуазные революции дали всем гражданам равные
101
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

права. Так что человеческому равноправию мы с вами обязаны уважаемым капиталистам, бур-
жуям – этим покорителям новых экономических просторов. Этим капитанам новых экономи-
ческих кораблей…
А вместе со старыми политическими порядками, вместе с царями и королями осыпалась
и обеспечивавшая их религиозная мишура. Религия перестала быть необходима экономике и
потому ушла в тень. И сегодня она занимает в мире людей столько места, сколько ей положено,
играя роль личного увлечения, а не обязательной для всех идеологии. Типа собирания марок.
Теперь всем верить в одно и то же не обязательно. В современном мире, который породили
буржуазные революции, можно верить во все, что хочешь, любой каприз за ваши деньги! Бур-
жуазия назвала это свободой совести. Частным делом стало не только производство, частным
делом стало и мировоззрение. Раньше человек, понимавший мир не так, как требовалось, мог
не только не преуспеть в жизни, но и расстаться с самой жизнью – на костре или под ножом.
Теперь же индустриальная, то есть городская, структура экономики сказала: нет, мне неважно,
во что человек верит, мне важно, что он умеет делать!
Короче говоря, развитие науки и экономики религию подрастворило, сместив ее с роли
объяснителя мира и отодвинув куда-то в область личной психологии, отведя роль утешителя
для тех, кому не очень повезло в жизни. А утешаться было в чем! Надо сказать, что нарожда-
ющийся в девятнадцатом веке промышленный капитализм был первое время не очень ласков
к рабочим, условия труда на заводах и фабриках были крайне тяжелыми. При этом фабрик
становилось все больше, соответственно все больше становилось рабочих, и они задавались
вопросом: ну почему ко мне мир так несправедлив? Почему одни купаются в деньгах, а я живу
на одну зарплату? Как сделать жизнь лучше? Может быть, кто-то виноват в моих бедах?
Отодвинутая в сторону религия откуда-то с обочины прогресса тонким голоском обе-
щала лучшую жизнь на небесах, то есть после смерти, но умирать рабочим почему-то не очень
хотелось. Хотелось жить здесь и сейчас! И найти ответы на вопросы! Наука таких ответов
не давала. Она прекрасно объясняла физические явления мира, но вот что касаемо вопросов
межчеловеческих отношений… с этим было туго. Пообещать лучшей жизни и утешить наука
не могла. А люди нуждались в утешителе и объяснителе.
И он появился. Крутой и похожий на бога Саваофа, поскольку весь в бороде по моде
того века.
Пророком новой религии, точнее, новой идеологии, объясняющей мир и человеческие
отношения, стал немецкий экономист Карл Маркс. Этот ушлый бородач придумал то, что
потом в его честь назвали марксизмом – точно так же, как когда-то в честь Иисуса Христа его
учение назвали христианством. И это, кстати, верный признак того, что к науке данное уче-
ние никакого отношения не имеет: в науке не бывает ньютонианства, эйнштейнианства, мен-
делеевщины или, прости господи, борства. Если некую теорию, выдвинутую кем-то, называют
именем его основателя – это верный сигнал, чтобы насторожиться.
Учение Маркса современные исследователи называют неорелигией, то есть религией
нового типа.
Почему именно религией?..
Потому что к науке, как уже было сказано, марксизм никакого отношения не имел, его
точно так же надо было принимать на веру, как и все прежние религии, так как никаким кри-
териям научности он не удовлетворял, что будет обосновано чуть ниже.
А почему же тогда его называют религией нового типа?..
Да потому что идея бога потерпела крах, и Маркс, выстраивая свою мировоззренческую
картину, объясняющую мир, отказался от привлечения богов, чертей, ангелов и прочих мифо-
логических существ. Он заявил: физический мир нам объяснит наука, а природу человеческих
отношений объясню вам я – на основе экономики.

102
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Учение Маркса было поразительным гибридом, настоящим кентавром, который стран-

ным образом скрещивал в себе науку и верования. Из научного в марксизме была только гени-
альная догадка о том, что человеческое общество представляет собой природный объект и
развивается, как явление природы. Это стихия! И у этой стихии есть свои закономерности
эволюции. Позже, уже в XX веке гипотеза об объективности социальной эволюции не только
подтвердилась, но и была описана в формулах, то есть получила математический аппарат. Но
весь остальной марксизм триумфально рухнул! От него осталось только понимание того, что
процессы, происходящие в обществах, объективны, то бишь не зависят от воли каких-то кон-
кретных субъектов, а зависят от воли и желаний всех сразу. Но желания у всех разные. И век-
тор истории поэтому складывается как результирующая сила миллионов человеческих воль. А
эти воли, то есть желания людей, зависят от степени развития технологий, а значит, от эконо-
мических обстоятельств, в которых люди живут. Бытие определяет сознание и желания людей.
Не изобрели еще айфон – никто его и не хочет.
Маркс справедливо заметил: смотрите, вот случились в развитых странах буржуазные
революции. Они произошли не по чьей-то персональной воле, не по воле каких-то заговорщи-
ков, революции вообще не происходят по чьему-то повелению. Они произошли стихийно, то
есть были в самом прямом смысле этого слова природным явлением. Просто в массах людей
накопилось грозовое недовольство существующим положением, которое и прорвалось народ-
ным взрывом, который смел старую власть.
И в этом он был совершенно прав! Процессы, происходящие в обществе в целом, да еще
на больших временных масштабах, ни от кого не зависят. Точнее, зависят от всех живущих
сразу, но ни от кого персонально. Есть, конечно, отдельные граждане, которые по сию пору
этого не понимают и которым везде мерещится какой-нибудь заговор. Таких граждан назы-
вают конспирологами, потому что они все время строят какие-то конспирологические теории:
по их мнению, миром правит какая-то невидимая мировая закулиса, какие-то таинственные
заговорщики, секретные ордена, загадочные кукловоды, сионистские мудрецы, рептилоиды с
планеты Нибиру или сверхбогачи.
Конспирологам за всем происходящим всегда видится разумная воля. «Если что-то где-
то случилось, ищи, кому это выгодно!» – бубнят они, многозначительно подняв палец кверху.
Отсюда и до религии недалеко, между прочим, – вот уж где раздолье для верующих в разумную
предначертанность!.. Люди с таким типом мышления даже цунами, землетрясения и револю-
ции порой считают не стихийными, а рукотворными событиями! Цунами и землетрясения, по
их мнению, действие климатического оружия, а все революции есть результат заговора миро-
вых элит или банкиров, которые за деньги специально делают в бедных странах революцион-
ные перевороты. И ведь даже нельзя сказать, что люди с таким вот мифологическим мышле-
нием далеки от науки! Правда, единственная наука, к которой они близки, это клиническая
психиатрия. И это не шутка: склонность к теориям заговора – один из ярких признаков шизо-
типического расстройства личности…
Короче говоря, в том, что общество есть явление природы, и потому развитие экономики
ничьей разумной воле не подчиняется, Маркс был абсолютно прав. Природная сила! А вот
дальше, после столь впечатляющего успеха бородатый старик сам впал в мифотворчество. И
чтобы понять, где Маркс заблуждался и отчего его учение не относится к научному знанию,
нужно разобраться чуть подробнее, что же такое марксизм. Тем более, что в истории эконо-
мики марксизм оставил яркий и, к сожалению, очень кровавый след. Как и многие другие
религии.
Маркс крепко задумался, зажав бороду в кулак: почему рабочие живут хреново, хотя
именно они производят все товары, а капиталисты живут хорошо, хотя сами своими руками
никаких товаров не производят и при этом катаются словно сыр в масле? И в результате дол-
гих и тяжелых раздумий осенила немца догадка: да потому что у капиталистов есть капитал,
103
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

денежки то есть! Маркс даже книжку свою так назвал – «Капитал», настолько бородатого пора-
зила эта нехитрая мысль: богатые живут лучше бедных, потому что они богатые!
Вот это я называю гениальным прозрением…
В общем, проклятые капиталисты, как удалось выяснить Марксу, на свои капиталы
строят фабрики, куда нанимают корячиться несчастных пролетариев (рабочих), давая им
работу и средства к существованию. Но и сами на этом неплохо наживаются, как организаторы
производства. Иными словами, капиталисты имеют в собственности средства производства, а
рабочие не имеют ничего, кроме рук, поэтому живут хуже капиталистов. Вот в чем корень зла!
В собственности!
«Вот бы ликвидировать право собственности!» – Эта мысль показалась весьма много-
обещающей идеей не только самому Марксу, но и его многочисленным последователям, когда
марксизм распространился по миру, словно эпидемия красной заразы или лесной пожар. И
тут же, как всякая религия, ставшая очень большой, марксизм поделился на многочисленные
секты и ереси. Одни марксисты считали, что собственность нужно ликвидировать начисто –
пускай все будет общее, даже жены и дети. Другие были не столь радикальны, они говорили: не-
не-не, мы оставим людям личную собственность, типа зубных щеток, трусов и прочего, семью
тоже рушить не будем, а ликвидируем только собственность на средства производства, то есть
на все то, с помощью чего можно зарабатывать деньги – на заводы, фабрики, трактора, грузо-
вики, пекарни, магазины, ремонтные мастерские, больницы, кинотеатры, парикмахерские…
Не позволим людям деньги зарабатывать!
– Пусть заводы и фабрики будут не в частной, а в общественной собственности! – пред-
ложили марксисты. – Ну то есть не кому-то конкретно пусть завод принадлежит, а никому
конкретно пусть он не принадлежит! Пусть не будет у него хозяина!
Именно это было сделано в социалистических странах и породило такой термин, как
«бесхозяйственность».
Что мы понимаем под словом «бесхозяйственность»? И что мы понимаем под выраже-
нием «хозяйская рука»? У крепкого, хорошего хозяина все с его хозяйством в порядке – все
работает, крутится, вертится, везде аккуратно и прибрано. У плохого хозяина и хозяйство пло-
хое, что понятно. А если хозяина вообще нет? Ну, тут совсем туши свет – дело скверно! Вот
здесь и наступает бесхозяйственность – запустение и полный развал. Что не удивительно: даже
плохой хозяин лучше отсутствия хозяина.
И болтовня марксистов о том, что хозяин у предприятия на самом деле есть, но весьма
размытый, и им является «весь народ» или «все общество», остается пустой ничего не знача-
щей болтовней: если вещь принадлежит «всем», значит, никому. Каждый человек смотри на
нее и понимает: это не мое.
Собственно, жизнь это и подтвердила: все страны, где избавились от хозяев собственно-
сти (буржуев), то есть от права частной собственности на предприятия (и потому на них царила
вечная бесхозяйственность), экономически развалились. Такие страны называли социалисти-
ческими. Их «экономика» рухнула. И кавычки вокруг слова «экономика» здесь поставлены не
зря, потому что никакой экономики в странах социализма не было. Вместо нее был симулякр –
чучело экономики. Потому что экономика – это рынок. Рынок – тот единственный инструмент,
который определяет цену товара и через нее нужность товара обществу. А рынка в социали-
стических странах не существовало, его отменили, там все производилось и распределялось
централизованно, директивно, то есть не автоматически, не по законам рынка, как в нормаль-
ной природной экономике, а в ручном режиме, по плану – не для выгоды и не по решению
людей (покупателей), а по приказу чиновников. Спрос и производство были отделены друг от
друга и отданы на откуп бюрократам. Бюрократы решали за граждан, что тем нужно и в каком
количестве. Поэтому «экономика» социалистических стран отличалась от нормальной эконо-

104
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

мики так же, как кукла-марионетка отличается от живого человека. Она неживая, как мертво
чучело лисицы со стеклянными глазами – вроде и похоже, но не то!..5
Ну, а когда не работает рынок, то есть честный взаимовыгодный обмен по добровольной
договоренности сторон, когда у людей нет права выбора, оно у них отнято, тогда вступает в
действие второй известный нам вариант распределения – насилие. Поэтому социалистические
страны известны историкам беспрецедентным уровнем насилия – тем, что наваляли миллионы
трупов своих сограждан, пытаясь построить «общество справедливости», и опоясались колю-
чей проволокой по периметру, чтобы граждане не сбежали из этого социалистического «рая»
в свободный мир.
Социалистическая страна – это большая тюрьма народов…

5
Многим с непривычки порой бывает сложно принять тезис об отсутствии экономики при плановом хозяйстве. Но в
том-то и дело, что хозяйство при социализме есть, а экономики нет! И это фактически натуральное хозяйство, где один
все делает и один потребляет, в чем мы сейчас убедимся. Употребляемое же иногда словосочетание «рыночная экономика»
есть тавтология, масло масляное. Попробуем объяснить буквально на пальцах. Итак, сущность рынка представляют собой
обменные операции между равноправными субъектами, ни один из которых не может отнять у другого товар без оплаты.
Представим себе теперь предельную ситуацию – у нас есть всего два субъекта, которые могут обмениваться друг с другом
чем-то по взаимной договоренности. Вот и вся наша экономика – из двух человек, очень маленькая. Вырожденная. Атом
экономики. Меньше рынка уже не бывает, обмениваться станет просто некому. Это понятно.А если у нас один хозяин?.. Теперь
представьте себе, что все в стране принадлежит одному собственнику, например, государству. Один государственный завод
что-то поставляет другому, но поскольку хозяин у обоих один, государство просто перекладывает деньги из одного кармана в
другой, совершая бессмысленные телодвижения. Может миллион переложить, а может рубль, все равно все деньги останутся
при нем. Если вы сами себе продали яблоко, переложив деньги из одного отделение кошелька в другое, вы ничего не продали
и не купили с точки зрения экономики.
105
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Марксизм под экономическим микроскопом

Итак, присмотримся к этой смертельной болезни экономики под названием марксизм
с трепетом и любопытством естествоиспытателей, наведя микроскопы нашего внимания на
шевелящиеся отростки и жгутики этого вредоносного микроба. Вот этот отросток называется
социализм, вот этот жгутик – коммунизм, а вот эта органелла – прибавочная стоимость.
С последней и начнем, ибо она была первой в марксизме!.. Маркс постулировал наличие
некоей «прибавочной стоимости». Это самое известное его изобретение. Основа марксизма!
Фундамент. Точка отсчета.
Что же это такое?
Прибавочная стоимость – некая особенная, скрытая, секретная, волшебная часть стои-
мости продукции, которую никто никогда не видел, кроме марксистов, и которую капиталисты
нагло отбирают у пролетариев, отчего и живут хорошо.
Вы удивитесь: «Как можно отобрать то, чего никто никогда не видел?»
А спросите у Карла Маркса! Надо же старику было как-то объяснить, откуда берется
несправедливость жизни! Вот он и постулировал, будто существует некая тайная, никому не
видимая часть стоимости продукта, которая должна была бы принадлежать пролетариату и
которую хитрые капиталисты нагло отнимают у рабочих, отчего те живут гораздо беднее капи-
талистов. Причем, отнимают не только нагло, но и не приходя в сознание, ибо до Маркса не
только рабочие, но и сами капиталисты ведать не ведали ни о какой такой «прибавочной сто-
имости».
Ладно. Упростим задачу. А что такое стоимость продукта в понимании марксистов?
Стоимость товара – это вовсе не то, что вы думаете! Это не цена. Это, говоря христиан-
ским языком, «душа продукта», задутая туда трудом рабочего. Некая инфернальная сущность,
которую никто не наблюдал и никак не может измерить, но она, тем не менее, объективно
существует – прямо как чайник Рассела, если кто знает, о чем речь. Прибавочная стоимость
– нечто наподобие человеческой души, вдутой богом в телесную оболочку, каковая душа при-
борно не ловится, но последователям учения в нее положено верить.
Здесь я должен с целью прояснения ситуации сделать одно очень важное замечание для
господ и товарищей. Оно в первую очередь касается тех людей, которые прожили большую
часть жизни при социализме и потому вынуждены были в институте и школе в принудитель-
ном порядке постигать основные догматы учения, главными из которых были потребительская
стоимость6 и стоимость прибавочная. Нам вдалбливали их со школьной парты, заставляя кое-
что даже учить наизусть, как при царе на идеологических уроках закона божьего вдалбливали
школьникам «отче наш».
С прибавочной стоимостью вы уже знакомы – она есть произведенное рабочим, но не
оплаченное ему капиталистом, а нагло присвоенное нечто. А потребительская стоимость – это
сама полезность вещи для потребителя, ее нужность для человека. Вроде бы разные вещи, но
называются почему-то одним словом «стоимость».
Почему?
Ох, немало голов было сломано об это марксистское учение, в которое мало кто вникал
тогда по доброй воле в силу его казенной обязательности! И мало кто понимал его, причем,
во многом из-за того, что при переводе главной книги Карла Маркса с немецкого языка на

6
В русскоязычном марксизме исторически употребляется словосочетание «потребительная стоимость», ставшее терми-
ном. Но, как отмечают словари, «прилагательное «потребительный» в современной речевой коммуникации относится к сло-
вам устаревшим». Действительно, это слово примерно с середины XIX века до примерно начала XX века употреблялось в
том значении, в котором сегодня используется слово «потребительский», то есть относящийся к потребителю. Тогда говорили
«потребительное общество», сейчас – «потребительское». В данной книге употребляется современный вариант звучания.
106
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

русский была допущена фатальная ошибка, которая, став канонической, пошла потом гулять
из издания в издание, затемняя смысл марксовых умопостроений до полной невменяемости:
немецкое слово «Wert», употребляемое Марксом при описании полезных качеств товара, пере-
вели как «стоимость», хотя по смыслу правильнее было бы перевести как «ценность». (Между
прочим, один из первых переводов «Капитала» на русский язык имел правильный перевод, но
потом в переводах укоренилось и канонизировалось слово «стоимость», поскольку оно больше
нравилось Ленину.)
В чем разница между ценностью и стоимостью? Носителю русского языка смысловое
различие видно сразу: ценность – это нечто описательное, личностное, сугубо индивидуаль-
ное, вкусовое и весьма оценочное, ведь то, что ценно одному, может быть вовсе не ценно дру-
гому. А вот стоимость – нечто более тяжеловесное и как бы «объективно существующее»!
Кроме того, в русском языке вопрос «сколько стоит» предполагает только ценовой ответ, то
есть отсылает к денежным единицам измерения. А вовсе не к трудовым. Между тем, марксова
теория была трудовой! Авторы трудовых теорий стоимости/ценности, последователем коих
был и Карл Маркс, считали, будто товар создается вложенным в него трудом. Грубо говоря,
чем больше труда впихано, тем ценнее товар. И на рынке все товары меряются друг с другом
как раз вложенным в них количеством «общественно необходимого труда» и обмениваются
друг на друга ровно в рамках этих замеров – чтобы количество труда, вбуханного в один товар,
соответствовало количеству труда, вбуханного в другой.
А как определить, соответствует или нет? В чем вообще мерить это самое загадоч-
ное «количество труда»? Во времени, затраченном на производство детали? Нет, нельзя.
Время можно ведь потратить впустую, выпустив брак. И с каким коэффициентом соразмерять
время высококвалифицированного работника по отношению к низкоквалифицированному?
Как сравнивать время работников разных областей – капитана корабля, например, и слесаря?
Может быть, мерить «количество труда» в деньгах? Но тогда зачем вообще нужна трудо-
вая теория? Цена товара известна – сравнивай, да и все! Вообще, если две каких-то величины
меряются в одних единицах, это значит, что речь идет об одной величине. Если измеряемые
величины выражены в амперах, значит, речь идет о силе тока. Если в джоулях, это энергия!
А если мы меряем что-то в единицах денег (рублях, долларах), значит, речь идет о цене или
стоимости, поскольку в русском языке цена и стоимость понятия абсолютно синонимичные.
Но не в языке марксистов!
Та самая ошибка в переводе привела к тому, что довольно размытая полезность (цен-
ность) вещи, о которой писал Маркс, превратилась для русских марксистов во вполне кон-
кретное понятие – стоимость. И это все запутало! Потому что теперь приходилось объяснять
студентам, что стоимость и цена – вещи разные. Цена меряется в единицах денег и является
той величиной, в которую товар оценил рынок. А вот стоимость – это… это… Ну, как вам
сказать… Это нечто такое, очень марксистское!.. Некая, понимаете ли, не измеряемая ни в
чем величина, которая тем больше, чем большее «количество труда», которое тоже ничем не
измеряется, вложено в производство товара. И вот этим неизмеримым «духом труда» вещи
сравниваются между собой на рынке и сами по себе обмениваются. Если «духи» равны, обмен
состоится!
Вам не кажется, что это лютый бред? Что здесь нарушен основной научный принцип
Оккама, который не велит множить сущности без необходимости? Если уже есть измеряемая
величина и меряется она в единицах денег, то зачем вводить инфернальные сущности «коли-
чества труда» и ценность/стоимость, получающуюся в результате труда?
Понятно, почему в удивительном XIX веке – веке величайшего покорения природы и
невиданного взлета науки и технологий, когда человечество, очарованное собственным науч-
ным могуществом и уверенностью в том, что природные силы должны покоряться разуму и
послушно покоряются – возникли трудовые теории стоимости, а также теории о том, будто труд
107
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

создал из обезьяны человека!.. До трудной рефлексии теории относительности и квантовой

механики с ее принципом неопределенности было еще почти сто лет, в науке царила механи-
стическая уверенность Ньютона, Эйлера, Лейбница, Лапласа, Даламбера и Лагранжа. Передо-
вое человечество решительно отказывалось от мистицизма религии и поворачивалось лицом
к научной конкретике, объективизировало и анализировало природу и все, на что падал взор.
Включая продукты собственного труда. Вот же они лежат, удивительные товары, созданные
человеческим гением – овеществленный труд! Что может быть объективнее? Природа такого
не создала, а разум создал! Все в этом мире можно просчитать и улучшить, если иметь точные
данные о начальных координатах и условиях! Люди нынче с помощью разумного планирова-
ния управляют или скоро будут управлять природными стихиями – воды и ветра, электриче-
ства и рынка! Мир! Труд! Май!
И потому марксистская объективизация труда и стоимости, что называется, «зашла».
Вложение в реальный продукт некоей «трудовой стоимости» выглядело вполне в русле вре-
мени. Вне внимания осталось только тонкое различие (потому и не замеченное переводчи-
ками) – разница между ценностью товара, то есть чисто оценочной, субъективной категорией, и
ценой товара, которую действительно можно объективизировать с помощью рынка и выразить
в измеряемых величинах. Вот только эти измеряемые величины возникают лишь тогда, когда
проскакивает искра согласия между двумя субъектами – покупателем и продавцом. И лишь
тогда, когда в идеальном покупатели (то есть в его сознании) возникает понимание нужности,
то бишь ценности данного предмета для него лично. Вот в тот момент, когда сознание наблю-
дателя принимает решение о ценности, нужности и необходимости покупки, суперпозиция
возможностей схлопывается, и виртуальность становится классической рыночной реальностью
– сделка произошла. А уже тысячи таких сделок формируют «давление газа» – рыночную цену
на товар. Теперь она настолько объективна, что ее можно «приборно зафиксировать» – напи-
сать на ценнике.
Вывод: ценность/стоимость бывает только потребительской, а вне потребителя никакой
ценности нет и быть не может, ибо потреблять некому. И оценивать. Это означает, что стои-
мость/ценность возникает только в акте купли-продажи. А не вносится в продукт трудом рабо-
чего. Если даже пролетарий корячился над товаром целый день и сильно вспотел, а товар потом
не нашел своего покупателя, значит, его ценность просто не возникла, несмотря на затрачен-
ный сизифов труд. Она равна нулю, потому что никто не присвоил товару иной оценки. (А
рабочий-то, между прочим, свою зарплату уже получил, оставив все риски капиталисту.)

А теперь давайте без марксова волшебства, а с чисто прагматических, то есть с реально-

рационалистических, позиций трезвого гражданина попробуем с лупой поискать то, что до сих
пор тревожит неуспокоенные мозги некоторых субъектов, именуемых марксистами, а именно
– прибавочную стоимость.
Итак, допустим, вы решили организовать какое-то предприятие. Изучили рынок, вло-
жили деньги, построили цех, купили оборудование, наняли рабочих, инженеров, бухгалтеров и
так далее. Начали производить продукт, и вам повезло: товар пошел. Мог и не пойти, поскольку
большинство вновь организуемых бизнесов разоряется. Но вы оказались счастливчиком, вытя-
нули выигрышный билет, стали одним из десяти человек, которые, по статистике, начав свой
бизнес, не разоряются при этом. Вы даже стали неплохо зарабатывать! Рыночная цена вашего
товара, то есть та цена, по которой его берут люди, сильно выше его себестоимости, что обес-
печивает вам неплохие доходы. Первый – самый волнительный и тяжелый – этап организации
производства прошел, вы слегка вздохнули и вытерли пот со лба. Дальше надо будет вклады-
вать деньги в расширение бизнеса, а пока у вас появилось свободная минутка, чтобы заду-
маться о жизни, – например, о том, что же такое прибавочная стоимость. Вот вы сами ува-
жаемый капиталист, наивный честный буржуй, вроде бы все о своем производстве знаете, но
108
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

роясь в бухгалтерских расчетах почему-то никак не можете найти ту загадочную потусторон-

нюю прибавочную стоимость, о которой все время говорят эти марксисты и которую вы, типа,
нагло отнимаете у своих рабочих.
Вы видите, сколько вы тратите на материалы, которые закупаете для производства своего
товара. Вы видите деньги, которые платите за электроэнергию, которая крутит ваши станки.
Вы платите за перевозки. Вы платите за воду, которая используется на вашем производстве.
Вы платите налоги. Вы платите банку процент, потому что, допустим, взяли в банке кредит
на открытие своего дела. Вы платите зарплату персоналу – ровно столько, сколько обещали
платить и ни копейкой меньше. И это все – себестоимость, то есть деньги, в которые вам обхо-
дится производство товара… Наконец, вы видите отпускную цену товара – те деньги, за кото-
рые вы отдаете свой товар оптовикам, то есть тем, кто весь его скупает на корню, а уж потом
сам продает в розницу, развозя по мелким магазинам.
Разница между отпускной ценой товара и его себестоимостью образует вашу прибыль,
ради которой вы и затеяли весь этот ужасающий геморрой. Но где же здесь эта самая загадочная
прибавочная стоимость, объявленная Марксом существующей? Где она, тварь такая?!
– А вы просто недоплачиваете вашим рабочим! – говорят вам марксисты. – Вот то, что
недоплачиваете, и есть она – прибавочная стоимость! Ну, если мы правильно понимаем нашего
Маркса, которого мы, правда, не читали, но нам рассказывали, что есть люди, которые все тома
прочли и поняли.
– Как же так, – искренне возмущаетесь вы и еще раз обращаете внимание на важное
обстоятельство. – Я плачу своим рабочим, инженерам, водителям, бухгалтерам, рекламщикам,
маркетологам ровно столько, сколько обещал! Я никогда не задерживал им зарплату! Я не
тянул их на аркане на свой завод, сами пришли, и мы договорились по деньгам, которые я
могу им платить в виде зарплаты, и они согласились. В чем же проблема? Зачем же вы меня
обижаете, говоря, будто я что-то людям недоплачиваю?
Более того, вы решаете блеснуть эрудицией и, надев круглые очки, с умным видом гово-
рите, подняв пальчик:
– Я своей зарплатой обеспечиваю воспроизводство рабочей силы!
Эта умная фраза обозначает следующее: поскольку рабочая сила – такой же товар, как
все прочие товары (включая деньги), она чего-то стоит на рынке. Можно также сказать, что
рабочий продает услугу – без разницы. Главное в том, что этот товар в виде услуги или рабочей
силы имеет свою сложившуюся рыночную стоимость, поскольку вы не единственный капита-
лист в стране, а он – не единственный рабочий. Они продают, вы покупаете.
Из чего складывается стоимость рабочей силы? Ну, условно говоря, из «себестоимости»
рабочей силы и «прибыли» рабочего, который эксплуатирует сам себя, продавая свои руки и
меняя свое время на деньги.
«Себестоимость» рабочей силы – это деньги, необходимые, чтобы рабочий мог купить
себе еды и вообще был в состоянии обеспечить себе жизнь. Человеку ведь, помимо еды, нужно
еще жилье, тепло в доме, одежда. Ему нужно кормить, учить и одевать детей. Причем, дети
обязательны, потому что рабочие должны размножаться, это и называется воспроизводством
рабочей силы… На все перечисленное нужны деньги. Которые составляют «себестоимость»
рабочей силы, то есть то, без чего ее просто не будет. То, что обеспечивает физическое выжи-
вание рабочего и его семьи.
А условная «прибыль», которая сидит в цене товара под названием «рабочая сила», – это
деньги, которые рабочий тратит не на свое физическое выживание и выживание своих детей, а
на повышение качества своей жизни – на развлечения, отпуск и пр. И чем квалифицированнее
рабочий, тем дороже стоит он на рынке труда, тем больше он может позволить себе развлечений
и покупных прелестей в жизни.

109
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

В общем, цена рабочей силы на рынке труда – это та зарплата, которую вы платите своим
рабочим. Каждый уважаемый капиталист, естественно, хочет платить рабочим поменьше, а
каждый рабочий норовит получать побольше. Но меньше вы им заплатить не можете, потому
что на рынке рабочей силы сложилась определенная цена на каждый товар, к вам просто никто
не наймется. А больше тоже платить смысла нет – это отразится на себестоимости вашей про-
дукции, она станет дороже среднерыночной, ее перестанут брать люди, и вы разоритесь, а ваши
работники потеряют работу и начнут голодать вместе со своими детьми. Рабочие в этом смысле
как дети – требуют «мороженого», то есть повышения зарплат, не понимая, что в сбалансиро-
ванной экономике это объективно невозможно, поскольку просто лишит их зарплаты вообще
– вместе с работой. Поэтому капиталист, ограничивающий их аппетиты, здесь выступает как
взрослый мудрый родитель.
Теперь вот такой интересный вопрос: а чисто теоретически выгодно ли всем капитали-
стам поменьше платить всем рабочим? С одной стороны, вроде бы, да. С другой стороны,
нет! Ведь капиталистов на свете мало, а наемных работников на много порядков больше, они
и составляют основную массу населения. А население является покупателем той продукции,
которую производят капиталисты. Они являются рынком! Поэтому чем богаче население (чем
больше оно зарабатывает), чем больше его платежеспособный спрос, тем лучше для капитали-
стов, потому что больше будет покупаться их продукции.
Экономический мир колеблется в некоем равновесном состоянии, чтобы угодить и тем,
и этим. Иначе система не работает. Иначе получается социализм – мир без экономики, без
рынка, без хозяев – уродливый и нежизнеспособный.
Цена рабочей силы, которую вы купили на рынке труда, сырье, которое вы купили на
рынке материалов, энергия, бензин для машин и все такое прочее, без чего невозможно произ-
водство на вашей любимой фабрике… все это складывается и составляет себестоимость про-
дукции – то, во что она вам обходится. Мы знаем: если из цены, по которой вы свою продук-
цию продаете, вычесть себестоимость, получится ваша прибыль. Вот ее-то, не углубляясь в
ненужные детали, марксисты и называют прибавочной стоимостью. Они наивно полагают, что
эта прибыль должна принадлежать не вам, а почему-то вашим рабочим.
Я понимаю ваше возмущение!..
Действительно, да какого рожна! С какой такой стати?! Вы ведь для того только и затеяли
все это рискованное дело с производством, ночей не спали, переживали, изучали рынок, осе-
нялись идеями, чтобы поднять на этом денег. Другой никакой цели нет и быть не может. Биз-
нес – это производство денег (посредством оказания услуг обществу или производства товаров
для общества). Если бы вы знали, что марксисты у вас все отнимут, вы бы и не взялись строить
этот завод – а зачем? Но вы построили завод, который производит востребованную народом
продукцию, вы дали работу тысячам людей… И вот какая благодарность! Отдельные наглые
представители народа под названием марксисты приходят и утверждают, что вы никакой не
общественный благодетель, а грабитель – грабите тех самых рабочих, которым на самом деле
придумали работу и дали средства к существованию!
Это как если бы ремонтники вашей квартиры захотели ее у вас отнять – вы их наняли
для ремонта, а они, поработав, вас теперь хотят выселить из блистающей квартирки, потому
что они в ней пахали…

В том и состоит главная идея марксистов, чтобы отнять у хозяев все заводы и фабрики и
ввергнуть страну в бесхозяйственность. Мол, все средства производства будут принадлежать
не кому-то конкретно, а как бы всем сразу, общие сделаются. И все как бы сразу будут ими
как бы управлять и как бы работать на них. А главным управляющим отнятыми фабриками
будет… угадайте, кто?
Рабочий класс!
110
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Не смейтесь, это Маркс придумал такую чушь, не я. Он разбил людей на классы, заявив:
есть в обществе два основных класса – пролетариат, то есть рабочие, и капиталисты. Первые –
хорошие, вторые – плохие. Капиталисты нещадно эксплуатируют рабочих, а те нещадно экс-
плуатируются, отчего жутко страдают.
С тех пор вполне нейтральное слово «эксплуатация» приобрело нехороший, отрицатель-
ный оттенок. И когда сегодня человеку говорят: «вас эксплуатируют!» – ему делается горько
и обидно: «Боже, меня эксплуатируют, какой ужас! Какая страшная несправедливость!»
Но что такое эксплуатация? Это просто использование. Вы используете чашку, вы исполь-
зуете пылесос, у вас даже есть инструкция по эксплуатации пылесоса. Но вы в своей жизни
используете не только вещи, но и людей. Вы используете парикмахера для стрижки. Вы исполь-
зуете врача для лечения. Вы используете таксиста, чтобы он вас довез. Этот таксист вам не
друг, не брат, не сват, вы про него совершенно ничего не знаете и знать не хотите. Вам он
нужен только как поставщик услуги. И вы используете его как специалиста и не более того.
А еще у вас есть любимый друг. Вам с ним приятно общаться. И вы не используете своего
друга, как таксиста, парикмахера или врача. Вы используете его как друга и не более того,
стрижет вас парикмахер, а у друга иная функция – быть приятным в общении.
Так что ничего плохого в использовании или эксплуатации нет. Мы пользуемся всем этим
миром, в котором родились! Да, капиталист использует рабочих только в качестве рабочих, а
не друзей. А рабочие, в свою очередь, эксплуатируют капиталиста только как работодателя, и
им совершенно наплевать на его тонкий внутренний мир. «Ты нам даешь работу, мы тебе даем
свои умения. По деньгам договорились? Приступаем к совместной деятельности!..» – Вот это
конструктивный подход.
А все многозначительное выпучивание глаз со стороны Карла Маркса, весь его таин-
ственно-угрожающий шепот про «эксплуатацию» есть пустой базар ни о чем. Нас, рабочих,
эксплуатируют? Ну, и хорошо, мы как раз искали работу, чтобы прокормить свои семьи…
Главная претензия марксистов к миру – «эксплуатация человека человеком», которая
считается в марксистском вероучении (незнамо почему) страшным грехом. Вот как правовер-
ным иудеям нельзя работать по субботам, так правоверным марксистам нельзя допускать экс-
плуатации. Грех же эксплуатации вытекает из постулирования прибавочной стоимости (кото-
рую капиталист якобы отбирает у пролетариев, что, собственно, и является эксплуатацией). А
прибавочная стоимость получается у нас оттого, что кто-то владеет только своими руками, а
кто-то средствами производства. Вот перестанут владеть люди заводами и станками – греха,
глядишь, и избегнем!
Марксистам кажется, что трудятся только рабочие, потому что они вполне зримо вкалы-
вают, а капиталист только пузо греет на своей яхте и ничего не делает. Он же ничего не про-
изводит! А живет, собака, хорошо! Лучше, чем те, кто корячится! Где справедливость?
И это главная ложь марксизма. Потому что капиталист тоже производит. И производит
самое главное – производство. Он создает рабочие места. Без которых рабочие просто пере-
дохли бы с голоду. Любое нормальное правительство старается привлечь в свою страну инве-
сторов, чтобы те создали новые рабочие места для местного населения – и чем больше, тем
лучше. Такова рациональная политика вне марксистской догматики о грехе. А о нерациональ-
ной политике марксистских правительств поговорим чуть позже.
Кстати, раз уж речь зашла о грехах и догмах… Учение Маркса содержит еще один инте-
ресный догмат: все рабочие – одинаковы, и все капиталисты тоже одним миром мазаны, у этих
двух классов прямо противоположные интересы, и они не могут совпадать. По Марксу, инте-
ресы всех рабочих в корне противоречат интересам всех капиталистов. Это в марксизме назы-
вается «классовые противоречия», и они, по мысли марксистов, антагонистичны, то есть всегда
противоположны. Из этого догмата у Маркса вытекает целая теория о непримиримой борьбе
классов! А раз борьба непримиримая, раз классы – природные враги друг другу, значит, рано
111
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

или поздно один из них должен победить другой… Но это, во-первых, глупость. А во-вторых,
абсолютно человеконенавистническая идея.
Почему глупость?..
Да потому что противоречит фактам! Интересы рабочих и капиталистов вполне могут
совпадать. При этом интересы у рабочих внутри класса вовсе не являются общими, они внутри
одного рабочего класса вполне могут противоречить друг другу.
Вот пример. Есть две конкурирующие между собой фабрики. Они конкурируют,
поскольку выпускают одинаковую продукцию. Допустим, одна выпускает сладкий газирован-
ный напиток «Кака-кала», а другая – сладкий газированный напиток «Попа-кала».
И работники, и хозяин (капиталист) первой фабрики одинаково заинтересованы, чтобы
именно их фабрика выиграла конкурентную гонку, чтобы именно их продукцию востребовал
рынок (полюбили и покупали люди). Потому что они получают с этого деньги! И им будет
хорошо и радостно, если вторая фабрика разорится, ее рабочие потеряют работу, и «Кака-
кала» захватит весь рынок. А работники (и капиталист) второй фабрики жаждут противопо-
ложного – они не хотят разорения! Они желают, чтобы больше денег с рынка шло им, чтобы
победила именно «Попа-кала», и именно их дети были сыты и веселы.
То есть мы видим, что на конкурентном рынке интересы капиталиста и его наемных
работников вполне совпадают, ибо все они любят своих детей и деньги. А интересы двух
капиталистов (и рабочих с конкурирующих фабрик), несмотря на то, что они принадлежат
к одному классу, соответственно, противоречат друг другу. Капиталист и рабочие играют в
одной команде – против другой конкурирующей команды. Кто выигрывает рынок, тот и в
шоколаде.
Ситуация еще больше запутывается, если нанятые работники купили себе акции своего
предприятия и таким образом являются его совладельцами, то есть не только нанятыми, но и
нанимателями-капиталистами, самоэксплуататорами, получающими свою долю прибыли. Они
к какому классу тогда принадлежат?
В общем, утверждая одинаковость интересов у людей внутри одного класса и противо-
положность коренных интересов людей из разных классов, Маркс просто дико упрощал кар-
тину до полной неадекватности.
Но в классовой теории Маркса было и одно верное наблюдение. Верное потому, что
именно наблюдение! Маркс заметил, что после серии буржуазных революций в странах
Европы, там утвердился капитализм, то есть промышленная экономика. А феодализм, то есть
такой строй, в основе которого лежало сельское хозяйство, ушел в прошлое. Не само сельское
хозяйство ушло в прошлое, заметьте! Оно осталось, просто перестало играть в экономике глав-
ную роль, быть основой экономики. Теперь основную стоимость производимого обществен-
ного продукта начали составлять промышленные товары. Соответственно, раньше, при феода-
лизме главенствовал класс феодалов (землевладельцев или аристократов), а после буржуазных
революций главным классом стали буржуи, то есть капиталисты. Класс капиталистов заменил
класс аристократов.
Но из этого правильного наблюдения основатель вероучения сделал неправильный
вывод. Он задумался: раз в обществе по мере технического прогресса один класс сменяет дру-
гой на исторической арене, то кто же в будущем заменит класс капиталистов? И решил, что это
будет рабочий класс. И именно рабочий класс поведет человечество дальше по дороге обще-
ственного прогресса! Не ученые. Не образованные люди. Не интеллигенция. А работяги от
станка!
Даже удивительно, откуда в голове Маркса могла взяться такая странная мысль…
Ведь кто такие рабочие? Оглянитесь вокруг – кто идет работать на завод? Обычно это
те троечники и двоечники, закончившие школу, у которых не хватило ума и способностей

112
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

поступить в институт и закончить его. Не зря институтские и университетские профессора

говорят на лекциях и семинарах нерадивым студентам, угрожая отчислением:
– Не можешь работать головой – пойдешь работать руками!..
Не зря родители пугают неуспевающих школьников:
– Будешь плохо учиться – пойдешь на завод!..
И вот оказывается, что по Марксу самым передовым и прогрессивным классом должны
стать не самые умные и талантливые, а самые туповатые и необразованные! Троечники! При-
чем, они все вместе должны были, дружно собравшись после смены и наморщив чумазые лбы,
управлять производством – рассуждать, где закупать сырье, куда отгружать готовую продук-
цию, а также решать чисто инженерные вопросы. И более того, рабочие должны были управ-
лять не только заводами, но и всем государством! Эта фантастическая картина в марксизме
называлась диктатурой пролетариата…
Теперь ответим на второй заданный ранее вопрос, который наверняка уже подзабылся
читателем, – отчего марксистское учение не только глупое, но и человеконенавистническое?
Мы привыкли, что человеконенавистническим обычно называют какой-нибудь фашизм.
Фашизм, как еще одна неорелигия XX века, сеял расовую рознь. В основе фашизма лежал
догмат о том, что одни человеческие расы лучше других, а значит, «плохие» расы нужно уни-
чтожить, освободив место под солнцем для «хороших». Это надо сделать потому, что «плохие»
расы неисправимы, все их недостатки заложены в них от рождения, то есть конструктивно.
Результатом этой идеи стали губительные практики фашизма, принесшие десятки миллионов
жертв на алтарь своей неорелигии и преподавшие страшный урок человечеству.
В отличие от фашизма, марксизм проповедовал не расовую, а социальную рознь, он
утверждал, что есть хорошие классы и плохие. Хорошие – это трудящиеся, эксплуатируемые.
А плохие – паразитические, эксплуататорские, класс капиталистов. И поскольку их интересы,
согласно марксовому догмату, не могут совпадать, один класс непременно должен победить
другой. Результатом этой идеи стали губительные практики коммунизма, принесшие десятки
миллионов жертв на алтарь своей неорелигии и преподавшие страшный урок человечеству.
Коммунизм был еще одним догматом марксизма, наряду с социализмом. Разберемся с
обоими терминами подробнее…
Коммунизм, то есть бесклассовое общество, настанет после социализма. А социализм
– переходная ступень на пути к коммунизму, низшая фаза коммунизма, тот общественным
строй, который должен случиться сразу после капитализма, потому что общественные форма-
ции неизменно сменяют друг друга вследствие технического прогресса, то есть из-за появле-
ния новых изобретений, которые повышают производительность труда.
Историю человечества марксизм представлял себе так…
Сначала был первобытно-общинный строй, когда люди были дикими, жили племенами
и охотились на мамонтов. Потом наступил рабовладельческий строй. За ним – феодализм,
при котором рабов сменили свободные (или крепостные) крестьяне, а феодалы-аристократы
были владельцами земли, и земля являлась основной производящей ценностью, потому что
на промышленное производство еще изобретений не накопилось. Затем феодализм сменился
капитализмом, то есть строем промышленного производства, эпохой заводов и фабрик, вла-
дельцами которых стали капиталисты.
Но что же будет дальше? Марксу показалось, что дальше вся собственность, все заводы
и фабрики, построенные капиталистами, заберут себе рабочие и настанет социализм. Причем,
эти троечники без высшего образования будут по какой-то необъяснимой причине так мудро
управлять отнятыми предприятиями, что производительность труда резко вырастет, и социа-
лизм перейдет в свою зрелую фазу, в следующий общественный строй – коммунизм.
Что же такое коммунизм? Поскольку марксизм – это неорелигия и он взял от классиче-
ских религий все ключевые моменты (мы позже рассмотрим это подробнее), то можно сказать,
113
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

что коммунизм – полный аналог религиозного рая. Только классические религии обещали
трудящимся рай после смерти и на небе, а коммунисты – в этой жизни и на земле. Но и те, и
другие, заметьте, относили свой рай в будущее.
Коммунизм – это такой общественный строй, при котором денег не будет: наступит пол-
ное изобилие, а товаров станет так много, что их можно будет брать в магазинах совершенно
бесплатно. При этом работать люди будут только ради развлечения. То есть можно будет и
не работать, если неохота, ведь основной принцип коммунизма: от каждого по способностям,
каждому – по потребностям. Допустим, ты убогий, нету у тебя способностей для работы ника-
ких, а лень сильно развита и потребностей выше крыши – тогда коммунизм для тебя, брат!
Коммунизм – это просто мечта для убогих.
Чем не рай? Получай одни удовольствия и радуйся!..
И вот в эту глупейшую, абсолютно идиотскую сказку про бесплатные магазины поверили
миллионы людей, как раньше они верили в религиозный рай на небе после смерти.
И, как классические религии вызывали когда-то религиозные войны, уносившие множе-
ство жизней, так и неорелигии XX века (марксизм, фашизм) также пожали свою обильную
кровавую жатву. В борьбе за эти химеры пали миллионы людей…
В чем же еще, кроме потрясающей наивности этой коммунистической картины будущего,
состояла принципиальная ошибка Маркса?
В том, что он не увидел качественной разницы при переходе от капитализма к социа-
лизму, а от социализма к коммунизму. Маркс просто-напросто не ответил на вопрос, в чем же
будет принципиальный скачок. Ну, смотрите… При переходе от первобытно-общинного строя
к аграрному люди перестали заниматься охотой и собирательством и в корне переменили род
деятельности, они стали сами выращивать скот, а не охотиться на зверей в лесах, сами начали
выращивать зерно, а не собирать природные колоски. Полностью изменился способ произ-
водства, изменилась технология взаимодействия с природой!.. При переходе от феодализма к
капитализму главный прогрессивный качественный скачок состоял в том, что центр тяжести
общественного производства переместился с поля на фабрику. Возникло новое – промышлен-
ное – производство! Коренная разница! При этом технологии так сильно подняли производи-
тельность труда на селе, что высвободили в деревне уйму людей, которых можно было занять
на городских фабриках.
А что принципиально нового произойдет при переходе от капитализма к социализму?
Что придет на смену фабрикам? Где будут заняты люди? Куда сместится центр тяжести обще-
ственного производства?
А при переходе от социализма к коммунизму?..
На эти вопросы Маркс не ответил. Он их не поставил и даже не заметил. Если раньше
скачки были качественными и представляли собой кардинальную перемену в технологии
общения с природой, перемену основного рода деятельности и всего облика цивилизации, то
переход от капитализма к социализму по Марксу выглядел совершенно плоским и бледным –
просто у тех же самых фабрик и заводов исчезнут единоличные хозяева. И уже одно только
это выдавало слабость марксистского вероучения…

114
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Почему марксизм – не наука

Верующие в классические религии, то есть в огромного небесного колдуна по имени
бог, который с помощью своей волшебной силы сотворил весь наш мир, четко разграничивают
науку и свою веру. Так и говорят: есть вера, а есть наука, и они не пересекаются!.. А вот веру-
ющие в неорелигии, типа марксизма, отличаются тем, что причисляют свои учения к науке.
Марксисты так и говорят: марксизм – это наука! Таким образом они хотят примазаться к авто-
ритету науки, уже доказавшей человечеству свою полезность.
Однако науку отличить от учения довольно просто. И главный критерий отличия вывел
в прошлом веке европейский философ Карл Поппер. Называется этот критерий фальсифи-
цируемость, то есть опровергаемость. Если какое-то утверждение фальсифицируемо, то оно
научно. Если оно нефальсифицируемо, то ненаучно. Перевожу на русский: если некое утвер-
ждение можно опровергнуть, оно научно. Если оно неопровержимо, оно ненаучно, в него
можно только верить.
Если вам кажется, что все наоборот, вы не до конца поняли идею. Сейчас растолкую…
Научная теория делает рискованные (для самой теории) утверждения, которые можно
опровергнуть или подтвердить. Если опыт показывает, что предсказание не сбылось, значит,
теория неверная. Но научная! Просто неверная оказалась. Ничего страшного, на ее место при-
дет другая теория, которая сделает другое рискованное предсказание, которое, возможно, под-
твердится, и тогда теория будет считаться доказанной.
А вот если некий бородатый дядя делает утверждения, которые ни опровергнуть, ни под-
твердить нельзя, они не считаются научными. Какой в них вообще смысл? Пустое бла-бла-
бла… Бывает и так, что основоположник делает некое предсказание, которое вытекает из его
великой теории. А оно не сбывается! Тогда основоположник задумывается, забрав бороду в
кулак, и… объясняет изумленной публике, почему не сбылось, хотя его теория правильная.
Тогда теория превращается в учение, а последователи бородача просто слепо веруют в объяс-
нения своего пророка.
Сразу примеры.
Физик Эйнштейн разработал теорию относительности. И на ее основе сделал рискован-
ное предсказание, он заявил, что луч света, летящий от далекой звезды, проходя мимо Солнца,
должен искривляться, потому что Солнце своей массой искривляет само пространство, по
которому летит луч. Почему это предсказание было рискованным? Потому что если бы оно
не сбылось, вся великая теория Эйнштейна полетела бы в тартарары и осталась в истории
науки как интересное, но ошибочное построение. Однако проведенный эксперимент подтвер-
дил предсказание Эйнштейна – все произошло именно так, как он и предсказывал, исходя из
своих теоретических построений. Теория оказалась не только научной, но еще и верной, то
есть подтвержденной практикой.
А вот возьмем, скажем, фрейдизм. Это психологическое учение бородатого доктора
Фрейда, которое иначе называется психоанализом. Дедушка Фрейд легко толковал сны своих
пациентов и считал, что все поведение человека определяется его скрытыми сексуальными
комплексами. Понятно, что сны можно толковать как угодно, а любое случившееся поведе-
ние пациента описывать потом любым способом. Потому психоанализ не является наукой:
его невозможно опровергнуть! Там сплошное бла-бла-бла. Но если пациент авторитету врача
поверит, то, глядишь, его и отпустит.
Теперь марксизм. Выше уже отмечалось, что начинался марксизм как наука. Маркс
выстроил целую теорию о развитии общества, о борьбе классов, смене общественных форма-
ций и социальных революциях, которые происходят, когда одна формация сменяется другой
– феодализм сменился капитализмом, например, с помощью буржуазных революций. (Правда
115
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

рабовладение сменилось феодализмом без всяких революций, но на это Маркс внимания не

обратил.)
Из теории Маркса вытекало следующее: поскольку развитие общества – это объектив-
ный природный процесс, то по мере научно-технического прогресса и роста экономики соци-
алистические революции должны случиться в самых промышленно развитых странах (на тот
момент самой промышленно развитой страной была Англия). А жизнь рабочих, по Марксу,
должна была все время ухудшаться по мере развития капитализма, что, в конце концов, и при-
ведет к революции.
Это было рискованное предсказание. И оно блистательно не сбылось! Предсказанного
стариком «абсолютного обнищания» не случилось. А революционная активность в Англии,
вместо того чтобы разгораться все больше и больше, все больше и больше гасла, рабочие жили
все лучше, все богаче и никаких революций устраивать уже не хотели. Революционная актив-
ность же переползла в страны догоняющего развития той эпохи – Германию, Россию… То есть
предсказание Маркса не просто не сбылось, оно сбывалось с точностью до наоборот – не самые
передовые, а самые отсталые капиталистические страны набухали недовольством, а народ в
развитых странах, напротив, наращивал потребление.
Пытаясь спасти свою порвавшуюся, как презерватив, теорию, Маркс, словно толкователь
снов, начал лихорадочно ставить на нее какие-то словесные заплатки, пытаясь оправдаться и
объяснить, отчего она не работает. И тем самым убил научность теории, превратив ее в не
опровергаемое практикой и потому ненаучное вероучение. Но для марксистов ничего страш-
ного не случилось, адепты новой религии ничего не заметили и по-прежнему верили в своего
бородатого пророка без всяких доказательств, не обращая внимания на нестыковки и провалы,
как и положено истинным верующим.
Многочисленные попытки марксистов разных стран соорудить социализм везде прова-
лились, оставив на теле цивилизации ужасные рубцы, но даже эти неудавшиеся эксперименты
ничему не научили верующих. Каждый раз после очередного провала социалистического экс-
перимента они говорили, что это был «ненастоящий социализм» и нужно попробовать еще.
Они в это истово верят! Они требуют дать им еще один шанс, еще одну попытку. Они говорят,
что «капитализм тоже не сразу построился», хотя капитализм никто специально не строил,
он был естественным природным порождением эволюционирующего общества (согласно тому
же марксизму, между прочим), а не искусственным проектом, как социализм, который специ-
ально «строили», да вот не вышло…
Почему же, несмотря на такие катастрофы, в мире все еще есть люди, разделяющие идеи
провалившегося марксизма?
Таковы уж законы эволюции – нечто, однажды возникшее, не исчезает, а просто транс-
формируется. Когда-то жизнь на Земле возникла в виде одноклеточных созданий. С тех пор
эволюция породила сложнейшие сообщества клеток – многоклеточные организмы. Но одно-
клеточные при этом никуда не исчезли, они продолжают существовать на нашей планете, в том
числе и самые примитивные из них, которые жили на заре эволюции, – прокариоты.
Казалось бы, давным-давно человечество с помощью прививок избавилось от некоторых
болезней – таких, как оспа или дифтерия. Но стоит только перестать делать вакцинации, стоит
дать послабление, как вроде бы исчезнувшая навсегда болезнь может возникнуть словно из
ниоткуда, выпрыгнув, будто черт из табакерки.
То же самое происходит и в информационном пространстве – с идеями. Они не умирают.
Казалось бы, уже тысячу лет как монотеистическая религия победила на территории нашей
страны язычество. Но стоило только дать послабление, стоило только просесть «социальному
иммунитету» в моменты социальных кризисов, как вновь на общественной арене возникли
разные языческие секты. И откуда только повылазили?

116
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Казалось бы, человечество победило фашизм и даже осудило эту идеологию юридически
на Нюрнбергском процессе, однако определенное количество приверженцев фашистских идей
в мире все равно существует.
То же самое и с марксизмом. Нравится людям какое-то учение, и они с готовностью его
разделяют, не глядя ни на историю, ни на логику. Что поделаешь, люди – существа иррацио-
нальные.
И если сейчас послушать разговоры марксистов между собой, не оставляет ощущение,
что присутствуешь при споре средневековых схоластов о том, сколько чертей может поме-
ститься на острие иглы – сплошное переливание из пустого в порожнее с постоянными ссыл-
ками на священное писание и перетолкование толкований. Они с жаром спорят о том, является
ли продукт труда при социализме товаром или не является, как правильно понимать упомяну-
тый в писании термин «Wert» – как ценность или как стоимость. Один пишет, что ценность
– это «синтез абстрактного труда и абстрактной полезности», другой возражает: «Ценность
связана с ценой, а стоимость с общественно необходимыми затратами абстрактного труда».
Видали, каков накал дискуссии! Количество чертей на острие марксизма все множится и мно-
жится!
Кстати, тот факт, что марксисты в спорах между собой постоянно ссылаются на Маркса,
тоже очень плохой признак, говорящий о том, что марксизм – никакая не наука. Ведь Карл
Маркс жил полтораста лет тому назад. Можете вы себе представить, чтобы современный уче-
ный – ну, скажем, физик, – вдруг на полном серьезе начал ссылаться на «основоположников» –
на работы Ньютона, например? Нет, конечно! Он их даже не читал! Ньютона уже никто не
читает, он давно похоронен в школьных учебниках, со времен Ньютона наука ушла далеко впе-
ред, изменились подача и подходы. В науке вообще не принято ссылаться на научные работы
старше двадцати лет, считается, что с той поры наука сильно продвинулась, накопились новые
данные, зачем же на устаревшее ссылаться? А марксисты до сих пор, как с писаной торбой,
носятся с цитатами Маркса, как с дубинками, используют их, словно монахи, которые посто-
янно ссылаются в спорах на священное писание в доказательство своих утверждений.

117
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Марксизм как религия

Воистину удивительны те параллели, которые прослеживаются между религиями обыч-
ными (вера в бога) и неорелигиями нового времени, в которых нет никаких богов. Взять тот же
марксизм, он ведь возник в эпоху, когда аграрное общество постепенно превращалось в совре-
менное городское. Деревенщина в людях была еще сильна, и потому традиционное сознание
перекроило новую марксистскую веру на старый лад, обратив ее в привычные религиозные
формы. (Аналогичным образом когда-то христианство, родившееся в недрах языческого мира,
приняло на себя так много языческих черт и праздников, что без преувеличения его можно
назвать «моногамным язычеством».)
Давайте проведем параллели, это крайне увлекательное занятие. Начнем с мелочей…
Многие религии имеют свои усыпальницы и мавзолеи, в которых лежат религиозные свя-
тые, коим поклоняются верующие. Это практикуется со времен Древнего Египта, где бальзами-
ровали умерших богов-фараонов и помещали в грандиозные усыпальницы. Марксизм не стал
исключением. По всему миру, где люди пытались построить социализм (выморочное общество
без экономики, то есть без свободного рынка), натыканы мавзолеи, в которых лежат забаль-
замированные и выпотрошенные по египетским рецептам тела местных «фараонов». В эти
мавзолеи до сих пор ходят поклоняться мощам своих социалистических вождей верующие в
марксизм. И первым в этом ряду мавзолеев стал мавзолей Ленина. Сия гранитная усыпальница
коммунистического святого была построена архитектором откровенно по образцу языческих
мавзолеев Востока и до сих пор находится на Красной площади в Москве. В ней и сегодня
еще лежит забальзамированный труп «вождя мирового пролетариата», теперь уже в качестве
экспоната.
Троица. В одной из самых распространенных мировых религий – христианстве – суще-
ствует так называемая Святая троица, триединая мифологическая сущность, представляющая
собой некий «сплав» бога-отца, бога-сына и бога-духа святого. Не избежал этих религиозных
мотивов и марксизм. Людям старым, которые еще помнят социалистическую эпоху в нашей
стране, навсегда врезались в память три наложенных друг на друга, будто сплавленных между
собой профиля – Карл Маркс, его друг и толкователь марксизма Фридрих Энгельс и Владимир
Ленин.
В религиозных обществах принято к месту и не к месту ссылаться на Священное Писание
(Библию) и другие религиозные тексты, как на истину в последней инстанции. То же самое
было и в социалистических странах: начиная писать диплом или научную диссертацию, студент
или ученый непременно должен был сделать ритуальную отсылку к священному писанию –
работам основоположников марксистского учения, а также дать ссылку на решения последнего
партийного съезда. Книги Маркса и Ленина стояли на полках жрецов марксизма – партийных
работников разного ранга, которые выстраивали жизнь целой страны по цитатам и догматам
святых отцов марксизма.
У верующих в классические религии были храмы и часовни, молельные комнаты и «крас-
ные углы» в избах, где висели иконы. Такие молельные комнаты существовали и в социалисти-
ческих странах – на каждом корабле, в каждой школе, на любом предприятии или в воинской
части были так называемые «красные уголки» или «ленинские комнаты», где висели иконы
основоположников и стояли многотомники священных писаний. А в качестве жрецов и капел-
ланов (армейских священников) выступали так называемые замполиты и парторги – люди,
которые получали деньги за то, что трактовали священное писание марксизма и натягивали
на него жизнь. Если христиане и мусульмане любые события в мире толкуют, как волю своего
бога, то марксистские жрецы все события в мире трактовали с точки зрения своего учения –
как борьбу классов и т. д.
118
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Часто верующие носят на себе знаки своей религии, например, христиане вешают кре-
стик на шею. Обычно в христианскую веру людей погружают с самого детства, причем, погру-
жают буквально – окуная в воду. Это называется обрядом крещения. Вот после того, как
ребенка покрестят, ему и надевают на шею знак принадлежности к религиозной общине. Точно
так же приобщали к марксизму детей и в социалистических странах, только без воды – им
устраивали обряд посвящения в юные марксисты (октябрята, пионеры) и вешали на грудь спе-
циальные значки с изображением умершего вождя. А в государстве германских национальных
социалистов детей загоняли в организацию юных гитлеровцев – гитлерюгенд.
Когда-то, стремясь приобщить к религии с самого детства, монархические государства
преподавали в школах закон божий, то есть с самого юного возраста практиковали сеансы
идеологической индоктринации. То же самое было в социалистических государствах (по сути
своей также монархических, единоуправляемых) – идеологическая накачка в них начиналась
со школы и продолжалась в вузах, потому что немалую часть программы занимал марксизм в
виде разных предметов (обществоведение, исторический материализм, история КПСС, полит-
экономия социализма, диалектический материализм, научный коммунизм).
Поскольку любое крупное идеологическое направление неизбежно разбивается на
десятки мелких течений и ручейков, дробится на ответвления и секты, эти секты начинают
враждовать друг с другом, каждая из них претендует на то, что именно она является носителем
истины, что именно ее толкование писания – самое правильное. При этом они начинают оже-
сточенно бороться с конкурентами, ненавидя «предателей» и «отступников» порой больше,
чем прямых врагов. Разница между марксизмом и христианством только в том, что христиане
называют отступников еретиками, а марксисты – оппортунистами.
Христиане-католики резали христиан-гугенотов; марксисты-большевики, придя к вла-
сти, сажали и расстреливали марксистов-меньшевиков, «троцкистов», «уклонистов»; нацио-
нальные социалисты Рабочей партии Германии во время «ночи длинных ножей» резали и стре-
ляли тех национал-социалистов, которые отклонялись от линии Вождя.
У христиан существует целый пантеон так называемых святых мучеников. У коммуни-
стов также был пантеон коммунистических святых, к которым приучали с самого детства, –
например, в школах детям рассказывали о так называемых пионерах-героях, отдавших свои
юные жизни в борьбе за коммунистическую религию.
Кстати, психологически поведение юных фанатиков марксизма на заре движения ничуть
не отличалось от поведения фанатичных христиан в эпоху зарождения христианства. Что
совершенно естественно: маленькие угнетаемые секты в агрессивной среде могут уцелеть,
имея только фанатичных адептов, которые не просто готовы отдать жизнь во имя идеологии,
но даже пойти на пытки. В Древнем Риме христиан скармливали львам на арене цирков, но они
от веры не отрекались. Как не отрекались от своей веры и молодые коммунисты, попавшие в
руки лютых врагов, чем официальная пропаганда весьма гордилась – таких фанатиков в соци-
алистических странах детям ставили в пример. В пионерских комнатах и школьных классах
висели целые иконостасы с портретами героев-мучеников в качестве примеров для подража-
ния и инструментов идеологической обработки.
Каждая религия имеет свои ритуалы поклонения и возвеличивания. У христиан это
крестные ходы – торжественные демонстрации с большим крестом, иконами и красными хоруг-
вями, символизирующие единство народа и веры. У марксистов – не менее торжественные
шествия с красными знаменами, лозунгами и портретами, символизирующие солидарность
всех трудящихся в борьбе за дело всех трудящихся.
Причем, что характерно, чем более отсталым было общество, принявшее на себя марк-
систскую веру, чем менее промышленно развитым и более деревенским, чем оно было в боль-
шей степени азиатским и восточным, тем более догматичным и ритуализированным такое
общество оказывалось в результате построения коммунизма. Вожди там приобретали свойства
119
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

богов или по меньшей мере пророков, а ритуалы прорабатывались до мелочей и исполнялись

неукоснительно под угрозой расправы.
Например, единственный на сегодня сохранившийся на планете реликт социализма –
Северная Корея, превратившаяся в жестко организованную наследственную монархию, точнее
сказать, азиатскую деспотию, где борются с традиционными религиями настолько, что за хра-
нение Библии полагается лагерь. Но при этом население поклоняется памятникам марксист-
ских вождей. В Корее так и говорят: «Бог не поможет, но если принесете цветы к памятнику
Любимому Руководителю, человеку будет сопутствовать удача».
Северокорейские газеты всерьез пишут, что вожди умеют предсказывать погоду. А рож-
дение Ким Ир Сена сопровождали чудесные знамения в небе, например, необыкновенная
радуга, которая к тому же возникает каждый год в день его рождения (сравните с так называе-
мым Благодатным огнем). Вожди КНДР обладают свойствами всеведения, они компетентны в
любом вопросе, во всех профессиях и потому могут давать советы неописуемой гениальности
по любому поводу. Собственно, с этим и связаны небывалые успехи страны! Кроме того, они
являются пророками собственного учения, это особый извод марксизма, именуемый идеоло-
гией чучхе, всю суть которой можно сформулировать в одной-единственной фразе – «опора на
собственные силы». И вот эту одну фразу изучают многочисленные здешние мудрецы – уни-
верситетские профессора, посвятившие жизнь проникновению в идеи чучхе. Тома пишут!
Любое слово вождя фиксируется, и это является продолжением древних и не прервав-
шихся строительством социализма традиций – при дворе древних корейских правителей суще-
ствовала должность писца-стенографиста, который записывал любое оброненное повелителем
слово. Сегодня слова вождей заучиваются наизусть как молитвы, самые яркие из них собраны
в особых книжечках. У китайских коммунистов это был «Цитатник Мао», ну а у корейцев –
свой псалтырь.
Так же, как Сын Бога в христианской догматике был одновременно Сыном Человече-
ским, так и в мифологии коммунистической, помимо сверхчеловеческих свойств Вождя, вся-
чески подчеркивается его человечность – «самый человечный человек», «не отделяет себя
от народа», постоянно в гуще народной, «советуется с людьми», знает их нужды и чаяния…
Сверхчеловеческие же способности вождей проявляются по-разному – или как невероятная
гениальность и прозорливость, сияющая харизматичность, необыкновенная доброта… Или
как реальное чудотворение – например, в КНДР экскурсовод может вам рассказать, что Вели-
кий Руководитель однажды поставил задачу выращивать на одном дереве по 800 плодов хурмы,
и на следующий год выросло 1000 плодов!
Что же касается ритуалов, то здесь они выполняются с чисто религиозной тщательностью.
Например, для выполнения ритуала поклонения вождям, лежащим в усыпальнице, необходима
определенная форма одежды, застегнутой на все пуговицы, нужно определенным образом дер-
жать руки, в карманах не должно быть лишних бумажек, кланяться святым мощам необходимо
три раза – сначала со стороны ног вождей, потом еще отвесить два поклона, наклоняя туловище
на 30 градусов, слева и справа. Каждую колонну во время перемещений необходимо обходить
так, а не иначе. Правильному совершению ритуала учат даже туристов. Им объясняют, что
фотографии в святых местах нужно выполнять особым образом – руки широко не раскидывать
и не улыбаться слишком радостно.
Сравните это с требованием буддистов обходить ступу только по часовой стрелке или с
требованием ношения длинных штанов и наличия/отсутствия головных уборов при посеще-
нии европейских храмов, где женщинам головной убор в виде платка иметь отчего-то необхо-
димо, а мужчинам как раз напротив, головные уборы надо почему-то снимать. При этом как
мусульманин должен совершить хадж в Мекку, так правоверный северокореец должен хоть раз
в жизни совершить паломничество в усыпальницу вождей.

120
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

У христиан, отдавая почести вселенскому хозяину, положено сложить пальцы вместе и

сначала поднести их ко лбу, потом к животу, затем к одному плечу, потом к другому. Причем,
есть разные школы – одна идеологическая подветвь учит складывать два пальца, а другая –
непременно три, одно ответвление религии учит сначала подносить пальцы к левому плечу,
а другая – непременно к правому! Все четко, не забалуешь!.. У северных корейцев, отдавая
почести здешнему фараону и его усыпальнице, надо сложить руки по швам и совершить ряд
других строго определенных действий…
Это и называется – ритуалы. Их жесткость и обязательность – свидетельство примитив-
ности культуры, и чем жестче, тем примитивнее. А вот цивилизация, в отличие от культуры,
ритуалов не признает. Точнее говоря, в цивилизованном (или относительно цивилизованном)
обществе ритуалы рудиментарны, от них остается одна оболочка, ритуалы здесь выхолощены
– например, сходить в церковь на Пасху освятить кулич, не веря при этом в бога, поднять в
новогоднюю ночь бокал с шампанским, накрыть праздничный стол на 7 ноября, как это было
в позднем СССР, где никто уже не верил ни в какой коммунизм, но вкусный салат и лишний
выходной ведь никогда не помешают!
Декларируя на словах научность марксизма, его советские последователи и толкователи
порой невольно проговаривались. То Ленин назовет марксизм учением («Учение Маркса все-
сильно, потому что оно верно»), то Сталин вдруг заговорит о вере: «Марксизм – это религия
класса… Это [для народа] есть символ веры».
Далеко не отрывались от красных социалистов и социалисты черные – Гитлер, частично
скопировавший программу своей национал-социалистичской партии у социалистов, а также
лидер итальянских фашистов Муссолини, который совершенно откровенно заявлял: «Фашизм
– это религия».
Здесь уже не раз отмечалось, что все попытки марксистов построить идеальное общество
по канонам и догматам марксизма провалились. Чем-то эти потуги напоминали неудавшуюся
попытку других верующих – христиан – построить идеальное общество по своим христиан-
ским канонам и жить без греха. Закончилось все столь же печально, сейчас посмотрим, как
и почему…
Жил-был монах по имени Савонарола. Жил он в средневековой Италии и был истовым
христианином. Христианство, как известно, религия хмурая, она проповедует аскезу, укроще-
ние плоти, безгрешную жизнь и прочие неприятные вещи. И вот, проживавший в шумном
городе Флоренция страшненький, почти уродливый, крючконосый, тощий, с горящими гла-
зами фанатик Савонарола, напоминающий своей неистовостью главного санитара всея Руси
Геннадия Онищенко, начал проповедовать среди горожан основы праведной жизни.
А надо представлять себе ту прекрасную возрожденческую Флоренцию – город музыкан-
тов и художников, веселых горожан и ремесленников. Люди, обитавшие в этом пестром пре-
красном городе, хоть и были христианами, но жили нормальной жизнью, то есть постоянно гре-
шили, не соблюдали канонов и заповедей. Они пили вино, веселились, вкусно ели, устраивали
бесконечные карнавалы и маскарады, плясали, распевали непристойные песенки, хохотали и
понемногу изменяли своим супругам для пущего удовольствия. Причем, так жили не только
миряне, даже священники старались от них не отставать и ухватить свой кусочек грешного
удовольствия, не отказываясь от вина и секса. И так было не только в прекрасной Флоренции,
но и по всей Италии. Народ жил в радость, отодвинув религию куда-то вбок, как позднесовет-
ские люди отодвинули вбок нудные политинформации и формальные ленинские зачеты.
Конечно, подобную веселую жизнь людей мрачная христианская религия считала гре-
хом, но люди есть люди, и потому можно смело сказать, что бессмысленные идеологические
запреты хороши только тогда, когда они не соблюдаются, в противном случае эти запреты про-
сто мешают жить. Савонарола же в силу своего уродства и любовных неудач юности стал тяже-
лым невротиком. Сам он веселой жизнью жить не мог и не хотел, девушки его не любили,
121
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

поэтому крючконосый пытался и другим запретить дышать полной грудью, получать от жизни
удовольствия. Мечталось ему, чтобы все перестали наряжаться, петь, веселиться, а только
молились и рыдали о своей грешной жизни.
На беду горожан Савонарола был очень хорошим пламенным оратором. Он мог увлечь
и зажечь толпу. В психологии это называют эффектом психического заражения, когда своей
необузданной энергией и горячностью хороший оратор со сверкающими глазами буквально
гипнотизирует толпу, вводя людей в транс. Причем, стоит зажечь всего нескольких человек, а
дальше истерический пожар безумия бежит по толпе, и люди уже заражаются друг от друга. Это
очень известный со времен Средневековья эффект массовых истерических помешательств…
Один из современников, которому удалось послушать Савонаролу, писал потом, что у него
во время речи оратора физически волосы встали дыбом. Для такого воздействия на публику
нужно обладать определенной долей бесноватости, быть на грани сумасшествия!
Подобным эффектом заражения толпы обладали многие диктаторы, которых вынесла
наверх толпа, – Гитлер, Фидель Кастро, Муссолини. Они могли говорить часами, разогревая
народ до белого каления. А вот диктатор Сталин оратором не был, но подогретая средствами
массовой информации толпа порой впадала в экстаз от одного вида этого невысокого сухору-
кого и рябого человечка со сросшимися пальцами на ногах…
В общем, совершенно неудивительно, что вскоре «лекции» Савонаролы стали модными
и послушать эти пламенные проповеди «за все хорошее против всего плохого» собирались
целые толпы горожан. А люди, они ведь как устроены? Люди – великие конформисты, то есть
склонны соглашаться с центральными установками, которые разделяет большинство. В ту пору
все были христианами и должны были соблюдать те жесткие правила, которые диктовала рели-
гия. Поэтому на словах собравшиеся соглашались с огненными речами Савонаролы, даже пла-
кали, осознавая свою греховность, когда слушали его. Но потом расходились, и нормальная
жизнь брала свое, никто угрюмых правил не соблюдал или соблюдали их по минимуму – так,
чтобы это не мешало получать радости от жизни.
Так бы все и продолжалось, если бы не внешнеполитические события (война, смута),
которые изрядно придавили экономику. Там, где страдает экономика, страдают и люди. Это
все равно, что взять и травануть организм токсинами, замедлив и исказив его метаболизм –
конечно же клетки организма при этом будут страдать! А во времена страданий люди стано-
вятся еще менее критичными, еще более внушаемыми и истеричными, то есть охотно идут на
поводу у крикунов.
И вот на фоне экономического кризиса Савонарола фактически стал идейным управите-
лем Флоренции. Люди как-то поверили в его гневные речи о том, что ухудшение жизни есть
божья кара за их грехи. Поймав эти настроения, Савонарола насадил во Флоренции настоящую
жизнь без греха, жизнь по всем религиозным канонам и правилам.
Это был кошмар, конечно.
Город просто угас. И погрузился в черный христианский террор.
Вместо веселых песен и плясок – заунывные молитвы и траурные шествия под хоруг-
вями. Вместо греха чревоугодия – невкусная еда в небольших количествах. Вместо ярких цве-
тов в одежде – убогие невзрачные хламиды. Никаких больше рискованных шуток, веселых
сборищ и музыки.
Истерия идеологического покаяния постепенно овладела флорентийцами. И как в соци-
алистическом СССР эпохи тирана Сталина, где люди, включая очень известных – писатели,
академики – порой публично каялись за какие-то реальные или выдуманные антимарксистские
грехи, а дети отрекались от родителей, неправильно понимавших марксизм… вот так и в хри-
стианском государстве Савонаролы великий художник Боттичелли публично каялся и сжигал
свои «греховные» картины, а дети уходили от родителей, сбиваясь в стаи, их духовным отцом
теперь был безумный монах.
122
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Кроме картин, в костер летели книги и музыкальные инструменты, ибо все это «отвле-
кало пролетариат от классовой борьбы»… ой, простите, такая формулировка для запрета
нежелательной информации и нежелательных развлечений была у сталинских марксистов, а
у христианских фанатиков, окружавших Савонаролу, была в ходу другая формулировка, объ-
яснявшая сжигание картин, красивых одежд, париков, карнавальных масок, настольных игр,
шарманок, статуй, косметики и музыкальных инструментов – «грех и распутство». Сжигали
даже христианские символы – изображения Девы Марии, которые Савонарола счел неканони-
ческими. Летели в костер произведения Боккаччо и Петрарки…
Понятно, что не каждый согласится сжигать свои вещи, даже несмотря на разлившееся
вокруг религиозное помешательство. Не каждый согласится платить огромный штраф за то,
что играл в настольные игры. Не каждый согласится, чтобы ему вырезали язык за шутку. Не
каждый добровольно пойдет на казнь путем сожжения заживо всего лишь за то, что занимался
сексом не так, как хотелось бы Савонароле. Поэтому для принуждения горожан и внесудебных
убийств вокруг Савонаролы сформировались штурмовые отряды из подростков и молодежи,
которые их вожак, как верных псов, натравливал на горожан. Там, где перестает работать эко-
номика, начинаются принуждение и зверства. Именно поэтому зверствами и принуждением
были забиты под завязку все страны, где пытались построить социализм – только из-за отсут-
ствия там нормально работающей экономики. Ну, а что касается детей-псов Савонаролы…
Глупые и не имеющие жизненного опыта неприкаянные подростки и юноши легко подда-
ются идеологической обработке. Недаром идеологические режимы начинали проводить такую
обработку с самого детства. Интернациональный социализм эпохи Сталина воспитывал фана-
тиков сызмальства. Национальный социализм Гитлера и его Рабочая партия Германии тоже
вербовали молодежь в особые штурмовые отряды, которые творили на улицах бесчинства и
издевались над людьми. А в социалистическом Китае идеологический вожак марксистов Мао
Цзэдун набрал из подростков и юношей целую армию хунвейбинов – малолетних фанатиков,
которые убивали тех и издевались над теми, кто, по их мнению, вел себя неправильно и откло-
нялся от марксизма, как его понимал их вожак. Это стало настолько массовым и ярким явле-
нием в середине XX века, что его отсвет был замечен во всем мире, и теперь слово «хунвей-
бин» вошло во многие языки.
И уж совсем немыслимые зверства творили отряды 12–15-летних детей в стране под
названием Кампучия, где вожак этих диких детских стай, вооруженных автоматами, марксист
Пол Пот также пытался построить социализм, в результате чего треть населения была попросту
убита. И убивали за малейшую провинность именно вот эти дети – просто клали «провинив-
шегося» на землю и, чтобы не тратить патроны, просто разбивали ему голову мотыгой. А потом
вожак этих убийц Пол Пот спрашивал журналистов, делая невинные глазки: «Посмотрите на
меня, разве я похож на жестокого человека? Моя совесть чиста. Я заботился только о народе!..»
Все диктаторы, все правители идеологических государств (с любой главенствующей
идеологией) всегда «заботятся о народе» – вместо того, чтобы дать народу самому позабо-
титься о себе с помощью выстраивания между людьми нормальных обменных отношений, то
есть путем обычной живой экономики, которой никто не управляет и потому не портит ее.
Ведь управление экономикой есть порча экономики, ее сужение (в пределе – до нуля). Макси-
мальное управление – это минимум экономики. Потому что любое произвольное действие по
управлению экономикой есть не что иное, как внесение в обменную систему искажений. О чем
мы еще поговорим и узнаем, как догматы марксизма губили экономику и потому неизбежно
заменяли добровольность во взаимоотношениях людей насилием…
А пока запомним, что в тех государствах, где вместо живой экономики процветает идео-
логия, молодежь вовлекается властью в политические игры в качестве инструмента для под-
держания этой власти. Из них стараются сделать фанатиков, не ценящих свою жизнь, а значит,
и чужие.
123
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Фанатики любой идеи очень опасны! Уж вроде бы что может быть мягче и человеколю-
бивее христианской идеи, в основе которой лежит отказ от насилия – основатель этой религии
Иисус Христос учил свою паству: «Возлюби ближнего своего! А если тебя ударят по правой
щеке, подставьте левую». Ну, казалось бы, куда уж дальше склониться в миролюбие и паци-
физм?.. Некуда! Не могут столь смирные люди, похожие на овец, кому-то навредить!.. Ан нет,
самые зверские пытки и казни путем сожжения заживо практиковали именно фанатики этой
миролюбивой ненасильственной религии. Потому что любая идеология, выведенная за рамки
экономики и поставленная над экономикой, неизбежно превращается в насилие, потому как
иных методов внедрения своих догматов в головы у нее не остается. Дело усугубляет неиз-
бежный экономический спад, крах экономики, ведущий к голоду, потому что идеология уби-
вает экономику, как токсины организм, ибо идеология – это набор догматов, а жизнь сложнее
любых схем. Жизнь общества как раз и называется экономикой. И если вы давите жизнь ради
протокольных мертвых схем – получаете умирание.
Любой фанатизм, как стремление неизменно следовать прописанным канонам и идеалам,
приводит к агрессии – против тех, кто этих канонов и идеалов придерживаться не хочет.
Ну, а если бы вожди идеологии (любой) поставили ее «под» экономику, подчинили бы
свою любимую идеологию реальной жизни, то есть экономике – что тогда?.. Тогда экономика
неизбежно растворила бы ядерную суть идеологии, оставив от нее только внешнюю оболочку.
Как это было в Италии времен Савонаролы – везде, кроме Флоренции. Там даже попы, кото-
рым идеология запрещала вступать в брак и заниматься сексом, имели детей, вкусно питались
и жили в свое удовольствие. К великому неудовольствию Савонаролы! И эта великолепная
праздничная эпоха, когда процветала экономика, а значит, творили художники, ученые, скуль-
пторы, поэты и писатели, называлась эпохой Возрождения. Само слово уже вполне характери-
зует творческий и миролюбивый потенциал этого времени. Ах, если бы не Савонарола и не
внешние губительные обстоятельства в виде смуты и войны, которые позволили ему захватить
власть во Флоренции!..
Флорентийцы поверили, что войну им наслал господь за их грехи, и только потому послу-
шались безумного монаха, заставлявшего их отказываться от развлечений и тихих радостей
жизни. Когда-то этот монах с его речами был одним из развлечений горожан, на которое они
ходили, чтобы поиспытывать разные эмоции, всласть поплакать над своей грешной жизнью и
потом жить дальше по-прежнему. А теперь он вдруг стал реальным руководителем жизни в
городе. Не они теперь руководили своей жизнью, а он. В здоровой экономической ситуации
такого бы не случилось. Но экономику подкосила война. А довершил экономический крах
Савонарола. И не только потому, что экономика без развлечений сильно уменьшается в раз-
мерах (невостребованными оказываются целые группы товаров и услуг). Но и по другой при-
чине…
Поскольку, как все диктаторы, бесноватый монах заботился о жизни народа в меру сво-
его (а не их) понимания того, как должны жить люди, Савонарола начал проводить частично
социалистическую политику. Социалистическая политика – это когда власти пекутся не о дохо-
дах, а о расходах – поэтому начались бесплатные раздачи еды бедным, кроме того Савонарола
велел давать бедным беспроцентные кредиты. То есть деньги по его повелению теперь для
голытьбы вообще ничего не стоили и доставались беднякам даром. Разумеется, никакая эко-
номика вынести социалистических экспериментов не может, поскольку это есть прямое раз-
рушение экономики, ее разорение.
В общем, не выдержав безгрешной божественности, экономика некогда богатой Флорен-
ции рухнула, поставив город на грань голода, что не могло не вызвать недовольства горожан.
Которое усугублялось религиозным террором и казнями без суда и следствия тех людей, на
кого указывал палец Савонаролы.

124
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Отряды штурмовиков Савонаролы носились по городу, они могли ворваться в любой дом,
чтобы проверить, нравственно ли живут его обитатели, по божьим заповедям или нет, не гре-
шат ли. Это была настоящая полиция нравов! Они изымали у горожан лютни, скрипки, духи,
книги нерелигиозного содержания и даже настольные игры – ибо люди, по мысли Савонаролы,
должны были не развлекаться, а неустанно молиться и думать о боге.
Давно уже не проводились в городе маскарады и карнавалы. Их сменили мрачные зауныв-
ные религиозные процессии со слезами и молитвенными воплями. А вместо развлечений –
мрачные костры, где горели флейты, шахматы, книги и люди.
В конце концов, кончилось тем, чем и должно было кончиться. Любовь толпы вспышечна
и переменчива. И очень часто тех, от речей кого они приходили в экстатический плаксивый
восторг, люди потом столь же резко и с той же силой начинают ненавидеть, стоит только еще
больше ухудшиться экономической обстановке. Тот, кто на виду, тот, кто руководит, тот и
становится виноват в глазах толпы. В войне. В чуме. В бедности…
При этом возненавидел своего пастыря не только народ. Но и его церковное руководство.
Потому как руководство – тоже люди и тоже хотят жить хорошо, а не по религии. А тут такой
пример нехороший! Фанатик! Подкупить высокой должностью вождя религиозной революции
не удалось, он оказался идейным, а не продажным, что всегда хуже и для самого деятеля, и
для окружающих. Жизнь многообразна, жестким правилам не поддается, и она сильнее любого
упертого идиота, не понимающего, что такое компромисс и гибкость. Потому негибких жизнь
ломает.
Савонарола был казнен собственной конторой – церковью. И во время казни те люди,
которые его еще недавно боготворили, теперь злобно проклинали. Потому что, как сказал один
из киногероев, «К людя́м нужно относиться мягше, а на вопросы смотреть ширше». А Саво-
нарола к людя́м был жёсток…
Идеология никогда не должна превалировать над живой практикой бытия, то есть над
экономикой, которая по сути своей представляет постоянные ежесекундные замеры человече-
ских желаний и выгод через обменные акты. Начинаешь нарушать ткань жизни, вставляя в
колесо экономики палки своих любимых доктрин и установок – либо тебя сломает, либо эко-
номику. В случае в Савонаролой сначала он доломал экономику, а потом был раздавлен ее
обломками.
Марширующая по улицам идеология – это всегда кровь. А экономика – это противопо-
ложность идеологии, экономика безыдейна, поскольку у нее нет головы, набитой идеями, и
потому гуманна, ведь она основана на добровольном обмене и взаимодействии людей друг
с другом по согласию. Оттого самый гуманный общественный строй – тот, который основан
именно на экономике, на деньгах, каковые есть в том или ином количестве у всех, а вовсе не на
каких-то, пусть и самых красивых идеях, ведь идеи разделяют не все. И это понятно: в город-
ском, образованном обществе разные люди не могут разделять одну идею в виде государствен-
ной идеологии. Даже в более однообразном деревенском (аграрном) обществе и то главенству-
ющая идеология постоянно дробилась на течения и секты, после чего начиналась вражда.
Самый гуманный и ненасильственный строй называется либеральным капитализмом, его
название происходит от двух слов – «либерализм», то есть свобода, и «капитал», то есть деньги.
Свобода и деньги – все, что надо нормальному человеку в обычной жизни. И лишь немно-
гим упертым невротикам требуется насаждение своих идей, то есть натягивание своих личных
предрассудков на все общество. Жизнь, повторим, шире любых идей, а любая, сформулиро-
ванная словами мысль ограничена и потому представляет собой необоснованный запрет на
те или иные действия. Например, один из догматов марксизма запрещал людям «развивать в
себе частнособственнические и мелкобуржуазные инстинкты», то есть, говоря простыми сло-
вами, обогащаться, жить лучше. Этот аскетичный запрет был чисто идеологическим, и его
строго соблюдали, поэтому все производство в Союзе Советских Социалистических Респуб-
125
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

лик никому из людей не принадлежало, чтобы никто не обогащался. Оно принадлежало только
государству. А управляли производством и распределением продукции конечно же не рабочие,
как грезилось фантазеру Марксу, а чиновники. Они составляли собой особый класс идеологи-
ческой бюрократии, именуемый партийной номенклатурой.
Социалистическая партийная номенклатура чем-то походила на феодальную аристокра-
тию. Например, попав в партийные «аристократы», точнее, в партократы, уже невозможно
было лишиться этого «титула». Даже проваливший всю работу коммунистический начальник
не увольнялся и не разжаловался до простых рабочих. Потому что он был номенклатурой! Его
просто передвигали на другую начальственную должность. С поста директора бани на пост
директора Дома культуры, например.
В чем-то социалистическая партократия была даже хуже феодальной аристократии.
Потому что власть феодальной знати основывалась на собственности – феодалам принадле-
жала земля, которая в аграрном обществе была основным производственным ресурсом. И
потому они были заинтересованы в производстве. А вот в социалистических странах произо-
шло страшное – власть была от собственности отделена в самом худшем смысле. То есть бюро-
крат мог чужой собственностью распоряжаться, но никакой ответственности за никудышное
использование не нес и никакого интереса к хорошему использованию не имел. Весь его инте-
рес заключался не в производстве нужного рынку (народу) товара, а в правильной отчетности,
то есть в заполнении бумажек, о чем мы еще поговорим в свое время и в своем месте.
Это был абсолютно искусственный, неприродный общественный строй – такой же, как
христианская диктатура Савонаролы! В отличие от естественного промышленного капита-
лизма, который пришел на смену аграрной формации и сложился в результате социальной эво-
люции, дав людям больше предпринимательской и прочей свободы, социализм свободу отнял.
Строй либерального капитализма, при котором управляет страной сам народ путем демо-
кратии, а лучшие из народа занимаются предпринимательством, никакой идеологии сверху над
собой не приемлет. Капитализм, подаривший миру свободу совести, то есть свободу верить во
что угодно, идейных предпочтений людей вообще не касается, отдавая и экономику, и идео-
логию в частные руки, делая мировоззренческие картины личным делом граждан, наподобие
езды на велосипеде. Вы ведь согласны, что велосипедисты не должны навязывать всему обще-
ству свои вкусы? Так же, как не должны навязывать всему обществу свои корпоративные цен-
ности любители религии, любители марксизма, любители нудизма и любые другие клубы по
интересам.
Так что если кто-то будет вас склонять к какой-то идеологии, к какой-то мировоззрен-
ческой картине, чтобы вы выстроили под нее свою жизнь и уж тем более жизнь страны, веж-
ливо откажитесь: «Не, я лучше делом займусь, деньжат подзаработаю, чтобы мои близкие жили
хорошо и радостно, а не ждали меня из тюрьмы или темной ночи, проливая горючие слезы».
В общем, скажи «нет» идеологическим наркотикам! Прочь, идейная зараза!..
К счастью, обычно бывает так – после первого горячего энтузиазма по построению идео-
логических обществ, социальная горячка из острой формы постепенно переходит в форму
хроническую, и от идеологии остается одна только оболочка, пустая формальность. Эпоха пла-
менных фанатиков уходит вместе с фанатиками, и верх берут обычные обыватели, то есть нор-
мальные люди, каждый из которых внутри себя обычный буржуа, то есть человек, стремя-
щийся к нормальной жизни – завтра жить лучше, чем сегодня, в довольстве и материальном
достатке, дом чтобы был полной чашей, а машина заводилась. Люди хотят вырастить детей
здоровыми и умненькими, дать им образование, дабы и у них жизнь тоже сложилась благо-
получно, денежно… Иными словами, идеология со временем растворяется, люди начинают
соблюдать ритуалы для галочки, фанатики помирают от старости, на костре, на кресте, на арене
со львами или у расстрельной стенки, и через трещины в сухих серых плитах идеологических
догматов, уложенных на народную почву, рано или поздно пробивается зеленая трава живой
126
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

экономики. Взламывая бетонную коросту. Идейное помешательство постепенно проходит, и

люди возвращаются к нормальной жизни. К экономике. К потребительству.
При социализме живую непокорную партократам экономику, которая пробивалась
сквозь доктрины, называли «черным рынком». Это доказывает, что никакой жизни социаль-
ного организма без рынка быть не может. Даже если экономику заковать в колодки марксизма,
она все равно догматы взломает. У вас в социалистической стране рынок запрещен?.. У вас
из-за этого качественных товаров не хватает, а некачественными товарами завалены все полки
магазинов, хотя их никто не берет?.. Тогда будет черный рынок! Люди сами его организуют,
мимо запретов жрецов марксизма. И начнут нелегально продавать друг другу то, что им нужно,
по настоящей, то есть рыночной, цене, а не по цене, придуманной жрецами марксизма, которая
высосана из пальца и ничего не отражает.
Но!
Хроническая болезнь не многим лучше острой формы болезни! Болит, конечно, меньше,
и кровит меньше, однако нормальному функционированию социального организма болезнь
все равно мешает. К чему хромать или даже передвигаться на коляске, если можно жить пол-
ноценной жизнью, отбросив сковывающие экономику идеологические кандалы?..

127
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Кандалы марксизма на конечностях мертвой экономики

Удивятся, быть может, некоторые: а чего это автор вместо того, чтобы рассказывать нам
про экономику, рассказывает про ее отсутствие, то есть про марксизм, про савонаролу вся-
кую…
А потому делает это умудренный жизнью автор, что марксизм оказал очень заметное и
страшное влияние на экономику в XX веке. И, несмотря на то, что он полностью провалился
во всех странах, в мире еще полно любителей марксизма, которые, вздымая узловатые руки к
небу, кричат с горящими глазами на исхудавшем лице, что им нужна еще одна попытка поиз-
деваться над людьми в стиле Савонаролы и Сталина, чтобы на сей раз построить правильный
социализм. Вдруг получится?
Давай же посмотрим, как функционировала, точнее, НЕ функционировала социалисти-
ческая «экономика» или, точнее, неэкономика. Как такое общество вообще может существо-
вать и как его устроить?..
Итак, главный догмат марксизма утверждает греховность эксплуатации и греховность
частной собственности. Причем, частной собственности именно на средства производства, то
есть на то, что может дать человеку заработать. Люди не должны были обладать ничем таким,
что могло бы им помочь оторваться от государственной сиськи и начать зарабатывать деньги
самостоятельно, помимо государства – ни заводами, ни станками, ни землей, ни грузовиками,
ни парикмахерскими, ни ресторанами, ни больницами, ни магазинами, ни поездами. Потому
что иначе они могут обогатиться и начать жить очень хорошо. А другие, менее способные и
оборотистые, будут жить хуже, и им станет обидно и завидно. Поэтому пусть все живут одина-
ково хреновенько, так будет справедливо. (Ну, кроме партийной аристократии, разумеется, –
эти должны жить намного лучше всех остальных, они ведь много работают ради построения
самого справедливого общества на Земле – социалистического! То есть неравенство, против
которого марксисты борются, все равно остается, но только теперь оно приобретает какую-то
очень скособоченную форму – лучше живут не те, кто организовал нужное людям (рынку)
производство, а те, кто складнее всех умеет болтать языком о справедливости и проповедует
марксизм. Служители культа, короче говоря.)
Справедливость же в понимании марксистов – это когда никто никого не эксплуатирует.
Ну, кроме государства, которое эксплуатирует всех. Никто при социализме не нанимается к
частному капиталисту. Все нанимаются к государству, как единственному работодателю, моно-
польно диктующему условия найма. Потому что марксисты полагают: если человек нанялся на
фабрику к капиталисту, то его несправедливо эксплуатируют, и это очень обидно. А если чело-
век нанимается на государственную фабрику, то его… ну, не знаю, вот вам варианты на выбор:
– справедливо эксплуатируют,
– справедливо неэксплуатируют,
– несправедливо неэксплуатируют.
Думаю, даже сами марксисты впадут в ступор и не сразу ответят на этот вопрос.
А теперь вообразите себе это странное общество, где производство оторвано от собствен-
ников. Завод никому не принадлежит, поэтому никто и не заинтересован в результате – купят
или не купят товар, произведенный на этом заводе. Хозяина-то у него нет! Марксисты, правда,
идут на уже известную нам уловку и заявляют, будто завод принадлежит всему обществу цели-
ком, а значит, работает не на одного какого-то капиталиста, а на все общество сразу, в инте-
ресах всех! Правда, эти марксистские попытки оправдаться не улучшают отчего-то качество
социалистического товара. Ибо если завод работает на всех сразу, значит, ни на кого персо-
нально, поэтому приходит такая вот социалистическая персоналия в виде покупателя в магазин

128
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

и видит, что все полки завалены дрянной обувью, которую носить невозможно – она страшная
и некачественная, разваливается через месяц, никто ее не берет.
Почему же фабрика продолжает ее выпускать?
Потому что приказ! Потому что социалистическая фабрика работает не на продажу, не
на рынок, а для выполнения плана по производству. То есть для отчетности. Для галочки.
Зарплата директора фабрики и ее рабочих не зависит от того, купят их продукцию или нет,
хорошая она или плохая. Поэтому практически вся социалистическая продукция вырождалась
– со временем теряла качество, и в социалистических странах люди гонялись за импортными
товарами, сделанными в капиталистических странах, где царила греховная эксплуатация.
Капиталистические автомобили, одежда, обувь, бытовая техника, электроника… в
общем, практически все, произведенное в нормальных странах со свободной экономикой,
было лучше, так как делалось для людей (рынка), а не для галочки. То есть контролировалось
самим конечным потребителем, а не вышестоящими чиновниками по косвенным плановым
показателям и отчетным бумагам.
Почему капитализм является естественным, здоровым обществом? Потому что в нем
идет естественный отбор – как в природе у животных, и если капиталист производит плохой
товар, он разоряется и перестает выпускать дрянь, рынок его выметает, словно слабую особь.
Экономическая эволюция в этом смысле ничуть не отличается от биологической, законы эво-
люции одинаковы на всех уровнях развития материи…
А почему социализм – общество неестественное и выморочное? Потому что в нем есте-
ственный отбор не идет. В нем экономические уроды не вымирают, а продолжают гнить и раз-
лагать своим трупным ядом страну. Разорять ее. Отсюда и экономическое вырождение хозяй-
ства. Социализм на удивление неэффективен, в чем мы ниже убедимся на поразительных и
печальных примерах.
То, что социалистические товары хуже капиталистических, было в соцстранах всем
известно и являлось предметом бесконечных шуток и огорчений. При этом социалистическая
пропаганда на всех углах кричала: а зато у нас нет эксплуатации, и социалистические страны
– маяк для всего передового человечества, потому что там власть у трудящихся!..
Вот только:
– и эксплуатация в соцстранах была: людей нещадно и неэффективно эксплуатировало
государство,
– и властвовали в соцстранах никакие не трудящиеся, а партийная номенклатура, сами
же трудящиеся мечтали сбежать от своей социалистической и справедливой неэксплуатации
в страны, где их бы ужасно и несправедливо начали угнетать и эксплуатировать проклятые
капиталисты, но при этом в магазинах было изобилие. Поэтому социалистические страны, как
уже отмечалось ранее, напоминали огромные тюрьмы или лагеря – они были обнесены колю-
чей проволокой по периметру, а их границы зорко охраняли пограничники с собаками и авто-
матами, чтобы счастливые трудящиеся не разбежались из этого социалистического рая в капи-
талистический ад, где вдоволь еды, товаров и полезной эксплуатации.
Это сегодня из капиталистической России с рыночной экономикой можно спокойно
выехать, а при социализме людей за границу просто не пускали, существовали так называе-
мые выездные визы, то есть редко и не всем выдаваемые разрешения, с которыми можно было
выехать по служебной необходимости. Некоторые счастливчики, выехав и посмотрев на капи-
талистическое изобилие в магазинах, назад уже не возвращались. И марксисты их считали
предателями родины. Прочесть удивительные истории об этом вы можете в отдельной главке
чуть дальше, а мы пока не будем терять нить и разрывать плавность повествования. Нам еще
социализм надо устроить – хотя бы на бумаге.
Итак, поднатужьтесь и представьте себе, что мы с вами как будто бы марксисты, и нам
нужно построить социализм, то есть общество, где нет эксплуатации человека человеком, а
129
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

есть эксплуатация человека государством, нет наживы и стремления к прибыли. Как нам это
сделать? Людям ведь, чтобы жить, нужны товары, их надо производить. А как заставить хозяй-
ственную машину производить товары, если в выпуске товара она не заинтересована? При
капитализме все просто – товары выпускаются, потому что капиталисты зарабатывают деньги,
производя для людей товары. И чем большую долю рынка тебе удалось завоевать, тем ты
богаче. При капитализме товары производить выгодно.
А если ты «красный директор», то есть коммунистический начальник, чья зарплата не
зависит от количества и качества твоей продукции, как узнать, сколько и чего ты должен выпус-
кать?
Ну, тогда нужно разработать план, сколько и чего кому требуется в стране, и про-
сто выпускать всю продукцию в приказном порядке, наивно рассудили марксисты-коммуни-
сты. Поэтому социалистическую экономику называют еще иногда плановой или администра-
тивно-командной. В социалистическом Советском Союзе был огромный штат чиновников,
объединенных в организацию под названием Госплан, и эти чиновники из Госплана решали за
всю страну, чего и сколько там внизу надо. Они же назначали цены на все товары.
И вот страшный вопрос: а как определить, сколько, например, стоит иголка? При этом
по условиям задачи, определяя цену, от спроса на иголки отталкиваться нельзя, потому что
если цену товара определяют продавец и покупатель по взаимной договоренности, это назы-
вается рынок, что недопустимо из догматических соображений, ведь задачей марксистов был
отказ от рынка! Значит, при плановом хозяйстве цену должен назначить Госплан. Спрашива-
ется, откуда ее взять? Может быть, попробовать оттолкнуться от себестоимости продукции?
Но себестоимость иголки зависит от цены на металл, цены на электроэнергию, цены рабочей
силы. А сколько стоит металл?
Цена на металл неизвестна, мы ее еще не придумали, здесь такой же вопрос, как с игол-
ками. Цена на металлическую проволоку для производства иголок складывается из цены руды,
цены коксующихся углей, воды, электроэнергии, перевозки, зарплаты металлургов и шахте-
ров… А сколько стоит уголь? Сколько стоит руда? Сколько надо платить шахтеру, чтобы он
мог содержать свою семью, купить себе еду, одежду и иголку? Сколько стоит иголка?
Замкнутый круг какой-то!
В нормальном эволюционно сложившемся обществе цены определяет один-единствен-
ный инструмент – рынок, который делает миллионы замеров каждый день через единичные
акты купли-продажи. Никаких других инструментов, кроме рынка, для определения цены не
существует. Но как тогда работать, если нет инструмента? Как измерить длину без линейки?
Из какого пальца насосать, с какого потолка чиновнику взять цену не в эволюционном, а в
«проектном» обществе, социалистическом, которое строится по умозрительным планам прак-
тически с нуля, где все экономически неизвестно?
Может быть, назначить какую-то цену на что-то произвольно, а потом, отталкиваясь от
нее, расширяющимися кругами попробовать задать масштаб цен всем остальным товарам и
услугам в обществе? Ну, например, взять некий базовый товар и сказать: а пусть тонна стали
такой-то марки стоит столько-то! А дальше идти сначала в одну сторону – определять цены
продукции, производимой из металла, например, иголок; а затем в другую сторону – опреде-
лять цены того, что входит в цену стали – коксующих углей, руды. И так постепенно охватить
все миллионы единиц товаров – иголки для ручного шитья и иголки для швейных машин,
соски детские и велосипедные ниппели, лейки садовые пластмассовые и рюмки для шампан-
ского, вольфрамовые нити для производства электроламп и акварельные краски, рейтузы 46-
го размера и часы каминные декоративные, слоник игрушечный и слон настоящий для зоо-
парка… дальше перечислять или не надо? В общем, поставив одну ценовую точку, плясать
дальше вокруг нее, расширяя круги.
Получится у нас такой финт?
130
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Нет, не получится!
В математике с помощью кучи известных величин находят одну неизвестную – икс. А у
нас только одна величина будет задана – стоимость тонны стали. Все остальные неизвестны.
И уже через пару шагов, даже зная цену тонны стали, мы выйдем на вопрос, а где взять сто-
имость пластмассового колпачка, который надет на сигнальную лампочку станка для произ-
водства иголок, чтобы определить цену иголки. Ведь пластмассу делают из нефти, а в цену
нефти входят геологическая разведка, стоимость химического завода, металлических рельсов
и цистерн для перевозки, стекольные заводы, чтобы на химической фабрике были окошки,
сын бухгалтера, которому купили для школы деревянную линейку, иголка, которой штопали
носки машинисту тепловоза, везущего зерно для пропитания рабочих химзавода… За каждой
мельчайшей произведенной вещью стоит вся экономика целиком! Цена товара – самая насто-
ящая экономическая голограмма, где в каждой точке картины содержится информация обо
всей картине.
Кроме того, в мире существует такая вещь, как сезонное падение цен. Выросли поми-
доры осенью, случился грандиозный урожай, помидоров стало много – и цена на них здорово
рухнула. А если маленький урожай, то не очень сильно рухнула… Началась война в каком-
нибудь нефтеносном регионе планеты, добыча там упала, значит, цена нефти на мировом
рынке выросла, а с ней и бензина. А поскольку цена бензина сидит в цене всех товаров, потому
что все товары перевозят, значит, немного сдвинется вся ценовая сеть. В гибкой рыночной
экономике это происходит автоматически – просто бежит ценовая волна по ценовой сети. А
в жесткой плановой экономике решение о миллионах изменений цен должны вручную прини-
мать сотни чиновников. Заметьте, не миллионы хозяев бизнесов, как в нормальной экономике,
а всего сотни лично не заинтересованных чиновников. Они не справляются.
Наконец, существует такая непредсказуемая вещь, как мода, да и вообще человеческое
поведение. Упал на что-то спрос – автоматически упала и цена, так происходит при капита-
лизме. А при плановом социалистическом хозяйстве? Платье вышло из моды, на него резко
упал спрос, а его продолжают выпускать вагонами, переводя впустую материал, затоваривая
склады и прилавки, потому что у фабрики план по производству. А сбыт фабрику не волнует,
сбыт – это проблема магазинов. Пусть они свой план по сбыту выполняют как хотят, фабрике
наплевать, ее дело – обеспечить народ платьями!
В нормальной экономике то, что не продается, не выпускается, потому что не приносит
прибыли. А в социалистической системе никакой прибыли не подразумевается. Потому что в
социалистической системе люди живут не для наживы! Наживаться и пробуждать в себе бур-
жуазные, мелкособственнические инстинкты – это грех! Это против марксистских догматов.
Поэтому кто-то из чиновников должен написать бумагу о прекращении выпуска ненуж-
ных платьев, бумагу пошлют по инстанции, рассмотрят, затем ее с неохотой подпишут две
сотни чиновников. Почему с неохотой? Да потому что все планы по всей стране нужно будет
переделывать! Из-за каких-то поганых платьев. А планы-то пятилетние! И вот, глядишь, через
пять лет то платье, которое вышло из моды пять лет назад, снимут с производства. И поставят
в производство то платье, которое вышло из моды три года назад, ведь государственное пла-
нирование – дело небыстрое: директивное изменение планов на одном заводе тянет за собой
изменение планов во всей отрасли и в соседних отраслях тоже, потому что вся экономика
взаимосвязана. Для новых платьев нужны будут новые краски, а значит, нужно менять планы
не только в текстильной, но и в химической промышленности, производящей краски. А им
понадобится другое сырье, и пошло-поехало по всей цепочке!.. Новое платье, допустим, не на
металлических пуговичках, а на пластмассовой молнии. А куда девать тот металл для пуговиц,
который больше не нужен, но который уже запланирован Госпланом к производству в метал-
лургической промышленности на целую пятилетку? И откуда взять лишнюю пластмассу для
молний, ведь ее производство как раз не было запланировано? Всю экономику нужно пере-
131
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

краивать, перепланировать. Кому это охота делать? Никому этот адский труд по пересчету
всего народного хозяйства не нужен из-за какого-то паршивого платья. А таких вот «платьев» –
сотни тысяч в экономике!
При капитализме эти вопросы решаются сами собой, автоматически. Едва только воз-
ник у фабрики спрос на застежки-молнии, как тут же набежали к ней с предложениями сотни
мелких производителей с большой радостью и надеждой, хором крича: у меня, у меня купи!
Потому что они на этом наживутся, заработают деньжат.
При социализме ситуация иная. Госплан обводит грозным взглядом тех, кто теорети-
чески мог бы поставить фабрике эти молнии, а все директора глаза отводят: нет, не у меня,
только не у меня, я не буду поставлять, у меня номенклатура уже утверждена, у меня оборудо-
вание устарело, у меня объективные причины, я лучше по старинке буду делать то, что раньше
делал… И действительно, зачем ему лишний геморрой? Он же на этом ничего не заработает,
а суеты по перестройке производства будет вагон! Глядишь, из-за этого еще план сорвешь по
выпуску основной продукции. А за это по головке не погладят. «План – закон, выполнение –
долг, перевыполнение – честь!» Этот лозунг тогда висел на многих предприятиях.
Кстати, о перевыполнении плана. Вот тоже странная штука, ей-богу. При социализме
вечно хотели чуть-чуть перевыполнить план и получить за это грамоты, награды, премии. И
люди его перевыполняли, исправно получая ордена и похвалы от районных комитетов комму-
нистической партии… Считалось, что выполнить план – это хорошо. А перевыполнить еще
лучше. Даже так называемое социалистическое соревнование по этому поводу устраивали: кто
быстрее план выполнит и перевыполнит.
И все как-то стыдливо закрывали глаза на тот простой факт, что при плановом хозяйстве
план перевыполнить не только невозможно, но и катастрофично. Что понятно: как можно где-
то в одном месте взять и перевыполнить план, если все жестко запланировано? Ну, как пере-
выполнить план на 2 % и вместо 100 деталей выточить на станке 102 детали, если Госплан по
плану выделил вам металла только на 100 деталей?
Зачем добывать угля больше плана, если на перевозку этого угля не запланированы
вагоны? Не запланирована электроэнергия для добычи. Да он никому и не нужен, этот уголь,
потому что он вне плана! Его потребление не запланировано никаким заводом. И продать этот
сверхдобытый уголь некому, потому что нет рынка.
Нет рынка!
Это значит, что все произведенное социалистической промышленностью не продавалось,
а распределялось. Предприятия ничего не могли ни купить, ни продать по своему усмотре-
нию. Им выделялись фонды (материалы, оборудование), и одно предприятие по плану обязано
было поставить другому конкретному предприятию столько-то своей продукции. Все! Лиш-
него взять неоткуда! И поставить кому-то другому тоже нельзя.
Однако, как ни смешно, все перевозки грузов с предприятия на предприятие сопровож-
дались банковским переводом безналичных, то есть не существующих в реальности, денег, от
одного предприятия к другому. Не существующих потому, что они представляли собой только
записи в банковских бумагах, и их никак нельзя было ни обналичить, ни потратить на то, что
не предусматривалось планом, то есть по сути это были не деньги, а чистая фикция – парал-
лельное товарам движение пустой формальности. Это напоминало систему власти в социали-
стических странах. Фактически вся власть принадлежала коммунистической партии, точнее ее
головке – партократии. Эти люди сидели в райкомах и обкомах. Но для отвода глаз существо-
вала параллельная, как бы «гражданская» власть – так называемые Советы народных депута-
тов, которые ничего не решали и были пустой декорацией. Ну, в точности как советские без-
наличные «деньги»!
Кроме безналичных в ходу были, конечно, и наличные деньги – бумажные рубли, кото-
рые ходили по рукам у людей, но эти две денежные системы (наличные и безналичные) почти
132
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

не пересекались. Безналичные деньги практически нельзя было перевести в наличные. Более-

менее на настоящие деньги настоящей экономики были похожи только бумажные социалисти-
ческие рубли, но и они, строго говоря, деньгами не являлись. Потому что цены на продукты
были запланированными и назначались чиновниками директивно. Оттого в социалистических
странах всегда был вечный дефицит, то есть недостаток товаров из-за несоответствия количе-
ства товаров количеству напечатанных денег, а автоматически уравняться они не могли, так
как не было рынка, цены ведь были фиксированными.
Получается, с одной стороны, магазины забиты неликвидом, то есть неходовым товаром,
который никто не берет, и цена на него не падает. С другой, того, что люди хотят купить,
постоянно не хватает. При этом цену на это поднять нельзя, чтобы сбалансировать спрос и
предложение. И поскольку денег было напечатано больше, чем было ходовых товаров (нехо-
довые товары никто не покупал, а денег-то печатали на всю товарную массу), то приходилось
выпускать еще и «сверхденьги», то есть дополнительные разрешения на то, чтобы можно было
на свои рубли приобрести товар. Эти «параллельные деньги» назывались талонами на покупку,
они лимитировали количество покупаемого в одни руки, и их выдавали по месту жительства
или на предприятиях. Человек предъявлял в магазине и талоны на покупку, и деньги.
Кроме этой запутанной системы из наличных денег, безналичных денег и талонов, были
еще специальные «деньги» в виде так называемых «чеков» – их давали тем, кто работал за
границей, и отоварить чеки можно было только в специальных магазинах, куда простых людей
не пускали – там по специальным ценам за чеки продавали капиталистические товары из-за
границы. Это были самые обычные для капитализма товары, но они очень ценились социали-
стическими гражданами и в обычных рублях стоили крайне дорого. Например, американские
джинсы в рублях стоили почти две месячные зарплаты инженера, а капиталистический видео-
магнитофон – как социалистический автомобиль.
Настоящими деньгами социалистические рубли становились только на так называемом
черном рынке. Черным рынком назывался рынок нелегальный… Официально некий товар
должен был стоить в магазине, например, 2 рубля. Но в магазине этого товара не было. Зато
он был у спекулянтов – за 5 рублей. Спекулянтов при этом преследовали и сажали в тюрьму,
потому что они нарушали марксистские догматы – наживались. Таким образом рынок, кото-
рый марксисты-социалисты вытесняли при помощи плана, упорно выпирал повсюду нелегаль-
ными пузырями и компенсировал таким образом плановые уродства.
Единственным разрешенным рыночным исключением при социализме были так называ-
емые колхозные рынки, где селяне могли продавать продукцию, выращенную в своем подсоб-
ном хозяйстве – мясо или овощи какие-нибудь. И вот там, в отличие от магазинов, мясо и
другие продукты приличного качества всегда были. Но по огромной цене, которую полунищий
социалистический человек позволить себе не мог. Рынки были символом дороговизны, там
все стоило в несколько раз дороже, чем в магазинах. Зато в магазинах товара либо не было,
либо его надо было ловить, то есть ждать, когда товар «выбросят», и стоять длинную (порой
многочасовую) очередь, чтобы купить каких-нибудь бананов или туалетную бумагу.
Именно легальные и нелегальные (преследуемые по закону) рыночные проявления хоть
как-то сглаживали острые углы планового хозяйства и позволяли людям выживать в условиях
серых социалистических будней.
Забавно, что любители социализма, когда напоминаешь им про дефицит и вечные социа-
листические очереди, возражают: что значит не было в продаже мяса и колбасы, если на рынке
все всегда было?! Идите да покупайте!.. То есть аргументом в защиту планового хозяйства
они почему-то делают… рынок! И совершенно не понимают при этом всей шизофреничности
своей позиции.

133
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Когда всё общее

Итак, мы засучили рукава и строим истинный социализм в полном согласии с догматами
– нет эксплуатации, нет рынка, а выпуск продукции у нас идет не ради наживы, обогащения
и получения прибыли, не ради пробуждения «частнособственнических инстинктов», а исклю-
чительно для «удовлетворения потребности людей», то есть директивно, по плану. Вот только
люди почему-то недовольны такой заботой партии о них: социалистическая продукция либо
паршивая, либо ее не хватает, либо и то, и другое сразу. Услуги в такой «экономике» тоже
хреновые, поскольку те, кто эти услуги должны оказывать, вечно хамят потребителям, ничего
от них не допросишься. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда… Цены же, понятное
дело, в отсутствие рынка назначаются от балды чиновниками.
Что при этом происходит с некогда живой тканью экономики, если ее лишить динамики
в виде свободы ценообразования, то есть выключить рынок?
А то же самое, что в организме, в котором остановлен метаболизм, то есть обмен веществ.
Омертвление.
Социальный организм может в этом случае даже шевелиться, создавая иллюзию живого
– фабрики работать, поезда ходить, станки крутиться, – но это будет движение марионетки,
которую искусственно дергают за ниточки из Госплана. Вроде бы кукла движется, но она нежи-
вая. И если с деревянной марионеткой при этом ничего не произойдет, то с некогда живой
экономикой или живой плотью нашего тела все будет гораздо печальнее – она начнет гнить.
Разлагаться. Разваливаться.
Социалистическая экономика – это зомби.
О вырождении социалистической продукции, как о частности, мы уже говорили. Подни-
мемся теперь чуть повыше и посмотрим на разложение всего хозяйства целиком. Но сначала
ответим несгибаемым, как рельс, марксистам на их возможные возражения. А верующие в
марксизм часто возражают против неэффективности планового хозяйства таким замыслова-
тым образом:
– Вы утверждаете, что социализм нежизнеспособен, а он вон в России семьдесят лет
просуществовал!
Ответим: существовал, пока его поддерживал капитализм. Социализм может существо-
вать только за счет капитализма. Потому что социализм – это история про распределение. А
капитализм – история про производство. Пока кто-то производит то, что можно распределять,
социализм существует. Но плохо.
Советскому социализму изнутри помогал существовать черный рынок товаров и услуг,
а снаружи – страны капитализма.
Кто строил заводы и фабрики молодому социалистическому государству по имени
СССР? Американцы и немцы. Вся так называемая «сталинская индустрия» была либо создана
иностранцами, либо представляла собой остатки царской, то есть капиталистической, про-
мышленности. Чем же расплачивался социализм за то, что капиталисты строили у него инду-
стрию? Царским золотом. Природными ресурсами в виде леса. А также зерном, которое отби-
рали у закрепощенных крестьян. И последний факт весьма показателен, между прочим!
Когда-то юный, только зарождавшийся в недрах феодального общества русский капита-
лизм середины XIX века освободил крепостных крестьян из крепостного рабства. Ему нужны
были рабочие в городах!.. А вот пришедшее на смену юному капитализму и задушившее его
экспериментальное общество социализма вынуждено было вновь закрепощать крестьян, пре-
вратив их, по сути, в рабов, работающих забесплатно или, как тогда говорили, «за палочки».
Отнятое у крестьян зерно, которое те отдавали государству, ничего не получая взамен, кроме
марксистских проповедей, шло за границу в обмен на капиталистические станки. Иными сло-
134
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

вами, социализм, объявляя себя передовым и свободным общественным строем, на деле пошел
не по пути прогресса, а по пути регресса, архаизации и несвободы, проваливаясь обратно к
феодализму, только задрапированному кумачовыми тряпками.
Пока было можно эксплуатировать безропотную крестьянскую массу, запрещая ей без
разрешения покидать деревню и отнимая весь произведенный на колхозных полях урожай,
социализм еще кое-как существовал на принудительном труде сельских рабов. Но ведь и в
городах кто-то должен был жить, чтобы корячиться на фабриках, которые построили в СССР
капиталисты! Поэтому часть крестьян партийная номенклатура отпускала в города, где они в
конце концов также были закрепощены и приписаны к своим заводам, фабрикам без права
на увольнение – как при Петре Первом фабричные крепостные. Причем, выходные дни также
были отменены, а рабочий день увеличен на час. И еще долгих 11 лет после войны фабричные
рабочие социализма были прикреплены к фабрикам.
Интенсивный переток советских крепостных из села в города продолжался вплоть до 60-
х годов. И вот когда число жителей городов сравнялось с числом жителей деревни, система
начала трещать и рушиться. Потому что крайне неэффективное сельское хозяйство социа-
лизма (неэффективное потому, что без всякой заинтересованности в личном труде) с низкой
производительностью труда уже не могло обеспечить едой выросшее городское население, и
потому именно в шестидесятые годы на улицах городов появились угрюмые хлебные очереди,
в которых люди занимали место с ночи, а руководитель страны главный коммунист Хрущев
недоумевал:
– Как же так, на карте Голландию пальцем закрыть можно, и мы вынуждены у них поку-
пать сливочное масло. А у нас территория, равная одной шестой части всей земной суши, – и
мы не можем себя прокормить!
Спас, как всегда, капитализм. Социалистический Советский Союз начал закупать зерно
в капиталистических странах (и это при том, что капиталистическая царская Россия зерно не
просто вывозила, а была одним из основных экспортеров зерна в мире). Что же социализм
предлагал капиталистам в обмен на зерно, учитывая, что практически вся промышленная про-
дукция СССР была вырожденной, то есть либо бракованной, либо устаревшей, либо отврати-
тельного качества?
То, что не нужно было делать социалистическими руками – сделанную самой природой
нефть. Находка на территории СССР больших нефтяных месторождений оттянула крах соци-
ализма, позволив ему просуществовать лишних двадцать лет. Нефть продавали за рубеж и
покупали у капиталистов станки, хлеб, передовые технологии, сапоги, мебель, колбасу…
Новые станки и оборудование приходилось покупать у капиталистов постоянно, потому
что социализм все время отставал технологически, так как был обществом антиинновацион-
ным, то есть плановым, то есть закосневшим, ведь запланировать изобретения и открытия
нельзя. Едва проведя при диктаторе Сталине более-менее современную на тот момент инду-
стриализацию на крови и голоде, уже вскоре СССР вновь обнаружил себя отставшим техно-
логически, и при следующем правителе страну украсили лозунги «Догоним и перегоним Аме-
рику!».
Вернувшиеся из служебных командировок советские люди горько шутили:
– Мы думали, что отстали от капитализма на двадцать лет, а оказалось, навсегда…
Но самое смешное то, что сегодня от верующих в марксизм можно услышать следующую
фразу:
– Социалистическое хозяйство гораздо эффективнее капиталистического!
Фраза, конечно, поразительная, учитывая, что во всех странах этот «эффективный»
социализм проиграл капитализму и растаял, как лед на солнце. Однако, что же социалисты
имеют в виду, когда говорят такое безо всякого стыда?
А вот что…
135
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Помните, мы говорили, что капитализм – это живая и быстро реагирующая система, кото-
рая легко расстается с отдельными своими «клетками» в виде неэффективных работников и
предприятий и прирастает эффективными, передовыми, что позволяет ей быстро подстраи-
ваться под меняющиеся обстоятельства, огибая препятствия, как ветка огибает стальную изго-
родь?.. Например, изобрели какую-то новую штуку, и один из капиталистов почуял, что здесь
можно деньжат срубить немалых, рискнул, вложился, выкинул на рынок новый образец. И
товар пошел! Человек неплохо на этом наварился. Увидев его успех, в ту же область кинулись
другие предприниматели и быстро насытили рынок.
Или вот еще пример. Мы рассматривали случай, когда вдруг поменялась мода, и резко
вырос спрос, допустим, на застежки-молнии. При социализме застежки взять просто негде, так
как их не было в планах производства. И нужно запускать через Госплан огромную процедуру
по перепланированию всех товарных потоков, разворачивать огромную медленную машину,
состыковывая все планы единого хозяйственного монолита. А при капитализме ничего этого
не надо. Нет никакого монолита! Внизу, на местах всегда найдутся юркие, как мыши, и незави-
симые предприниматели, которые с радостью удовлетворят выросший спрос. Где же они возь-
мут для этого материалы и энергию, новую рабочую силу и транспорт?
А на рынке!
Рынок – это огромный подвижный океан, в котором постоянно предлагается что-то на
продажу, перетекают потоками товары и финансы, а спрос регулируется ценовым предложе-
нием. При этом живость бездефицитности достигается тем, что у капиталистов всегда есть
резервы по мощности и материалам, а на рынке всегда существуют незанятые люди в виде так
называемой резервной армии труда, то есть, попросту говоря, безработные.
Вот именно эти материальные и человеческие резервы социалисты как раз и называют
нерациональным использованием ресурсов. Мол, у нас, социалистов, все тютелька в тютельку
предусмотрено, распланировано, подогнано, никакие лишние природные ресурсы не тратятся,
а у проклятых капиталистов производится и добывается больше, чем потребно людям, в
результате происходят периодические кризисы перепроизводства, пустая растрата ресурсов,
лишнюю продукцию приходится уничтожать, природа гибнет, караул…
И это одна из самых грандиозных врак марксистов!
Уж насколько неэкономично, можно даже сказать преступно-затратно работает социа-
листическое хозяйство, мы сейчас с вами убедимся на выворачивающих душу примерах, от
которых слезы безостановочно льются из глаз и буквально тошнит от возмущения. Все при-
веденные ниже факты, взятые из советских газет и опубликованных воспоминаний советских
граждан, прекрасно иллюстрируют «экономику» социализма…
Итак, мы с вами садимся на машину времени, переносимся в не столь уж далекое про-
шлое и широко шагаем по стране победивших трудящих. Победили они греховную эксплуата-
цию капиталистов и отныне безгрешно эксплуатируются одним-единственным монопольным
работодателем – государством. Под мудрым руководством партократии, естественно.
Идем мы по просторам да грязным лужам, по щербатому асфальту, и душа у нас поет!
Широка страна моя родная! Много в ней и того, и сего. Вот, например, идет стройка. И на
ней творится что-то невообразимое – шум стоит над площадкой невероятный, потому что вхо-
лостую и круглосуточно (!) работают все электромеханизмы, какие только можно включить.
Гудят насосы, ревут компрессоры, жужжат подъемники, гоняя пустую грузовую площадку
туда-сюда, днем и ночью.
Зачем? Почему?
Да потому что работы нет, цемент опять не подвезли, а строительному тресту надо выпол-
нить квартальный план по использованию электроэнергии, вот ее и пережигают впустую. И
вдруг на стройку приходит проверяющий из «Мосэнерго» – организации, которая поставляет
стройке электроэнергию. Начальник стройки смущен, он думает, что ему сейчас устроят наго-
136
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

няй за безумную трату народной энергии впустую. Однако представитель энерготреста при-
был с другой целью: у них горит план по отпуску электроэнергии потребителям, и он пришел
попросить строителей как-то увеличить расход. Вдвоем сели и придумали, нашли резервы:
включили на стройке все мощные прожектора и мелкие лампы на круглосуточную работу – и
днем, и ночью свет жгли.
Еще пример. Шоферы автобазы недорасходовали солярку, то есть дизельное топливо.
По плану должны были, но недожгли. А план – закон! За его невыполнение накажут, ибо ты
срываешь важнейшую народнохозяйственную задачу! На планах вся плановая экономика дер-
жится! Вы что, хотите социализм разрушить? Может, вы и в марксизм не верите? А не враг
ли вы народа?.. И вот чтобы выполнить план по освоению фондов, шофера просто выливают
неиспользованное топливо целыми баками и канистрами в канавы.
А если не вылить, а честно сказать, что вы в этом квартале недорасходовали топливо?
Нельзя. Тогда вам на следующий квартал срежут фонды, то есть запланируют для вас меньше
топлива. И вам может его просто не хватить, чтобы выполнить в следующем квартале план по
перевозкам. С кого тогда спросят? С вас и спросят! Премии лишат за невыполнение плана.
Выговор занесут в личное дело по партийной линии…
Харьковский завод. Туда приходят огромные болванки весом по 200 кг. Из них делают
детали весом в 30 кг. Остальной металл уходит в стружку. Почему? Потому что в себесто-
имость готового продукта входит стоимость тяжелой болванки. И если заказывать болванки
подешевле и поменьше, не выполнишь план по реализации, исчисляемый в рублях.
И такое происходит по всей стране! О чем с тревогой писала главная газета коммуни-
стов «Правда», отмечая, что для изготовления «двигателей металлурги нередко поставляют
болванки, при механической обработке которых 90 % ценного сплава идет в стружку».
Еще пример. На машиностроительный завод имени Воровского приходят шасси грузо-
вого автомобиля ЗИЛ-130. Они укомплектованы бамперами, комплектом ручных тормозов,
кронштейнами для запасного колеса. Все новенькое! Свежепокрашенное! И все это новенькое
с шасси снимается и отправляется… в металлолом. Потому что заводу имени Воровского тре-
буется голое шасси. Отчего бы тогда не сэкономить ресурсы, заказав у ЗИЛа шасси без допол-
нительного оборудования? А оттого, что у обоих заводов план, и чем выше себестоимость ком-
плектующих, тем легче выполнить план в рублях. То есть чем больше ненужных затрат, тем
лучше! Поэтому социалистическую экономику еще по-другому называли затратной.
Почему металлургическому заводу невыгодно было выпускать облегченные экономич-
ные стальные профили? Потому что у него план в тоннах!..
По всей Советской стране в казенных учреждениях горели лампы дневного света в виде
длинных газоразрядных трубок. Они все время мерцали и трещали. Потому что в СССР было
два типа пусковых дросселей для этих ламп – хорошие и плохие. Хорошие делали в белорус-
ском городке Лида, плохие в Тернополе. Вот именно тернопольские дроссели в лампах скверно
работали, трещали и гудели. Белорусские же работали надежно и бесшумно, кроме того, они
имели втрое меньшую трудоемкость и вдвое меньшую материалоемкость. То есть были про-
грессивнее и дешевле. Но именно выпуск плохих тернопольских дросселей было запланиро-
вано резко нарастить! Почему? Мы уже догадываемся! Потому что с ними план выполнить
проще – они затратнее!
Неудивительно: социалисты хотели построить такую экономику, которая бы работала не
на прибыль для капиталистов (ибо очень завидно, когда кто-то наживается), а просто в целях
производства продукции для населения. Для этого получать прибыль запретили, то есть убрали
денежный интерес и ввели вместо него в качестве двигателя экономики план по производству.
И производство начало работать не для прибыли и не для людей, а для плана.
Вот чудесный пример работы для плана. Не хотели в СССР люди покупать неприят-
ные «пластмассовые» рубашки из нейлона, они были неходовым товаром, забивали склады.
137
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Люди гонялись за дефицитными хлопчатобумажными рубашками, которых вечно не хватало.

А виноват в этом был план, поскольку себестоимость х/б рубашки в производстве была 6 руб-
лей, а нейлоновой – 15 рублей. Директор ленинградской швейной фабрики «Рассвет» призна-
вался, что, если его фабрика перейдет на выпуск рубашек, пользующихся спросом у населения,
она недовыполнит годовой план на 16 миллионов рублей.
Плановая экономика принципиально затратна и античеловечна! Если капиталист стре-
мится сократить расходы на производство, то социалист их специально наращивает, потому
что расточительность выгодна для плана: больше и дороже произвел – молодец, передо-
вик социалистического производства! Капиталист производит для людей, а социалист – для
галочки.
Социалистический завод мог для плана производить продукцию, которая вообще никому
не была нужна. Именно так и делал один из заводов Министерства электротехнической про-
мышленности. Он, помимо прочего, выпускал еще в невероятных количествах выпрямители,
которые просто некуда было девать. Впустую тратилась энергия, тратились материалы, рабочее
время. Зато завод перевыполнял план по производству.
Но у этого завода был еще и план по реализации готовой продукции! Его-то как выпол-
нить, если продукция никому не нужна? А очень просто – потребителям выпрямители навя-
зывались в нагрузку вместе с дефицитными двигателями. То есть если не возьмешь выпрями-
тели, вообще ничего не отгрузим! Приходилось брать. Потребители эти выпрямители какое-
то время хранили на складах, а потом списывали в утиль, так ни разу и не использовав.
Еще пример для вашего удовольствия, мне не жалко! Тут я уже не буду своими словами
социалистическую прессу пересказывать, а просто цитату приведу из «Литературной газеты»
от 3 августа далекого 1977 года: «На Челябинском кузнечно-прессовом заводе сконструиро-
вали диск автомобильного колеса, который легче, прочнее и дешевле прежнего. Завод стал
выпускать новые диски и лишился 3,6 млн рублей прибыли, снизились его поощрительные
фонды. Самое же поразительное, что пострадал и автомобильный завод, который получил эти
диски. Снизилась стоимость автомобиля, и, следовательно, оказалось под угрозой выполнение
автозаводом плана в рублях».
Вот такой он экономный и ресурсосберегающий, этот социализм, прямо завидки берут!..
Продолжим наши экскурсии по этой удивительной стране – СССР, где пытались постро-
ить социализм – самое экономичное в смысле сбережения природных ресурсов общество, а в
результате построили самое бездарно-расточительное, погрузившее его жителей в унизитель-
ную нищету и километровые очереди за туалетной бумагой.
Едем теперь в город Мелитополь. Тут завод «Бытмаш» выпускал никому не нужные пыле-
сосы «Вихрь». Покупатели в магазинах их не брали в силу отвратительного качества, но завод
исправно продолжал эти пылесосы выпускать. В результате газета «Известия» сообщила, что
к 1976 году на торговых складах по всей стране скопился двухгодичный запас этих чудо-аппа-
ратов!
А вот противоположный пример – внедрения передовых разработок в плановое хозяй-
ство. Однажды инженеры ленинградского завода «Электрокерамика» разработали усовер-
шенствованные электрические разрядники. Они были легче и дешевле в производстве, чем
прежние. Но, естественно, в производство новое изделие не попало – как раз по указанным
причинам: оно дешевое и материалов мало для него надо, посему план на нем выполнить
сложно. Как видите, плановая экономика не только затратна, но и отторгает все новое. Всякую
ненужную дрянь выпускать она готова, как видите, а хорошие вещи – нет, поскольку по природе
своей застойна. Именно из-за этого поздний умирающий социализм и назвали эпохой застоя.
Вы можете возразить:
– Ну, это, наверное, просто плохо все было спланировано! Зачем вообще нужен какой-
то дурацкий план в безналичных рублях, если рубли эти все равно фиктивные, на них ничего
138
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

не купишь, поскольку нет рынка? И зачем нужен был нелепый план по тратам топлива и элек-
троэнергии?..
Завидую вашей находчивости! Вас бы в Госплан! Но там уже своих умников полно, с
диссертациями. Вы такой умный не первый. Социалистические «экономисты» планировать
пытались по-разному – и так, и сяк, и ничего не получалось!
Вот был, например, план по фондоотдаче. Знаете, что это такое? Если разделить цену
всей заводской продукции на стоимость основных фондов, то есть станков и оборудования,
получится как раз показатель фондоотдачи. Например, сделал завод за месяц продукции на
100 рублей, и у него старенькое оборудование с остаточной ценой в 1000 рублей. Показатель
равен 1/10. Он характеризует, насколько хорошо используются основные фонды завода, то есть
оборудование. Чем выше – тем лучше. Представляете, вся продукция стоит как одна десятая
часть завода! Неплохо!
Но!
Представим себе, что директор завода решил установить новые станки, более прогрес-
сивные – за миллион рублей. Что произойдет? Продукция станет качественной, но продук-
ции-то он сделает на прежние 100 рублей, а вот за счет новых дорогих станков сумма в знаме-
нателе сразу вырастет, а коэффициент фондоотдачи упадет. И его сразу спросят: «А почему это
у вас такой низкий коэффициент, товарищ директор? Плохо вы используете основные фонды!
У других предприятий вон коэффициент высокий какой!»
А почему у других высокий? Да потому что оборудование у них старое, изношенное,
гонит брак, зато числитель, поделенный на знаменатель, дает красивую цифру для отчетности!
Чего только не придумывали советские «экономисты», чтобы спасти плановое хозяй-
ство!.. У нас получилась затратная экономика, потому что существует план по затратам? Глупо,
говорите, мерить план в безналичных рублях, потому что будут закупать 200-килограммовые
болванки и точить из них 30-килограммовые детали?.. Ладно, давайте тогда будем учитывать
не отвлеченные показатели, а конкретную работу! Например, завершенные этапы строитель-
ства. Вот вырыли рабочие котлован для здания, его им и зачтем.
Попробовали. Думаете, лучше стало?
Строители ведь тоже не дураки. Как только ввели эту систему, они начали делать
только самые дорогостоящие этапы работ – котлован вырыть, бетонные блоки смонтировать на
начальном цикле строительства. А всякую мелочовку, с которой возни много – полы залить,
провода протянуть – оставляли на будущее. На потом. И в результате случился так называемый
долгострой – всю страну покрыли сотни и тысячи начатых и заброшенных объектов. Фунда-
мент и стены без крыши. Тут же пара примеров с цифрами.
За время 9-й пятилетки трест «Татспецмонтаж» построил 93 силосных башни. Из них в
строй удалось запустить… ну, угадайте сколько? Семь штук!
Одесская область, конец семидесятых, эпоха так называемого «развитого социализма».
Из 192 промышленных строек 134 стройки остались незавершенными.
Причем, развал страны шел в этом смысле строго по нарастающей: если в 1965 году неза-
вершенка составляла 69 %, в 1975 году – 75 %, а уже в следующем, 1976-м – 80 %…
Раз так, придумали план сдачи готовых объектов. И что вышло? Опять ничего хорошего!
Строительный трест, который должен построить сто домов, теперь расписывал годовой план
по кварталам. Первый квартал – 10 объектов, второй – 10 объектов, третий – 10 объектов,
четвертый – 70 объектов. Ясно, что четвертый план будет сорван. Но как рассуждал трест?
Если уж нас загнали в угол, если уж суждено сорвать план, сделаем это один раз в году, тогда
останемся без премии только один раз, а не четыре.
В социалистическом СССР из-за плановой экономики была крайне низкая производи-
тельность труда, сильно отстававшая от развитых стран. Решили ее поднять. Как? Придумали
план по росту производительности труда!.. Но как подсчитать производительность, например,
139
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

в том же строительстве? Очень просто – разделить стоимость возведенного объекта на число

людей, его строивших. Десять человек объект за миллион рублей построили – высокая произ-
водительность: каждый человек на 100 тысяч рублей наработал! А если 100 человек этот дом
построили, низкая тогда производительность: по 10 тысяч рублей каждый произвел!..
При капитализме, чтобы поднять производительность, просто сокращают лишних,
ненужных людей. Потому что там существует экономика! А в социалистических странах, где
вместо экономики справедливость, работников не сокращают, это же негуманно, там про-
сто увеличивают стоимость здания. Для этого берут более дорогие материалы – мрамор вме-
сто плитки, кирпича побольше, металл потолще… И снова получается затратная экономика,
сплошной перерасход материалов без всякой практической нужды – только ради бумажных
показателей в отчетах.
Знаете, с чем можно сравнить социализм и капитализм? Со спортивными соревновани-
ями по стрельбе, например. При капитализме есть конкуренция между спортсменами – кто
точнее всего отстрелялся в мишень, тот и выиграл, все просто. При социализме конкуренция
исключена из догматических соображений, там плановое, а не конкурентное хозяйствование,
поэтому никаких мишеней нет, спортсмены палят в воздух просто так, а их успешность оце-
нивают по косвенным признакам – как красиво они вскидывают винтовку, насколько плавно
нажимают курок, правильно ли отчитываются, вовремя ли сдают стреляные гильзы. Результат
никого не интересует. У кого лучше показатели по отчетности, тот и победил в социалистиче-
ском соревновании…

На этом закончим с социалистической промышленностью и перейдем к социалисти-

ческому сельскому хозяйству. Там ситуация была еще хуже, недаром сельское хозяйство
при социализме называли черной дырой, куда безвозвратно и безрезультатно проваливались
немыслимые средства. Безрезультатно потому, что социализмом была сломана основа всякой
человеческой деятельности – личная заинтересованность в результатах труда, особенно важ-
ная именно в сельском хозяйстве. Крестьянам, объединенным в так называемые колхозы, было
совершенно наплевать, будет урожай или не будет, соберут они его или не соберут, сохранят
или не сохранят. Их благополучие от этого никак не зависело, они сидели сначала на трудо-
днях, а потом на зарплате.
Печальное зрелище представляло собой сельское хозяйство в советской стране! Спив-
шиеся от тупой безнадеги, грязные колхозники в сапогах и телогрейках; мычащие в холодном
и сыром бетонном коровнике тощие, недоенные коровы, обосранные, дающие столько молока,
сколько коза; оставленный в полях урожай, собранный наполовину; сыплющееся через щели
в дырявых вагонах зерно. И килотонны фруктов и овощей, гниющие на складах и овощебазах
по всей стране. Поэтому по приказу правящих партийных функционеров научным и учебным
институтам приходилось снимать с работы ученых, инженеров и студентов и отправлять их
либо «на картошку», то есть в колхоз убирать урожай, либо «на базу» – отделять еще не до
конца сгнившие кочаны и картофельные клубни от тех, которые уже превратились в нестер-
пимо воняющую слизь.
Вот как вспоминает об этом один из очевидцев, бывший советский инженер Игорь Ефи-
мов: «Теплый апрельский денек. Мы входим в ворота большого московского овощехранилища,
расположенного где-то за Беговой улицей. С утра всем сотрудникам института выдали резино-
вые сапоги, и с первых же минут работы мы понимаем, насколько они здесь необходимы. Ноги
просто тонут в гнилом картофельном месиве. Мы работаем в безнадежном бункере – отсюда
уже ничего спасти не удастся. Нужно просто выгрести прогнивший картофель… и освободить
место для нового урожая. Рядом, говорят, положение чуть получше. Там отобрали несколько
ящиков для магазинов. Картошка мелкая, с гнильцой, но и за ней будет очередь».

140
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Советские чиновники исправно вносили в статистику сведения о рекордных небывалых

урожаях, и до сих пор еще любители планового хозяйства и верующие в марксизм любят при-
водить цифры тех самых рекордных советских урожаев, не подозревая, что выросли они…
только на бумаге, то есть в отчетности, и представляют собой обычные, как тогда говорили,
«приписки», а попросту говоря, вранье. При этом до половины выросшего урожая оставалось
в полях – его не могли собрать, а почти половину того, что собирали, не могли сохранить.
Поэтому магазины были полны наполовину сгнившими овощами, и грубые толстые хамоватые
продавщицы не давали посетителям отобрать хорошую картошку или морковь, насыпая тол-
стыми пальцами в кульки еще не сгнившую вместе с гнилой. А на тех редких смельчаков, кто
осмеливался возмущаться, орали, брызгая слюной:
– Ишь, какой умный выискался! А гнилье я кому продам, если ты всю хорошую возь-
мешь?!.
А что поделать – продавщице нужно было выполнять план…
Советская пресса постоянно описывала десятки случаев того, как бездарно растрачива-
ются ресурсы:
«Из Одесской области в Москву соленые огурцы отправили в гнилых бочках. Рассол
вытек, огурцы испортились…»
«Работники Ростовской оптово-плодоовощной базы грузили капусту, наполняя вагон под
самую крышу. В пути, как того и надо было ожидать, нижний слой оказался раздавлен, а верх-
ний сгнил. Следующую партию грузили по правилам, на высоту 1,3 метра, но в вагоны, в кото-
рых до этого перевозили минеральные удобрения [так что вся капуста оказалась испорчен-
ной]…»
«Директор завода, отправлявший зимой минеральную воду в неутепленных вагонах, так
что заказчик получал одни осколки замерзших и взорвавшихся бутылок, не имеет даже выго-
вора…»
«128 вагонов картошки выслали из Костромы в Астрахань за 1800 км. Они простояли
после долгого пути на запасных путях еще 15 суток, после чего оказались заполненные одной
гнилью».
Или вот чудесный случай, прекрасно иллюстрирующий чудовищную неразбериху, царив-
шую в плановой, казалось бы, экономике. Из прикаспийских степей, где на беду случился боль-
шой урожай капусты, отправили в Смоленскую область вагоны с кочанами. А там и своей капу-
сты полно, поэтому из Смоленска летит на юг телеграмма: «Капусту не заказывали, просим
срочно распорядиться грузом». В ответ тишина, и потому в Смоленской области начинают
кормить этой капустой скот. В то время как на Урале в магазинах народ стоит в очередях за
гнилой капустой прошлогоднего урожая.
Одной из самых страшных бед для сельских жителей и местного начальства был большой
урожай. Ведь хозяйство-то плановое, а высокий урожай – вещь принципиально случайностная,
как его запланируешь, оно вон взяло да уродилось на беду!.. И где теперь под это все взять
вагоны? Ящики? Склады? Производственные мощности для переработки? Это при ужасном
несправедливом капитализме всегда есть расточительный резерв, а при счастливом справед-
ливом социализме все очень экономно по отношению к богатствам планеты, все тютелька в
тютельку рассчитано, как видите…
И вот мы видим, как раскинулся под южным солнцем прекрасный яблочный сад. Яблок
в колхозе уродилось – ужас сколько! Они падают с деревьев, гниют на земле, их никто не уби-
рает. Потому что под них не запланировано вагонов, потому что все ближайшие перерабаты-
вающие заводы забиты под завязку, потому что нет ящиков, в которые собирать эти яблоки,
нет грузовиков для них, нет солярки.

141
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Яблоки так и сгниют, жители отдаленных уголков страны их не увидят, а колхозники

получат премию – за то, что на бумаге отчитались о рекордном урожае. Вот как писала об этом
«Литературная газета»:
«В одной моей бригаде, – жалуется бригадир колхоза имени Мичурина Герой социали-
стического труда, – в прошлом году пропало свыше тысячи тонн овощей… 70 тонн сладкого
перца «гогошары» так и сгнили в кучах на поле. Никто не хотел принимать их».
В Слободзейском районе положение лучше, чем в других, – там сильнее перерабатываю-
щая промышленность, поэтому гибнет на полях всего лишь 20 % урожая, то есть 40 тысяч тонн.
Что же в остальных? Консервные заводы не имеют никаких резервов мощности, так что стоит
в период уборки выйти из строя хотя бы одной линии, и все улицы Тирасполя оказываются
забиты грузовиками, истекающими томатным соком. Тем не менее, колхозников заставляют,
как и всюду, бороться за повышение урожайности, газеты пишут о замечательных починах:
добиться урожая 700 центнеров помидоров с гектара, 135 центнеров фруктов. Тут же, рядом с
кучами гниющих на поле плодов и овощей, устраиваются собрания по принятию социалисти-
ческих обязательств – собрать на будущий год еще больше! Сейчас вся Молдавия производит
около 800 тысяч тонн овощей, и эту цифру собираются удвоить…»
Вот они – будни социализма! Вот она – социалистическая экономия природных ресур-
сов! Вот она – ежедневная трагедия планового хозяйства…
Та же газета описала случай, когда один из председателей колхоза, будучи не в силах
выносить этот кошмар, решился на преступление: «…купил тарную дощечку на колхозные
деньги у жулика-снабженца. Из дощечки наготовили ящиков, урожай спасли, но дело раскры-
лось, и председатель попал за решетку».
Тут необходимы пояснения.
Кто такой жулик-снабженец? Это человек, работающий на каком-то государственном
предприятии, у которого есть тарная доска. Скорее всего, она никому не нужна и просто гниет
у него на складе или под забором, например, потому что куплена вместе с чем-то нужным в
нагрузку. Или завезена для каких-то дел по плану, но не пригодилась, потому что социали-
стические планы вилами по воде писаны и пишутся они не для того, чтобы их выполняли, а
для того, чтобы отчитывались за их выполнение, к действительности эти планы имеют самое
отдаленное касательство.
В общем, снабженец списал тарную доску, то есть написал акт о том, что ненужная доска
подлежит уничтожению. И должен был ее уничтожить. Но не уничтожил, а отправил в колхоз.
За это председатель дал ему денег. В колхозе из дощечки сколотили ящики и собрали в них
урожай. Вот это с точки зрения социалистической догматики и есть преступление, за которое
и снабженец, и председатель получили несколько лет тюрьмы. Председатель – за то, что кол-
хозные деньги истратил не по назначению, не по плану, а снабженец – за личное обогащение.
Личное обогащение или «пробуждение в себе частнособственнических инстинктов» есть
одно из самых величайших преступлений в обществе, построенном по марксистским канонам!
Автор этой книги иногда с горечью слышит от малоумных людей, что капиталистическое
общество порочно, ибо основано на получении прибыли, на обогащении, поэтому развращает.
И что человечеству нужно строить новое светлое общество будущего, основанное на каких-то
других принципах и приоритетах – например, на общественном интересе. Чтобы люди не за
личной выгодой гнались, а работали на общее благо, бла-бла-бла…
Да чтоб вы сдохли с вашим общим благом! Потому что такое общество у нас уже было!
Общество, основанное на «других приоритетах», не на прибыли, не на личном интересе. Обще-
ство без хозяина. В котором ничего никому не надо, пропади оно все пропадом. И оно раз-
вращало человека так, как ни одно капиталистическое. Поэтому мы продолжаем рассказ об
этом расчудесном обществе… Хотя пусть оно само о себе расскажет тревожными репортажами
своих газет:
142
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

«Министерство путей сообщения СССР выполняет план подачи вагонов лесозаготови-

тельным хозяйствам не более, чем на 50 %. Древесина, так нужная во всех районах страны,
лежит на складах, портится, превращается в дрова. Что толку из того, что тысячи людей рубят
ангарский и енисейский лес, сплавляют, выгружают на берег, если он здесь годами гниет?..
Территория складов на лесоперевалочных базах загружена нескончаемыми рядами штабелей
из посеревших от времени бревен… В европейской части страны положение не лучше, чем в
Сибири. Западнее Урала значительная часть древесины – лиственные породы, дорогое фанер-
ное и лыжное сырье. Долго хранить ее нельзя. Пролежав год-другой, березовые кряжи трес-
каются, украшаются плесенью и грибками… В погрузочных пунктах Союза скопилось свыше
20 миллионов кубометров лесоматериалов. И в то же время Министерства лесной и дерево-
обрабатывающей промышленности СССР в первом полугодии заплатили десятки миллионов
рублей штрафов за то, что не поставили потребителям древесину». («Правда», 15.08.1977)
«Заводы-изготовители, понимая важность Экибастузского комплекса, шлют сюда все
необходимое по графику. Десятки тысяч тонн ценного оборудования уже прибыли на электро-
станцию: его сваливают из вагонов у железнодорожной насыпи». («Правда», 02.07.1977)
«В Карельской АССР Ругозерским леспромхозом в 1967 году было закуплено дорогосто-
ящее оборудование, которое не использовалось до 1973 года, а затем было списано в металло-
лом как пришедшее в негодность». («Известия» 30.05.1976)
«В Донбассе на задворках нефтеперерабатывающего завода в г. Лисичанске ржавеет
под открытым небом неустановленных агрегатов на 24 миллиона рублей». («Комсомольская
правда» 21.10.1977)
«Зимуют под Брянским небом ящики с мини-фабрикой химчистки «Специма», изготов-
ленной в ГДР. При этом трех ящиков стоимостью в 8000 валютных рублей уже недостает».
(«Литературная газета» 15.01.1975).
«…из-за недостатка складских помещений в стране гибнет 1/5 всей производимой
бумаги». (Киножурнал «Фитиль»).
Почему?
Почему такое происходит?
Почему капуста, которую никто в Смоленске не заказывал, едет туда из Ленкорани и
гниет по пути? И при этом для вывоза нужной всем древесины нет вагонов? Ведь они поло-
жены по плану! А для перевозки капусты, которую никто в Смоленске не заказывал, вагоны
не запланированы! Откуда же они берутся? Что за бардак?
Вот именно – бардак. Или, если использовать синоним, бесхозяйственность. Чем больше
плана, то есть регламентации, тем больше бардака.
Никто не отвечает за конечный результат – стрельбу по мишени. Никто не отвечает своим
карманом за то, чтобы потребитель был доволен. А у конечного потребителя нет никаких
рычагов воздействия на всю эту разболтанную разваливающуюся машину социалистического
хозяйства. При капитализме они есть, это деньги, там потребитель голосует за товар своим
кошельком – вот такая вот экономическая демократия. А при социализме плановая диктатура,
здесь успешность труда оценивается по количеству пролитого пота и правильности заполнения
бумаг, а потребитель от производства оторван напрочь. И всем на него наплевать. Сидит он без
туалетной бумаги, задницу коммунистической газетой «Правда» вытирает, ну и черт с ним.
Теперь откроем секрет про вагоны, откуда берутся лишние и почему необходимых не
хватает… У железнодорожников свой план, и он исчисляется в тонно-километрах. Чем больше
и дальше отвез, тем лучше для плана. Целесообразность перевозки и сохранность груза при
этом не важны. Важна деятельность, а не результат.
Пример. Лебединский горно-обогатительный комбинат. Здесь производят рудные ока-
тыши, которые потом везут на Череповецкий металлургический комбинат. Везут в дырявых
вагонах. Из которых эти самые маленькие рудные окатыши текут, словно зерно из вагонов,
143
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

перевозящих зерно. Поэтому все пути в стране – в зерне и маленьких круглых окатышах. А
также во всем том, что может утечь через щелястые товарные вагоны. Вот что по этому поводу
пишет газета «Известия от 20 июня 1976 года: «Рудные окатыши – груз дорогостоящий, а течет
в щели, словно вода… За четыре месяца только по дороге на Череповецкий металлургический
комбинат потеряно 3600 тонн окатышей…»
Почему течет? Почему никто не заделывают щели в вагонах? Странные вопросы… А
кому и зачем заделывать? Это же не мое! Это же ничье! Общее! А работать на заделке щелей
нужно кому-то конкретно. И каждый конкретный человек рассуждает: «Раз вагоны не мои,
раз они общественные, пусть общество и работает на заделке щелей. Я-то тут при чем? Мое
дело грузить».
А железная дорога им вторит: «Пусть счастливы будут, что им вообще хоть какие-то
вагоны поставили для перевозки!..» Потому что при плановом хозяйстве, когда все до винтика
рассчитано, вагонов вечно не хватает. Они в таком же дефиците, как и все прочее, ну, кроме,
конечно, того неходового товара, который фабрики лепят не для людей, а для плана и на склад.
Вот там в дефиците складские площади!
Кстати, о дефиците вагонов. Главная коммунистическая газета «Правда» рассказывает:
«За первую половину 1977 года заводы Башкирии только под светлые нефтепродукты недопо-
лучили 11160 цистерн. По этой причине народное хозяйство в период уборочных работ лиши-
лось сотен тысяч тонн топлива».
И еще одна чудесная цитата, рассказывающая о том, как железнодорожники для выпол-
нения своего плана нарочно портят чужую продукцию. Нельзя лить бензин в цистерны из-под
мазута! Но нельзя такое только у капиталистов. А у социалистов запросто: «Часто бывает, что
под керосин и бензин цистерн нет, а есть только под мазут. Заводам приходится сливать доро-
гие светлые нефтепродукты в мазут и отправлять их таким образом, что позволяет железнодо-
рожникам щеголять перевыполнением планов».

Ну, что, друзья? Есть идеи, как спасти плановое хозяйство?

Может быть, ввести какие-то планы по экономии, по бережному использованию ресур-
сов?
Пробовали! Получилось еще хуже! Точно так же, как планирование производства приво-
дило к дезорганизации производства, так и планы по сбережению ресурсов только еще больше
их разбазаривали.
Например, мы знаем, что у нас кое-где 90 % металла при обработке болванки идет в
стружку. Это ужас что такое! Ну так давайте стружку пустим в дело, придумаем план по сдаче
металлолома и стружки!
И вот такой план ввели. А планы, будучи введенными, имеют одно свойство – расти. Ведь
экономика же должна расти, не правда ли? И вот уже вскоре, чтобы выполнить неподъемный
план по сдаче стружки, начальники цехов велят рабочим перегонять в стружку готовые детали.
То есть 100 % металла пускать в стружку, а не 90. Сколь прекрасный и спасительный пример
рачительного сбережения ресурсов при плановом хозяйстве!
И сейчас будут другие примеры, еще похлеще!..
Представляю на ваше рассмотрение энергетическое государственное предприятие «Мос-
энерго», которое занимается тем, что протягивает кабели, провода, устанавливает трансфор-
маторы. Иногда при замене старого трансформатора на новый прежний нужно сдавать в метал-
лолом. Но это бывает редко, и на этом трест не может поиметь более 4 тонн металла в год. А
у него план по сдаче металлолома дорос уже до 25 тонн! И попробуй его не выполни!
Поэтому когда к инженеру энергетического предприятия приходит представитель
какого-то завода и просит согласно плану выделить их заводу дополнительные энергомощно-
сти и поставить трансформатор, инженер устремляет глаза в потолок и ставит условие:
144
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

– Мы вам поставим трансформатор, если вы нам поможете выполнить план по металло-

лому.
– А где мы вам металл возьмем? У нас у самих план по металлолому горит!
– Ну тогда не взыщите! У меня таких, как вы – много, а энергомощности – дефицит.
Ждите своей очереди…
Представитель завода понимает, что очередь может длиться очень долго, это же социа-
лизм. И, скрепя сердце, соглашается. Инженеру «Мосэнерго» тоже этот разговор удовольствия
не доставляет. Единственное, что утешает его совесть, так это тот факт, что он выбрал не самый
худший вариант выполнить план по сдаче металлолома, потому что его коллеги на соседнем
участке делали дела и похуже – писали документы, что какой-то участок электросети пришел
в негодность, выкапывали из земли несколько сотен метров совершенно исправного кабеля и
сдавали его в металлолом.
Ну, какие еще есть мысли о новых чудесных планах по спасению плановой экономики?
Известно, что плановая экономика антиинновационна, то есть отторгает новшества, мы об
этом уже говорили. Может, тогда ввести план по новшествам?
О, да, конечно! Гениальная идея! И она, конечно же, была реализована. И конечно же,
привела к противоположным результатам, к еще большей растрате ресурсов.
Итак, представьте, вы – директор, вам спустили сверху план по инновациям. А то Совет-
ский Союз вечно отстает технологически от проклятых капиталистов, как будто у нас не самое
передовое общество, как пишут в коммунистических передовицах, а бог весть что…
В общем, вам, товарищ директор, теперь нужно инновации внедрять. Вот план по инно-
вациям! И мы вам даже запланировали безналичные деньги на эти инновации! Вы должны эти
средства освоить и доложить по форме.
Освоить средства – это значит их все потратить. И вот директор заказывает профильному
научно-исследовательскому институту или конструкторскому бюро какой-нибудь проект по
улучшению чего-нибудь. И так по всей стране происходит, потому что всем спустили планы по
новшествам. И вот уже миллионы инженеров в сотнях НИИ и КБ встают к чертежным кульма-
нам и начинают рисовать чертежи, писать тома проектов и пояснительных записок. И к концу
планово-отчетного периода выдают заказчику новые проекты новых цехов и технологических
линий. Получают за это зарплаты и премии. Предприятия-заказчики кладут эти проекты на
полку и забывают, потому что заказывались проекты не для воплощения, а для выполнения
плана по расходованию средств на инновации. Потому что никакие инновации директору на
хрен не нужны, а нужно ему закрыть план по инновациям, то есть отчитаться.
Сотни, тысячи тонн бумаги переведены в эти листки и ватманы. Какое-то время они
лежат на полках у заказчика, годами собирают пыль, а потом списываются с баланса и отправ-
ляются на помойку. Сколько лет они могут так копить пыль на полках? Да по-разному! Напри-
мер, проект хлопчатобумажной фабрики для Новокузнецка был изготовлен в 1956 году. Спи-
сан в 1975-м. А всего за два года (1973–1974) в СССР было списано таких проектов на сумму
в 140 миллионов рублей, по тогдашним временам гигантские деньги! Десятки тысяч чело-
веко-часов работы вылетели в трубу плановой экономики. Целые поколения советских инже-
неров были выучены и прожили свои жизни для того, чтобы их труд никогда не был воплощен
в металл и бетон. Просто для плана. Для галочки.
Каждый советский человек знал: ни в коем случае нельзя покупать продукцию, выпу-
щенную советскими предприятиями в конце месяца. Потому что она выпущена для галочки.
Потому что все предприятия к концу месяца начинают аврально гнать план, невзирая на каче-
ство, чтобы успеть отчитаться за количество, и гонят сплошной брак. Купишь такое – намуча-
ешься потом, потому что в гарантийной мастерской, куда ты отнесешь свою покупку, месяцами
нужно будет ждать запчасти. Их тоже дефицит.

145
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

А почему вечный дефицит? Почему всего не хватает? Ведь должно, по плану, хватать!
Плановое же хозяйство, ети его мать!.. По плану завод А должен поставить заводу Б точное
число штуковин Икс. Это же план! Откуда ж дефицит? Ведь если завод А не выполнит план
и не поставит Б нужные штуки, он же план не выполнит. А план – закон! Его все выполняют!
Верно?
Верно. Но как это происходит?
Завод А взял и не поставил заводу Б нужных дефицитных штуковин в необходимом коли-
честве. И завод Б сорвал план. Не по своей вине. Поэтому в невыполнении плана он не вино-
ват. Вот если бы ему все поставили, он был бы виноват в невыполнении. А так – не виноват
по объективным причинам! Ему же необходимые дефицитные детали поставщик не прислал.
И потому вместо 1000 запланированных единиц продукции он сделал только 700. И потому
Министерство задним числом сокращает бедному невиноватому заводу план – до 700 штук.
Нет, лучше до 698 штук – потому что завод все-таки проявил энтузиазм, трудовой героизм, и
чтобы у него все-таки было небольшое традиционное перевыполнение плана. Нужно же рабо-
тягам премию выписать!
Так. Допустим… Ну, а что же завод А? Он-то почему недопоставил заводу Б комплекту-
ющие, из-за чего для Б пришлось план задним числом менять? Думаете, со зла, что ли? Завод
А тоже не виноват! Ему сырье не подвезли с предприятия В. Оно в дефиците.
Сырье же не подвезли, потому что вагонов не хватило. А вагонов у железной дороги не
было, потому что вагоноремонтному заводу Г не подвезли дефицитные запчасти с завода Д.
А почему? А потому что завод Д их не сделал, запчасти эти. А он их не сделал потому, что
ему, в свою очередь, недопоставили нужных электронных деталей с завода Е, а если и поста-
вили, то половина из них оказалась с браком, потому что сделаны они были в конце месяца.
А завод Е, который их делал, допустил брак оттого, что завод Ж не вовремя поставил
материал.
А завод Ж недопоставил материал, потому что завод А по объективным причинам не
выполнил план в прошлом месяце, и заводу Ж комплектующих не хватило. В результате в
экономике образовался дефицит тех самых штуковин Икс, с которых вся эта история началась.
А вместе с ними и всех прочих штуковин – Игрек, Зет, Омега, Сигма и всего прочего, из чего
все делается и производится.
Круг социалистической «экономики» замкнулся…
Вот вам для разжигания любви к социализму еще немножко реальных примеров из про-
шлой, социалистической жизни нашей страны, ну просто не могу удержаться!..
В 1972 году газета «Труд» рассказывала читателям, как Дарасунский завод горного обо-
рудования недопоставил народному хозяйству 186 породоразгрузочных машин, 23 перегружа-
теля и т. д. Потому что его подвели поставщики: Усольский завод вместо запланированных
850 тонн литья поставил Дарасунскому всего 409 тонн. Не со зла: наверняка его тоже подвели
поставщики.
А вот пятью годами позже газета «Правда» повествует об успехах социалистического
строительства и торжестве плановой экономики: «В авторазгрузчиках ГУАР-30 самое слабое
место – гидроцилиндр. Восстановить его на месте невозможно, а заводы-изготовители не спе-
шат выпускать запасные. На ремонтные работы в этом году заготовители Казахстана скромно
запросили 100 цилиндров, им пообещали 35, а получено – 10».
Вот вам плановое хозяйство во всей своей красе: нужно 100 цилиндров, получено 10!
Еще пример. Та же газета: «На элеваторы поступает много зерна высокой влажности. Его
необходимо предварительно высушить в специальных сушилках. Однако из 168 сушилок… 73
не могут работать из-за отсутствия щитов управления – заводы «забывают» их поставлять. В
1977 году было заказано дополнительно 125 таких щитов, поступило 9».

146
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

И бессмысленно спрашивать, отчего и почему: эти цепочки падающего экономического

домино весьма характерны для экономики СССР. Спрашивать бессмысленно, но интересно…
Поэтому спросим!
Почему вагоноремонтный завод в Челябинске постоянно срывал план по ремонту элек-
тровозов? Потому что завод «Азеркабель» не поставлял необходимую для ремонта стальную
проволоку.
Почему в 1977 году «Ленинградская правда» пишет, что местный завод «Пневматика»
работает через пень колоду, в неделю по нескольку раз останавливая линии? Потому что
поставщики присылают ему вдвое меньше заготовок для корпусов и втрое меньше отливок.
Почему предприятие «Луч» в том же Ленинграде провалило план? Потому что вместо
90 тонн оргстекла ему прислали только 63, вместо 419 тонн пресс-порошка всего 324 тонны,
вместе 224 тонн стального холоднокатаного листа лишь 126 тонн.
Почему Вильнюсская фабрика «Нерис» срывает план по поставке селу агрегатов по про-
изводству травяной муки? Потому что ее поставщики – Бийский котлозавод и ленинградский
«Красный треугольник» не поставляют комплектующие.
Почему завод в Тихвине, производящий металлоконструкции, вместо 75 тысяч тонн
выпустил 21 тысячу?..
Почему львовскому «Прогрессу» регулярно недопоставляют хром?..
Почему Харцызский трубный получает только 80 % стали от запланированных поста-
вок?..
И в этих вопросах, взятых из социалистических газет, только ничтожная доля тех слу-
чаев, которые попали в советскую прессу. Но это происходило повсеместно, а газетам ведь
нужно было писать и еще о чем-то, кроме производственных проблем заводов и вечной
нехватки всего…
Социалистическая экономика – дефицитная по природе своей, в ней вечно чего-то не
хватает. Именно потому, что она плановая.
Парадокс! Чем жестче и глобальнее планируешь, тем хуже получается. Теряется та самая
живая гибкость экономики, которая позволяет ей отрабатывать изменяющиеся условия. А
жесткий плановый монолит лопается и начинает крошиться сразу по всему объему при малей-
шем перекосе.
Казалось бы, у всех есть согласованные планы. Вот на всю огромную страну Госплан
планов понаписал, расстарался, на все отрасли, на все предприятия! И по ним, по планам этим,
все должны всем все поставлять вовремя. И не должно быть никаких неожиданностей. Это же
вам не дикий капитализм, тут все точно рассчитано!
Но жизнь в планы не вписывалась – вот в чем была главная проблема социализма.
Реальность экономики существует не как схема, а как живая система, все время подстра-
иваясь. А для этого она должна обладать избыточным разнообразием. То есть как раз той «рас-
точительностью», за которую социалисты упрекают капитализм, и сами же, в попытках эко-
номии общественных ресурсов путем планирования, приводят систему к катастрофическим
потерям этих ресурсов.
Понятно, что если бы можно было – ну, чисто теоретически! – мгновенно каким-то
божьим чудом собрать всю информацию о системе по имени экономика (или о системе по
имени биосфера, или о системе по имени многоклеточный организм) и мгновенно отправить
ее на обработку в некую внешнюю вычислительную машину бесконечной мощности с беско-
нечным быстродействием, чтобы она просчитала следующие ходы системы, она бы их просчи-
тала. И мы бы с удивлением увидели, что с каждой секундой эти идеальные расчеты все больше
и больше расходятся с действительностью!
Почему? Потому что жизнь не идеальна.

147
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Как только зафиксируешь идеально сбалансированную экономику в плане, так в следую-

щую же секунду план этот становится устаревшим. Потому что жизнь меняется ежесекундно и
меняется не по планам, мы живем в принципиально непредсказуемом квантовом мире, о чем
еще подробнее поговорим в дальнейшем. Случайность в этом мире вшита в свойства материи.
План угрюм и неподвижен, а жизнь подвижна и гибка, поэтому как только начинаешь натяги-
вать экономику на жесткие колки плана, ткань экономики рвется и начинает расползаться у
тебя под руками. Образуя дыры дефицита и складки затоваривания.
Впрочем, квантовая случайность даже избыточна для объяснения принципиальной
непланируемости экономики, о чем также будет речь ниже. А пока поразбираемся в сортах
удобрений.

148
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Красное и черное – разные модели социализма

Весьма поучительно, говоря об экономике, сопоставить два общественных «стакана» –
наполовину пустого и целиком наполненного социализмом. В XX веке социализм был моден,
поэтому интересно сравнить между собой его вариации – например, интернациональный соци-
ализм Сталина и национальный социализм Гитлера.
По многим внешним признакам эти две тоталитарные модели были схожи даже в дета-
лях. У тех и у тех красные флаги. Вождизм. Усы, сапоги и полувоенные френчи по тогдашней
моде у обоих фюреров. Манера вождей вырезать своих вчерашних сторонников. Апелляция
к рабочим (у одного вождя «рабочая партия», у другого фюрера – «диктатура пролетариата»,
причем, у обоих 1 мая – красный день календаря). Безудержная милитаризация. Однопартий-
ность. Гитлерюгенд и пионерия. Массовые бессудные убийства и рвы с трупами – у обоих.
Пропаганда розни – только у Гитлера расовой, а у Сталина социальной. Даже тяга к величе-
ственной антично-имперской архитектуре у обоих режимов была общая, равно как и любовь
к реализму в искусстве, а также нелюбовь к разному там абстракционизму, от коего за версту
несло буржуазной демократией, каковую оба терпеть не могли. Наконец, планирование эконо-
мики с той лишь разницей, что у Сталина 5-летние планы, а у Гитлера 4-летние (ни те, ни
другие не выполнялись)7.
Другое дело, что черно-коричневые европейские социалисты не дошли до такой степени
радикализма, как красные восточно-азиатские – до отрицания частной собственности и ее пол-
ной ликвидации вместе с рынком, поэтому дела у них обстояли сильно лучше, чем в восточ-
ных проектах социализма. Но гитлеровскую экономику экономисты не зря называют дири-
жистской, то есть управляемой. Из-за чего она также имела немалые проблемы и стремительно
катилась к банкротству, которому помешала война. Дефицит валюты, сырья и практически
дефолтное состояние уже через пять лет после прихода Гитлера к власти – таков итог мудрого
руления черного социалиста.
Создана индустриальная мощь немецкой экономики была задолго до прихода Гитлера
к власти, еще при Веймарской республике, и к Гитлеру обношения не имеет. Все известные
промышленные гиганты Германии – предприятия Круппа, Сименса и пр. – плоды еще XIX
века, которые фюрер использовал для милитаризации страны.
Некоторым почему-то кажется, что под мудрым дирижированием фюрера Германия
неимоверно процвела, «строились автострады». И мало кто знает, что из-за плачевного состо-
яния немецкой экономики (фактически она быстро оказалась банкротом) в 1939–1940 годы
в Вермахте назревал антигитлеровский путч. Потому что уже к началу 1938 года производи-
телям вооружения казна оплачивала только 60 % положенного, остальное выдавали пустыми
обещаниями (облигациями). И даже захваченные немцами страны с их ресурсами не особо
помогли немцам, потому что вместе с немцами туда пришли и проблемы немецкой социали-
стической экономики с ее дирижизмом и неразберихой.
По сравнению со здоровой британской, не говоря уж об атлетической американской, гит-
леровская экономика напоминала человека, бегущего на протезе. Перед началом Второй миро-
вой войны ВВП на душу населения в Германии был на треть ниже британского и вдвое ниже
американского.
Обычные немцы жили не ахти как. Рост уровня жизни остановился из-за гитлеровской
милитаризации экономики, до 70 % бюджета немецкой семьи из четырех человек (родители

7
Для примера. Первая сталинская пятилетка запланировала построить 16,2 тыс. км железнодорожных путей. Фактически
же было построено 5,1 тыс. км. Вторая сталинская пятилетка запланировала 11 тыс. км, по факту сделали – 2,3 тыс. км. Третья
пятилетка, соответственно, 11 и 3,8. Четвертая: 7,2 и 1,6. Пятая: 3,8 и 3,0. Это ли не чудо экономического планирования? Это
ли не великолепное подтверждение истин марксизма живой практикой?
149
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

и двое детей) с двумя работающими взрослыми уходило на текущие расходы – еду и аренду
жилья. На все остальное – одежду, обувь, мыло, транспорт, книги, тетради и лекарства оста-
валось всего 67 марок. Много это или мало, судите сами, учитывая, что пара ботинок стоила
10 марок.
Видный немецкий предприниматель той эпохи Фриц Тиссен, которому приходилось
заниматься бизнесом при Гитлере, писал:
«Гитлер и нацистские лидеры хвастают тем, что освободили немецкий народ от страда-
ний, возродив экономику и создав рабочие места для всех… Однако так называемое экономи-
ческое возрождение нацистского режима – всего лишь обман. В реальности Гитлер не создал
никакого богатства. Он истощил все ресурсы Германии. Он безрассудно растратил налоги и
украл сбережения людей. Сегодня под бременем войны рушится вся экономическая структура
режима. На самом деле Гитлер прибегнул к войне, так как – несмотря на свое невежество –
осознал, что очень скоро его экономические методы приведут к инфляции и тотальному краху
государства.
Я был непосредственным свидетелем всех попыток, предпринимавшихся нацистами в
сфере экономики… Фактически все экономические идеи режима шли не дальше строитель-
ства автомобильных шоссе, дорогостоящих архитектурных проектов и перевооружения».
Причем, в низкоавтомобилизированной Германии автобаны строились практически нао-
бум, без всяких экономических обоснований, как египетские пирамиды, ездить по ним было
практически некому, и что самое смешное, они парадоксальным образом мешали перевозкам,
потому что отнимали инвестиции и ресурсы рабочей силы у железных дорог, которые просто
задыхались под грузом военных транспортировок.
Квалификацию людей, руливших тогда в Германии экономикой, Тиссен характеризует
так: «Гитлер – абсолютный невежда в экономике… Однажды великий партийный «экономист»
Бернард Келер напыщенно произнес в его присутствии лозунг: «Труд – это капитал». Абсо-
лютно бессмысленная фраза, но Гитлер по меньшей мере раз двадцать повторил, перефрази-
руя, эту чушь в своих речах».
И здесь внимательный читатель, конечно же уловит эхо трудовых теорий стоимости и
марксова «Капитала». Потому что сам Гитлер и многие члены его Национал-социалистической
рабочей партии вышли из социалистов, коммунистов и марксистов… А мы продолжим слу-
шать показания Тиссена:
«Все те пышные лозунги вроде «труд – капитал» внесли свой вклад в разрушение немец-
кой экономики. Поскольку их непрерывно повторяли, люди, коих вполне можно было счи-
тать здравомыслящими, в конце концов тоже в них поверили. Во время поездки в Бразилию
даже посол Риттер сказал мне: «Труд – это капитал». Я был ошеломлен, ведь Риттер много лет
был начальником экономического отдела министерства иностранных дел. Как он мог одобрять
такую чушь? Эта пустая фразеология оказала катастрофическое воздействие…
Любимой затеей режима был знаменитый четырехлетний план. Я всегда изумлялся,
почему он назывался «планом». Правительственное регулирование торговли и промышленно-
сти привело к тотальному государственному контролю; Гитлер подхватил русскую идею пяти-
летнего плана… Все бессвязные мероприятия, сведенные под заголовком так называемого
четырехлетнего плана, не являются плодом логической концепции и заранее составленного
плана, точно так же, как автострады, народный автомобиль… Когда Гитлер объявил в Нюрн-
берге о четырехлетнем плане, немецкие промышленники сильно удивились. Фюрер ни с кем
не проконсультировался, и никто не понял, что он имеет в виду».
В общем, проблем у национальных социалистов в экономике было полно! Но эти про-
блемы не идут ни в какое сравнение с советской «экономикой», не раз доводившей населе-
ние не просто до голода, но и до людоедства. Потому что у Гитлера экономика хотя бы была
– существовала частная собственность, работал рынок. А у его восточного камрада все цели-
150
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ком держалось на ручном управлении и страхе. Да и планы немецкие не чета советским, ведь
последние разрабатывал не фюрер-фантазер, а целый Госплан – на полном серьезе, оттого и
были они особенно катастрофичны.
Ну, и раз уж мы сравниваем двух зверей нос к носу, то должны сказать, что качество
советской модели хозяйствования в достаточной мере характеризует такой демографический
факт: во время войны между камрадами сверхсмертность советских людей в советском тылу
была в полтора раза выше сверхсмертности советских людей в немецком тылу (без учета еврей-
ского населения). В советском тылу рабочие, бывало, просто умирали от голода прямо у стан-
ков, причем речь не идет о блокадном Ленинграде. Речь о крепком тыле, где не падали бомбы!
Иногда от любителей марксизма приходится слышать в качестве оправдания советской
модели хозяйствования, что в СССР после Второй мировой войны отменили карточки даже
раньше, чем в капиталистической Великобритании, и это, мол, свидетельство экономического
успеха системы. При этом не уточняется, что в СССР по карточкам выдавали хлеб с отрубями,
а в Англии – шоколад, сливочное масло, сыр, яйца и ветчину, а другие продукты, если нужно,
можно было легко купить за деньги, поскольку цены на продовольственные товары выросли в
войну всего на 20 %. В то время как в СССР деньги во время войны практически потеряли
хождение для большинства населения, ибо распределение продуктов шло по карточкам, потеря
коих грозила голодной смертью – в отличие от той же Англии, где вместо утерянных карточек
просто выдавали новые, взяв чисто символический штраф.
А уж как отоваривались советские карточки, видно из доклада 1944 года о положении
в тылу за подписью Берии:
«…продуктовые карточки рабочих и служащих отдельных предприятий полностью не
отовариваются… в I квартале с. г. продовольственные карточки отоварены по крупе на
41,1 %, по мясу на 48,5 %, по жирам на 10,8 % и по сахару и кондитерским изделиям на
12,8 %…
На заводе N 268 НКЭП истощены 175 человек, на заводе № 161 НКАП – 110 человек.
Имеется ряд смертных случаев от истощения.
Особенно неблагополучно на заводе N 26 НКАП. Продовольственные карточки членов
семей рабочих этого завода не отоваривались по 6–7 месяцев. В апреле с. г. на заводе насчи-
тывалось больных от истощения 2550 человек, малокровием 1208 человек и туберкулезом
свыше 500 человек. С 1 января по 1 мая с. г. умерло от истощения 119 человек, в том числе
рабочих завода 51 и членов семей 68 человек. Отмечены случаи, когда рабочие умирали во
время работы в цехах…»
Доходило до того, что многие рабочие от голода бежали на фронт, полагая, что там у них
больше шансов выжить: солдат хотя бы кормят.
Иными словами, есть карточки и карточки – социалистические и капиталистические.
Сравнивать сталинские голодные карточки с сытыми английскими – это примерно то же самое,
что сравнивать «Жигули» с «Мерседесом», ну или голод при царе-батюшке и голод при комму-
нистах, чем также любят заниматься любители марксизма. Степень несравнимости будет при-
мерно такая же! При царе правительство выделяло голодающим продовольственную помощь
в размере около 550–600 граммов хлеба на едока. Это самый знаменитый и хорошо докумен-
тированный голод 1890–1892 годов, на который любят ссылаться любители социализма. А что
у российских марксистов?..
Однажды товарищ Сталин в 1920 году, будучи в Баку, с трибуны похвастался бурными
темпами социалистического строительства и ростом уровня жизни, он заявил, что «хлебный
кризис» (так эвфемистически большевики именовали голод) удалось преодолеть и поднять
норму хлеба рабочим с 50 г до 615 г на одного рабочего. То, что считалось страшным голодом
при царе, – это для большевиков повод похвастаться успехами!

151
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Иными словами, есть голод и голод – капиталистический и социалистический – два раз-

ных явления с одинаковыми названиями. За этим созвучием социалисты и прячутся: «А у вас
тоже был голод!..» Но при сталинском социализме от голода в советской России люди умирали
миллионами. А сколько умирало от голода при царском капитализме? Читаем докладную главы
министерства земледелия Российской империи А. Ермолова: «…согласно сообщениям всех
опрошенных мною земских деятелей, представителей Красного Креста, членов местной вра-
чебной администрации, ни одного случая смерти непосредственно от голода, от полного отсут-
ствия всякой пищи, не говоря уже про случаи самоубийств или убийств детей из-за голода, не
было констатировано ни разу и нигде».
И статистика его слова подтверждала, ни разу не отметив заметных демографических
провалов, связанных с неурожайными годами (в отличие от советской статистики, которую
даже приходилось неоднократно подправлять порционными расстрелами непонятливых демо-
графов).
Но вернемся все же от царского капитализма к сравнению двух социализмов – «половин-
ного» черного и до краев налитого красного. Это поможет понять, насколько все-таки добав-
ление рынка даже в тоталитарную систему улучшает ситуацию с питанием.
И в качестве не аргумента, но иллюстрации приведем для сравнения недельные рационы
концентрационных лагерей в сталинском СССР и гитлеровской Германии в граммах.

Примечание: Работающим и выполняющим норму, норматив выдачи и там, и там увели-

чивался, кроме того и в ГУЛАГе, и в немецких концлагерях узникам платили зарплату (у нем-
цев с 1943 года), причем заработанные деньги можно было истратить в лагерном магазинчике
или лагерном борделе (у немцев, разумеется). Ближе к концу войны по понятным причинам в
немецких лагерях нормативы выполняться перестали.
Источники:
Станислав Аристов «Повседневная жизнь нацистских концентрационных лаге-
рей» («Молодая гвардия», 2017).
Приказ НКВД СССР № 00943 «О введении новых норм питания и вещевого довольствия
для заключенных в ИТЛ и ИТК НКВД СССР» 14 августа 1939 г. г. Москва.

Две тоталитарных системы в середине XX века посмотрелись друг в друга как в зеркало
во время войны друг с другом. Советские военные и гражданские, попав в Германию, были
шокированы тем, насколько богато живут немцы. Не секрет, что многие сталинские колхоз-
152
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ники, угнанные батрачить в Германию, впервые в жизни увидели унитаз, белые простыни и
туалетную бумагу только в немецком плену. Марксистская пропаганда десятилетиями уверяла
их, что они обитают в самом передовом обществе, а трудящиеся в странах капитализма неимо-
верно страдают, угнетаемые капиталистами. И вот, войдя в Германию, советские солдаты и
офицеры испытали мощнейший когнитивный диссонанс – они увидели высочайший, по их
мнению, уровень жизни, не сравнимый с привычной советской нищетой, каковая наиболее
ярко проявилась в сравнении. Поэтому солдаты тащили обратно в советскую Россию все, на что
падал их глаз и что представлялось им необыкновенной ценностью – швейные машинки, пате-
фонные и швейные иголки, фотоаппараты, аккордеоны, часы, бритвенные приборы, инстру-
мент, гвозди, еду… Все в социалистическом СССР было в дефиците!
Немцы тоже были шокированы – советской нищетой. Причем, шок был настолько велик,
что им не замедлила воспользоваться гитлеровская пропаганда – вскоре после начала войны с
СССР в Германии был выпущен сборник писем немецких солдат с Восточного фронта с опи-
санием советской действительности. При этом составители сборника бесхитростно признава-
лись: «Некоторые солдаты не скрывают того факта, что не всегда были национал-социали-
стами. Некоторые авторы писем даже подвергались законному наказанию за свою поддержку
коммунистов в прошлом. Почти все из них помнят коммунистические тезисы… Когда они
вступили в Советский Союз, они не стремились отыскать плохое, они стремились узнать,
что в действительности происходит на земле Ленина и Сталина. Они поведали нам, что уви-
дели…»
Так что же они увидели? Как из страны с «половинной экономикой» видится страна без
экономики?
«Большевистские условия неописуемы. Я не мог даже представить, что такая нищета воз-
можна. Люди здесь ничего не знают об электрическом освещении 8… Нельзя назвать то, где они
живут, домами. Только лачуги с гнилыми соломенными крышами… Это то, что люди назы-
вают «советским раем». Я желаю немногим отщепенцам, которые все еще остаются в Герма-
нии, побывать здесь. Куда ни глянь, везде одна нищета…»
Старший сержант Курт Хуммель, полевая почта L 31 605 Lg Pa

«Любой, у кого раньше было иное мнение о Советском Союзе, здесь быстро изменил его.
Бедность ужасна. Даже крестьянам нечего есть. Они просят у нас. Повсюду грязь и вши. Нужно
быть осторожным, чтобы не подхватить их от местных жителей. Эти люди ничего кроме этого
не видели. Они сидят в своих лачугах и обирают вшей друг с друга. Они не возражают, если кто-
то наблюдает за ними. Мы будем рады выбраться отсюда. В прошлом мы видели изображения
недоедающих детей в России. Преувеличений нет. В это невозможно поверить, если сам не
был здесь».
Капрал Отто Кин, 08.08.1941

«…пишу это письмо из опустошенной украинской деревни, расположенной в лесу в 40

километрах от Киева, который мы надеемся захватить через несколько дней. Вокруг нас –
плодородная земля Украины, но 20 лет неумелого руководства большевиков все развалили.
Бедность, нищета и грязь, которые мы видели за эти недели, неописуемы. Вы дома не можете
себе даже представить ужасные результаты большевизма на этой плодородной земле. Все, что
мы раньше читали в газетах, бледнеет перед лицом ужасной действительности. Наши глаза
напрасно ищут хоть знака какого-нибудь строительства, какого-то символа прогресса, какой-то
культуры. Мы тоскуем по виду чистого дома, организованной улицы, тенистого сада – хоть по
паре деревьев! Но везде, куда ни посмотришь, мы видим грязь, распад, опустошение, нищету,

8
Электрификация советских деревень была завершена только в 60-х годах XX века.
153
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

смерть и страдание! Всюду мы видим призрак большевизма – измученные взгляды крестьян,

пустые амбары…
Эта земля была богата, когда… пришел большевизм, он принес ужасную нищету. Все,
что процветало, все культурное, было сожжено, убито. Я говорил со многими людьми, чьи
родственники, отцы, братья, мужья, сыновья погибли где-нибудь в Мурманске, Сибири или
на ледяном севере. Тысячи умерли во время большого голода, особенно в 1932–1933 годах.
Тысячи были брошены в тюрьмы и лагеря. Нищета тех, кого мы освободили от большевизма,
неописуема… Никакой ад не будет хуже, чем этот «рабочий рай»…
Мы все содрогаемся, видя эту нищету, это страдание, эту безнадежную большевицкую
жизнь. Они украли все у этих людей, кроме самого воздуха, которым они дышали. Земля,
которую они унаследовали от отцов, стала коллективной; собственность – государственной, и
они стали рабами, еще хуже, чем рабы в самое темное Средневековье в Германии…
Они должны были рапортовать колхозным комиссарам каждое утро, работать целый
день, даже в воскресенье, без какого-либо перерыва. Они принадлежали государству. Им по
возможности платили, но они редко видели деньги. Они получали 33 копейки в день, это при-
мерно треть марки. У них не было в личной собственности ни плуга, ни лопаты, ни фургона,
ни хомута. Все как бы принадлежало каждому, но все принадлежало государству…
Я говорил с 30-летним [человеком], который не понимал концепции собственности…
Их дома пусты и холодны, намного беднее, чем в Польше. Никаких картин, никаких цве-
тов, чтобы прикрыть пустоту. Искусство кухни тоже исчезло из-за нехватки продовольствия.
Ежедневная диета состоит из молока и хлеба, вдобавок немного меда и несколько картофелин».
Лейтенант Отто Диссенрот, полевая почта 12 827D — 30.07.1941

«Дорогой Герман!
Вот вам бы посмотреть, что люди называли большевистским раем!.. Товарищи с фабрики
Клосса должны побывать тут и посмотреть, что принесли 25 лет коммунизма. Тут только бед-
ность, нищета и ничего кроме нищеты. Старые сломанные лачуги, свинья да корова – это все,
что у них есть. А в Германии люди говорили, как хорошо тут живется рабочим».
Солдат Райнольд Манке, полевая почта 02 179 – 08.08.1941

«Даже в отсутствие войны люди здесь были доведены до нищеты и истощены. Только
«большие шишки» жили хорошо в своих дворцах…»
Альфред Рот, Военная почта № 27 643 – 24.07.1941

«Я видел в Советском Союзе «чудесный рай рабочих» со всей его чудовищной нищетой
и хочу, чтобы все, кто думал по-другому, могли бы провести несколько недель здесь, чтобы
увидеть и испытать то, что довелось испытать и увидеть нам. Нищета и ужас большевизма
чудовищны».
Флайер В. М., Лазарет Зальцведел

Для тех, кто застал СССР в достаточно зрелом возрасте, приведенные выше письма не
станут откровением. Матери и отцы многих живущих ныне в России (включая и мать автора
этих строк) пережили в детстве социалистический голод. И их не удивить отсутствием элек-
тричества в советских деревнях, а также тем фактом, что до войны советские граждане часто
писали друг другу письма на полях газет, упаковке из-под чая, клочках обоев. У людей не было
даже писчей бумаги! Удивительно ли, что из оккупированной Германии солдаты слали домой
совершенно простецкие вещи, которых не было на родине. Вот для примера список одной из
посылок с трофейными предметами, посланными красным бойцом из национально-социали-

154
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

стической гитлеровской Германии в интернационал-социалистический СССР. Дары работаю-

щей гитлеровской полуэкономики, так сказать:
«Ботинки – 1 пара.
Туфли новые детские – 1 пара.
Тетради
Карандаши
Ручка «вечное перо»
Платки носовые
Духи
Чулки шелковые – 2 пары
Белье женское нижнее
Часы ручные
Кошелек кожаный
Сахарин».
Вот как попыталась в интервью «КП» объяснить и оправдать этот список историк Инсти-
тута российской истории РАН Е. Синявская, которую не заподозришь в излишнем либера-
лизме, скорее в сермяжном патриотизме: «Он из Германии домой сахарин посылает! В его
деревне сахар – редкое лакомство, деликатес. Шелковые чулки – предмет роскоши. А каран-
даши, тетради – для детей, им учиться надо…» То есть в стране победившего пролетариата,
прогнавшего проклятых эксплуататоров, сахар – редкий деликатес, чулки вообще роскошь,
а детям, чтобы они могли полноценно учиться в школе, надо посылать тетради и карандаши
из разгромленной Германии, где эксплуатация человека человеком еще не изжита до конца и
потому карандаши и чулки еще можно найти.
Любопытное воспоминание, характеризующее отношение советских граждан к самым
простым предметам, оставил немецкий архитектор Рудольф Волтерс, работавший в СССР на
ниве социалистической индустриализации в тридцатые годы:
«Часто гости приходили ко мне… Все поражались в первую очередь европейским, «капи-
талистическим» вещам, привезенным с собой. Мой шкаф-чемодан вызывал изумление и почи-
тание, как нечто священное; робкое удивление вызывали обычный маленький будильник,
фотоаппарат, ручка, заправляющаяся чернилами.
Вот, оказывается, какие вещи производят «капиталистические государства»!
Как-то я получил по случаю посылку из дому с кофе, шоколадом и сигаретами – вещами,
которые иностранные специалисты могли по унизительным таможенным правилам провезти
только в небольших количествах. Сигареты в упаковке из фольги были самым неслыханным
из того, что мои друзья вообще могли себе представить. Каждый просил меня дать ему пустую
упаковку, и я лишился дара речи, когда один высокий начальник однажды попросил меня с
жадным взглядом: «Подарите мне эту красивую пачку, когда она опустеет».
Вскоре я осознал, что благодаря этим блестящим коробочкам меня всюду будут хорошо
принимать, и в конце концов написал домой, чтобы мне присылали только пустые упаковки
из фольги»9.
Удивительно ли, что проигравшая войну Германия подверглась тотальному разграбле-
нию нищей ордой восточных мародеров. И каков же результат этого тотального разграбле-
ния и результат победы?.. Проигравшая Германия отказалась от полусоциализма/полукапи-
тализма, встав на естественный путь развития и потому быстро восстановила экономику, в
результате начав жить лучше своих восточных победителей. А победители еще много десяти-

9
Причем, это поклонение советских граждан перед западными цветастыми упаковками сохранялось вплоть до обрушения
социализма – люди собирали пустые алюминиевые банки и бутылки из-под импортного пива и другого алкоголя и гордо
ставили их в сервант, на зависть гостям.
155
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

летий с упорством маньяков продолжали строить социализм/коммунизм, в результате не выле-

зали из нищеты и гонялись за едой, туалетной бумагой и капиталистическими товарами 10.
Советская аристократия (партократия) честно делилась со своими подданными трофе-
ями – генералы и маршалы вывозили награбленное из Германии вагонами и эшелонами, но и
рядовым тоже разрешалось раз в месяц отправить домой маленькую посылочку весом в 5 кг
с немецкими вещами. Причем, Государственный Комитет Обороны СССР постановлением за
№ 7777-С от 10 марта 1945 г. и Военсовет 1-го Белорусского фронта в распоряжении № 034
от 16 марта 1945 г строго-настрого регламентировали количество отправляемого. Обратите
внимание на ассортимент «драгоценностей»:
«Отпускать бесплатно… для отправки на родину трофейные продукты: сахар или кон-
дитерские изделия – 1 кг, мыло – 200 г в месяц и трофейные изделия широкого потребления
из перечисленных наименований:
– Носки – 1 пара
– Чулки – 1 пара
– Перчатки – 1 пара
– Носовые платки – 3 штуки
– Подтяжки – 1 пара
– Дамская обувь – 1 пара
– Дамское белье – 1 комплект
– Помада – 1 тюбик
– Гребни – 1 шт.
– Расчески – 1 шт.
– Головные щетки – 1 шт.
– Бритвы – 1 шт.
– Лезвия – 10 шт.
– Зубные щетки – 1 шт.
– Зубная паста – 1 тюбик
– Детские предметы – 1 вид
– Одеколон – 1 флакон
– Пуговицы – 12 шт.
– Конверты и бумага почтовая – дюжина
– Карандаши простые и химические – 6 шт.».

Иногда приходится слышать: «Ну, а что же вы хотели! Война разрушила нашу страну,
откуда же взяться в СССР расческам да пуговицам? Все разбомбили злые вороги, все расчески
и гребни, все пуговицы и карандаши, зубную пасту разбомбили и конверты!.. Зато потом мы
восстановили страну из разрухи и еще Гагарина в космос запустили! Передовая страна стала!»
Что ж, посмотрим, чем эта передовая страна одарила первого космонавта, рискнувшего
жизнью в презентационных целях. В нормальной стране дали бы герою денег кучу, человек

10
Следует понимать, что слово «капитализм» автор использует в этой книге, скорее, по исторической привычке. И это,
по большому счету, неправильно! Ведь употребляя вместе эти слова – «капитализм», «социализм» – мы как бы уравниваем
принципиально разные понятия, живое и мертвое. То, что мы называем капитализмом, всего лишь естественное проявление
экономической эволюции на современном уровне развития науки. Иными словами, это природный способ существования
социума при данных технологиях. Кстати, и в соответствии с марксизмом это тоже так!.. А вот социализм в сложившемся
понимании этого слова – чисто проектное, то есть абсолютно неестественное, искусственное общество, отвергающее базовые
устремления человека и его природные видовые настройки, а значит, отрицающее самого Человека. Общество без свободы!
Свободы самому производить, предпринимать действия в экономическом поле, обогащаться, свободно выезжать из собствен-
ной страны, заниматься любыми формами творчества, покупать и продавать любые товары, включая деньги и рабочую силу,
искать инвестиции под реализацию своих идей, выбирать власть, обсуждать любые вопросы в публичной сфере. То есть капи-
тализм – просто нормальное общество, вот и все. В отличие от общества ненормального, скованного прутьями бессмысленных
догматических запретов и задыхающееся в собственных нечистотах.
156
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

пошел бы и купил себе то, что хочется. Но не в социалистической стране, где деньги – не совсем
деньги и потому ничего не решают. Нечего тут купить особо! Даже еды не хватает, из-за чего
приходится расстреливать голодные демонстрации. Поэтому 18 апреля 1961 года под грифом
«Секретно» Совет министров СССР выпускает постановление «О подарках Ю. А. Гагарину».
Гагарину, его жене и родственникам подарили машину, квартиру, дом, мебель, пылесос… это
понятно. Но, помимо крупных вещей, список включал в себя такие ценности (без кавычек),
как шесть пар носков, одна электробритва, несколько пар трусов и маек, одна пара перчаток,
пальто демисезонное… Выползли, называется, из разрухи, восстановили страну!
А почему постановление секретное? А потому что стыдно было: мы тут запускаем балли-
стические ракеты, а космонавту приходится трусы дарить. Шутить бы люди начали: «На ракете
с голой задницей»… Кстати, выпуск туалетной бумаги для советской задницы в стране побе-
дившего социализма был с трудом налажен только после полета Гагарина. Так что Гагарину
приходилось использовать для этого дела газету «Правда». А всем прочим гражданам – газеты
с портретами Гагарина.

Костромская область. 1961 год. Гагарин уже слетал в космос. Обратите внимание на
обувь

Есть такая книга – «Деревня на Голгофе: летопись коммунистической эпохи от 1917

до 1967», написал ее Т. Чугунов. Почему я ее вспомнил? Да потому что от смерти Сталина
до полета Гагарина прошло изрядно лет. При этом в народе нашем до сих пор ходит глупая
поговорка про то, что самый эффективный менеджер социализма «принял Россию в лаптях, а
оставил…» А в чем же он ее оставил? Да в них же и оставил! О чем повествует указанная книга:

157
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

«Глава советского правительства Н. Хрущев в своих речах хвастливо заявлял: «Мы свои
лапти давно в музей сдали». Но вот в колхозе Вирятино, в богатой прежде Тамбовской области,
Этнографический институт Академии наук Советского Союза всесторонне обследовал жизнь
колхозников. Книга об этом исследовании была издана в 1959 году. Обследование установило:
большинство колхозников ходит лаптях… («Село Вирятино», монография, 1959 г., Москва)
…».
Стоп! Стоп!
Прервемся на секундочку. Что это за Вирятино такое Тамбовской области? А это извест-
ное очень село, друзья мои! Богатое. До революции люди тут жили довольно зажиточно. Там-
бовщина ведь! Черноземы! Потому из 380 домов 230 были кирпичными. А потом пришли
социализм, раскулачивание, коллективизация, Гагарин… И вот теперь продолжим цитирова-
ние о жизни в Вирятино в эпоху, когда космические корабли бороздят чего-то там:
«Лапти по материалу бывают двух видов: лычные и веревочные. До революции преобла-
дали лапти лычные (из коры молодых лип). Теперь в колхозах преобладают лапти веревочные
(«чуни»). Один наблюдатель, побывавший в Советском Союзе, пишет об остром недостатке
обуви и о том, что колхозники в лаптях встречаются даже в столице мирового коммунизма,
в образцово-показательном социалистическом городе. «Плохо обстоит с обувью, – пишет
этот наблюдатель. – Даже в Москве встречаются люди в лаптях, вероятно, жители деревни».
(«Новое русское слово» от 8 мая 1960 г., Нью-Йорк.)
Обуви не хватает даже в городах. Колхозники могут достать ее за очень дорогую цену,
только съездив в большой город… Советский поэт Евтушенко в поэме «Станция Зима» опи-
сал свою встречу с юношей-колхозником, который идет в районный город босиком, а ботинки
несет на палке, за спиной. Такую картину часто приходилось наблюдать в Советском Союзе.
Многие иностранные туристы, проезжавшие по проселочным дорогам, тоже нередко
отмечали эту непривычную для них картину: идут колхозницы в город, на базар или в учре-
ждение, по обочинам дороги, а ботинки или тапочки несут на плечах. Приблизившись к городу,
они обувают ботинки или тапочки и входят в город в приличном виде…
Колхозники не могут купить себе обувь и одежду потому, что не имеют средств. Их
работа в колхозе оплачивается очень плохо, а одежда, обувь и другие товары в Советском
Союзе слишком дороги.
Колхозник говорит о «проблеме рубашки»: «Кило (зерна) за трудодень – это благодать!
Посчитай-ка: кило хлеба стоит 90 копеек (в новых деньгах – 9 копеек). В год 300–400 руб-
лей (в новых деньгах – 30–40 рублей). Вылезу я когда-нибудь из этой заплатанной гимна-
стерки?!» (А. Андреев – «Грачи прилетели».) Бывший солдат не имеет средств для того, чтобы
купить новую рубашку и сменить «заплатанную гимнастерку», которую он носит много лет, со
времен военной службы.
Если колхозники часто не имеют возможности купить даже рубашку, то приобрести
ботинки, вещь гораздо более дорогую, им еще труднее. Но даже в тех случаях, когда колхоз-
нику удается собрать денег на обувь или одежду, он нередко не может купить их потому, что
в местных магазинах, в районном городе, нет ни обуви, ни одежды…
Деревенский учитель рассказывал, как он безуспешно пытался «добыть» мануфактуру
на рубашку и пальто для своего мальчика. Ни в районном, ни в губернском городе достать не
мог. Приехал в Москву. В магазинах не было ни мануфактуры, ни пальто для детей школьного
возраста. Сказали, что это в специальных ларьках на рынках бывает. Но очереди там такие
огромные, что немногим удается достать товары. Нужно с вечера до утра дежурить около этих
рынков. Ночь учитель провел около этих рынков. Там было много людей. Милиционеры раз-
гоняли толпу. Утром открывали ворота рынка. Открывали одни ворота, а иногда другие.
Утром к открывающимся воротам хлынула толпа. Сбивая друг друга, люди ринулись
через ворота к мануфактурным ларькам. Пока учитель добежал, там уже стояла длиннейшая
158
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

очередь. Очередь двигалась очень медленно. Люди наблюдали, что в ларьке творилось что-
то странное. Из трех продавцов работал только один. Два других приходили в ларек и опять
уходили. Они уносили куда-то мануфактуру. За целый день очередь продвинулась только на
несколько десятков человек. Остальные должны были вечером разойтись, ничего не купивши.
Третий день метанья по магазинам также не дал никаких результатов. Из Москвы, после трех
дней и ночей беготни по магазинам и ларькам, учителю пришлось возвращаться домой с
пустыми руками…
На заседании Верховного Совета СССР 5 мая 1960 года советское правительство в
докладе Н. С. Хрущева, тогдашнего председателя Совета Министров, провозгласило обяза-
тельство: «В течение семилетки мы… обеспечим население одеждой и обувью в достатке».
(Газета «Известия» от 6 мая 1960 года, Москва.)
Семилетка в конце 1965 года закончилась. Как же выполнено обязательство правитель-
ства?
Официальный статистический отчет ЦСУ по продукции легкой промышленности за
1965 год, последний год семилетки, показывает, что этих товаров – белья, одежды, обуви –
производится совершенно недостаточно».
Конец цитаты. Картинка, очерченная выше, мне знакома. Отец автора книги, которую вы
сейчас держите в руках, уходил из деревни после войны именно так, как описано – босиком,
держа связанные сапоги на палке за плечами.
Он сказал: «Поехали!»

159
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Советский космический блеф

Раз уж речь зашла о космосе и ракетах, придется уделить и этой теме немного места.
Иначе получится непонятно, как же отсталая социалистическая «недоэкономика», существу-
ющая в режиме перманентного ручного управления, справилась с высокотехнологичной зада-
чей ракетостроения? Да очень просто справилась – направляя в ручном режиме свои более
чем скудные ресурсы в одну точку по принципу «пусть люди голодают, зато весь мир удивим!»
И преодолевая из-за этого в силу своего технологического отставания немыслимые техноло-
гические трудности.
Мы знаем, что модернизирующиеся общества, делающие шаг из Деревни в Город, всту-
пающие на промышленные рельсы, бросают в топку индустриализации крестьянский хворост.
Таким странам с невысоким уровнем образованности приходится цивилизовывать население,
только-только вылезшее из тисков Традиции, создавать свои научные школы, покупать техно-
логии у более развитых стран или просто воровать их. Сейчас по этому пути идет Китай. Когда-
то по нему шел Советский Союз, покупая промышленные предприятия и технологии, а также
бесцеремонно воруя их – и в гражданской сфере, и в военной 11.
Советский автомобиль ГАЗ-А – это американский «Форд-А». Советская «Эмка» – это
«Форд-В». «Москвич-400» – немецкий «Опель-Кадет». «Москвич-402» – копия «Опель Олим-
пия Рекорд». «Москвич 2141» – «Симка-Крайслер 1308». «ЗИС» – это «Паккард». «Зим» –
«Бьюик». Легендарная 21-я «Волга» – точная копия «Форда Мэйнлайн». Вечное советское
такси «Волга ГАЗ-24» есть не что иное, как американский «Форд Фалькон». «Чайка» – «Пак-
кард». Правительственный ЗИЛ – «Линкольн Континенталь». Горбатый «Запорожец» – «Фиат
600». Ушастый «Запорожец» – NSU Prinz 4. Советская атомная бомба – украденные амери-
канские секреты. А советские ракеты – пересаженные на здешнюю почву разработки гитле-
ровского ракетчика фон Брауна. Впервые увидевший Фау Сергей Королев смотрел на это чудо
техники, как зачарованный…
Люди, работавшие в советской науке и в советской промышленности, помнят это разли-
тое в воздухе понимание «вечной отсталости» социалистической державы от развитых стран.
Отсталости вполне объяснимой! Плановое социалистическое общество было тупиковым в
смысле научно-технического прогресса, так как являлось принципиально антиинновацион-
ным, о чем мы уже говорили: ведь новые открытия и изобретения запланировать нельзя!..
Лучше всего, наверное, передаст это гнетущее ощущение технологической отсталости малень-
кий кусочек из воспоминаний сбежавшего от социализма в свободный мир советского инже-
нера Леонида Владимирова. Он написал книгу, которая так и называлась «Советский косми-
ческий блеф». По понятным причинам в СССР она никогда не могла быть издана. Зато те,
кто застал Советский Союз в зрелом возрасте, прочтут нижеприведенный отрывок с чувством
глубокого узнавания! Почти с ностальгией…
«Сергею Королеву было о чем задумываться в те решающие дни его жизни. Отступления
ведь уже не было… он понимал, что идет на авантюру, на блеф, что скоро понадобятся новые
авантюры, новый блеф – и выхода из этой игры не предвиделось. Отсталость советской техники
была Королеву известна лучше, чем кому бы то ни было. Ведь ракеты были самой важной

11
Любопытно, что путь разных урбанизирующихся стран, вступающих в промышленную эпоху, повторяет друг друга
порой иногда вплоть до смешных мелочей. Например, туристы в Китае отмечают, что современные китайцы все время харкают
и сморкаются на асфальт или на пол, что для деревенских жителей естественно – платков носовых нет, а земля все стерпит.
В результате китайское правительство даже начало кампанию по отучению китайских горожан в первом поколении от этой
шокирующей цивилизованных людей привычки.А вот вам эпизод, описанный американским специалистом при строительстве
Магнитогорска в тридцатые годы: «Зазвонил телефон. Коля поднял трубку и хрипло сказал: «Кого вам? Да, это я. Нет, не
знаю. Пока еще никого нет. Позвоните через полчаса». Он повесил трубку, расстегнул полушубок и высморкался на пол».
160
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

в стране промышленной продукцией – и все равно даже для них не было ни жаростойких
сплавов, ни современных пластмасс, ни миниатюрной электроники, ни сотен других нужных
компонентов.
Кто-кто, а Королев-то уж знал, как советскому конструктору приходилось постоянно
изворачиваться, искать обходные решения и всяческие заменители там, где американский и
вообще западный инженер просто заказывал известные, существующие у них, материалы и
изделия. Любая мелочь – прецизионный клапан, мембрана с нужной характеристикой или
нестандартная форсунка – вырастала в гигантские проблемы. Такие «проблемы» приходилось
ежедневно решать на самом высшем уровне с огромными потерями времени, с невероятными
расходами, при сильнейшем нервном напряжении.
Я позволю себе сейчас небольшое отступление… чтобы проиллюстрировать положение
в советской промышленности.
В годы моего заключения я некоторое время пробыл в лагере, расположенном… почти
в центре Москвы – на улице Шаболовка 46, как раз напротив старой телевизионной башни.
Лагерь на 700 заключенных принадлежал небольшому заводу, выпускавшему технические
изделия – главным образом, уплотнители – из кожи и резины. Так вот, кожевенный цех этого
предприятия был абсолютным монополистом в стране по выпуску кожаных уплотнителей –
манжет, прокладок и колец всевозможного диаметра. Если бы в один прекрасный день этот
цех сгорел или почему-либо остановил работу, то произошла бы страшная катастрофа – стала
бы выходить из строя одна промышленная отрасль страны за другой. Ибо кожаные уплотни-
тели – необходимая принадлежность всевозможных машин, прессов, станков, подъемников,
железнодорожных думпкаров и так далее.
Вероятно, заключенные были избраны в качестве рабочей силы на этом заводе именно
для «надежности». Ведь работоспособность заключенных обеспечивается самой «крепкой»
сталинской организацией – Министерством внутренних дел. По мысли организаторов завода,
на нем при такой рабочей силе не должно было быть нехватки персонала, никаких прогулов,
опозданий на работу, пьянства или споров об условиях труда. Кроме того, в случае нужды
можно было заставлять лагерников работать по воскресеньям (что, кстати, очень часто и дела-
лось).
И действительно, трудовая дисциплина была, что называется, на высоте. Но вот техника
производства поражала отсталостью. Ручные прессы, механические ножницы, пропиточные
ванны с ручной загрузкой – все это выглядело пришельцами из прошлого века. А в механиче-
ской мастерской, призванной поддерживать оборудование в работоспособном состоянии, дей-
ствовал токарный станок «Мюнхен», действительно выпущенный в XIX столетии – в 1896 году!
Завод выпускал двадцать тысяч разновидностей кожаных уплотнителей – если учитывать
все типы и размеры. Он отправлял их тысячам предприятий-заказчиков по всей стране. Но
никакое предприятие не могло просто заказать заводу те или иные изделия. Для заказа следо-
вало, во-первых, получить у Госплана СССР так называемый «фонд кожи», то есть документ,
разрешающий заводу израсходовать столько-то кожи на нужды данного заказчика.
Во-вторых, нужно было представить ведомость изделий, которые требовались, с точным
указанием количества по каждому изделию на год вперед. Наконец, предстояло согласовать
технические условия и чертежи деталей – это было самое трудное: на допотопном заводском
оборудовании никаких сложных уплотнителей выпускать было нельзя. Как только тот или иной
заказчик приносил сложные технические условия, ему отвечали «нет». Часто бывало так, что
из-за этого «нет» заказчик был вынужден вносить изменения в конструкцию своих машин –
приспосабливать машины к уплотнителям! В других случаях заказчик пытался заставить завод
принять его условия и с этой целью начинал жаловаться в самые высокие инстанции – в Совет
министров и ЦК партии, упирая на важность своей продукции. Случалось, что ЦК партии
после этого приказывал Министерству внутренних дел (не заводу, конечно – в высших кругах
161
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

мыслили только министерскими категориями) «обеспечить выполнение важного оборонного

заказа». Тогда воцарялась паника, на завод приезжали разные генералы госбезопасности, и в
результате заключенных инженеров и техников заставляли работать день и ночь, изобретая
какой-нибудь сложный штамп к существующему ручному прессу. Выпуск других видов изде-
лий при этом резко падал, и в тот же ЦК партии летели жалобы других – тоже важных и тоже
«оборонных» – предприятий о том, что «срывается выполнение заказов особой государствен-
ной важности». Подобное паническое положение создавалось весьма и весьма часто, а спокой-
ной, нормальной работы без происшествий я не упомню вообще, хотя пробыл там четыре года
– до самой смерти Сталина.
Сегодня на Шаболовке 46 лагеря больше нет – но завод остался, на нем работают вольно-
наемные граждане, и принадлежит он Управлению местной промышленности Мосгориспол-
кома. Тем не менее, и лихорадка с заказами, и «торговля» по поводу сложных изделий, и
жалобы в ЦК партии продолжаются. Ведь по сотням и сотням изделий завод продолжает еще
оставаться монополистом!
Это был лишь единичный, ничтожный по важности пример. До сих пор в советских экс-
периментальных институтах, в том числе атомных и ракетных, непременно есть собственные
стеклодувные мастерские самого примитивного типа, и хороший стеклодув-трубочник ценится
выше самого способного инженера. Почему? Да потому просто, что заказать изделие из стекла
нужного состава и нужной формы в СССР просто некому. То есть теоретически это возможно
– тоже есть «монополисты» – но практически ваш заказ не выполнят и через год.
Однажды президент Эйзенхауэр имел неосторожность похвалить на выставке советский
автомобиль «Москвич», и какой-то американский торговец автомобилями быстро заказал в
СССР 200 «Москвичей» на пробу. Это было воспринято в Москве как заказ «особой государ-
ственной важности», и завод приступил к изготовлению двухсот «суперавтомобилей» с особым
контролем каждой детали, с особой отделкой и окраской. Но беда в том, что по американским
стандартам безопасности ветровое стекло машины должно быть обязательно из триплекса – а в
СССР, как вдруг выяснилось, гнутого триплекса не выпускал никто. Один инженер-кузовщик
с московского автозавода прослышал, будто бы на маленьком экспериментальном стекольном
заводе в Москве такие опыты когда-то делались. Этот инженер отправился «в разведку» – под
каким-то предлогом прошел на заводик, поговорил с мастерами и выяснил, что, действительно,
когда-то там пробовали гнуть триплекс. Тут же полетела просьба в Совет министров СССР,
и там «для выполнения заказа особой государственной важности» обязали завод выпустить в
короткий срок 200 гнутых ветровых стекол из триплекса. На стекольном заводе быстро поняли,
кто был «разведчиком», позвонили инженеру-кузовщику по телефону и совершенно серьезно
сказали, что он подлец, что пусть, мол, не смеет и появляться у них на заводе: ведь теперь
будут сорваны все планы, никто не получит премий, а все только будут возиться с проклятым
этим триплексом, который еще к тому же не получится.
Добавлю, что после долгих мучений некоторое число гнутых стекол из триплекса все-
таки сделали, после чего ни один «американский» «Москвич» так в Америку и не отбыл –
над территорией СССР был сбит американский самолет «У-2», и отношения между двумя
странами обострились. Злые языки говорили, что нигде у ЦРУ и сбитого пилота Пауэрса не
было столько друзей, как на маленьком стекольном заводике в Москве…
О таких вещах можно рассказывать без конца. Даже из моей скромной и недолгой
инженерной практики (я в 1955–1956 годах работал инженером на автозаводе) легко набрать
сколько угодно примеров. Помню, допустим, как я вез из Москвы в Горький, на завод «Крас-
ная Этна», три нажимных пружины сцепления, снятых с английского автомобиля «Остин».
Наш завод хотел, чтобы «Красная Этна» (монополист по пружинам в СССР) навивал точно
такие пружины для «Москвича». Из этого ничего не вышло: на «Красной Этне» осмотрели
пружинки со вздохом, поставили на динамометр, на вибратор – и печально улыбнулись. «Такие
162
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

пружины будем делать только при коммунизме», – сказали мне. На советском языке это озна-
чает «никогда».
Скопировать сцепление «Остина», как мечтали наши конструкторы, не удалось. При-
шлось пойти на упрощения и ухудшения. Этот упрощенный и ухудшенный вариант сцепления
работает на «Москвичах» по сей день. И работает, конечно, неважно»12.

Понятно, что при таком уровне технологической отсталости социалистам приходилось

постоянно блефовать. Например, Сергею Королеву в один из запускаемых на орбиту стальных
шаров вместо одного космонавта в скафандре пришлось натолкать, как шпрот в банку, трех
тощих космонавтов без скафандров (выкинув вдобавок при этом кучу аппаратуры) и таким
образом сделать вид, будто СССР обладает трехместными космическими кораблями! Но рано
или поздно этот постыдный блеф должен был закончиться. И он закончился. Цивилизация
неизбежно обогнала в технологической гонке выморочное социалистическое общество, выиг-
рав лунную гонку. Свидетели описывают, насколько сокрушающий моральный удар получило
в результате этого советское общество. Которое страдало, недоедало, но было почему-то уве-
рено в том, что является самым передовым, и вдруг…
Вот как описывает этот замечательный момент в своей книге «Черный о красных» аме-
риканец Роберт Робинсон – негр, молодым 22-летним парнем приехавший в начале 30-х годов
в сталинский СССР строить социализм, застрявший в этой тюрьме народов на 44 года и все-
таки сбежавший из социалистического рая, как только представилась первая возможность. При
этом ему было уже хорошо за 60! Причем, надо сказать, что в те годы в США еще лютовал
расизм, и, бывало, Роберт получал кулаком в лицо только за то, что осмеливался сесть в один
автобус с белыми. Неприятно, правда? Но насколько же хуже оказалось в интернациональном
СССР, если долгие десятилетия Робинсон жил мечтою бежать оттуда обратно в страну, где ему
били по физиономии за цвет кожи!.. Читаем его воспоминания:
«После того как по радио прозвучало сообщение о полете Юрия Гагарина, нас, как поло-
жено, собрали на митинг… ораторы превозносили преимущества советского строя и пред-
сказывали скорую гибель капитализма. Повсюду появились транспаранты и пьяные. Хрущев
хвастался в радиообращении: мы, дескать, первые в космосе и полны решимости сохранить
эту позицию в будущем. Когда американцы прилетят на Луну, мы уже будем там и по тради-
ции встретим их хлебом и солью… Мои товарищи по работе считали, что Америка настолько
далеко отстала от Советского Союза в исследовании космоса, что ей вряд ли когда-нибудь
удастся его догнать.
Жаль, что я не был у себя в цеху 21 июля 1969 года, когда пришло сообщение о высадке
американских астронавтов на Луне. 21 июля 1969 года стало днем расплаты за тщеславие. Я
проводил отпуск в доме отдыха под Москвой. Было прекрасное солнечное утро. В девять часов,
когда отдыхающие собрались на завтрак, в столовую вошел директор дома отдыха. Он громко
прочистил горло и попросил минуту внимания. Выглядел он подавленным…
«Товарищи, я должен сделать важное сообщение, – начал директор. – Двое американских
космонавтов совершили посадку на Луну и до сих пор там находятся…» Слезы навернулись
ему на глаза. Не сказав больше ни слова, директор вышел из столовой.
Все двести семьдесят отдыхающих сидели молча, не шелохнувшись, словно громом пора-
женные. Никто не притронулся к завтраку (он состоял из тарелки каши, хлеба с маслом и ста-
кана кофе). Три женщины за моим столом всплакнули. Тишину прервал мужчина слева. «Черт
бы их побрал!» – прошептал он. «Как же так?» – донеслось из-за соседнего столика. Мужчина,
сидевший напротив меня, выругался. Потрясенные обрушившейся на них новостью, отдыха-
ющие разошлись по своим комнатам. Не было обычного для этого времени оживления…

12
Владимиров Л. Советский космический блеф.
163
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

На улице все мужчины и почти все женщины медленно двинулись в одну сторону, обра-
зовав нечто вроде похоронной процессии. Любопытство одержало верх над осторожностью,
и я, держась на безопасном расстоянии, пошел вслед за ними. Оказалось, что отдыхающие
направлялись в сельский магазин в двадцати минутах ходьбы от дома отдыха, чтобы там уто-
пить свое горе в бутылке.
Скоро перед магазином выстроилась очередь за водкой и солеными огурцами. Потом все
расселись на траве и принялись молча пить и закусывать. Через некоторое время поднялся
на ноги какой-то маленький лысый толстяк и произнес речь. Его примеру последовали еще
несколько человек. Главный смысл их выступлений состоял в том, что высадка американцев
на Луне – это очковтирательство и что Советский Союз скоро перегонит Америку – если уже
не перегнал…
Все заранее запланированные мероприятия отменили – соревнования по баскетболу, тан-
цевальный конкурс, поездку в Палех (расположенное неподалеку село, где расписывали краси-
вые сувенирные шкатулки, причем в той же технике, что и во времена Петра Первого). Боль-
шую часть времени отдыхающие были предоставлены сами себе, и главной темой разговоров
стала высадка американцев на Луне…
Когда я вернулся в Москву, город показался мне еще более серым и мрачным, чем
обычно. Плакаты с лозунгами, славящими СССР – покорителя космоса, исчезли. В моем цеху
остались только плакаты с призывами лучше работать, не допускать брака, крепить дисци-
плину и выполнить план к юбилею Октябрьской революции. Никто из рабочих не заговорил
со мной о высадке американцев на Луне, а самому мне не стоило начинать об этом разговор.
Казалось, ничего не произошло за время моего отсутствия. Мне было интересно узнать, как
восприняли космический успех США рабочие. Примерно через неделю после моего возвра-
щения из отпуска один из заводских, которому я доверял и который был близок к партийным
кругам завода, подошел ко мне во время обеденного перерыва и сказал: «Знаешь, Боб, все мы
тут были совершенно потрясены. Не могли поверить своим ушам, ведь нам твердили о том,
что мы обогнали Америку в космосе. Помнишь, еще Хрущев обещал, что мы первыми приле-
тим на Луну. Люди ему верили, и мы не были готовы к тому, что случилось. Для нас всех это
тяжелый удар»»13.
В общем-то подавленное моральное состояние советского человека можно понять. Голод.
Кровь. Страдания близких. Нищета. Унижение каждодневными очередями, в коих с боем при-
ходилось выбивать самое необходимое. Карательная стоматология и аборты без наркоза… И
вдруг у этих страдающих людей отобрали последнюю яркую погремушку. Которой лично каж-
дый не мог воспользоваться, чтобы улучшить свою жизнь, но которая как бы была, как бы
свидетельствуя о ненапрасности мук.
И в этой связи крайне интересно будет посмотреть, как отсутствие экономики сказыва-
ется на здоровье, психологии и морали homo sapiens. Как ощущают себя клетки социального
организма вне естественной среды обитания, подтравленные ядом идеологии, которую вынуж-
дены впитывать и соблюдать, вырабатывая в себе шизофренические навыки двойного мыш-
ления? Какими они вырастают в столь нездоровой среде? Это ведь не может не сказаться на
людях, в конце концов, бытие определяет сознание!

13
Робинсон Р. Черный о красных.
164
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Экономическая антропология в полный рост

Если новые изобретения и новые технологии развивают экономику и гуманизируют
нравы, то как себя ведет общество без экономики, общество, обреченное топтаться на месте,
в коем внедрение изобретений идет со страшным скрипом и представляет собой почти не
решаемую задачу? При этом ведь известно: кто в эволюционной гонке стоит на месте, неиз-
бежно начинает двигаться назад, в сторону деградации. И если прогресс гуманизирует нравы,
то регресс нравы ожесточает. А значит, общественные отношения и нравы неизбежно архаи-
зируются. Люди начинают смотреть друг на друга волком, ибо в таком обществе человек чело-
веку – враг: его ребенку может достаться дефицитный кусок, а твоему нет!
И по сию пору приехавшие за границу наши соотечественники отмечают мягкость и
услужливость западных людей, их готовность помочь, тягу к благотворительности, улыбчи-
вость. А наши не улыбаются, не приучены, и это тоже эхо социализма – равно как до сих пор
сохраняющаяся озлобленность вперемешку с недоверчивостью. Психологам известно: повы-
шенная агрессивность и подозрительность – примета примитивного, полудикарского, тради-
ционного сознания.
Порой приходится слышать, что основными достоинствами советского общества были
стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Но ведь это и есть признаки застойности и
умирания. Собственно говоря, само слово «застой», родившееся на излете социализма, как раз
про это… Главная особенность жизни, как феномена, состоит в ее нестабильности, текучести,
гибкости. Камень стабилен, растение изменчиво. А уверенность в завтрашнем дне в советском
обществе действительно была – туалетная бумага вчера была в дефиците, сегодня в дефиците
и завтра будет в дефиците. Стабильность!
Живой человек не может быть уверен в завтрашнем дне и предсказать его не может.
Уверенность в завтрашнем дне царит только на кладбище. Кстати, о кладбищах… Туалеты и
кладбища – лицо страны. Советские сортиры я описывать не буду, пощажу читателя, а вот про
кладбища и культ усопших сказать пару слов стоит, тем паче, что советские рядовые кладбища
(а не кладбища для элиты) не сильно отличались от сортиров. Между тем, вид кладбищ и
вообще отношение к мертвым прекрасно характеризуют взрослость общества и его морально-
психологическое состояние.
Редкие советские люди, которым довелось побывать в нормальных странах, описывали
в основном полные магазины. Но тем, кому довелось побывать на западных аккуратных клад-
бищах, могли сравнить их с советскими кладбищами, представляющими собой огромные
помойки – с жидкой грязью, мусором и стаями тощих бродячих собак.
В СССР кичились памятью павших в ВОВ, и по всей стране были натыканы серые бетон-
ные монументы. При этом огромная часть солдат так и не была захоронена (и не перезахо-
ронена по сей день), а реальное отношение к павшим прекрасно описал советский писатель
Эфраим Севела, рассказав о советских братских могилах:
«В Красной Армии был обычай: всех убитых сбрасывать в одну яму, предварительно
содрав с них обувь, а иногда и штаны. И всю эту кучу изуродованных тел, где один втыкался
носом в зад другому, засыпали сверху землей и вгоняли деревянный кол, на котором красова-
лась прибитая гвоздями пятиконечная звезда, вырезанная из жестяной банки от американской
свиной тушенки. И – все. Это называется в России братской могилой».
И дело тут не во фронтовой спешке. Дело именно в отношении. Вот еще один пример,
когда фронтовой спешки точно не было…

8 апреля 1944 года, то есть через несколько месяцев после освобождения Киева от фаши-
стов, немцы нанесли авиаудар по глубокому советскому тылу – вдрызг разбомбили Дарниц-
165
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

кий железнодорожный узел, на котором скопилось огромное количество эшелонов с новобран-

цами, горючим и боеприпасами. Боеприпасы в вагонах начали детонировать, горючее гореть, и
получилась маленькая атомная бомба. Одномоментно погибло от трех до пяти тысяч человек –
солдат и железнодорожников. Эта позорная история обычного советского головотяпства, кото-
рой немцы воспользовались, никакой широкой огласки не получила, и лишь в позднесоветское
время была поставлена небольшая гранитная доска с лживой надписью, будто здесь похоро-
нены бойцы, павшие при освобождении Киева. А тогда никто не стал разбираться и захора-
нивать людей по отдельности. Просто оцепили станцию, покидали трупы и части тел кучей в
гигантскую воронку, оставшуюся то ли от взрыва вагона с боеприпасами, то ли от однотонной
бомбы, и прикопали, даже не дав местным жителям забрать родных для захоронения.
Как видите, отношение – как к биологическим отходам. Одноразовые дешевые солдаты,
которых можно гнать на пулеметы порой не только без оружия (вооруженных кирпичами и
палками), но и без обмундирования, прямо в штатском 14. На словах одно – «не забудем, не
простим!» – на деле другое. И в то время, как советских солдат бессмысленно гнали на пуле-
меты, а потом «хоронили» таким вот образом, немецким солдатам выдавали мазь от комаров,

14
В последние годы стало появляться все больше публикаций и воспоминаний (в основном в украинских источниках) о
так называемых «трофейных солдатах», «черной пехоте», «одноразовых солдатах» или «чернопиджачниках» – мобилизован-
ных жителях украинских сел, побывавших в оккупации, которых после «освобождения» призывали в Красную армию и зача-
стую гнали на немецкую колючую проволоку без артподготовки и даже без оружия. По свидетельству доктора исторических
наук Виктора Короля, «малоизвестным остается тот факт, что за несколько тяжелейших месяцев боев на территории осво-
божденных районов Украины полевые военкоматы мобилизовали сотни тысяч человек, которые, по заявлениям советского
командования, собственной кровью должны были «смыть позор пребывания на оккупированной территории». Перед началом
форсирования Днепра в селе Требухов прошло заседание Военного совета штаба фронта. Воспоминания о нем сохранились
благодаря офицеру по особым поручениям командующего Первым Украинским фронтом Николая Ватутина Юрию Коваленко.
Когда на этом заседании решался вопрос, во что одеть и чем вооружить 300 тысяч мобилизованных новобранцев, как их хоть
немного подготовить, научить заряжать винтовку, будущий «маршал Победы» Георгий Жуков заявил: «Как во что? В чем
пришли, в том и воевать будут! Автоматическим оружием этих людей не вооружать! У них же за спиной заградотряды! Дай
им 300 тысяч автоматов – и от заградотрядов ничего не останется. Они всех перекосят и чкурнут к немцам. Трехлинейку
им образца 1891 года!»Тогда заместитель командующего Первым Украинским фронтом по тылу генерал Кулешов сообщил,
что на складах имеются в наличии только 100 тысяч трехлинеек, а генерал Константин Рокоссовский предложил отправить
в Москву курьера, чтобы описать в Ставке Верховного главнокомандующего ситуацию и попросить помочь с вооружением и
формой. И тут Жуков не выдержал и заявил: «Зачем мы, друзья, здесь головы морочим. На… обмундировывать и вооружать
этих хохлов? Все они предатели! Чем больше в Днепре потопим, тем меньше придется в Сибирь после войны ссылать». В ответ
Рокоссовский сказал, что «это – геноцид», и дал указание сообщить о подобных планах в Генштаб. Однако Ватутин пере-
хватил эту инициативу, заявив, что «не хочет портить отношения с Жуковым из-за этой молодежи».Приведу воспоминания
писателя-фронтовика Анатолия Димарова, вкусившего все тяготы, выпавшие на долю солдата-«чернобушлатника»: «Никаких
медкомиссий не было. На фронт забирали калек и больных. Я уже в 20 лет был инвалидом, слепой и глухой от контузии – все
равно взяли. И погнали нас на немецкие пулеметы, знаете, с чем? С половинками кирпичей! Мы не были обмундированы,
вооружены. Нас гнали целый день по лютому морозу и пригнали в местечко, разрушенное до основания. Выдали половинки
кирпичей, показали громадный водоем, скованный льдом, и сказали ждать сигнала – ракеты. А когда она взлетит, дружно
высыпать на лед и бежать на врага, который засел на противоположной стороне за крепким ограждением, и выбивать его
оттуда… полукирпичинами! А он пусть думает, что это… гранаты.Назад повернуть никто не мог, потому что нам показали
хорошо оборудованные окопы, в которых через каждые три шага сидели смершевцы с нацеленными нам в спину пулеметами.
Меня спасло лишь то, что я уже порох нюхал и бежал не в первом ряду, а в пятом. Мы добежали метров за сто от того огражде-
ния, немцы нас подпустили. Вы представляете, голый лед, спрятаться негде! И как ударили из пулеметов кинжальным огнем!
Ребята передо мной падали, как подкошенные, я тоже упал и лежал, а солдат передо мной аж вертелся от пуль, которые в
него попадали. Все время на меня наползал… Потом немцы начали стрелять из минометов. Слышали о таких минах, которые
называли «квакушками»? Падает, ударяется о лед, не взрывается, а подскакивает вверх метров на четыре-пять, тогда взрыва-
ется, и осколки идут вниз. Как меня теми осколками не убило?.. Затем взрыв – и черная яма, в которую я провалился. Меня
санитары так и подобрали: с намертво зажатым кирпичом в руках».Димарову очень повезло. Ведь почти все ребята, которых
забирали полевые военкоматы, погибали в первом же бою. С какой целью все это делалось? Так выявляли огневые точки врага,
провоцируя немцев выстрелить в безоружных людей свои боеприпасы перед началом основного сражения.Во время съемок
документального фильма «Цена Победы» мне приходилось общаться с немецкими ветеранами, которые приезжали в Украину
исследовать свои солдатские захоронения. Когда мы спрашивали их об этих боях, в ответ звучало одно и то же: «Даже нам
было жалко подростков. Когда видели, что их стадом гонят, без оружия, рука не поднималась. А те, кто сидел у пулеметов и
вынужден был стрелять, старались попасть по ногам. Другие сходили с ума или отпрашивались от такой бойни, этой страшной
миссии». Вот так это действовало даже на врага, потрясенного подобной жестокостью.Цит. по «Факты» 28.10.2011 г.
166
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

солнцезащитный крем, крем для рук, крем для ног, зубную пасту в тюбиках и еще косой деся-
ток разных мазей и притирок… Вы можете себе представить подобное в Красной армии?..
Разумеется, кладбища для советской аристократии имели совершенно иной вид. Причем,
все кладбища, как и положено при социализме, делились по кастовому признаку. Если просто-
народье захоранивали на грязных полигонах, то элиту – на чистых столичных кладбищах. А
высшую партийную аристократию так и вообще в самом центре столицы, на главной площади
– в кремлевской стене.
И эта кастовость, в которую скатилась социалистическая страна, есть наилучший пример
ее общественной деградации и предельного неравенства: если магистральный путь прогресса –
это путь к демократическому равноправию людей, то разделение людей на касты – путь в явно
противоположном направлении. Высшей кастой, эксплуататорским классом социалистической
России (в марксистском понимании этого термина) был класс партийной номенклатуры.
Кастовость, как разделение людей на лучшие и худшие страты населения, просто не
могла не появиться в обществе всеобщего дефицита! Потому что коммунистический началь-
ник вовсе не намерен стоять в длинной очереди за хлебом или железнодорожным билетом в
кассу. А значит, за эксплуататорским классом коммунистической аристократии должна была
установиться и установилась законная привилегия на получение всего – лучших продуктов
питания через спецраспределители, дефицитных билетов на транспорт в виде спецброни и т. д.
Парадокс! Общество, провозгласившее бесклассовость, само немедленно раскассиро-
вало людей по разным категориям от брахманов до неприкасаемых!
У правящего класса были свои дома, свой транспорт, свои столовые, свой круг общения,
свои каналы распределения, свои гостиницы, пансионаты, больницы. Все социалистическое
общество делилось на касты, окруженные полупроницаемыми мембранами. Советская касто-
вая система многократно была описана и сторонними и внутренними наблюдателями. Напри-
мер, историк, социолог и философ Михаил Восленский – один из главных исследователей пра-
вящего класса при социализме – так описывал советскую аристократию и ее привилегии:
«Среди многочисленных курортов СССР нелегко найти такой, где не было бы санатория
ЦК партии или правительства – союзного или республиканского. И если даже прихоть судьбы
забросит завсектором (мелкий партийный служка, на примере которого автор рассматри-
вает систему привилегий. – А.Н.) на совсем уж маленький курорт, вроде моего родного городка
Бердянска на Азовском море, то и там ему не придется унизиться и жить в санатории вместе
с обычным людом: и там будет дача горкома партии, где сможет поселиться номенклатурный
отдыхающий. Напротив: ни за какие деньги не сможет простой советский гражданин попасть в
такие санатории или на такую дачу. В этих местах отдыха номенклатурщики находятся среди
своих…
Его и его семью обслуживало Четвертое лечебное управление Министерства здравоохра-
нения СССР. Прежде оно именовалось Лечсанупр Кремля. Теперь оно формально ликвидиро-
вано, но продолжает свою деятельность под названием «Лечебно-оздоровительное объедине-
ние при Совете Министров СССР»: ведь не может же номенклатура обойтись без специальной,
только для нее предназначенной лечебной системы… ответственный номенклатурщик и его
домочадцы прикреплены к кремлевской больнице и поликлинике, у них там есть постоянный
лечащий врач.
В обычных больницах кроватями заставлены все коридоры, медперсонала не хватает,
а кормят так плохо, что без передач от родных прожить нельзя. В кремлевской больнице –
выписанная из-за границы аппаратура и лекарства (на отечественную технику и фармакологию
в таком важнейшем вопросе, как собственное лечение, номенклатура не полагается). Питание
больных и уход за ними отличные, персонала много, комнаты отдельные.
Номенклатурщики поважнее получают особые комнаты – «люкс» и «полулюкс»… Полу-
люкс вмещал кабинет и спальню, балкон, ванную комнату, прихожую с выходом прямо на лест-
167
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ницу, устланную ковровой дорожкой, в этом светлом, просторном обиталище… мягкие кресла,
ковры, дорогие статуэтки, тяжелые позолоченные рамы развешанных по стенам картин…
Обычный советский трудящийся попадает в районную больницу, когда его дело совсем
уже плохо. А в сияющие хоромы кремлевской больницы номенклатурные чины и члены их
семей нередко просто ложатся отдыхать…
Как мы сказали, завсектором может приятно жить, работать и отдыхать, не соприкасаясь
с населением СССР. Но все-таки его спецстрана расположена в СССР. Как же ухитриться не
соприкоснуться с «туземцами» даже при разъездах по огромному Советскому Союзу?
И для этого сделано все необходимое. Железнодорожные или авиационные билеты зав-
сектором получает прямо в ЦК. В узком переулке за комплексом зданий ЦК КПСС в невзрач-
ном домике расположен сектор транспортного обслуживания, относящийся к Управлению
делами ЦК… американский корреспондент Хедрик Смит с наивным западным негодованием
передает рассказ разоткровенничавшегося интуристовского гида о том, что во всех самоле-
тах, поездах и отелях всегда резервируется определенное количество мест на случай, если
вдруг «власти» пожелают ими воспользоваться. Для советского человека это привычная азбука
повседневности: он знает, что существует так называемая «правительственная броня» на самые
лучшие места, и пускаются эти места в продажу для обычных граждан не раньше, чем за пол-
часа до отхода поезда, парохода или самолета, а в отелях часть забронированных мест вообще
не занимается, так как отель никуда не отходит, и номенклатурщики могут появиться в любой
момент. Сектор транспортного обслуживания ЦК КПСС – одно из главных мест, где номен-
клатура получает билеты на забронированные места.
Западному читателю надо пояснить, что в СССР поезда и самолеты всегда переполнены.
Только на Западе я впервые увидел, что можно спокойно подойти к билетной кассе на вокзале
и взять билет. В Советском Союзе стоят целыми днями огромные очереди даже у касс пред-
варительной продажи билетов, не говоря уж о вокзале, так что броня на билеты – весьма при-
ятная привилегия класса номенклатуры.
Итак, билет получен. Черная «Волга» привезет завсектором на вокзал или в аэропорт.
Подвезет она его не к общему входу, а к специальному – в так называемую «комнату депутатов
Верховного Совета СССР». Это отличное изобретение, которым организаторы обслуживания
номенклатуры справедливо гордятся. Действительно, звучит демократично и конституционно:
не зал для каких-нибудь бонз, а комната для наших с вами народных избранников, товарищи.
А кто знает, что в этом зале с мягкой мебелью, ковровыми дорожками и обслуживающим пер-
соналом сидят в большинстве своем не избранники, а номенклатурные чины? Да и нет такого
потока разъезжающих депутатов Верховного Совета СССР, который оправдывал бы содержа-
ние залов. Решена была и проблема, как представить эти залы привозимым туда иностранцам
– дипломатам и членам разных делегаций, знающим, что они не депутаты Верховного Совета:
в табличках на английском языке депутатская комната переведена как VIP-Наll – ну кто же
возразит против того, что он very important person?
Из депутатской комнаты предупредительный персонал – не чета тому, который рявкает
на пассажиров в других помещениях вокзала или аэропорта, – проведет нашего завсектором в
поезд или в самолет за несколько минут до того, как будет объявлена посадка, так чтобы он и
на перроне, и у трапа самолета не встретился с народом. А в спальном вагоне первого класса
и в первом классе самолета он окажется снова среди своих. При посадке самолета сначала
подкатят трап к первому классу, и номенклатурный путешественник сойдет на пустое летное
поле, встреченный местным руководством, – потом уже выпустят остальных пассажиров. Из
поезда придется, правда, выйти одновременно с простым народом – но путь по перрону недо-
лог: в очередную «депутатскую комнату». А к ее подъезду будет подана машина республикан-
ского ЦК, обкома или горкома и доставит его в отведенную резиденцию, где можно отлично

168
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

подготовиться к выступлению на местном партактиве, скажем, на традиционную тему «Един-

ство партии и народа».
Взглянем на следующий комплекс Номенклатурии – образование… Стремление отде-
лить номенклатурных отпрысков от обычных детей проявилось в момент восхождения сталин-
ской номенклатуры к вершинам власти в конце 30-х годов, когда были вдруг созданы спец-
школы. Официально они должны были готовить кадры будущих молодых командиров Рабоче-
Крестьянской Красной Армии, как именовалась тогда Советская Армия, но фактически это
были привилегированные школы, куда стали принимать по преимуществу сыновей из высоко-
поставленных, отнюдь не рабоче-крестьянских семей… Девочки из благородных семей стали
концентрироваться в нескольких так называемых «образцовых школах», попасть в которые
было трудно…
И при переходе в вуз дети достойных родителей могут не смешиваться с толпой рядовых
студентов, а остаться в своем кругу… Имеется ряд закрытых учебных заведений – Высшая
партийная школа при ЦК КПСС, Дипломатическая академия, Академия внешней торговли,
военные академии, высшие школы КГБ и МВД. В большинство этих заведений принимают уже
окончивших вуз и имеющих опыт ответственной работы партийцев. Так плавно осуществля-
ется переход номенклатурных детей к занятию собственных номенклатурных должностей…
С 1947 года в Москве существует специальная аспирантура, готовящая номенклатурных
кандидатов наук: Академия общественных наук при ЦК КПСС. Я был несколько лет членом
ученого совета в этой академии и могу сказать, что ни в одной нормальной аспирантуре в
СССР не прилагаются такие усилия, как там, чтобы вытащить из аспиранта его диссертацию…
Аспиранты зачисляются решением Секретариата ЦК КПСС по направлению ЦК нацкомпар-
тий, обкомов и крайкомов партии. Для них созданы отличные условия: живут они в хорошем
общежитии, тут же в академии питаются в превосходной столовой, получают стипендию, рав-
ную доцентскому окладу, направляются для сбора материалов по диссертации в длительные
заграничные командировки. Все это совершенно нельзя сравнить с жизнью обычных аспиран-
тов. ютящихся в переполненных общежитиях, бегающих в постную студенческую столовку,
получающих маленькую стипендию и, конечно, не помышляющих о загранице…
Рекомендованный партийными органами и апробированный самим Секретариатом ЦК
КПСС, аспирант академии с самого начала знает, что он высочайше признан достойным сте-
пени кандидата наук; значит, если он ее не получит, виноват может быть только его научный
руководитель. В академии все время чувствуется, что аспиранты, которые уже автоматически
вошли в номенклатуру Секретариата ЦК КПСС и неминуемо займут ответственные посты в
аппарате, сверху вниз поглядывают на отделывающих им диссертации профессоров. Вероятно,
так же относились знатные афинские отпрыски к своим педагогам – рабам».

Даже в блокадном Ленинграде, где процветало людоедство, каста партийцев не только

не испытывала голода, но жила так, будто никакой войны и не было. Книга «Неизвестная бло-
када», повествуя об «иерархии потребления в блокадном Ленинграде», показывает, что «пар-
тийные и советские органы, не говоря уже об уровне Военного Совета, ГК и ОК ВКП(б), тягот
голода в дни блокады на себе практически не ощущали», и приводит эпизод, когда секретари
Приморского РК ВКП(б) и Председатель Райисполкома, чтобы отпраздновать социалистиче-
скую революцию, затребовали и получили 10 кг шоколада, 8 кг зернистой икры и консервы.
Почему в тяжелое военное время в капиталистической Англии и богатые, и бедные, и
даже королевская семья Великобритании питались по карточкам, как весь народ (при том, что
на островах не было голода), а в социалистическом СССР мелкая партийная сошка считает
себя в моральном праве требовать икры на праздник революции и втайне ее пожирает (при том,
что в их городе люди едят трупы)? Не потому, что капитализм предполагает демократию, то

169
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

есть юридическое равенство людей, а социализм не может не построить кастового общества?..

Это был риторический вопрос, как вы поняли. А если не поняли, то именно поэтому!..
Широко известны дневники мелкого партийного инструктора времен блокады, который
описывает блокадный санаторий для касты партийных руководителей. Итак, в самое голодное,
самое людоедское время партийный номенклатурщик Николай Рибковский кушает в спецсто-
ловой Смольного для касты партократов:
«С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак – макароны, или лапша,
или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед – первое щи или суп, второе мясное
каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с
вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой».
А затем наш номенклатурный герой попадает в закрытый санаторий под Ленинградом:
«Вот уже три дня как я в стационаре горкома партии. По-моему, это просто-напросто
семидневный дом отдыха, и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха
партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье… От вечернего мороза
горят щеки… И вот с мороза, несколько усталый, с хмельком в голове от лесного аромата вва-
ливаешься в дом, с теплыми, уютными комнатами, погружаешься в мягкое кресло, блаженно
вытягиваешь ноги…
Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха: разнообразное, вкусное,
высококачественное, вкусное. Каждый день мясное – баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка,
колбаса; рыбное – лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр,
пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать
грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего
портвейна к обеду и ужину.
Питание заказываешь накануне по своему вкусу. Я и еще двое товарищей получаем
дополнительный завтрак, между завтраком и обедом: пару бутербродов или булочку и стакан
сладкого чая. К услугам отдыхающих – книги, патефон, музыкальные инструменты – рояль,
гитара, мандолина, балалайка, домино, биллиард… Но, вот чего недостает, так это радио и
газет…
Отдых здесь великолепный – во всех отношениях. Война почти не чувствуется. О ней
напоминает лишь далекое громыхание орудий, хотя от фронта всего несколько десятков кило-
метров. Да. Такой отдых, в условиях фронта, длительной блокады города, возможен лишь у
большевиков, лишь при Советской власти. Товарищи рассказывают, что районные стационары
нисколько не уступают горкомовскому стационару, а на некоторых предприятиях есть такие
стационары, перед которыми наш стационар бледнеет. Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем,
спим или просто бездельничаем, слушая патефон, обмениваясь шутками, забавляясь «козел-
ком» в домино или в карты… Одним словом, отдыхаем!..»
И снова – ни малейшей рефлексии по поводу тех соотечественников, которые мясом
одного ребенка кормят другого, чтобы выжил хоть один. Почему? Потому что те из низших
каст.
Кстати, а отчего такой голод-то в городе, ведь, по сути, никакой блокады нет, кроме
самого слова «блокада»: кольцо окружения не замкнуто, город непрерывно снабжается по
Ладоге кораблями, а зимой грузовиками? А потому, что вместо ввозимой еды и вывозимых
людей львиную долю тоннажа в огромном грузообороте представляли собой несъедобные
железки – на ленинградские заводы везли материалы, а обратно вывозили собранные там голо-
дающими рабочими танки, пушки, САУ, минометы, снаряды, бронемашины, пулеметы, мины,
бронепоезда…
И это опять-таки вопрос отношения к людям, то есть вопрос социалистической морали.
Простые люди для касты партократов менее ценны, чем железки. Люди низших каст – рас-
ходный материал, который можно использовать во имя идеи, потому что идея (в виде набора
170
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

марксистских догматов) гораздо важнее людей! И это тоже характерно для религиозного созна-
ния, для коего идея бога гораздо важнее бренной жизни… По той же причине Сталиным был
отдан приказ о выжженной земле, чтоб не оставлять врагу при отступлении ничего – ни при-
пасов, ни изб, где бы немцы могли укрыться от мороза, ни электростанций15. Что при этом
будет с оставшимися советскими людьми из низших каст, наплевать. Нехай они все сдохнут,
так будет даже лучше, потому что враг тогда не сможет воспользоваться их рабочей силой. И
потому, отступая, нужно все уничтожать всеми способами – артиллерией, авиацией, диверсан-
тами. Одной из таких диверсанток-поджигательницей была фанатичная Зоя Космодемьянская,
которую сами жители деревни и сдали немцам, ибо не хотели, став погорельцами, погибнуть
зимой без жилья…16
Советская кастовость начала складываться сразу после большевистского путча, когда
марксисты ленинского толка захватили в стране власть в результате военного переворота в
октябре 1917 года. У проповедников равенства сразу появились слуги, большие квартиры,
автомобили, доппайки… Население же довольно быстро было разбито на разные категории
снабжения.
Эту раннюю кастовую систему, состоящую из людей и унтерменшей, довольно интересно
описывает в своих мемуарах американский специалист Джон Скотт – человек левых убежде-
ний, сынок розовой американской профессуры, весьма сочувствующий советской власти. Он
приехал в СССР из проклятого капиталистического общества строить чудесный социализм,
общество равенства, общество без угнетения! Так что парня нельзя упрекнуть в предвзятости.
Он просто горел трудовым энтузиазмом! И даже то, что Скотт сначала похлебал горькой отравы
советской бюрократии (второе имя которой «ручное управление экономикой»), не охладило
его энтузиазма:
«В положенные сроки советская консульская машина выдавила из себя мою визу, и я
отправился на поезде в Москву. Десять дней я метался между несколькими советскими орга-
низациями, пытаясь договориться об устройстве на работу. Трест сварщиков был бы очень рад
предоставить мне работу. Им нужны были сварщики во многих местах. Тем не менее они не
могли подписать со мной договор до тех пор, пока отдел виз не дал бы мне разрешение остаться
в Советском Союзе в качестве рабочего. А эта последняя организация могла предоставлять
такие разрешения только людям, имеющим работу. Ни одна из этих организаций ничего не
хотела подтвердить письменно…

15
Приказ Ставки верховного главнокомандования от 17 ноября 1941 года № 428 «О создании специальных команд по
разрушению и сжиганию населенных пунктов в тылу немецко-фашистских войск», в частности, гласил: «Разрушать и сжигать
дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км в глубину от переднего края и на 20–30 км
вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию,
широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные
группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами».
16
«Немцы заняли Петрищево во время общего наступления на Москву. Они назначили старосту и ушли… Однажды
ночью в деревне загорелась изба, пожар уничтожил ее дотла. Люди пришли к заключению, что это был поджог, и на следую-
щую ночь выставили караульных. Через день или два поджигатель был пойман с поличным: неизвестная девушка с помощью
тряпок, смоченных в керосине, пыталась поджечь другую избу. Зима была суровая, одна семья, потерявшая кров, ютилась у
соседей, жители деревни были обозлены и разъярены. Караульные зверски избили девушку, затем втащили ее в избу к Луке-
рье, а утром староста отправился к властям и доложил о случившемся. В тот же день девушка была повешена прибывшими в
Петрищево солдатами спецслужбы… Немцев на постое здесь не было, и, следовательно, не было никаких немецких конюшен,
которые, согласно официальной версии, партизанка якобы подожгла».Цит. по «АиФ» № 38 26/09/1991 Как отмечает в своей
книге «Сталинские коммандос» исследователь вопроса А. Гогун, многие из переброшенных в тыл к немцам для поджогов
диверсанты сразу сдавались в плен. К сожалению, З. Космодемьянская выбрала иной путь, и ее судьба сложилась печально.
Не менее печально она сложилась и для местных селян после возвращения Красной Армии – нескольких жителей села, в
частности гражданку Смирнову, у которой Зоя сожгла дом, расстреляли. По сути, единственной виной этой крестьянки перед
советской властью было активное недовольство тем обстоятельством, что советский диверсант спалил ее хату посреди зимы.
Это социализм! Он так работает, полностью переворачивая мораль в сторону алогичного аморализма —и в экономике, когда
люди начинают уничтожать ресурсы просто так, для плана, и в политике, когда марксисты расстреливают тех, кто от них же
и пострадал.
171
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Я был очень счастлив. В Советском Союзе не было безработицы. Большевики планиро-

вали свою экономику и предоставляли молодым людям много возможностей. Более того, им
удавалось преодолеть фетишизацию материальных ценностей, которая, как учили меня мои
добрые родители, была одним из основных зол нашей американской цивилизации. Я видел,
что большинство русских едят только черный хлеб, носят один-единственный костюм до тех
пор, пока тот не распадется на части, и пользуются старыми газетами, чтобы писать письма и
официальные бумаги, скручивать папиросы, делать конверты, а также при отправлении есте-
ственных потребностей.
Мне понадобилось очень мало времени, чтобы понять, что они едят черный хлеб в основ-
ном потому, что нет никакого другого, и носят лохмотья по той же причине…
В город привозили сталь и промышленное оборудование, однако часто забывали достав-
лять или опаздывали с доставкой продовольствия, одежды и других необходимых запасов. В
течение первого года моей жизни в этом городе о масле здесь и не слыхали. Хлеб выдавался в
ограниченных количествах в строгом соответствии с рационом.
Иногда можно было достать мясо. Тысячи изможденных рабочих, у которых не было
никакой еды, кроме хлеба, да иногда немного капусты и картошки, которые умирали зимой от
тифа, а летом – от малярии, рыли землю и стучали молотками».
Джон с большим энтузиазмом помогал строить Магнитогорский металлургический ком-
бинат. Сам он по советской классификации принадлежал к отдельной касте иностранных спе-
циалистов, поэтому жил, хоть и в бараке без водопровода и канализации, но все-таки в более-
менее приличных условиях (два человека в комнате) и отоваривался едой не вместе с совет-
скими полурабами, которые на свои деньги могли купить в пустом магазине только хлеб, да и
то не каждый день, а ходил в отдельный магазин «для белых людей».
Но помимо бараков в городе был еще особый район с неуловимо знакомым современному
читателю названием «Березка», где жил и отоваривался социалистический правящий класс –
советская партийная аристократия и куда доступа людям из низших каст не было:
«Шевченко… стал членом районного и областного комитетов партии, поселился в
отдельном доме из восьми комнат и регулярно зарабатывал несколько тысяч рублей в месяц.
Шевченко много работал и нещадно гонял своих подчиненных… 1 мая 1936 года коксохи-
мический завод получил пятьдесят патефонов, которые должны были быть вручены лучшим
рабочим в качестве премий к празднику Первого мая. Шевченко забрал себе десять патефонов
и продал их, положив деньги себе в карман. И он сделал это не потому, что ему нужны были
деньги. Все, что он только мог пожелать, у него уже было. Просто таким уж он был человеком.
<…>
Один или два вечера в неделю у меня не было занятий. В этих случаях я иногда шел
в Березки – маленький пригород, где жили «валютные» иностранцы (получавшие зарплату
в валюте) и высокие советские должностные лица. Березки представляли собой замкнутый
маленький мирок. Большинство магнитогорских рабочих понятия не имели, кто там живет и
как…
<…>
Городок ОГПУ состоял из нескольких огромных жилых массивов, дома здесь были
шестиэтажные и хорошо построенные. В каждом жилом квартале были здания, в которых име-
лись все виды коммунально-бытовых услуг: прачечные, детские сады и ясли, ателье, столовые
и клубы. В городке работали театр и два кинотеатра.
Завенягин (самый главный начальник Магнитки. – А.Н.) возвел дюжину больших домов
для себя и своих наиболее ценных сотрудников. Созданные по проекту молодого архитектора
Сапрыкина, они представляли собой почти точную копию проектов из американских архитек-
турных каталогов… Вокруг каждого дома был большой сад, землю для которого (в отдельных
случаях) привозили на грузовиках из мест, находящихся за много миль отсюда. Дом Завеня-
172
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

гина по сравнению с большинством советских домов выглядел дворцом. Это был трехэтажный,
отштукатуренный снаружи кирпичный дом из четырнадцати комнат, в котором были бильярд-
ная, игровая для двух маленьких сыновей Завенягина, музыкальный салон и большой кабинет.
Позади дома находился небольшой олений заповедник, а перед домом – роскошный сад.
Другие дома, занимаемые главным инженером, начальниками различных цехов, пар-
тийным начальником, начальником НКВД, а также двумя старыми специалистами-заключен-
ными – Боголюбовым, работавшим в шахтах, и Тихомировым, главным энергетиком – были
поменьше, чем дом Завенягина, но также очень комфортабельны и удобны, даже роскошны.
Все они были обставлены самой лучшей мебелью, какую только могла предоставить Харьков-
ская мебельная фабрика. Дом Завенягина был меблирован на сумму 170 тысяч рублей, а сам
стоил около 80 тысяч. Затраты на другие дома были соответственно меньше.
Интересный вопрос возник относительно оплаты за проживание в этих домах. Плата за
дом и мебель Завенягина, если рассчитывать ее с учетом двадцатилетней амортизации, состав-
ляла сумму около тысячи рублей ежемесячно только за амортизацию, не считая приблизи-
тельно такой же суммы на содержание дома, сада и так далее. Зарплата Завенягина была немно-
гим более двух тысяч в месяц. Обитатели других домов находились в таком же положении.
Поэтому было принято удобное решение: стоимость этих домов внести в бухгалтерские книги
всего жилищного отдела управления комбината. Таким образом, сумма амортизации выпла-
чивалась всеми, кто жил в любом доме, принадлежащем комбинату. Тем не менее обитате-
лям домов все равно пришлось бы платить очень внушительную сумму, так как они занимали
слишком большую жилую площадь. Поэтому было решено взять дома на баланс комбината,
внеся расходы в графу «административные». Таким же образом автомобили, находящиеся в
распоряжении начальников цехов, главных инженеров и других чиновников и используемые не
только для деловых поездок, но и для выездов на охоту и в театр, были оплачены, содержались
и обеспечивались шоферами за счет средств, выделяемых управлением комбината».
И, раз уж мы подружились с этим приметливым американским социалистом, честно опи-
сывающим то, что ему удалось увидеть, то глупо было бы не обратить внимание на одно поучи-
тельное наблюдение, которое, сам того не понимая, делает Джон касательно планового хозяй-
ства и роли денег в формировании кастового общества. Точнее сказать, недостаточной роли
денег:
«Попов вытащил потрепанный бумажник и начал искать там мелочь, чтобы заплатить за
хлеб. Бумажник был набит деньгами, у него при себе было больше двухсот рублей [но купить
на них было нечего]…
…разгорелась дискуссия. «Почему мы получаем так мало сахара? В этом месяце мы
получили всего лишь двести граммов на человека. На чае без сахара далеко не уедешь». Почти
у каждого нашлось, что сказать по этому поводу. Один молодой парень объяснил, что… заводы
по производству сахара выполнили свой план только на пятьдесят процентов. Еще кто-то заме-
тил, что Советский Союз экспортирует много леденцов, а это означает большой расход сахара.
– Нам надо продавать за границу очень многое, чтобы получить деньги для закупки про-
катных станов и других подобных вещей, которые мы еще не можем производить сами.
Но некоторых женщин так и не удалось убедить. Сахар был всегда, за исключением воен-
ного времени. Сейчас войны нет. Значит, должен быть сахар. Особенно женщины постарше все
никак не могли привыкнуть к тому, что у них есть деньги, а они не могут купить то, что хотят.
Раньше деньги всегда были мерой их материального благосостояния. Хорошая зарплата озна-
чала, что можно иметь все самое лучшее… Однако теперь значение денег изменилось. Раз-
мер зарплаты и количество денег под матрасом больше не определяли уровень жизни. Деньги
были у всех, но то, что человек ел и носил, почти целиком и полностью зависело от того, что
можно было купить в том конкретном магазине, к которому он был прикреплен. Если это был
иностранный специалист или руководящий работник ГПУ или партийных органов, прикреп-
173
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ленный к специальному магазину для иностранцев, то он мог купить икру, кавказское вино,
импортные ткани, прекрасную обувь, костюмы и тому подобные вещи на выбор. Инженеры
и мастера, такие люди, как Семичкин и Коля, имели карточки, дававшие им право посещать
магазины для техников, где они могли купить хлеб, а иногда мясо, масло, рыбу и кое-что из
одежды. Однако большинство людей, таких, как, например, Попов, были прикреплены к мага-
зинам для рабочих, где единственное, что можно было купить более или менее регулярно, это
хлеб. Иногда по нескольку дней подряд и хлеба не было; но большинство рабочих, прошед-
ших школу голода, имели небольшой запас сухарей, помогавший им переждать временную
нехватку хлеба».

Вывод: кастовость, то есть предельное неравноправие людей и разделение их по кате-

гориям и сортам, есть следствие недостаточности капитализма, то есть роли денег, которые
в нормальной стране свободно ходят, образуя экономику и выполняя уравновешивающую и
выравнивающую роль всеобщего товарного эквивалента. И тогда, вне зависимости от социаль-
ного слоя, в котором ты родился, если тебе удалось заработать своим умом и талантом, ты
молодец и имеешь все, что можно купить за деньги. Именно так и функционирует современное
здоровое общество.
Не менее любопытное наблюдение примерно в те же годы сделал и немецкий архитектор
Рудольф Волтерс, которому, как приглашенному в СССР специалисту, довелось проехать на
социалистическом пароходе по Оби. И коль уж у нас с вами речь о морали и социалистиче-
ском психотипе, обратите внимание на реакцию пассажиров из высшей касты, когда матросы
обижают детей-сирот:
«Я предпринимаю прогулку по кораблю… На главной палубе две отдельные группы по
25 кают первого и второго класса с двумя обеденными салонами. Вокруг широкая крытая про-
гулочная галерея. Среди пассажиров многие в партийной униформе, военной или ГПУ. А на
нижней палубе ужасная теснота, один сплошной оборванный клубок людей. Вид такой орды
мне уже не нов, и я не нахожу его больше таким чудовищным, как в первые дни в Сибири.
Некоторые из этих оборванных личностей пытаются проникнуть на нашу палубу, и команда
постоянно занята тем, чтобы наводить порядок в обществе. Однако вечером кое-кому удается
под защитой темноты найти место для сна под лавками на обходной галерее. Пара бездомных
детей едет зайцами в спасательных шлюпках. Каждый день их гнезда разоряются под громкий
смех и всеобщее одобрение…
Я познакомился на пароходе с профессором Томского университета, который собирался
ехать через Новосибирск на Бийск, чтобы… на Алтае организовать новый курортный ком-
плекс. Он был убежденным членом партии и гордо носил высокий орден на груди, орден, при-
носивший ему месячную ренту в 40 рублей…
– Да, – подмигнул он мне, – еще пара годочков, и мы и здесь обгоним Европу. На Алтае
есть все мыслимые минеральные источники. Не хватает только пары железнодорожных линий.
Я знал, как обстоит дело с железнодорожными линиями на Алтае и вообще в СССР, и
промолчал.
– Выпьем за строительство социализма, – он чокнулся со мной стаканом водки, и я
невольно подумал о пролетариях на нижней палубе, на чьих спинах мы, пассажиры первого
класса, сидели.
– Взгляните на рыбаков вон там на берегу, которые должны ловить рыбу согласно мос-
ковским планам, – сказал я. – Они тоже верят в социалистический рай? Они ждут уже 15 лет
исполнения своих желаний, товарищ профессор, и сегодня этим людям приходится хуже, чем
раньше… теперь они должны выполнять предписанный им слишком высокий план, а деньги,
которые они получают, не имеют цены.

174
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

– Дорогой товарищ, почитайте вы наконец газеты! Как счастливы эти люди! И как счаст-
ливо будут жить их дети и внуки! Собственно, мы этого уже достигли. Первого января, когда
начнется второй пятилетний план, уровень жизни этих людей увеличится втрое. Сталин это
ясно сказал. Вы должны непременно читать газеты. То, что вы видите своими глазами, создает
у вас неправильное представление о нашей системе!
Вот это, про газеты, я слышал уже неоднократно.
Анекдот, который на эту тему ходил в Новосибирске, выглядел следующим образом:
Учитель рассказывает в Москве школьникам о новой большой фабрике, которая постро-
ена на Тверской улице в таком-то и таком-то месте. Встает маленький Ваня и говорит:
– Я живу напротив этого места, товарищ учитель, но там уже пять лет стоит только забор.
– Дурачок! – отвечает на это учитель. – Читай газеты, там это написано черным по
белому.
Я все время спрашивал себя, верят ли эти партийные товарищи действительно во все
обещания или только делают вид, потому что сами принадлежат к привилегированному классу
и не страдают от нужды и голода…»

Кстати, это вовсе не было анекдотом! Индоктринация при социализме была настолько
сильной, но люди больше верили написанному, чем собственным глазам и ушам – это снова
к вопросу о психотипе советского человека и присущих ему когнитивных искажениях. Абсо-
лютно аналогичный случай описывает тот же Джон Скотт:
«Я вспоминаю один спор, возникший, когда мы изучали марксистский закон непрерыв-
ного обнищания трудящихся в капиталистических странах. В соответствии с этим законом –
в том виде, как его преподавали студентам Магнитогорского Комвуза, – рабочий класс Герма-
нии, Великобритании, Соединенных Штатов и других капиталистических стран непрерывно
становился все беднее и беднее, начиная со времени промышленной революции восемнадца-
того века.
После урока я подошел к преподавателю и сказал ему, что я, например, бывал в Велико-
британии и, как мне показалось, условия жизни рабочих были там несомненно лучше, чем во
времена Чарльза Диккенса или же в то время, когда Энгельс написал свой трактат «Положение
рабочего класса в Англии».
Учитель и слушать меня не хотел.
– Посмотрите в своем учебнике, товарищ, – сказал он. – Это же написано в учебнике!
Для него не имело значения, что «учебник» на следующий месяц могут объявить контр-
революционным. Когда это произойдет, ему выдадут другую книгу. Партия не ошибается!..»
Тут можно было бы добавить, что не ошибается священное писание, коль уж мы выяс-
нили, что марксизм есть религия… Говорят, один из монахов-иезуитов отказался посмотреть
в галилеев телескоп, чтобы лично убедиться в наличии у Юпитера спутников. И в самом деле,
зачем смотреть, если в писании о них нет ни слова?..
Ну и коль уж один из свидетелей социалистического рая так ярко описал социалистиче-
ский пароход, как срез всего советского общества, посмотрим, не соврал ли он в своем описа-
нии, и сверимся с другим, независимым источником. Вот как увидел социалистический паро-
ход американец Роберт Робинсон, оказавшийся в те же годы в России:
«Пароход, которому на семь дней предстояло стать нашим домом, был довольно боль-
шим, двухпалубным. Трюм предназначался для пассажиров третьего класса – в основном это
были крестьяне. Они везли с собой перевязанные веревками деревянные чемоданы с самыми
ценными для них пожитками и узлы с мисками, кувшинами, другой хозяйственной утварью и
кое-какими припасами. Казалось, трюм ломится от людей, – все давно не мытые, в лаптях, а
некоторые буквально в лохмотьях, – однако никто из них не жаловался.

175
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Эта картина напомнила мне кишевший людьми вокзал в Ленинграде, где крестьяне, сидя
или лежа на полу, терпеливо ожидали отъезда. Пассажиров трюма не кормили, даже чая им
не давали. Но они как-то обходились: доставали из мешков скудные припасы – черный хлеб,
вяленую рыбу, огурцы, и с удовольствием закусывали.
Интересно, знали ли они, каковы условия на верхней палубе? Кроме нас здесь разме-
стили группу представителей интеллигенции и специалистов… Каждому из пассажиров пола-
гались отдельная каюта и трехразовое питание; мы могли проводить время в игровой комнате
с бильярдом, шахматами и шашками. На верхней палубе всегда было просторно – главным
образом потому, что сюда не допускали пассажиров третьего класса».
Вы, конечно, обратили внимание, что и Скотт, и Робинсон пользуются привычным им
словарем – третий класс, первый класс… Но дело в том, что при социализме это не было
классом перевозки! Это было классом людей, поскольку положение человека в социалисти-
ческом обществе зависело не столько от заработанных денег, как при капитализме (как пото-
пал, так и полопал), сколько от принадлежности к касте или классу, как при феодализме. Соб-
ственно, социализм и был формой феодализма, в который обрушились большевики вместо
того, чтобы попасть на более высокий, как они думали, уровень, поскольку быстро перескочить
через общественную ступень так же невозможно, как невозможно, дергая за зеленые росточки,
быстрее вырастить дерево. Вырвать можно, а ускорить рост нельзя. Дерево и общество раз-
виваются так, как диктует им эволюция. (Между прочим, именно в этом и состояло научное
прозрение Маркса, быстро забытое его скороспелыми последователями.)
Ну, а поскольку феодальное общество религиозно, черты религиозности присутствуют и
у социалистического типажа, особенно на ранних стадиях социализма. Тот же автор добросо-
вестно отмечает данные признаки в сознании социалистических граждан:
«На следующее утро мы снова отправились на Красную площадь, чтобы посетить мав-
золей Ленина. Для многих русских это священное место, главный храм коммунистического
режима. Желающих посмотреть на основоположника Советского Союза собралось так много,
что нам пришлось простоять в очереди больше часа. В мавзолее мы увидели стеклянный гроб
с телом Ленина. Все смотрели на мертвого вождя со священным трепетом. Прошло уже семь
лет после его смерти, но казалось, что он спит. Здесь царила та атмосфера благоговения, какую
можно иногда почувствовать в церкви».
Причем, сознание в тоталитарных государствах может еще глубже съезжать в архаику и
приобретать черты даже не религиозного, а магического сознания, то есть характерного уже
не для феодального, а для родо-племенного общества. Не углубляясь в сложности, дам про-
стое определение магического сознания: страх перед леопардовой шкурой из-за страха перед
живым леопардом – вот что такое магическое сознание. Придание жестам, событиям, тайным
знакам и вещам некоей волшебной силы, символизма или значимости – вот что являет собой
суть магического сознания.
Черты магического сознания присутствуют и в традиционном религиозном сознании –
например, в виде так называемой православной или церковной магии (разного рода обряды и
пр.). В нашем же случае наказание за неуважение, проявленное, например, по отношению к
портрету Вождя, – это как раз рецидив магического сознания. Подобные наказания – за осквер-
нение газетного изображения Вождя или рассказанный про него анекдот – были не редкостью
во времена сталинизма. Они практикуются и сегодня – в Северной Корее, например, где не так
давно посадили на 15 лет американского туриста, который снял со стены в гостинице какой-то
вдохновляющий партийный лозунг. Святыню осквернил! То бишь как бы магически повредил
всему северокорейскому народу.
Вот пример аналогичного случая из книги Джона Скотта:
«В конце 1936 года местная газета «Магнитогорский рабочий» в одном из своих номеров
напечатала фотографию Московского Кремля. Если внимательно рассмотреть ее с помощью
176
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

увеличительного стекла и лупы, то можно увидеть, что стеклянные звезды на Кремлевских

башнях имели очертания свастики. Тираж этого номера газеты был конфискован рано утром,
но многие люди уже успели купить газету. Редактора немедленно арестовали, а работники
редакции были «прочесаны» ГПУ. Были арестованы несколько поляков-эмигрантов, работав-
ших в фотоотделе.
Все жители города заговорили об этом деле, и постепенно все смогли увидеть эту фото-
графию со свастиками в припрятанном кем-то номере газеты. Люди начали интересоваться,
чья же это работа… предполагали, что это просто случайность – какой-то фотографический
курьез, возникший в результате оптических искажений. Несколько человек клялись и божи-
лись, что это работа гестапо. Поляки так и не были освобождены, а я, как и вы, могу только
гадать, что это было: вредительство или контрреволюционная деятельность?»
Похожие случаи – когда, например, в тканях, выпущенных на одной из ткацких фабрик
СССР, искали с лупой переплетение нитей в виде свастики – происходили и в других местах…
(Кстати, запрет свастики в некоторых современных государствах также является рецидивом
магического мышления.)
Напоминает средневековую охоту на ведьм, колдующих с целью вызвать вредительский
падеж скота, не правда ли? Только в представлении средневековых людей вредительством был
реальный вред – тот же падеж скота или болезни людей, а у социалистов в рассматриваемых
случаях вредительство, вызываемое магией вредителей, и само целиком магического свойства
– подорвать дух народа, например. Магическое мышление в квадрате!..
Помимо магического сознания психика советского типа отличалась крайней лабильно-
стью, ее легко можно было раскачать на крайние – либо истерические, либо депрессивные –
реакции, которые могли сменять друг друга буквально в считаные минуты. Еще вчера Гитлер
смертельный враг, а сегодня он лучший друг, наш Вождь шлет ему поздравления и клянется
в дружбе, а мы кричим «ура»… Еще вчера люди были в депрессии и обескуражены тем, что
американцы тоже запустили свой спутник, а сегодня уже истерически хохочут над ним, обзы-
вая его «апельсинкой»…
Прошу прощения за пару довольно длинных цитат, иллюстрирующих сказанное, но я
не могу удержаться, ибо смотреть на наше прошлое глазами иностранцев чрезвычайно зани-
мательно! Посмотрите, как Робинсон в этих отрывках не может удержаться от множества
слов, описывающих глубокие чувства и преобладающие эмоции. Обратите также внимание
на методы индоктринации и молниеносную смену настроений. Понятно, что столь примитив-
ные методы управления людьми в виде лозунгов, газетных статей, кликушеских собраний и
митингов работают только на «мягком», то есть уже ранее раскачанном, сознании с полностью
затравленными ростками критического мышления. Удивительное чтение!
«…летом 1939 года Кремль объявил о подписании пакта с нацистской Германией. В моем
цеху эта новость потрясла и озадачила всех. Рабочие не просто растерялись от неожиданности,
они были оскорблены в лучших чувствах. Подумать только, их родина, которая выступала за
равенство, братство и мир во всем мире, в одночасье заключила союз с Адольфом Гитлером.
Для русских это было столь же невероятно, как для американцев – известие о союзе Ку-клукс-
клана с Национальной ассоциацией содействия прогрессу цветного населения. Рабочие нахму-
рились и помрачнели.
С тех пор как Гитлер пришел к власти в Германии, официальная советская линия сво-
дилась к тому, что нацизм – враг всех миролюбивых народов планеты, и если он начнет рас-
пространяться, необходимо дать ему отпор. Все от мала до велика знали, что тысячи солдат и
выдающиеся генералы Красной армии отправились в охваченную гражданской войной Испа-
нию, чтобы вместе с республиканцами сражаться против угрозы фашизма.
Я не встречал ни одного русского, который бы не питал ненависти к нацистам. Непре-
станная пропаганда представляла нацизм величайшим злом на земле. Люди, потерявшие близ-
177
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ких в Испании, делились друг с другом своим горем и проклинали нацистов, которые убивают
и калечат их мужей и сыновей… Целый день после объявления о подписании пакта заводские
коммунисты хранили угрюмое молчание. Незадолго до конца смены их созвали на партсобра-
ние. То, что они там услышали, удивительным образом изменило их настроение, и утром они
явились на завод бодрые и даже веселые. Газеты напечатали передовые статьи с призывами к
гражданам не предаваться унынию и верить в мудрость советского строя. Не вдаваясь в объ-
яснения, их авторы уверяли, что соглашение с Германией заключено в интересах народа».
И второй эпизод:
«Я был на заводе, когда из репродуктора раздалось: «Внимание! Внимание! Говорит
Москва. Работают все радиостанции Советского Союза… 4 октября 1957 года в СССР произ-
веден успешный запуск первого искусственного спутника Земли. Согласно расчетам, время
одного полного оборота спутника составит 1 час 35 минут».
Все прекратили работу и стали обсуждать услышанное. Как только рабочие поняли, что
речь идет о величайшем достижении советской науки, они принялись аплодировать, хлопать
друг друга по плечу, выкрикивать нечто радостно-одобрительное, а некоторые даже пустились
в пляс. Многие поглядывали на меня: им было интересно, как американец воспримет сооб-
щение о том, что Советский Союз вырвался в космос раньше Соединенных Штатов. Комсорг
Сергей, взобравшись на верстак, призвал всех к тишине. «Товарищи! – сказал он. – Одно я
знаю точно. Америка, со всем ее так называемым превосходством в науке и технике, не смогла
совершить того, что мы совершили сегодня. Кто с этим поспорит?»
Рабочие не успели выразить Сергею свою поддержку, поскольку в цех позвонили из
дирекции и велели всем немедленно явиться в актовый зал на торжественный митинг. В зале
царило возбуждение. На сцене собралось все начальство: директор, секретарь райкома партии,
партсекретари и комсорги цехов, председатель профкома, главные инженеры, мастера. Были
здесь и восемь рабочих-передовиков. Рядом со сценой несколько человек развернули боль-
шой, наспех изготовленный транспарант, объявлявший советскую науку самой передовой в
мире. Коммунисты и комсомольцы держали над головами плакаты с лозунгами: «Превосход-
ство социализма над капитализмом неоспоримо», «Советский народ! Гордись своими успе-
хами и достижениями!», «Да здравствует наша советская Родина!». Все выступавшие были
нам хорошо знакомы по другим собраниям. Они пели хвалу партии и правительству и провоз-
глашали запуск советского спутника главным научным достижением XX века. Национализм
опьянил рабочих, и на смену обычным сетованиям на отставание СССР от Соединенных Шта-
тов пришла беззастенчивая похвальба.
Одна из передовых работниц, выйдя на трибуну, зачитала заранее заготовленную речь.
«Товарищи, – обратилась она к собравшимся, – с сегодняшнего дня мы уже больше не дого-
няем Америку. Мы ее перегнали. Как это могло произойти? Только благодаря преимуществам
нашей системы, нашего строя. Теперь, когда мы вырвались вперед, не время успокаиваться на
достигнутом. Поэтому я призываю всех комсомольцев вступить в социалистическое соревно-
вание. Увеличим производительность труда, снизим брак на 20 процентов, добьемся отличных
результатов!» Зал выразил свое одобрение аплодисментами.
Директор завода в своей заключительной речи призвал рабочих удвоить усилия… Оста-
ток дня принес тридцати пожилым заводским гардеробщикам немалый доход от продажи рабо-
чим третьесортной водки и воблы.
После окончания рабочего дня на улице, в трамвае, у подъездов домов все только и гово-
рили, что о спутнике… На следующее утро, во время работы, комсорг цеха Сергей, проходя
мимо меня, с отсутствующим видом произнес: «Бип! Бип!» В тот день я еще раз двадцать
слышал от него позывные спутника… В нескольких кварталах от станции метро развернулось
настоящее гулянье. Улица была перекрыта, играл большой духовой оркестр, и множество пар
кружились в лучах прожекторов. Никогда в жизни я не видел такого счастья на лицах русских
178
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

– даже в тот день, когда Германия подписала капитуляцию. И повсюду красовались транспа-
ранты – на станциях метро, трамвайных вагонах, стенах домов…
Спутникомания настигла меня и в метро по дороге домой. Двое пьяных в разных концах
вагона горланили патриотические песни. На остановке двое других вошли нетвердой поход-
кой и плюхнулись на скамью по обе стороны от меня. Я чувствовал себя так, словно угодил в
капкан. Один из моих соседей наклонился, посмотрел мне в глаза и спросил, говорю ли я по-
русски. Я отрицательно покачал головой, но это его не остановило. Прежде всего он, как и сле-
довало ожидать, поинтересовался моим мнением по поводу великого достижения Советского
Союза – запуска спутника. Я вел себя как глухонемой. Оба продолжали одновременно со мной
разговаривать. Наконец, один из них сдался: развалился на сиденье и смолк. Второй восполь-
зовался моментом, чтобы громко, обращаясь к пассажирам, слушателям поневоле, объявить:
«Мы, советский народ, обогнали Америку. Теперь мы будем первыми в мире, а американцы
– вторыми!»
Тут другой мой сосед вышел из оцепенения и принялся бить себя в грудь и кричать: «Да
здравствует наша родина – Советский Союз! Ура! Мы перегнали Америку. Ура, товарищи,
ура!» Это было невыносимо, и я, дождавшись остановки, вышел из поезда. В переходе метро
несколько человек пели «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». В
годы репрессий песню подзабыли, а напомнил ее чернокожий американский певец Поль Роб-
сон во время своего первого концерта в Москве. Вскоре я увидел, что это поют подростки,
скорее всего, комсомольцы; они преградили мне путь, а за ними показалась большая группа
людей постарше.
Я окинул молодежь взглядом и, обратившись к одному из более симпатичных юношей,
спросил, откуда они идут. Он ничего не ответил, остановился и посмотрел на меня с подозре-
нием и враждебностью. К нему подошли трое других юношей, и он повторил им мой вопрос.
«Наверное, вы слышали о замечательном успехе нашей страны, запустившей спутник в
космос, – сказал мне один из них. – Мы возвращаемся с собрания, на котором нам расска-
зали о всемирном значении этого события». Я поблагодарил его и пошел дальше. Тут моло-
дые люди, оборвав песню, начали хором скандировать мне вслед: «Бип! Бип!» Весь следую-
щий месяц Спутник-1 оставался главной новостью, о которой трубило радио и писали газеты.
Сообщения о спутнике обычно сопровождались обещаниями еще более грандиозных дости-
жений в будущем и заверениями, что Америке никогда не догнать СССР. На нашем заводе
состоялись собрания, на которых кремлевские пропагандисты рассказывали рабочим о пре-
восходстве советской науки и техники и их мирных достижениях. Количество репродукторов
только в моем цеху увеличилось с четырех до семнадцати, чтобы каждый рабочий мог слушать
чтение ежедневных статей из «Правды» и «Известий» об успехах советских ученых…
На следующий год советский мыльный пузырь лопнул: Соединенные Штаты запустили
свой первый искусственный спутник. И радио, и газеты сообщили эту новость вскользь, но
этого оказалось достаточно, чтобы ошеломить советских граждан. Официальная пропаганда
заверяла их, что США потребуется шесть, восемь или даже десять лет, чтобы повторить дости-
жение советских ученых, которые к тому времени, в соответствии с космической программой,
уже перейдут к межпланетным полетам.
В тот день, когда мы узнали о запуске Эксплорера-1, рабочие в моем цеху скорбели,
как на похоронах. Меня поразило, насколько внезапно и резко способно было измениться их
настроение. За несколько минут после того, как они услышали эту новость, петушиная бое-
витость сменилась апатией – казалось, они вот-вот заплачут. Я понял, что не услышу от них
больше «бип! бип!». Коммунисты, из наиболее твердолобых, попытались поднять настроение
своих товарищей, распуская слух о том, что сообщение о запуске американского спутника было
уткой, но никто в это не поверил. Один коммунист, занимавший довольно высокое положе-

179
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ние в заводской иерархии, подошел ко мне и, оглянувшись, прошептал: «Товарищ Робинсон,

почему, скажите, они врали нам?»
После обеденного перерыва другой коммунист отвел меня в сторону и сказал: «Не могу
взять в толк: нам говорят одно, а происходит совсем другое. Оказывается, американцы отста-
вали от нас всего-то на несколько месяцев». Он покачал головой, помолчал, вероятно, соби-
раясь с духом, и добавил: «Почему они нас за дураков принимают?»
Прошло три дня, и за это время Кремль, кажется, успешно перестроил свою пропаганду с
учетом последних событий. Придя утром на завод, я заметил, что рабочие заметно повеселели.
Трое коммунистов кинулись ко мне и громко, чтобы все вокруг могли услышать, заявили:
«Товарищ Робинсон, как могла Америка запустить в космос какой-то апельсинчик и объявить
на весь мир, что она нас догнала? Несмотря на эти уловки, нас, советских людей, не обмануть».
Эта резкая смена настроения застала меня врасплох. Еще накануне я сам пытался обод-
рить их, уверяя, что успех Америки ни в коей мере не умаляет достижения их родины. Прошло
всего несколько часов, и они обращаются ко мне, как к противнику…»
Не правда ли, эти люди напоминают кукол-марионеток или современных северных
корейцев?..

Еще одним психологическим феноменом, близко стоящим к описанным выше, является

феномен так называемой выученной беспомощности, который отмечается среди животных и
людей, поставленных в одинаково неестественные условия обитания.
Еще в шестидесятые годы XX века американские психологи из Пенсильванского уни-
верситета провели серию поразительных экспериментов над собаками. В нынешнее гуманное
время им бы, конечно, таких опытов защитники животных не простили, но тогда проканало.
Эти последователи академика Павлова формировали у собак условный рефлекс страха в ответ
на звук определенной частоты. Боялись собаки удара током, который следовал после гудка.
Первая группа собак могла избежать удара током после гудка, если нажимала на специ-
альную педаль. Вторая группа получала удар независимо от своих действий. Третья группа
была контрольной (то есть удара током после гудка вообще не получала).
После выработки рефлекса собак пересаживали из клетки в загончик с невысокой пере-
городкой, которую легко можно было перепрыгнуть. Так вот, после гудка собаки первой и тре-
тьей (контрольной) группы быстро перескакивали заборчик, чтобы не получить удар – в их
мозговые программы была записано, что их действия могут помочь им избежать неприятно-
стей. А вот собаки первой группы после гудка обреченно скулили, ложились на пол и покорно
ждали удара током – в их мозгах была записана программа, что от их действий ничего не зави-
сит. Это исследователи и назвали синдромом выученной беспомощности.
Так вот, лаборатория социализма вырабатывает у живущих в ней «собак» синдром
выученной беспомощности, неумение самостоятельно плавать в океане экономической сво-
боды. Потому что в соцстранах за человека сызмальства до старости все решали другие, а не он
сам. За него решали, может ли он открыть свое дело (не может), может ли выехать за границу,
может ли он заработать, помимо государства, где и в какой квартире он будет жить, должен
ли иметь машину и какую именно… Социалистический человек с детства сидел в инвалидном
кресле патернализма и потому становился инвалидом с атрофированными экономическими
навыками. Патернализм – это чудовищно калечащая психику вещь! Инвалидам, которые не
могут сами заработать, он необходим для выживания, а здоровых людей превращает в инва-
лидов. Экономических и моральных.
Социалистический человек был психологически одновременно и шизофреничен (ибо
жил в постоянном двоемыслии, когда в газетах пишут одно, а глаза видят другое), и паранои-
дален, поскольку вечно окружен врагами – внешними и внутренними. Именно враги делали его

180
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

жизнь настолько невыносимой. Именно они в конце концов развалили такой чудесный невы-
носимый СССР.
Социалистическая пропаганда неустанно объясняла жителям, отчего они живут хуже,
чем при капитализме, действием какой-то постоянно злой воли. Ведь не могут же люди плохо
жить в идеально распланированном обществе просто так, испытывая хронические стрессы из-
за отсутствия элементарных товаров и невротизирующих очередей! Значит, кто-то постоянно
вредит и мешает! Отсюда и высокий уровень недоверия друг к другу, склонность к постоянной
охоте на ведьм, поиску врагов, конспирологическому мышлению (которое является родной
сестрой мышления религиозного). Мы плохо живем либо потому, что нам сознательно и тайно
вредят, либо это последствия разрушительной войны, когда на нас открыто напали враги, а мы
все никак от нее не оправимся.
Но почему же тогда полностью (а не частично, как СССР) разрушенная Германия опра-
вилась и живет лучше? А потому, что Германии помогали США, чтобы сделать там витрину
капитализма в сравнении с Германией восточной, социалистической – это они сделали специ-
ально, чтобы огорчить и опорочить социалистические страны! И из Южной Кореи они спе-
циально вредительски сделали богатейшую страну капитализма, чтобы в сравнении с Кореей
Северной наглядно доказать всему миру: социализм хуже. Хотя на самом деле он лучше! И
он бы показал всем, если бы не враги и вредители, которые нарочно строят лучшую жизнь в
своих странах нам назло!
Социализм не только ломал мораль, не только отрицательно сказывался на психике, но
даже и на физическом облике людей. И до сих пор сказывается.
Профессор Даниэль Швекендик из университета Сонгюнгван замерил средний рост
людей в капиталистической Южной Корее и коммунистической Северной (рост северокорей-
цев определялся на беженцах из северного «коммунистического рая»). Оказалось, что север-
ные корейцы ниже южных в среднем на 8 см. А ведь это один народ, волею судеб разделен-
ный на два кластера – с действующей экономикой и с экономикой выключенной. И вот вам
измеряемый антропологический результат – отставание в росте начинается уже с детства: севе-
рокорейские мальчики-дошкольники ниже на 4 см, а девочки на 3 см своих южнокорейских
собратьев.
Почему?
Потому что социализм не может обеспечить людям достаточного и полноценного пита-
ния, из-за чего генотип не полностью реализовывает фенотип, поскольку телу не из чего стро-
иться. Прогноз динамики показывает, что если подобные темпы физической деградации сохра-
нятся, вскоре средняя южнокорейская женщина будет ростом со среднего северокорейского
мужчину.
Аналогичная ситуация наблюдалась в конце тридцатых годов и в первом социалистиче-
ском государстве, так удачно избавившемся от проклятых эксплуататоров, – Советском Союзе,
которое вырастило новое поколение, хомо советикус. Когда, стремясь советизировать сосед-
ние страны, СССР вводил туда свои войска, жителям этих стран отчетливо запомнился низкий
рост социалистических солдат.
Известный польский художник Адам Мацедонький, который в 1939 году был еще маль-
чиком, вспоминает как выглядела Красная армия в оккупированном Советами Львове:
«Те впечатления глубоко врезались мне в память. Когда русские вошли во Львов, самым
ужасным был тот смрад, который они принесли с собой… Потому что большевики, которые
вошли, не выглядели как армия – это была орда нищих и попрошаек, а к тому же дикарей.
Шинели были драные, у некоторых такие длинные, что волочились по земле. И все – страшно
низкие. Моя мама смотрела в окно, потому что день и ночь охраняла дом, смотрела из-за зана-
вески и вдруг воскликнула: «О, Боже, да ведь они детей в армию берут!» Потому что эти боль-
шевики были все такие маленькие. Это была оголодавшая орда… Им нечего было есть, поэтому
181
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

с голоду они отнимали у детей бутерброды. Первые их слова, которые мы, дети, выучили, это
«Dawaj kuszat!», то есть «Давай есть!».
Вот еще пара воспоминаний от людей, которым рассказывали родители и дедушки с
бабушками о вхождении на территории сытого капитализма армии маленьких кривоногих
рахитичных строителей социализма…
«…бабушка моей жены рассказывала в 90-м году события 1939 года. Сама она была из
Западной Беларуси, родилась в 1898 году. Просоветские настроения были довольно сильны в
Восточной Польше, все ждали (в основном люди простые) рая, который наступит после при-
хода Советов. И дождались. По ее словам:
«В конце сентября 1939 года нас, крестьян одной из волостей нынешнего Волковысского
района собрали на площади в местечке красноармейцы. Все местные нарядились: бабы – пла-
тья, туфли, мужчины – сапоги, некоторые надели костюмы. Удивил внешний вид красноар-
мейцев – все низенькие, в обмотках, грязные… Выступил комиссар, рассказал, какое счастье
нам принесли! Многие местные рукоплескали и радовались. После митинга комиссар распре-
делил солдат на постой. Нам (бабке) достался комиссар и три красноармейца (два мужика лет
по тридцать и пацаненок лет 18–19). Как водится, накрыли стол. Поджарили сало, яичницу,
грибочков-огурчиков, масло-сыр на стол! Самогона.
Едят и похваливают. Вышел солдатик постарше покурить с мужем бабки на улицу.
Мужик и говорит солдату, что, мол, хорошо, что Советы пришли, сейчас крестьяне заживут,
а то поляки налогом придавливали, ну и т. д. Солдат слушал, слушал деда, а потом и говорит
тихонько: «Дурак ты, Аркадий. Но это я тебе объяснять не буду, сам поймешь…»
А за столом, в доме, молодой солдатик выпил и все на сыр и масло смотрит. Затем не
выдержал и спрашивает: "Женщина, а что это у вас на столе за еда?" Не успели ответить, а
комиссар как вскочил, как закричал, выгнал солдата из-за стола во двор. А мы смекаем, хлопцу
под 20 лет, а он масло сливочное и сыр не видел…»
«Мой прадед был львовянином, точнее жил в селе Львовской области. Мне рассказал
отец, как ему рассказывал дед: "Пришли спасители, спасать нас [от капитализма], на ногах
обмотки. У меня в те годы уже крыша железом крыта была и сапоги, а они меня спасать при-
шли. Ни сапог, ни крыши в итоге не стало"…»
Позже, когда миновали война, послевоенный голод и хлебный кризис шестидесятых, к
семидесятым годам чуть-чуть удалось улучшить питание, и советские газеты с гордостью заго-
ворили об акселерации молодого поколения. Разговоры об этом многим ныне живущим еще
памятны. Действительно, рост детей немного увеличился – поколение послевоенных детей в
среднем оказалось выше своих отцов и дедов.
Но затем процесс акселерации завершился, сменившись децелерацией – средний рост
детей расти перестал и начал снижаться. Наиболее высокими оказались дети восторженных
шестидесятников. Рожденные в восьмидесятых были уже на несколько сантиметров ниже и
детей шестидесятников, и своих европейских сверстников. Это может говорить только об
одном – об интегральном ухудшении условий жизни, и больше ни о чем. О том же самом сви-
детельствовали и другие неприятные признаки.
Антропологический кризис социалистического человека выражался как в тотальной
алкогольной деградации колхозного нечерноземья, так и в том, что примерно во времена Хру-
щева вдруг неожиданно прекратился рост продолжительности жизни (обусловленный общим
прогрессом в области санитарии и гигиены, а также изобретением антибиотиков) и началось
неуклонное сокращение ее продолжительности. Начала расти смертность, которая потихо-
нечку росла и росла весь срок брежневского правления. Словно осчастливленные марксистами
люди перестали верить газетам и более не желали жить в таком безбрежном счастье.
Это было связано не только с физическими условиями жизни, но и с неким психоло-
гическим надломом, который советское общество пережило. Ряд специалистов (Джон Буш-
182
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

нелл, Джеймс Фаулер, Николас Кристакис и др.) полагают, что на среднюю продолжительность
жизни влияет не только питание, но и общий настрой людей в стране или, говоря, языком эко-
номистов, уровень доверия – феномен, который в этой книге разбирался ранее 17. И как раз
последним пиком советской удовлетворенности оказалась хрущевская оттепель шестидесятых,
а также дутые и не применимые ни в каком практическом смысле успехи космических запусков
той эпохи. Натянутый народный нерв оборвало поражение в лунной гонке и послеоттепельное
политическое подмораживание плюс провал чехословацкой весны 1968 года.
Когда-то, строя индустрию и грызя мерзлый хлеб, советские оборванцы мечтали: «Через
несколько лет мы в промышленности всех обгоним! У каждого из нас будут автомобили!» «Да,
сейчас пока еще плохо, но подождите до первого января, тогда начнется второй пятилетний
план, а на это время Сталин обещал во много раз лучшую жизнь…» (вспоминают тогдашние
настроения Джон Скотт, Роберт Робинсон, Рудольф Волтер). С тех пор все резервы надежд
были исчерпаны. Коммунистическая струна в душе советского человека лопнула окончательно
и на сей раз безвозвратно…

17
Понятно, что на продолжительности жизни сказывается общий уровень физического здоровья. А он, в свою очередь,
зависит от психического состояния человека, его удовлетворенности жизнью и надежд на лучшее будущее, до которого необ-
ходимо дожить. Так вот, примерно с середины прошлого века американскими учеными был накоплен и проанализирован
огромный массив данных о зависимости медицинских показателей от «сетевой функции», то есть от взаимопередачи людьми
друг другу своих настроений. Оказалось, параметры здоровья, такие как давление, уровень холестерина и сахара, ожирение,
частота курения и пр., зависят от окружения человека – общего уровня счастья и доверия, которое передают человеку окру-
жающие люди и которое транслирует другим он сам. В рамках грандиозного полувекового исследования было изучено более
15 тысяч человек и сделан вывод: люди, которых вы можете не знать и очень далекиеот вас, действуют на вас через социаль-
ные связи не менее сильно, чем ваши родные, оказывая статистически значимое влияние на ваше здоровье через «вирусную»
передачу настроений, циркулирующих в ваших кругах общения.Счастье оказалось заразно —точно так же, как и несчастье.
И как только по социальной сети советского общества пошла волна отката и разочарований, это сразу сказалось на общей
просадке всего социума.
183
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Фундамент из вранья, или Самый

НЕэффективный менеджер
Психологический перелом в советском обществе наступил бы гораздо раньше, если бы
оно, общество, представляло себе всю картину социалистической «экономики» целиком, без
кумачовой драпировки советской статистикой, то есть без оголтелого пропагандистского вра-
нья. Можно сказать, что советская власть держалась только на вранье. Вранье это началось от
самых истоков построения социализма – с мифа о сталинской индустриализации, которая счи-
талась гордостью и промышленным фундаментом советского социализма. Символом успеха.
Великой победой великого Вождя. Сияющей вершиной. За восхождение на которую главного
большевика, не закончившего даже среднюю школу, называют теперь «самым эффективным
менеджером».
Однако эффективность его «социалистического менеджмента» была такова, что средние
темпы строительства железных дорог в СССР так никогда и не догнали царские времена, ни
одна пятилетка не была выполнена, а страна постоянно балансировала на грани голода, пери-
одически сваливаясь в него.
Вот в начале тридцатых газета «Магнитогорский рабочий» трубит в фанфары: «Магни-
тогорский сталелитейный завод – это живое доказательство того, что могут достигнуть боль-
шевики».
Понимаете? Большевики достигли!.. При этом завод строился по модели американского
сталелитейного завода «US Steel Company», расположенного в штате Индиана, строили его
иностранные специалисты, а от большевиков была только полурабская рабочая сила с тачками
и голод в качестве бонуса.
«Мои сотрудники Юрий, Маруся и Нина были относительно хороши. В любом случае,
других не было, а эти были достаточно прилежны. Мы хорошо понимали друг друга, и я обучал
всех, особенно чертежницу, которой не хватало самых основ. К сожалению, я видел, что все
трое страдали от голода, и я не мог подстегивать работу, когда зарплату задерживали на один,
а то и два месяца. Юрий скручивал себе тогда вместо завтрака сигарету из газетной бумаги
и выглядел озабоченным. Он был очень истощен, но слишком горд, чтобы принять от меня
завтрак. Профсоюз молчал о трагическом положении с питанием, да он и не мог ничего сде-
лать. Деньги просто не приходили, и люди голодали. Даже жалкий завтрак в получасовую паузу
нашей службы, которая длилась от девяти до половины четвертого, не могли себе позволить
эти бедные пролетарии. Горячую воду или иногда плохой чай можно было получить бесплатно.
Вареная перловка без жира или селедка в нашем буфете стоили около одного рубля. Завтрак
был очень плохой, и я часто говорил моим товарищам, что даже собаки в Германии не стали
бы это жрать. Но мне никто не верил». (Рудольф Волтерс)
После завершения строительства советской гордости – Магнитогорского комбината, на
коем автор этой книги в свое время проходил студенческую практику, поражаясь всеобщему
раздолбайству, очковтирательству и показухе, комбинат должен был производить по плану
столько же стали, сколько весь Советский Союз производил за год до начала первого пятилет-
него плана! Но по факту к концу 30-х годов завод давал всего 10 % от количества стали, про-
изводимой в стране. А в газетах Магнитогорска продолжалась дискуссия, можно ли считать
городом поселение на 200 тысяч человек, состоящее на три четверти из бараков и землянок (!)
без водопровода и канализации. При этом всю историю социализма производительность труда
на социалистических предприятиях была ниже, чем в капстранах.
«…дорогое импортное оборудование использовалось совсем неэффективно. Подсчеты
советских инженеров в Магнитогорске показали, что там экскаваторы делают только 30–40
процентов работы, которую выполняют машины такого же размера и типа в Соединенных
184
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Штатах… причиной потерь рабочего времени была плохая организация труда. Например, две
бригады направлялись на работу, где могла работать только одна. Посылали бригаду зали-
вать бетон в фундамент до того, как были закончены земляные работы. Рабочих посылали на
такую работу, для которой не было материалов или необходимых инструментов, а также плана
работ».
«Еще одной болезнью… было растущее число канцелярских работников. Каждая про-
мышленная организация обзаводилась финансовым отделом, плановым отделом, экономи-
ческим отделом, техническим бюро, большим отделом снабжения и огромным штатом
бухгалтеров и счетоводов… В результате счетоводов часто было столько же, сколько инстру-
ментальщиков…
Штат работников мартеновского цеха был чрезвычайно сильно раздут. В Америке у
стапятидесятитонных мартеновских печей работало от сорока пяти до пятидесяти человек.
В Магнитогорске для этого требовалось от ста до ста десяти человек. Здесь были рабочие,
помощники бригадиров, бригадиры, помощники мастера, мастера, старшие мастера, сменные
инженеры, инженеры участков, начальники смен, начальники вспомогательных мастерских,
техники-наблюдатели – и все они путались друг у друга под ногами, причем большинство из
них не занималось непосредственно производительным трудом… в 1937 году отходы произ-
водства составили 12,7 процента». (Джон Скотт)
Причем, описанное сочувствующим советской власти американцем на Магнитке было
характерно для всего социалистического хозяйства:
«Из-за болезни, которая снова продержала меня 14 дней в постели, я не смог поехать с
10-дневной экскурсией инженеров в Кузбасский угольный район по новой железнодорожной
линии из Новосибирска в Ленинск. Правда, такая поездка посреди зимы оказалась неслыханно
трудной, и хорошо, что я вынужденно остался дома. Но мне, конечно, хотелось бы самому убе-
диться в «грандиозном» строительстве угольной промышленности и самому поглядеть, соот-
ветствует ли действительности то, о чем не писалось ни в одной газете, но о чем постоянно рас-
сказывали и русские, и иностранцы: о том, как плохо и трагически продвигаются там работы.
Прокатные цеха были построены, но не запущены. Доменные печи были возведены, но не раз-
жигались. Вместо этого в Прокопьевске горела целая гора с лучшим углем в мире. Шахты
затапливало, поезда сходили с рельсов. ГПУ постоянно приезжало из Новосибирска, чтобы
искать виновных там, где их не было, конструировать акты саботажа там, где причиной была
глупость. Я знал, как работает и как организовано мое собственное управление; я понимал,
почему все не удается». (Рудольф Волтерс)
«Многих материалов, в том числе таких, например, как медная проволока для замены
обмотки моторов, просто не было. Рабочие бранили мастера, мастер жаловался управляю-
щему, отдел снабжения слал телеграммы в Москву. Медной проволоки не было.
Самой сложной и запутанной была проблема снабжения производства строительными
материалами. Зимой все лесоматериалы исчезали тоннами в домах рабочих, использовавших
их в качестве топлива. Не из чего было строить подмостки и леса. Прибывающий вагон строй-
материалов становился причиной отправки телеграмм Орджоникидзе, а иногда даже и Ста-
лину для того, чтобы решить, какой из многих организаций-претендентов должны отдать этот
драгоценный груз.
Организационные недостатки часто еще более усугубляли трудности в снабжении. При-
бывало много материалов, которые либо были абсолютно не нужны, либо могли не понадо-
биться еще долгие годы. Такие материалы и оборудование фигурировали в конторских книгах
как «выполнение плана по снабжению», хотя на самом деле их ценность составляла величину
отрицательную, поскольку их еще надо было где-то хранить. В 1933 году стоимость имевшихся
в наличии материалов составляла шестьдесят миллионов рублей, то есть около 60 процентов
от общего бюджета по строительству на этот год.
185
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Большое количество материалов и оборудования пропадало, расходовалось впустую или

оставалось неиспользованным. В 1935 году начались земляные работы, стали рыть котлован
для закладки фундамента второго мартеновского цеха. Когда работы начались, снабженческие
организации послали людей на строительную площадку, чтобы востребовать и забрать оттуда
оборудование. Я наблюдал, как они спорили из-за катушек стального кабеля, рельсов, уголь-
ников, вспомогательных двигателей, электрооборудования, бетономешалок, которые были там
выкопаны. Все это оборудование было засыпано землей из-за бездумности и равнодушия в
1931 и 1932 годах, когда шли экскаваторные работы для котлована первого мартеновского
цеха. Когда это оборудование нашли, его ценность существенно уменьшилась. Электромоторы
не могут пролежать похороненными под слоем земли пять лет и при этом не обесцениться в
значительной степени.
Строительные работы задерживались из-за отсутствия материалов, а еще больше – из-
за нехватки оборудования. На 1 января 1934 года получили и установили только 21 про-
цент запланированного оборудования. Помимо невыполнения плана по поставкам существо-
вал интересный феномен в центральном складе, известный как «нулевой склад». В нем храни-
лась коллекция оборудования, которое так и не было доставлено по назначению и установлено,
потому что или не было никаких указаний на то, кто является его получателем, или не смогли
отыскать адресата, а иногда и вообще без всяких на то причин. На этом складе я видел двух-
тонный ротор производства фирмы «Сименс-Шукерт». Не было никаких следов или указа-
ний на местонахождение того мотора, частью которого был этот ротор. Его купили в Герма-
нии, заплатили за него золотом, а он пролежал долгие годы, портясь, разрушаясь и ветшая
на магнитогорском нулевом складе. Кроме ротора, я обнаружил оборудование для производ-
ства обуви, разрозненные подшипники, запасные части для всевозможных моторов, токарные
станки, электрооборудование, фрезерные станки, части от автомобилей и целую кучу отли-
вок, литейных форм, поковок и каких-то частей от станков или машин, о назначении которых
можно было только догадываться…
Издержки все еще оставались высокими – пятьдесят пять рублей за одну тонну чугуна
в 1935 году, а производительность ниже, чем в Соединенных Штатах; например, в Америке
доменную печь объемом в тысячу кубических метров обслуживали от семидесяти до восьми-
десяти человек, а в Магнитогорске – сто шестьдесят пять». (Джон Скотт)
Вот вам сталинская индустриализация под лупой. Сами процитированные выше авторы
– иностранные специалисты – являлись столь же дорогим ресурсом, как и оборудование. Но
плановое хозяйство мешало и их использовать в должной мере, отношение к иностранным
специалистам, купленным за валюту, то есть ценой крестьянских жизней, в неэкономическом
обществе было столь же нерациональным, о чем откровенно пишет немецкий валютный спе-
циалист:
«Я был одним из немногих иностранцев, более или менее довольных работой, снаб-
жением и обращением. Многим, однако, с самого начала приходилось плохо. Был у меня
знакомый датчанин, которого бюро специалистов в Вене наняло на работу на два года
инженером-железнодорожником. Он подписал договор с горным трестом, который, по сло-
вам венского советского представителя, занимался также и железными дорогами. Датчанина
послали из Москвы в Новосибирск. Здесь не знали, что с ним делать, и послали его двумя
месяцами позднее в Ленинск, в сибирский угольный район… После долгих блужданий и при-
ключений он прибыл в Ленинск, где тоже не знали, что с ним делать. Через месяц он снова
оказался в Новосибирске. Еще два месяца он ничего не делает, но зарплата ему идет. Его пыта-
ются еще раз послать подальше, на этот раз в Томск. Он отказывается и переходит в трест
«Сибирские железные дороги». Здесь он попадает не в тот отдел и сидит еще два месяца без
работы… В результате долгих и трудных переговоров ему удается после шести месяцев ниче-
гонеделания в России расторгнуть договор и уехать обратно в Данию.
186
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Во всем этом нет ничего необычного для России. Почти все специалисты должны сами
заботиться о том, чтобы добыть работу. В это трудно поверить, но в большинстве случаев, так
же как и в моем, нужно было выдержать настоящий бой за работу, тем более такую, которая
бы соответствовала квалификации.
…в середине 1932 г. в Новосибирск почти ежедневно прибывали немецкие шахтеры,
которых посылали дальше, в угольные регионы. Однако в середине зимы все они в полном
составе явились обратно; теперь они знали, что безработная жизнь в Германии намного пред-
почтительнее жизни в Сибири. Не только условия проживания оказались для этих шахтеров
совершенно невозможными – особенно они ругали примитивные инструменты и недостаток
безопасности на предприятиях. Кроме того, шла непрерывная борьба за заработанные деньги,
поскольку работали аккордно; но условия были такими, что постоянно оплачивалась только
половина работы. Иной такой немецкий пролетарий – коммунист с развернутым знаменем,
являлся в рай для трудящихся – и теперь он точно знал, где находится ад».

И так было всю скорбную историю советской власти. Бардак и неразбериха. Дефицит еды
и промтоваров. Отвратительное их качество и хамство сферы обслуживания. Облезлые фасады
и лужи… Вся социалистическая экономика была этаким перекошенным уродцем-карликом в
буденовке, держащим огромный плакат «Я большой и страшный!».
Печальное положение дел было видно каждому снизу, на местах, на бытовом уровне, но
общей картины «с высоты» не наблюдалось потому, что свободной прессы не было, а стати-
стика являлась дисциплиной: а) монопольной, б) идеологической и в) засекреченной. Ника-
ких независимых органов, кроме советского ЦСУ, которые могли бы проверить публикуемые
цифры, просто не существовало.
Вы думаете, советским людям сообщали о провале одной пятилетки за другой? Нет!
Только о великих победах! О достижениях. О перевыполнениях всех планов. Иной информа-
ции не предоставлялось. Разве что совсем немного – «об отдельных нетипичных недостатках»,
так тогда это называлось. Тем забавнее наблюдать, когда современные сетевые коммунисты и
любители марксизма, не нюхавшие реальный социализм по молодости лет, на полном серьезе
приводят в качестве аргументов победные реляции советской статистики!
Меж тем, имеет смысл задуматься, почему в социалистической стране, кичащейся своей
«свободой», были засекречены, то есть запрещены к публикации, следующие сведения:
– о санитарном состоянии мест заключения,
– наличии медикаментов,
– волнениях, забастовках и манифестациях,
– фактическом урожае,
– мобилизации женщин во время ВОВ,
– о потерях во время ВОВ,
– количестве инвалидов ВОВ,
– эпидемиях,
– пищевых рационах и жилищных условиях трудящихся,
– количестве военной техники, полученной по ленд-лизу,
– описание повседневного быта и жизни (писателей, допускавших подобное в произве-
дениях, цензоры критиковали за «бытовизм»),
– о падеже скота,
– крушениях поездов, авариях и катастрофах,
– объемах производства на любых предприятиях (чтобы потом нельзя было свести общей
картинки),
– «о перебоях в снабжении населения»,

187
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

– о данных «по объемам товарооборота и реализации отдельных товаров в торговой сети

СССР»,
– «о мобилизации населения для выполнения трудоемких и тяжелых работ»,
– о цензуре и Главлите, который, собственно, цензуру и осуществлял. Потому что офи-
циально, для внешнего мира, в этом царстве свободы цензуры не было.
Все из перечисления, взятое выше в кавычки, – буквальные цитаты из секретного
главлитовского «Перечня сведений, запрещенных к опубликованию…», который насчиты-
вает несколько сотен (!) пунктов различных запретов. Причем, оглавление этой секретной
цензорской брошюры параграф за параграфом охватывает все области жизни и хозяйства:
«Железнодорожный транспорт», «Автомобильный транспорт», «Водный транспорт», «Граж-
данская авиация», «Связь», «Медико-санитарные вопросы», «Финансы», «Сельское хозяй-
ство», «Полезные ископаемые», «Гражданская промышленность», «Внешняя политика и
внешняя торговля», «Разные сведения».
В общем, без малейшего преувеличения можно сказать, что советскому человеку было
запрещено знать о Советской стране практически все! Допускалась к опубликованию только
рафинированная, выхолощенная, искаженная, прошедшая цензуру информация, создающая
впечатление о величайших успехах и отдельных недостатках на местах, в коих виновны нера-
дивые исполнители, о них было разрешено писать фельетоны. Искажались даже выпускаемые
в СССР географические карты!
Поскольку экономика трещала по всем швам, чтобы скрыть этот треск за барабанной
дробью победных реляций, была разработана сложная система из разных уровней секретности.
Самый низкий, доступный обычному человеку на работе уровень секретности – так назы-
ваемый ДСП (это не «древесно-стружечная плита», это информация «для служебного пользо-
вания»). Это было можно знать, но нельзя публиковать. И разглашать тоже. Если вы работаете
в Министерстве энергетики, вы не имеете права делиться информацией ДСП с работником
Министерства черной металлургии, чтобы нельзя было составить общей картины.
Далее следуют уровни секретности по нарастающей – «Секретно», «Совершенно сек-
ретно», «Особой важности», «Особая папка»… Абсолютно параноидальная страна, вы не
находите?
Однажды цензор провинциальной газеты «Псковский набат» получил выговор от началь-
ства за то, что пропустил в печать заметку, в которой «разглашался» план по вывозу груздей
за пределы области.
Также в 1920-е годы запрещалась «…реклама иностранных фирм о следующих товарах:
а) вязаные изделия; б) обувь; в) косметика; г) продовольственные товары; д) часы; е) иглы; и)
утюги, примусы и т. д.». Потому что в стране побеждающего социализма этих товаров в сво-
бодной продаже практически не было. И потому не стоило смущать население тем фактом, что
в странах ужасающей эксплуатации трудящихся они не только есть в продаже, но и реклами-
руются, чтобы трудящиеся не забыли их купить.
И вот читает советский человек в газете «Правда» (или нынешний школьник в интернете)
про великие цифры советских урожаев, выплавках чугуна на душу населения или росте ВВП
– и как ему это проверить? Да никак! Нет у него никаких инструментов для этого. Вот огля-
дывается он вокруг и видит, что мяса в его городе в свободной продаже нет, мебели в мебель-
ных магазинах нужной нет, колбасы нет, ботинок нормальных нет, запчасть к поломавшемуся
в третий раз гарантийному телевизору обещают привезти через три месяца, в километровой
угрюмой очереди за разбавленным кислым пивом люди стоят с целлофановыми пакетами, куда
им это пиво наливают… А в газетах, которые советский человек использует в качестве туа-
летной бумаги, потому что туалетной бумаги тоже нет, пишут про какие-то перевыполнения
планов, про небывалые успехи промышленности, добытый на-гора уголь, ужасающие урожаи
зерновых, и что по сравнению с 1913 годом мы нарастили и углубили.
188
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Вообще же, той школоте, которая любит ссылаться на данные советской статистики, сове-
тую прислушаться к мнению последнего председателя Госкомстата СССР Вадима Кириченко,
который считал, что рост национального дохода в СССР был раздут в 6 раз. А по некоторым
источникам – даже в 13 раз. Что весьма близко к истине, учитывая удручающее состояние
советской плановой «экономики».

189
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Скрипичный ключ экономики

Иногда любители марксизма восклицают, всплескивая руками:
– Чушь! Да при капитализме тоже есть планы! Любая фирма строит свои планы! Значит,
плановое хозяйство возможно.
Ай, молодцы! Сразу видно: у людей ума палата!..
Знаете, это все равно, что перепутать скрипичный ключ и дверной. Название вроде оди-
наковое, но вещи-то принципиально разные. И для того, чтобы эту разницу усвоить, надо
понять, чем решение задачи в общем случае отличается от решения задачи в частном случае.
А тем отличается, что в физике и математике сложная задача может не решаться в общем виде
(не иметь алгоритма решения), но решаться при сужении задачи до каких-то частных случаев.
Целиком экономика не планируема. Но какие-то мелкие ее кусочки примерно распла-
нировать можно. Однако чем больший план мы будем натягивать на экономику, тем ужаснее
будет результат.
План на целую отрасль – уже страшно. Например, вы взяли и составили годовой план для
всей металлургии – сколько какой завод чего должен выпустить и кому отправить. А вдруг в
смежных отраслях что-то случится?.. Или произойдет авария на одной домне, а ее продукция у
вас в планах? И тогда все ваши планы полетят к черту. Вот хорошо бы иметь несколько метал-
лургий для надежности, запасные, так сказать! И тогда для каждой можно, если уж приспичило,
составить какие-то прикидочные планы, но так, чтобы металлургии эти были независимы и
«скользили» друг относительно друга, сглаживая искажения, то есть гасили непредсказуемые
колебания в разных частях своей общей подвижностью. В одной облом, другая вытянет…
Но именно так и работает капитализм! Он весь состоит из мелких «металлургий», «авто-
промов» и прочих отраслей в виде частных заводов, которые конкурируют между собой и
рады опередить другого. Эти капиталисты строят внутри своих предприятий какие-то планы
по захвату рынка, и тот, кто придумал лучший план, укрупняется, попав в струю изменений, а
тот, кто не угадал, отшелушивается с тела экономики. Именно поэтому капитализм работает.
А социализм нет.
В рамках одной фирмы мы можем не ошибиться с планом. Но в рамках страны мы не
можем НЕ ошибиться!
Ну, и, завершая наконец путешествие в экономические пустыни прошлого, приведем еще
несколько примеров величайшего трудового подвига советского народа и гениального социа-
листического планирования. Для закрепления пройденного материала, так сказать…
Однажды в городе Волгограде изготовили огромный реактор для катализа нефтепродук-
тов. Диаметр его – 4,5 метра. Вес – 150 тонн. Такую махину на простой грузовик не положишь.
И в вагон не погрузишь. Ее перемещение заказчику – целая операция.
Чтобы вывести реактор из цеха, разобрали стенку и заводские ворота, переложили
рельсы. При перемещении реактора на спецтягачах к Волге по пути следования снимали трол-
лейбусные и прочие провода, убирали светофоры, разобрали эстакаду. Чтобы погрузить на
баржу реактор, построили новый причал. На пути следования баржи с реактором в город Лиси-
чанск в нескольких местах пришлось углублять русло реки. Чтобы потом доставить реактор до
железной дороги, на берегу выстроили целую бетонную полосу. Неутомимые социалистиче-
ские труженики, выполняя план, тянули этот реактор к железной дороге целый месяц и потом
три месяца везли по железной дороге. В одном месте пришлось выкапывать землю под мостом,
в другом – мост сносить и строить заново.
В конце концов подвиг был совершен. Реактор в Лисичанск доставлен и… брошен ржа-
веть по дворе завода под открытым небом. Оказалось, в Лисичанск его доставили по ошибке,
нужно было везти в Омск – совсем в другую сторону. Ошиблись на 3000 километров. Кроме
190
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

того, пока реактор везли и пока он лежал в Лисичанске, из него украли разных деталей на 6
миллионов рублей. А за рубль тогда можно было пообедать в столовой.
Еще одна потрясающая история бережного отношения социалистического хозяйства к
природным ресурсам из мемуаров одного бывшего офицера:
«Расскажу случай еще из советского времени. В 1976 году мы с туристической группой
спускались на надувных плотах по речке Юрюзань. Уральская река, горная, сплавная – т. е. по
ней сплавлялся лес. В течение почти двух недель мы плыли по ней среди спиленных и сбро-
шенных в воду бревен. Слышно было, как на склонах гор не переставая работали бензопилы.
Большущие бульдозеры сталкивали спиленный лес в реку.
И вот километров за 7 до впадения Юрюзани в Павловское водохранилище… мы вечером
обнаруживаем, что на берегах как-то сконцентрировались стоянки таких же, как мы, турист-
ских групп… Спрашиваем – в чем дело? Отвечают – затор. Не очень пока понятно, ладно,
разбили палатки, переночевали.
Утром пошли на разведку. Я такого никогда не видывал! Река сплошь – от берега до
берега и до самого дна забита бревнами! Река не из воды, а из бревен! По этому сплошному
массиву можно ездить на тракторе. Мы по нему и пошли в сторону водохранилища. Прошли
километра три-четыре, видим – посреди реки большой плавучий кран, пробирается на чистую
воду к водохранилищу. Берет впереди себя огромными клешнями-захватами охапку бревен,
переносит их назад, бросает, берет следующую охапку и т. д. Мы спросили у машиниста о
смысле этой работы. Он говорит, что пробирается так уже третий год, до чистой воды еще года
два-три.
Пошли дальше. В месте впадения Юрюзани в Павловское водохранилище она перегоро-
жена сетью из мощных якорных цепей: по водохранилищу ходили пассажирские суда на под-
водных крыльях (тип «Заря»), и для них крайне опасным могло быть столкновение с «топля-
ком» (это бревно, пролежавшее годы в воде, плавает практически под водой, как правило в
наклонном состоянии – один конец близко к поверхности воды). Но сеть не спасала – топляки
в водохранилище все равно попадались. Здесь же плавали такие же плавучие краны, они брали
из воды бревна, выволакивали их на берег, бригады рабочих загружали их на железнодорож-
ные платформы. Причем скорость выемки бревен из воды была… существенно ниже скорости
заготовки и поступления леса.
А там, в верховьях реки лесорубы ВЫПОЛНЯЛИ ПЛАН, получали зарплату за ненуж-
ную и вредную (!) работу, боролись за переходящие знамена ударников социалистического
труда…»
Годами срубленная для плана древесина гнила в уральской реке! И точно таким же обра-
зом губили природу, бессмысленно и беспощадно сводя леса ради плана не только на Урале,
но и в Сибири, в Карелии…
Но и это еще не самое страшное! Безвозвратно и бессмысленно губились не только при-
родные ресурсы. Но и человеческие. Потому что отношение к человеческому капиталу было у
социалистов точно таким же. Люди для социализма не были целью, а были лишь материалом
для утрамбовывания в прокрустово ложе марксистских доктрин – мы об этом говорили. И если
живые люди в марксистские доктрины не вписывались, тем хуже для людей!
Иисус Христос учил: закон для человека, а не человек для закона. В смысле, люди важ-
нее доктрин и догматов. Однако у людей, фанатично преданных идеям (в том числе и христи-
анским!), всегда получается наоборот, причем весьма агрессивно. Что вполне понятно: если
человек считает, что за ним стоит Абсолютная Истина, он будет ее навязывать всем самым
жестоким образом. А если человек полагает, что никаких истин нет, точнее, у каждого свои
представления об истинности, ему просто нечего будет навязывать другим людям силой: у них
истина уже есть!

191
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Спорить с верующими в любую идею бесполезно, они всегда будут говорить, что им
нужна еще одна попытка построить самое справедливое общество, ссылаться на то, что им
попался какой-то неправильный народ, условия в стране помешали, враги вредили, время ока-
залось не то и т. п.
Однако жизнь поставила в рамках нашей планеты два чистых эксперимента, когда вдруг
одна страна с одним народом, в одно и то же историческое время оказывалась разделенной, и
в одной ее части люди продолжали жить естественным порядком, а в другой начинали строить
проектное, то есть искусственное, общество социализма. Это был абсолютно чистый экспери-
мент при прочих равных условиях – социализм против капитализма на одном и том же мате-
риале и в одинаковых условиях!
Это случилось в Германии, которая была разделена на западную капиталистическую и
восточную социалистическую.
И это случилось в Корее, которая была разделена на южную капиталистическую и север-
ную социалистическую части.
Результат оказался предсказуем: капиталистические немцы и корейцы начали жить сво-
бодно и богато, весело и долго, а социалистические жили унизительно бедно и несвободно, их
жизнь регламентировалась по мелочам, затачиваясь под единую идеологию, которую все обя-
заны были демонстративно разделять, даже если были с ней не согласны. Не только уровень
жизни, но и ее продолжительность были ниже в социалистических частях страны, медицина
там была хуже, а жизнь более однообразна и с меньшим количеством развлечений.
А вот краткое наблюдение человека (знакомый автора) о том, что случается с террито-
рией, которая раньше была капиталистической, а затем волею судеб вдруг оказалась в социа-
листической стране:
«Я работал около 5 лет в Карелии, на линии Лахденпохья – Сортавала. Совместно с фин-
нами работал. И у них были фотоальбомы тех мест, где мы работали, времен принадлежности
Финляндии. Это была красивая, обустроенная земля с узкоколейками, небольшими городками
со всей инфраструктурой, почтой, магазинами и пр. А когда мы там работали, это были забро-
шенные земли, населенные спившимся диким населением с загаженной природой, с периоди-
ческими случаями убийств, краж, изнасилований. Достаточно сказать, что в г. Выборге – неко-
гда крупном райцентре Финляндии – наступил такой упадок, что лет 5 назад там прорвало
коллектор канализации и все затопило говном!..» 18

Собственно говоря, то же самое, что отметил мой знакомый на микроуровне, можно про-
наблюдать и в бо́льших масштабах – как географических, так и временных, то есть на примере
всей страны. Раньше Россия была царской империей с молодым, только расправляющим плечи
и бурно развивающимся капитализмом, а затем она опрокинулась в марксистское социалисти-
ческое болото. И потом ни таких темпов роста уровня жизни, ни таких темпов железнодорож-
ного строительства, какие были при царизме, большевики уже не знали.
Посмотрите на опубликованную ниже фотографию начала прошлого века. Это 1916 год.
На снимке слесарь с молодой женой. Ему 22, и женился он не так давно. Идет война. И на
снимке не Москва и не столица, это глубокая провинция, Юзовка. Поскольку слесарь молодой,
еще не очень опытный, получает он всего 45 рублей, а не 85, как, скажем, учитель в гимназии

18
Собеседник автора имел в виду следующую историю, о которой писала местная пресса: «Необычный новогодний пода-
рок преподнесла жителям города Выборга Ленинградской области России сама история. В его центре обрушился 76-летний
канализационный коллектор, построенный еще финнами незадолго до оккупации СССР этой территории Финляндии в 1940
году. В результате весь центр населенного пункта, где планировалось проводить новогодние народные гуляния, подвалы десят-
ков домов и местный Дом культуры, в котором собирались устроить праздничный концерт, оказались залиты фекалиями,
передает местное издание 47news.ru.– Старый коллектор давно уже понемногу протекал, и вот случилось то, что случилось, –
развели руками в городской администрации Выборга, беседуя с журналистами. – Подвалы домов уже не один день затоплены
нечистотами, то же самое в Доме культуры…» 16.12.2016
192
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

или земский врач. И не как коллежский асессор (чиновник среднего ранга), который получал
60 рублей. И уж конечно не как поручик царской армии, оклад коего составлял почти 85 руб-
лей. Слесарь он и есть слесарь, поэтому на тебе 45 рублей в зубы, щегол, и будь доволен!
Как же он живет на эти деньги?
А щегол как раз вполне доволен и живет прекрасно!
На свою зарплату слесарь с неработающей женой снимает трехкомнатную квартиру, и
ему на все хватает. Потому что черный хлеб стоит 2 копейки за фунт, ситный (белый) – 4
копейки. Сало – 22 копейки за фунт. Одно яйцо – 1 копейка. Ботинки – 7 рублей. Фунт мяса –
19 копеек, то есть, учитывая, что фунт – это примерно 400 граммов, на полную зарплату наш
слесарь мог купить почти 94 кг мяса!
Продолжим глотать слюну… Фунт риса – 12 копеек. Пирожные бисквитные – 60 копеек
за фунт. Виноград – 16 копеек за фунт. Помидоры – 22 копейки за фунт. Яблоки – 3 копейки за
фунт. Рыба речная – 25 копеек за фунт. Икра черная – 48 копеек за фунт. Гармонь – 7 рублей
50 копеек, дорогая, зараза!

1916 год. Юзовка. Слесарь Никита с женой

193
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

А потом приключилась революция, и наш слесарь двинул по партийной линии, начал

делать марксистскую карьеру и на старости лет вспоминал, что в бытность свою простым сле-
сарем в эпоху капитализма жил лучше, чем будучи высокопоставленным партийным чинов-
ником в Москве: «Чего уж тут сравнивать. Когда я вел партработу в Москве, то и половины
этого не имел, хотя занимал довольно высокое место… Я, например, материально был обеспе-
чен лучше, когда работал рабочим до социалистической революции, чем тогда, когда являлся
секретарем Московских городского и областного комитетов партии». А затем признался, что
«другие люди были обеспечены еще хуже, чем я». Что понятно: секретарь Московского гор-
кома партии – это повыше, чем коллежский асессор!
Звали этого слесаря Никита Сергеевич Хрущев. Его воспоминания широко известны в
узких кругах озабоченных марксизмом. И потому иные из них, борясь с когнитивным диссо-
нансом, пытаются возражать: «Да, недурно жили рабочие при царе, не спорим. Но ведь мало
было тогда рабочих в Российской империи! То есть мизер народу жил тогда хорошо, как сле-
сарь! А основная-то масса была крестьянской, нищебродской!»
С крестьянами чуть позже разберемся. А сейчас отметим: важны не абсолютные вели-
чины, а тенденция. Российская империя переживала тогда эпоху естественной капиталистиче-
ской индустриализации (в отличие от протеза сталинской индустриализации). А промышлен-
ная революция, как известно, характеризуется урбанизацией и вливанием крестьянских масс
на фабрики и заводы. То есть еще бы чуть-чуть, и так, как наш Никита, стали бы жить мил-
лионы. Причем, вполне естественным путем, как это произошло во всех капстранах – без рек
крови, голода, людоедства, расстрельных рвов и моральной деградации.
Увы! Капитализацию страны подкосила «социалистическая революция», а точнее говоря,
путч, во время которого власть в стране захватила агрессивная секта радикальных марксистов
– и обрушила страну в гражданскую войну, нищету и голод. Они, придя к власти, не постес-
нялись 5 сентября 1918 года громогласно объявить о начале «красного террора», превратив
таким образом собственное государство в террористическое.

194
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Выпутываясь из липкой паутины

Целые поколения советских людей словно северокорейцы славили вождей, ходили
поклоняться их трупам и утопали в липком клею советской лжи, потому что в затхлой атмо-
сфере секретности и при полном отсутствии свободной прессы только на лжи и держалось
нежизнеспособное социалистическое общество. Как только объявили гласность, все рассыпа-
лось.
Советский агитпроп не только преувеличивал собственные достижения, но и преумень-
шал чужие, то есть прежней власти, чтобы на ее фоне выглядеть хоть чуток поживее. Он лгал
о нищенской жизни рабочих при царе. О невероятной отсталости царской России от передо-
вых стран Запада. О тотальной безграмотности народа – проблеме, разрешить которую удалось
якобы только советской власти.
«Ликбез» – словечко, придуманное советской властью, прочно прилипшее к языку, до
сих пор употребляющееся. И лживое, как все марксистское.
Ликвидация безграмотности?
А кто нам сказал, что царская империя была поголовно или почти поголовно безграмот-
ной? Кто нам сказал, что крестьяне жили плохо, что значит «плохо» и действительно ли только
большевики обещали наделить их землей?
Посмотрим… В конце 1906 года вышел так называемый «столыпинский закон», который
разрешал крестьянам (которых наши коммунисты и почвенники до сих пор обзывают врож-
денными коллективистами, а значит, как бы природными коммунистами) выходить из общины
со своим личным, частнособственническим наделом земли. И сразу было подано несколько
миллионов заявлений от крестьян с просьбой о выходе из постылого общака!
Обработать столько заявлений – задача сложная. Не враз решаемая, учитывая, что толко-
вого земельного кадастра в империи не было. Работа предстояла огромная. Империя перепи-
сывала и перемеривала самое себя – тысячи землемеров побежали по России, вымеряя землю,
деля ее. И всего за несколько лет миллионы крестьян успели получить землю в собственность.
Без всяких большевиков. И к 1914 году в результате аграрной реформы 13 % земель, ранее
принадлежавших общинам, перешли в индивидуальную собственность крестьян. Благососто-
яние крестьянства росло, как на дрожжах. Еще бы чуть-чуть, и большевикам с их запоздалым
лозунгом «Землю крестьянам» ничего бы не светило. России было нужно лет двадцать спо-
койствия, чтобы стать нормальной европейской буржуазной страной – одной из самых богатых
в Европе. Увы, «красная волчанка» подкосила…
Но вот интересный вопрос! Как же крестьяне разобрались с вышеупомянутым земель-
ным законом, как они смогли написать миллионы прошений, если были практически пого-
ловно неграмотны, по уверениям большевиков? Да так вот так и написали – буквами! Потому
что байки о поголовной неграмотности людей в царской России – тоже большевистский миф.
Судите сами.
В конце 1917-го большевики пришли к власти. С 1918 по 1920 год в стране гремела
Гражданская война, а с двадцатого года уже можно было начинать восстанавливать хозяйство
и вообще заниматься чем-то, кроме войны – например, ликбезом. Так вот, опрос населения,
проведенный новой властью в 1920 году, установил, что 73 % городского населения прекрасно
умеют читать и писать. Кто же их научил, если большевики только-только собрались это сде-
лать?
Царизм проклятый!
В николаевское время народное образование переживало небывалый расцвет в самом
буквальном смысле. В течение каких-то 20 лет ассигнования казны на народное просвещение
выросли в шесть раз. Причем, в эту цифру не входят бюджеты учебных учреждений с иным
195
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

типом финансирования – земские школы, военные школы, технические школы. Но и местные

ассигнования на образование за тот же срок выросли тоже изрядно – в четыре раза.
Количество неграмотных сокращалось очень быстро. Если к концу позапрошлого века
только треть подданных Российской империи были грамотными, то в 1917 году солдаты спо-
койно читали большевистские прокламации. Большевики, видимо, об этом подзабыли, решив
еще раз научить их грамоте.
Вот что сообщает «Энциклопедический словарь российской жизни и истории XVII-
начало XX в.: «Развитие школьного дела в XIX в. привело к быстрому распространению гра-
мотности даже среди социальных низов… Статистика грамотности велась в основном при при-
зыве в армию. В 1875 году среди новобранцев было 79 % неграмотных… в 1913 году в армию
поступило 27 % неграмотных».
По данным профессора Б. Миронова, к 1920 году среди городского мужского населения
(передовой отряд грамотности) было 80 % грамотных. Данные о числе грамотных немного
разнятся, но дело опять-таки не в абсолютных цифрах, а в тенденции, а она налицо. Вряд ли у
кого-то есть сомнения в том, что через 10–15 лет все население империи стало бы грамотным,
повторив путь индустриальной Европы, тем паче что царским «правительством было намечено
в начале 20-х годов XX в. перейти к всеобщему обязательному начальному образованию» (тот
же источник). Ну и при чем тут большевики?
В конце концов люди во всем мире научились поголовной грамоте, а также мыть руки и
чистить зубы без всяких марксистов! Так что их желание приписать себе столь естественные
вещи сродни желанию некоторых отсталых стран похвастаться линиями электропередач, кото-
рые они выносят на свой герб как отличительный признак именно их страны. Никому больше
в мире этим хвастаться в голову не приходит. А большевики хвастались и поголовной грамот-
ностью, и элементарной электрификацией, и тем, что по полям у них заездили тракторы…
Большевики также любили хвастаться «ленинским» планом ГОЭЛРО – проектом элек-
трификации России. К которому, как выяснилось, большевики не имели никакого отношения,
поскольку это был царский проект.

А экономика? Та самая царская экономика, которая, если верить красному агитпропу,

была неимоверно отсталой – настолько, что товарищу Сталину пришлось морить собственных
граждан миллионами лишь бы построить в этой стране хоть какую-то индустрийку.
Ну, железные дороги мы уже ранее вскользь упоминали – царских темпов строительства
социалистам так никогда и не удалось достигнуть. А как у царя-батюшки было с промышлен-
ностью и прочим?
После падения социализма историками, более не связанными красной цензурой, опубли-
кованы десятки книг о реальном состоянии экономики николаевской России и о других аспек-
тах ее жизни, поэтому пробегусь по некоторым фактам только очень бегло.
Коммунисты любили сравнивать свои достижения с 1913 годом. А дальше, мол, все равно
случилась мировая война, революция, потом война Гражданская, все пошло прахом… Просто
так им было легче сравниваться. Потому что вплоть до 1916 года экономика капиталистиче-
ской России росла, несмотря на войну.
И лучше всего, наверное, мощь капиталистической индустрии, доставшейся потом в
наследство большевикам (и приписанной большевиками себе), иллюстрирует следующий факт
– от момента начала Первой мировой войны российской промышленности всего за два года
удалось без всякого голода, без введения продовольственных карточек и без остановки граж-
данского строительства нарастить выпуск снарядов на порядок, то есть в десять раз – с 62 тысяч
на конец 1914 года до 611 тысяч на январь 1917 года.
После этого большевики с помпой и криками провели еще свою индустриализацию, пона-
строили дополнительных заводов (точнее, попросили у капиталистов понастроить им), после
196
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

чего началась Вторая мировой война – словно бы для сравнения капитализма с социализмом.
Каков же результат всех социалистических стараний?
Имея купленные новые заводы, большевики снова по красной традиции свалились в
голод, ввели хлебные карточки и практически забросили все гражданское производство, ибо
«Всё для фронта! Всё для победы!» Каков же результат?
В 1942 году среднемесячный объем производства снарядов равнялся тем же 610 тысячам,
которых достигла царская империя аж четверть века назад на прежнем оборудовании и при
прежних технологиях.
Капиталистическая Россия начала XX века была пятой экономикой мира, при этом
росла она быстрее своих развитых европейских соседей. Приход к власти марксистов привел к
тотальной деиндустриализации страны, которая даже получила свое название – Разруха. Стар-
шее поколение еще помнит это слово. В результате к 1928 году большевистская Россия стала
уже не пятой экономикой мира, а имела 5 % от мирового промпроизводства, то есть скатилась
на уровень дремучего феодализма уровня 1750 года. А результатом той самой знаменитой и
славной сталинской индустриализации, которая ныне осталась единственным пятнышком для
гордости у коммунистов, являлись позорные 9 % мирового промпроизводства. Но этой цифры
без всякого людоедства достиг и царизм аж в лохматом 1900 году.
И если бы сохранились капиталистические темпы роста, то учитывая демографические
ресурсы страны и преобладающие тренды, можно уверенно сказать, что уже к 1920 году страна
стала бы третьей в мире по промышленному производству, а к середине века – первой.
Первой в мире.

Напоследок о жизни крестьян при царе – тусклой, нищей и безвитаминной. Так ее нам
рисовали советские пропагандисты. Читатель, наверное, уже подустал от цифр. Цифры не ску-
шаешь – это старшее поколение, воспитанное на советских приписках, хорошо знает. А уж
советских крестьян, бывало, вымиравших от голода миллионами, сложно было убедить в том,
что при царе они жили хуже. Иногда живая человеческая картинка скажет о жизни больше,
чем пуды цифр.
К счастью, в эпоху социальных сетей, когда каждый хочет оставить след в вечности,
забросить в будущее воспоминания тех поколений, которые родились и жили до эпохи тоталь-
ной фиксации всего и вся, писателям, собирающим воспоминания, стало легче даже грибни-
кам. Можно не выходя из дома и не тратя легкие в пыльных архивах, общаться с тысячами
людей – знакомых и незнакомых. Которые когда-то дали себе труд что-то записать из жизни.
Вот один из таких очень живых и человеческих рассказов уже немолодой женщины:
««Бабушка, а расскажи, как вы жили до революции?» – с этим вопросом обратилась я,
юная советская школьница к своей бабуле в 1975 году. Это было школьное задание: расспро-
сить своих родственников об их тяжелой жизни при царе и составить рассказ. В те годы еще у
многих были живы дедушки и бабушки, помнившие дореволюционную жизнь. Мои бабушка
и дед 1903 и 1905 года рождения – простые крестьяне из сибирской деревни. Поэтому я при-
готовилась записать яркий рассказ-иллюстрацию к школьному учебнику из первых уст.
То, что мне рассказали, было удивительно и ново тогда для меня, поэтому я так ярко,
почти дословно запомнила ту беседу, вот она.
– Жили мы, ты знаешь, в деревне под Новосибирском (Новониколаевском), – начала
воспоминания бабушка, – наш отец-кормилец рано погиб от несчастного случая: на него упало
бревно, когда он помогал строить избу своему брату. Вот и осталась наша мама, твоя прабабка,
молодою вдовой в 28 лет. А при ней 7 ребятишек мал-мала-меньше. Младший в люльке еще
лежал, а старшему едва минуло 11 лет.
Поэтому наша осиротевшая семья была самая бедная в деревне. Было у нас в хозяйстве
3 лошади, 7 коров, а кур и гусей никогда и не считали. Но работать за плугом в семье было,
197
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

считай, что некому, много ли одна баба земли вспашет? А это значит, что хлеба в семье не
хватало, до весны дотянуть не могли. А ведь хлеб для нас был всему голова.
Помню, на Пасху мама нам щей жирных наварит, в печке гуся целиком запечет, картошки
с грибами в сметане в большом чугуне натомит, яичек накрасит, сливки, творог на столе стоят,
а мы, маленькие, плачем и просим: «Мамушка, нам бы хлебушка, нам бы блинка». Вот так
было.
Это уж потом, когда через три года старшие братовья подросли и пахать смогли хорошо –
вот тогда мы снова как все зажили. Я уж в 10 лет погонычем была на пахоте – моя обязанность
была отгонять от лошади слепней и оводов, чтоб они ей работать не мешали. Помню, собирает
нас мать на пахоту с утра, напечет свежих калачей и один огромный калач мне на шею как
хомут вешает. А я в поле от лошади веткой оводов отгоняю, да калач тот на шее своей ем. Да
еще от себя-то оводов отгонять не успеваю, ох и накусают они меня за день! Вечером же с поля
сразу шли в баню. Напаримся, распаримся, и сразу силы как будто заново берутся, и бежим на
улицу – хороводы водить, песни петь, весело было, хорошо.
– Подожди, бабуля, ведь везде пишут, что крестьяне совсем плохо жили, голодали. А ты
другое рассказываешь.
– Для крестьянина, милая, земля – кормилица. Где земли мало, там и голодали. А в
Сибири у нас тут земли для пахоты вволю было, так зачем голодать? Тут разве, может, только
какие-нибудь лентяи или пьяницы голодать могли… Тут и луга заливные с травой по пояс –
значит, кормов для коров и лошадей хватает. Поздней осенью, когда скотину забивают, пель-
мени впрок на зиму готовили всей семьей. Лепим их, морозим и в большие самотканые мешки
складываем, и на лёдник спускаем. (Лёдником бабуля называла глубокий погреб со льдом, в
котором температура всегда была минусовой – Марита.) А пока лепим их, наварим и уж так
объедимся! Едим их, едим, до того, что уже последний пельмень в горле встанет. Тогда мы,
ребятишки, хлоп на пол в избе и по полу катаемся, играемся. Пельмени умнутся – так мы еще
добавки поедим.
В лесу и ягоды, и орехи собирали. А за грибами даже и в лес ходить не надо было. Вот
у нас за край огорода только выйдешь, да и не сходя с места, ведро грибов наберешь. На реке
опять же рыбы полно. Ночью летом пойдешь, а щурята маленькие спят, прямо уткнувшись
носом в берег, их надергать можно было много петелькой. Помню, раз сестрица Варвара и
зимой нечаянно щуку «поймала» – пошла на прорубь белье полоскать, а щука ей в руку вцепи-
лась. Варвара ну орать, а сама руку вместе с вцепившейся щукой под мышку – и бежит, мамку
зовет. Уха была потом жирная.
Бабуля улыбается мне своей тихой ласковой улыбкой. Ах, бабушка, много бы отдала, чтоб
только снова эту улыбку увидать да поговорить с тобою. Бережно храню в памяти неспешные
простые твои рассказы. И еще храню память о той любви, которой ты одарила и детей своих,
и внуков, и правнуков»19.
Прекрасная человеческая история. А что касаемо земли, то именно потому и затеял Сто-
лыпин свой проект по переселению крестьян в Сибирь (который осуществлялся с помощью
казны), что земли пустующей там было много, в отличие от перенаселенной европейской части
России, разрезанной на полоски и клочки. Впрочем, раздувающийся, как пузырь, промышлен-
ный капитализм России вскоре выбрал бы весь ресурс избыточного крестьянского населения в
города, так что, скорее всего, между Сибирью и фабриками была бы за этот ресурс нешуточная
конкуренция. И он не был бы впустую растрачен в голодоморах, расстрелах, раскулачивании
и «чернопиджачных» атаках на немецкие пулеметы.

19
Цит по.: «Рассказы моей бабушки». Блог Marita // https://cont.ws/@marita/740290
198
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Одесса-мама
Можно было бы обойтись и без этой главы, если честно. Все уже и так ясно. Но уж больно
сочная получается картинка! К тому же Одесса – главная героиня данной истории – один из
самых любимых городов автора. Одних только песен сколько о ней спето! Про какой город
еще столько найдешь?
Вы только представьте себе этот прекрасный солнечный город! «У нас в Одессе и зимою
тоже лето, у нас в Одессе любят цвет морской волны, у нас в Одессе столько солнечного света,
что в крыльях чаек даже косточки видны». Эх!..
Короче, разок так удачно вышло, что марксистский социализм одномоментно сменился
в Одессе на два с половиной года капитализмом – и можно стало сравнить одно с другим на
примере одного города и одних и тех же людей. Вот буквально одних и тех же – с одними
и теми же фамилиями и именами. Случилось это осенью 1941 года, когда Одесса перешла в
зону румынской оккупации, и продолжалось вплоть до 1944-го, когда Одессу «освободили».
Данное слово взято в кавычки не зря, и вы сейчас узнаете, почему.
Эти два с лишним года одесситы потом вспоминали десятилетиями. Десятилетиями
жила родившаяся после возвращения социализма знаменитая одесская фраза: «А при румынах
было лучше!» Вариант: «Это тебе не при румынах, когда колбасой подпоясывались». Откуда
можно сделать вывод, что освободила Красная армия Одессу в первую очередь от колбасы.
И та же самая пресловутая колбаса (точнее, ее отсутствие) была потом символом обрушения
всей мировой системы социализма.
Если иметь в виду колбасно-продуктовое изобилие, то такого уровня жизни, как при
румынах, одесситы не достигли до самого конца советской власти. Причем надо отметить, что
прежде, чем оставить Одессу, большевики вывезли все, что можно было вывезти, включая
больничное оборудование, и взорвали все, что успели. А как будут жить при этом люди, социа-
листов ничуть не волновало, поскольку человеческий ресурс теперь оказался в руках «безыдей-
ных капиталистов» – ну и нехай подыхают без больничного оборудования, предатели, нет бы
самоубиться!.. Огромный город с сотнями тысяч населения накануне зимы остался без воды,
медицины, электричества, транспорта, продуктов. Оккупантам пришлось все это восстанавли-
вать.
Румынские власти назначили мэром Одессы прекрасно знающего русский язык бесса-
рабского румына Германа Пынтю. Да и странно было бы, если б Герман не знал русского, ведь
он же бывший царский поручик, герой Первой мировой войны!
В результате уже к лету следующего года загубленная большевиками инфраструктура
была почти вся восстановлена. Кроме того, заработали частные магазины, рестораны, пекарни,
парикмахерские, театры, школы, музеи, вузы, университет, ремонтные мастерские. На дорогах
начали класть асфальт, заделывая вечные советские ямы, ремонтировать жилой фонд, годами
стоявший без ремонта. Мусор исправно вывозился. Пляжи были полны отдыхающими, а на
набережной играл оркестр.
К осени жизнь в городе уже била ключом! Окончательно наладили работу электро-
станции, запустили трамваи, возобновили работу шесть больниц, полсотни школ, в которых
для учеников организовали бесплатные завтраки. Разрешили работу церквей. Восстановили
работу двух консервных заводов, молочной и колбасной фабрик, запустили пивной завод
и завод по изготовлению фруктовых соков, шоколадную фабрику, кондитерскую фабрику,
выпускавшую халву и мармелад. Заработали картонажная фабрика, канатная, трикотажная,
деревообделочная, три текстильных фабрики, суперфосфатный завод, завод по производству
мыла, кожевенная фабрика, стекольное производство, маслобойное предприятие, несколько
механоремонтных и метизных заводов, макаронная и кофейно-чайная фабрики, несколько
199
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

химических, металлообрабатывающих и строительных предприятий, заводик по производству

консервов.
Город жил. В театрах по праздникам проходили детские утренники. Люди защищали
дипломы. В театре давали «Евгения Онегина», и на премьере зал был забит. Причем, на сцене
пел знаменитый советский бас Савченко. Он позже гастролировал в Румынии перед маршалом
Антонеску, и тот, расчувствовавшись, вручил артисту золотые часы. А вообще в оккупирован-
ной Одессе функционировало пять театров, 2 цирка и несколько кинотеатров.
Лучшим студентам одесской консерватории были назначены 50 именных губернаторских
стипендий. Причем, стипендии были не маленькие – в половину зарплаты чернорабочего –
100 марок в месяц. Когда объявили о концерте в честь этого события (назначения стипендий),
юные дарования играли на нем Рахманинова и Чайковского. Музыка вне политики!
Когда починили взорванную большевиками электростанцию, заработал НИИ селекции
под руководством оставшейся в Одессе профессуры. Наука вне политики!.. Равно как и мило-
сердие: в городе открылись два приюта для детей, три дома инвалидов и два попечительских
общества, призванных заботиться о слепых и глухих. Были даже открыты две бесплатные сто-
ловые для малоимущих. Дезинфекционные станции исправно травили вредителей. А когда
оккупанты объявили о наборе на работу в полицию, образовался немалый конкурс! Удиви-
тельно ли, что уже весной 1942 года был отменен комендантский час «в силу полной лояльно-
сти местного населения к румынским властям».
В Одессе работали около полутысячи магазинов, из коих 47 кондитерских, 7 книжных,
4 цветочных и даже 2 зоомагазина с домашними животными и кормами к ним. Правда, окку-
панты запретили лузгать на улице семечки, чтобы меньше было мусора, но это одесситы как
раз легко пережили. Тем более, что других развлечений было полно. В городе организовалось
шесть любительских футбольных команд. Причем, одна из них, самая сильная, даже ездила в
Бухарест играть с румынами. И проиграла.
Но главным было, конечно, решение продовольственной проблемы. Внезапно, как по
мановению волшебной палочки возникшее изобилие продуктов настолько шокировало не при-
выкших к этому за десятилетия социализма одесситов, что картины полных прилавков, как
уже говорилось, врезались им в память на долгие десятилетия. Свидетельств яркого продук-
тового рая остались десятки.
В одесском краеведческом музее хранятся личные дневники людей того времени, кото-
рые крайне интересно читать:
«Позавчера в 5 часов утра были в Одессе. Доставились пешим порядком. Ну, конечно,
встречи, лобзания… Подали заявления в индустриальный техникум… Буду бесплатно
учиться. Вообще же плата 200 марок в год. Марки тут зовут рублями. Продуктов тьма – страш-
нейшая радость».
«В Одессе, что и говорить, жизнь налажена. Городской голова г-н Герман Пынтя на
открытии Университета сказал, что жизнь в Одессе лучше, чем в каком-либо другом городе
Западной Европы. Действительно, на базаре прямо что-то удивительное: колбасы, мясо, масла,
фрукты и все прочее».
«Школы и Университет функционируют, ездят трамваи. В городе на каждом шагу румын-
ская «бодега», комиссионные магазины, по улицам ходят нарядные дамы (сильно накрашен-
ные), румыны и немцы. Около будок стоят часовые… По улицам бегают мальчишки, реклами-
руя «Одесскую газету», «Смех», «Колокол», «Детский листок», «Неделю». Завтра открытие
сезона в Оперном театре – будет «Борис Годунов»20.
К. Александров, автор книги «Под немцами. Воспоминания, свидетельства, документы»
приводит следующее свидетельство: «Богаты были базары в Херсоне, Николаеве, Киеве, Харь-

20
Из дневника старшеклассника Юрия Суходольского. Цит. по: http://odesskiy.com
200
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

кове, Симферополе. Особенно же поражал своим изобилием знаменитый одесский «привоз»,

где румынская администрация Транснистрии давала полную свободу коммерции. В магазин-
чиках были колбасы всех сортов, которые как лавровый венок можно надеть на шею, сало тол-
щиной в две ладони, на каждом шагу были так называемые «бодеги», где подавалась свиная
отбивная величиной в тарелку с «прилагательной» бутылкой вина…»
И еще: «Румыны объявили ликвидацию колхозов и совхозов и свободную торговлю.
Появилось много частных мастерских-сапожных, механических, хлебопекарен, кондитерских.
Торговля быстро расцветала, и о базаре стали говорить, что он стал таким, «как при царе»».
Действительно, знаменитый одесский Привоз впечатлял! Там функционировали почти
200 мясных и более ста молочных торговых точек, не считая прочей бакалеи.
Если теперь сравнить зарплаты и цены, как мы это сделали ранее в случае со слесарем
Никиткой Хрущевым, то увидим, что зарплата чернорабочего в оккупированной (или осво-
божденной от социализма?) Одессе составляет 200 рейхсмарок, при том, что килограмм мяса
стоит 1,5 марки, сала – 1,5 марки, хлеба – 0,25 марки, десяток яиц – 1 марку.
Без долгих разговоров бизнесменам выдавались кредиты на открытие своего бизнеса.
Только за месяц уставшие от социализма и кинувшиеся в бизнес одесситы получали сотни
лицензий на открытие своего дела. Открывались новые гостиницы, прачечные, банные ком-
плексы, закусочные…
В общем, жизнь настолько наладилась, что приехавший в Одессу румынский диктатор
назвал город «жемчужиной румынской короны».
Почему вдруг все это случилось? Потому что оккупанты сразу же выключили социализм
и запустили экономику, то есть рынок, то есть денежную заинтересованность в результатах сво-
его труда, проще говоря. И граждане сами все сделали! Большевики тоже однажды нечто подоб-
ное попробовали – во времена НЭПа, когда у них не сработал военный коммунизм. И прилавки
сразу наполнились товарами, заиграла музыка, заработали рестораны и кафе. Однако больше-
вики потом с перепугу все это выключили, ибо достаток и нажива противоречили марксист-
ским догматам, которые проповедовали аскетизм и осуждали мещанство. К тому же бразды
правления по времена НЭПа могли от красных реально уплыть к народу, ведь кто произво-
дит общественный продукт, тот и распоряжается страной, чего большевикам, узурпировавшим
власть в 1917 году, совершенно не хотелось.
Румыны даже провели реституцию: возвращали собственность тем, кто документально
подтверждал, что ему до революции принадлежал производственный цех или магазин. И таких
желающих оказалось немало – почти двум с половиной тысячам людей удалось вернуть себе
законное имущество.
А что самое смешное, ряд бизнесов основали бывшие чекисты и партийные работники,
которым советская власть при уходе оставила деньги на подпольную работу. Весьма любо-
пытно, как они потом оправдывались. Некто Бугаенко говорил следователям НКВД, что он
открыл сапожную мастерскую, чтобы подпольно бороться с фашизмом путем проведения нека-
чественного ремонта обуви у оккупантов. Владелец ресторана Голованов убеждал следователя,
что открыл ресторанчик «для спаивания румынских солдат и офицеров».
Исследователь темы одесской оккупации бывший военный врач, журналист и писатель
Александр Черкасов рассказывал в одном из интервью совершенно анекдотичный случай об
отважных одесских партизанах: «Факт, который меня очень удивил: один полковник (я при-
вожу в книге его фамилию), окруженец, во время оккупации обосновался в Ленинском районе
и решил организовать партизанский отряд. За вход надо было платить вступительный взнос 20
марок. Ежемесячный взнос – 10 марок. Учтите, что это в то время довольно приличные деньги
для одесситов. Но – сдавали. Отряд потихоньку увеличивался. Так вот, действия этого отряда
заключались в том, что в течение неполных двух месяцев они провели более ста партийных
собраний. По два с половиной собрания в день. Вот и все».
201
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Смех смехом, но возвращение советской власти ознаменовалось хорошо знакомыми

одесситам вещами – голодом, репрессиями и ночными страхами. Мало того, что перед взя-
тием города Одессу нещадно побомбили советские самолеты, сбрасывая на головы советских
граждан освободительные бомбы, так еще и хорошо знакомые по довоенной поре «черные
воронки» палаческих органов снова забегали по ночным улицам. Советская власть вообще
очень не любила людей, побывавших в плену, ведь они видели капитализм и сами могли срав-
нить. Недаром после войны появился пункт в анкетах при приеме на работу «Были ли на окку-
пированных территориях?»
Тот же Черкасов утверждает: «С приходом советских войск практически все оставшиеся
в городе взрослые для объяснений отношений с оккупантами были вызваны в кабинеты сле-
дователей «СМЕРШ», и добрая половина покинула их под конвоем. Из 250 тысяч горожан,
которые 10 апреля 1944 г. встретили своих освободителей, к 1 января 1945 г. в Одессе оста-
лось около 160 тыс. жителей…»
Его слова почти дословно подтверждает написавший книгу воспоминаний о тех временах
одессит Анатолий Маляр, описывая дни после возвращения Красной армии в Одессу:
«…одесситы радовались, им не приходило в голову, что они, почти все, радуются рано…
Они, выжившие при румынах, потом при немцах, оказались под особым подозрением совет-
ских чекистов… Сразу же начались аресты, и жить одесситам стало не менее страшно, чем при
немцах. Откуда-то появились «черные вороны», которых стали бояться даже пацанята. Те, кто
был постарше, показывали нам пальцами на военных с красными околышками на фуражках:
– Это чекисты. Они могут убить кого захотят, а ночью они ездят на «черных воронах»
и арестовывают, кого захотят…
У чекистов, действительно, работы было много: нужно было опросить всех дворников о
поведении жильцов при оккупантах, кто и где работал. Этих данных было достаточно, чтобы
многие одесситы переселились в дальнюю дорогу за государственный счет…
Появилось столько беспризорных, что они заселили почти все развалки и территорию
костела. Никого не интересовала судьба детей арестованных. Их, грязных и оборванных, ино-
гда отправляли в детдома, но меньше их не становилось.
Еды в городе не было, и не было похоже, что она появится. Распространялись слухи о
людоедстве в районе вокзала и на Молдаванке. Эти слухи пресекались нашими чекистами, у
которых был план по отлову «врагов народа», паникеров и дезинформаторов… Для одесситов,
«побывавших на территории, занятой врагом», настали времена, похожие на те, которые были
у евреев при румынах, только в рассрочку…»
Да, действительно! Справедливость требует отметить, что немецко-румынская оккупа-
ция ознаменовалась традиционными зверствами против евреев со стороны нацистов, отноше-
ние коих к евреям хорошо известно. Тоталитарные режимы не могут без зверств, это касается
и гитлеровского, и сталинского, и северокорейского, и полпотовского, и всех прочих тотали-
тарных режимов.
Однако мы здесь меряемся не числом невинных жертв, у кого их было больше – у нашей
власти или у гитлеровской – и так ясно, что на круг выйдет у советской, хотя бы потому, что
царили красные много дольше, чем черные. Задачей этой главки было сравнить на натурном
примере социализм «вкл» и социализм «выкл» при прочих равных условиях – при одних и тех
же людях и при равно тоталитарных режимах. Не более того.

Социалистический глоссарий

Глоссарий – это словарик специфических терминов, присущих какой-то области чело-

веческой деятельности. У социализма тоже есть свой такой словарик. Раньше значение этих

202
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

слов и выражений знали все, а людям младше тридцати они незнакомы. Ну, так познакомьтесь
с жизнью предков!..
Аврал – то же, что штурмовщина.
Бесхозяйственность – социалистическая разруха, такое ведение хозяйственной деятель-
ности, при котором образуются постоянные безвозвратные потери материальных ресурсов.
Блат – знакомство. Достать что-либо по блату = Получить по знакомству дефицитный
товар.
Брак – весьма частое явление для социалистической продукции. Некоторые советские
журналы даже имели специальные рубрики, где давали своим читателям полезные советы о
том, как исправлять брак продукции, например, подклеить оторвавшуюся подметку у ботинка.
Внедрение изобретений – трудный процесс преодоления многочисленных бюрократиче-
ских преград на пути реализации изобретений, как правило заканчивавшийся ничем.
Волосатая лапа – покровитель, человек, с помощью которого можно достать какой-то
дефицит или получить дефицитную услугу, например, отремонтировать машину в автосер-
висе.
Встать на очередь – собрать все необходимые документы, чтобы тебя записали в мно-
голетнюю очередь на машину, квартиру или установку телефонного аппарата.
Выбивать фонды – всеми правдами и неправдами добиться от предприятия-поставщика,
чтобы положенные вам по плану фонды (материалы, комплектующие, вагоны для перевозки)
вам все-таки выдали, пусть и не вовремя, пусть и бракованные, но непременно до конца квар-
тала или года, чтобы вы могли отчитаться за выполнение плана.
Дефицит – хронический недостаток того или иного товара (услуги). Дефицит является
характерным признаком всех социалистических обществ.
Для плана – любые, как правило, бессмысленные или формальные действия, выполнен-
ные с целью отчитаться, показав, что план выполнен.
Достать – купить или каким-то иными образом приобрести дефицитный товар.
Выбросили – говорится о редком или эпизодически появляющемся на прилавке товаре
в момент его появления в продаже.
Знак качества – небольшой значок, который наносился на любую продукцию, чтобы
зафиксировать ее превосходное советское качество и отсутствие брака. Никогда не являлся ни
гарантией качества, ни даже гарантией отсутствия брака.
Ленинская комната – коммунистическая молельня, место, где людей заставляли соби-
раться, чтобы прочесть им марксистские проповеди или рассказать о текущем моменте.
Невозвращенец – человек из социалистической страны, который поехав в командировку
в социалистическую страну и увидев, насколько лучше, ярче, свободнее и богаче там живется,
решал не возвращаться обратно в нищую, тусклую, убогую и несвободную социалистическую
родину. Родина очень обижалась…
Несун – вообще говоря, вор, который для личных нужд выносит со своего предприятия
то, что оттуда можно вынести. Однако слово «несун» не несло отрицательной эмоциональной
нагрузки, поскольку в условиях социализма практически все что-нибудь крали у государства.
Нести, то есть воровать у государства, было явлением настолько естественным и, на взгляд
общества, безобидным, что вошло даже в детские стихи:

«Мне папа принес с работы пилу.

Я этой пилою все время пилю:
Вот полка для книжек,
подвеска для бра —
Я сделал по дому немало добра!»

203
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

(Вячеслав Сазонов)
Неходовой товар – товар, не пользующийся спросом и выпускаемый социалистической
промышленностью для плана.
Отдельные временные недостатки – массовые коренные пороки, присущие социалисти-
ческой системе. Говорилось о тех неурядицах, которые сопровождали жизнь советского чело-
века от рождения до старости.
Отмечаться – участвовать в перекличках (как правило, ночных), чтобы не потерять
свою очередь и вовремя зафиксироваться в особых списках, которые вели общественники из
многодневной очереди. Не явившихся на перекличку из очереди вычеркивали. Зимой сменя-
ющие друг друга дежурные, у которых были списки, жгли костры, чтобы не замерзнуть. Если
очередь была не многодневная, а всего лишь многочасовая, обходились без списков – писали
номер очереди синими чернилами на ладони стоящего в очереди. Номера запросто могли быть
трехзначными. Имея такой номер, можно было отлучиться из очереди в туалет или забрать
ребенка из детского сада, а потом вернуться на свое место.
План горит – возникла угроза невыполнения предприятием плана по причине недопо-
ставки ему комплектующих, материалов, вагонов или еще чего-нибудь. План у предприятий
горел постоянно.
Политинформация – еженедельная коммунистическая проповедь, информирующая о
росте международной напряженности и о том, что при капитализме люди живут еще хуже,
потому что их эксплуатируют и увольняют, а у нас попробуй-ка уволь даже алкоголика и без-
дельника, в социалистической стране трудящийся защищен!
Приписки – выдуманные показатели в отчетах, вписанные туда ради выполнения плана
на бумаге.
Рвач – плохой человек, потому что он ходит на работу, чтобы заработать денег для себя
и своей семьи, а не для того, чтобы принести пользу обществу. А стремление обогатиться есть
грех в соответствии с марксистским вероучением.
Сделано в конце месяца – говорилось о продукции, которую нельзя было покупать в связи
с большой вероятностью нарваться на брак, потому как плановая отчетность носила помесяч-
ный характер. Необходимость выполнить план любой ценой приводила к штурмовщине, рез-
кой потере качества из-за спешки или умышленной поставке некачественной продукции для
плана.
Текущий момент – неблагоприятный момент в международной или внутренней поли-
тике, из-за которого возникли отдельные временные недостатки.
Толкач – специальный человек, формально нанятый на завод каким-нибудь инженером,
но фактической задачей которого было не инженерить, а ездить в командировки по стране на
предприятия, которые по плану должны были поставлять на ваш завод дефицитные материалы
и комплектующие, но не поставляли, потому что плановая система не работала. Задачей тол-
кача было выбивать фонды, уговаривая, давая взятки и что-то обещая взамен.
Торговля с нагрузкой – незаконная, но постоянно практикующаяся при социализме
форма торговли, когда вместе с ходовым товаром торговля навязывала покупателю неходовой
товар, забивающий склады и мешающий торговой точке выполнить план по продажам. Опла-
тить его было необходимо вместе с ходовым товаром. Покупатель, конечно, мог опротестовать
незаконные действия администрации магазина, но пока он это делал, весь ходовой товар раз-
бирали, и жалобщик уходил несолоно хлебавши.
Ходовой товар – товар, пользующийся спросом и по этой причине бывший в дефиците.
Приписки – записи в отчетных документах, не соответствующие действительности, но
говорящие о том, что план, якобы, выполнен и перевыполнен.

204
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Торговля из-под прилавка – обычная практика, когда продавцы не выставляли поступив-

ший в магазины дефицит на продажу, а скрывали его «под прилавком» и распродавали «по
своим», то есть по знакомым.
Уравниловка – социалистическая система оплаты труда, при которой хороший, умелый
и непьющий работник получал практически столько же, сколько плохой работник – неумелый,
ленивый и пьющий. Прекрасный пример воплощения в жизнь социалистического принципа
равенства и защиты трудящихся. Уравниловка полностью ликвидировала все стимулы к хоро-
шей работе.
Социалистическое соревнование – ритуальное мероприятие по якобы быстрейшему
выполнению или перевыполнению плана. Целью мероприятия было продемонстрировать соци-
алистический дух советского человека и его энтузиазм в деле построения коммунизма.
Шведский социализм – см. отдельный врез про этот феномен.
Штурмовщина – авральная, сверхинтенсивная работа в конце месяца с целью выполне-
ния плана любой ценой. Приводила к тотальному выпуску бракованной продукции.

205
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Трудящиеся разбегались, как тараканы

Марксисты и прочие леваки вообще очень любят порассуждать о том, что социалисти-
ческие страны были примером для всего мира. Светлым маяком! Мол, в капиталистических
странах жестокие буржуи вынуждены были давать своим угнетаемым трудящимся разные
поблажки, да поменьше их эксплуатировать, да много им денег платить только лишь потому,
что сиял над всем миром красными кремлевскими звездами отличный пример страны под
названием СССР, и существовала система социализма. Уж она-то о трудящихся так заботилась,
как родная мама не заботилась! Поэтому, глядя на этот светлый мир тупого счастья, капита-
листы и вынуждены были заискивать перед своими трудящимися.
Это, конечно, грандиозный поклеп на социализм. Соцстраны были вовсе не светлым мая-
ком, а, скорее, пугалом для трудящихся всего мира. Потому что именно из социалистических
стран трудящиеся, рискуя жизнью, бежали в капиталистические страны, а им в спину стреляли
пограничники. И удивительная история с Берлинской стеной это прекрасно иллюстрирует.
Так случилось, что после Второй мировой войны город Берлин оказался поделенным
надвое – одна его часть отошла странам социалистического лагеря, а другая досталась странам
свободного мира. Напомню тем, кто плохо учился в школе, что во время этой грандиозной
войны страны капитализма вместе с социалистическим Советским Союзом воевали против
социалистической Германии. Это выглядит на первый взгляд странным, что капиталисты объ-
единились с социалистами (ведь они всегда враждовали), но так уж получилось: в самом начале
Второй мировой войны Германия и СССР были союзниками, но через два года войны нацио-
нальный социалист Гитлер напал на интернационального социалиста Сталина, и весь цивили-
зованный мир начал в этой войне помогать Сталину, посчитав, что кровавый Сталин все же
меньшее зло, чем кровавый Гитлер. Хотя, разумеется никаких иллюзий по поводу коммуниста
Сталина никто на Западе не питал. Его и сами коммунисты потом, после смерти, осудили на
своем съезде за тиранию над собственным народом.
Так вот, когда сталинизм с помощью Англии и США победил гитлеризм, город Берлин
и оказался разделенным надвое. Восточная его часть стала социалистической, а западная –
капиталистической. И что же стали делать жители социалистического Берлина?
Они в массовом порядке начали уходить с беднеющего востока на богатеющий запад. То
есть ногами предавали дело социализма!
Весь социалистический мир к тому времени был давно уже затянут колючей проволокой,
чтобы трудящиеся не разбежались, и только в одном месте – городе Берлине – зияла устраша-
ющих размеров дыра, через которую со свистом уходил человеческий капитал, нанося страш-
ный репутационный урон делу социализма. Только за один июль 1961 года в Западный Берлин
бежали более 30 тысяч (!) восточных немцев. За год – более 200 тысяч. Перед тем, как комму-
нисты свистящую на весь мир дыру замуровали, частота бегства трудящихся достигла одного
человека в минуту, и поток только нарастал по мере торжества дела социализма! Всего с 1949
года и вплоть до строительства стены из социалистической части Германии в капиталистиче-
скую бежало 2,6 миллиона человек. Это, на секундочку, шестая часть населения восточной
Германии успела улизнуть!
Коммунистическим властям это было, конечно, очень неприятно, ибо коммунистическая
пропаганда на всех углах кричала о прелестях жизни при социализме, где власть трудящихся
производит отличную социальную защищенность этих самых трудящихся – раздает всем бес-
платно квартиры, практикует бесплатные медицину и высшее образование, нет никакой без-
работицы, а есть только светлое будущее и уверенность в завтрашнем дне, тогда как при капи-
тализме – безработица, страдания и сплошная эксплуатация человека человеком!

206
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

При этом эксплуатируемые буржуями пролетарии не бежали почему-то из капитализма

за бесплатными квартирами в социализм, не рвались к бесплатной медицине и такому же обра-
зованию. Напротив! Это социалистические пролетарии десятками тысяч бежали жестоко угне-
таться к проклятым эксплуататорам, только пятки сверкали… Вот и пришлось марксистским
сектантам построить через весь город бетонную стену, опутать ее колючей проволокой, а на
вышках поставить часовых с автоматами, которые стреляли в спину перелезающим через стену
трудящимся с целью не допустить их эксплуатации капиталистами.
Но даже это не остановило бегущих. По ним открывали огонь пограничники, их уби-
вали, а они все равно бежали, чтобы из своего кармана платить за квартиры, лечение и образо-
вание своих детей. По какой-то загадочной, совершенно необъяснимой причине трудящимся
активно не нравилась власть трудящихся, и социалистическое государство рабочих и крестьян
рисковало остаться без рабочих и крестьян! Они странным образом предпочитали безрабо-
тицу, угнетение, несправедливость…
Тысячи людей были убиты при попытках перейти границу, сотни тысяч посажены в
тюрьму. Причем, сажали не только за попытку уйти жить из восточного Берлина в западный,
но даже за такое намерение – если трудящийся только строил планы побега от власти трудя-
щихся, а на него кто-то доносил, бедолагу сажали.
Зачем же люди рисковали жизнями, перелезая через колючую проволоку под прицелом
автоматов?
А за тем же, зачем заключенный концлагеря лезет через колючку под прицелом часового
– за свободой!
Свобода для человека – величайшая ценность. Человек очень вольнолюбивое животное,
и недаром в человеческом обществе основным наказанием является лишение свободы. При
капитализме свобод неизмеримо больше, чем при социализме. При этом свобода каким-то
мистическим образом приводила к сытой богатой жизни. Оказалось, – и потом это было под-
тверждено статистически, о чем мы еще поговорим, – что чем больше в обществе свобод, тем
богаче и сытнее там живут люди. И никакой мистики тут нет, просто свободные люди, не име-
ющие необоснованных ограничений, полнее удовлетворяют свои желания, находят для этого
способы, поскольку на них не висят кандалы бессмысленных запретов и идеологических пред-
рассудков. Собственно говоря, управление экономикой, о котором много недобрых слов гово-
рится в этой книге, это и есть ущемление человеческих свобод, ведь экономика состоит из
людей, а попытки навязать людям те или иные предписания сверху и есть ограничение их сво-
боды предпринимать те или иные действия по своему собственному разумению. Ущемление
свободы предпринимательства, иными словами.
Господи, как же они рвались на свободу!..
Мрачная серая страшная бетонная стена пересекла город буквально по живому, пере-
резав улицы, железнодорожные пути, бульвары. И эту стену, прорываясь в свободный мир,
люди таранили на автобусах, грузовиках, бронетранспортерах и даже на асфальтовых катках.
В конце 1961 года один немецкий железнодорожник протаранил ворота в стене паровозом.
Причем, что поразительно, это был массовый побег – к паровозу были прицеплены восемь
вагонов, в которых собрались люди, решившие бежать из нерыночной экономики в рыночную.
После этого случая марксистские власти просто разобрали рельсы.
Самые хитрые сообразили: стена – только наверху, а внизу-то ее нет! И начали бежать
от социализма в нормальное общество через канализационные туннели и туннели метро. Пока
власти спохватились, что от них холопы разбегаются, по канализации успело уйти на волю 850
человек, а через метро 120. Тогда в канализации поставили решетки и оборудовали их сигна-
лизацией и вдобавок пустили патрули. А в туннелях метро, по которым поезда, конечно же,
давно уже не ходили, шпалы и рельсы начали закладывать решетками с густо приваренными
к ним торчащими шипами – так, что невозможно было ступить, не травмировав ногу. Да еще
207
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

с так называемого контактного рельса, по которому на электропоезд метро когда-то подавали

электричество под большим напряжением, сняли защитный кожух, чтобы тех трудящихся, кто
попытается бежать от высокой социальной защиты, убивало насмерть.
Совершенно чудесная и романтическая история спасения западным принцем своей
восточной принцессы произошла в 1963 году, когда молодой человек по имени Хайнц, словно
в приключенческих романах, спас свою возлюбленную от социализма. Ранее он несколько раз
приезжал в разведывательных целях в восточный Берлин. И в один из приездов ему удалось на
границе незаметно замерить высоту шлагбаума на погранпереходе. Высота до нижней кромки
шлагбаума оказалась 96 сантиметров. После чего парень купил низкий кабриолет – откры-
тый автомобиль со складной крышей. Его высота была чуть менее метра, не считая ветрового
стекла. На этом красном кабриолете он и поехал в восточный Берлин осуществлять задуман-
ное. Брезентовую крышу кабриолета Хайнц сложил, крепление лобового стекла ослабил так,
чтобы оно при легком ударе падало, да еще для того, чтобы уменьшить высоту машины, под-
спустил шины.
Невесту парень положил на заднее сиденье, накрыл одеялом, а ее мать спрятал в багаж-
нике и обложил кирпичом – не столько для того, чтобы утяжеленная кирпичами машина еще
ниже просела, сколько для защиты от пуль, на случай если вдруг пограничники откроют вслед
автоматный огонь, чтобы убить пожилую женщину, ее дочь и ее жениха. И вот настал тревож-
ный момент! Парень подъехал к шлагбауму на границе. А когда подошел пограничник прове-
рять документы, передал ему паспорт и тут же сразу резко газанул. Его низкий автомобиль
пролетел под шлагбаумом так быстро, что пограничники даже не успели сорвать автоматы.
Зато после этого случая социалистические власти приварили к низу шлагбаума несколько вер-
тикальных железяк.
Но самым частым способом побега на волю был, конечно, подкоп. После строительства
стены это стало буквально национальным видом спорта в восточном Берлине – рыть подкоп
под стеной в западный Берлин. Кто их только не рыл! Школьники целыми классами, старики,
студенты, семьи из своих подвалов. Через эти подкопы уходили всей группой, участвовавшей
в строительстве нелегального туннеля на волю. Уходили по 20, 30 человек, но рекорд поставил
групповой уход в 57 человек. Причем, этот последний туннель рыли не восточные немцы, а
западные студенты и инженеры, чтобы спасти как можно больше людей из восточного Берлина.
Группа из примерно сорока добровольцев на глубине в 12 метров прокопала лаз длиной почти
в полтораста метров. Его рыли полгода. И по нему успели за одну ночь вывести указанное
количество народу и вывели бы больше, если бы не предатель, который настучал в полицию.
Когда во двор дома, куда выходил туннель, ворвались солдаты с целью убить беглецов, запад-
ные студенты, у которых были с собой пистолеты, открыли ответный огонь.
Во время перестрелки был убит один восточный пограничник. Марксистские власти тут
же объявили его героем, которого убили проклятые капиталисты, его именем называли улицы
и корабли. А потом выяснилось, что убили-то его не западные студенты из своих пистолетов,
а случайно подстрелили свои же – коллеги-пограничники, которые открыли в тот момент бес-
порядочную стрельбу, стараясь убить всех, кто стремился к свободе.
Кстати, не все пограничники соглашались быть палачами своего народа и стрелять людям
в спины. Уже на третий день после строительства стены через колючую проволоку перепрыг-
нул один из солдат-пограничников и был таков. История донесла до нас имя этого 19-летнего
мальчишки, потому что его прыжок к свободе успели запечатлеть на фото в западном Берлине.
Звали паренька Конрад Шуман.
Но если нет возможности подкопаться, быть может, попробовать перелететь? И вот в
1979 году целая семья из 8 человек (половина из которых – дети) сшили общими усилиями
из кусков ткани воздушный шар, наполнили его горячим воздухом и, дождавшись попутного
ветра, перелетели из восточной Германии в западную. Сейчас этот воздушный шар, напоми-
208
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

нающий лоскутное одеяло, лежит в одном из берлинских музеев. А неподалеку от него распо-
ложился небольшой самолетик, с помощью которого бежали из социалистической Германии
братья по фамилии Бетке. История любопытная и похожая на сказку!..
Жили-были три брата – Инго, Хольдер и Эгберт по фамилии Бетке. Жили они и тужили,
потому что место жительства их располагалось в восточной социалистической Германии. А им
хотелось свободы! И вот в 1975 году Инго решил переправиться через реку Эльба в западную
капиталистическую Германию. Ночью он подлез под колючей проволокой на границе, полз-
ком прополз через минное поле, установленное марксистами для того, чтобы труженики соци-
ализма не стали несчастными безработными в странах капитализма, подполз к реке и надул
надувной матрас. Проплывая по быстрой реке он даже слышал, как восточные пограничники
шутят друг с другом на караульной вышке. Если бы они его могли видеть, то без колебаний
убили бы, чтобы Инго не стал несчастным безработным в странах капитализма, но парня окру-
жала ночная тьма. Поэтому после получасового сплава он причалил на своем матрасе к запад-
ному берегу.
Через восемь лет, в 1983 году, второй брат, Хольдер, тоже осуществил побег – не менее
экзотическим способом. Забравшись в Берлине на крышу одного из домов, он выпустил в сто-
рону западного Берлина стрелу с привязанным к ней тросом. Конец троса закрепил на крыше
его брат Инго. После чего Хольдер на специальном ролике переехал по тросу над напичканной
минами и увитой колючей проволокой границей. Это было очень опасным мероприятием, и не
зря братья выбрали для его осуществления предутренние часы, когда пограничников на выш-
ках неумолимо клонит в сон. Если бы убийцы не задремали, они бы с легкостью застрелили
беглеца, чтобы не дать ему окунуться в ад капиталистической эксплуатации.
И в эту же ночь, едва обнявшись, оба брата поклялись вытащить из неволи третьего брата.
Однако сделать это удалось лишь через долгих шесть лет. Для этого обоим свободным братьям
пришлось научиться пилотировать маленькие самолетики. Научившись этому, братья приоб-
рели две авиетки – маленькие сверхлегкие дешевые самолетики. На крыльях обоих авиеток
они нарисовали для отвода глаз красные звезды, потому что красная пентаграмма для этого
дьявольского отродья (марксистов-социалистов) была примерно тем же самым, что для хри-
стиан является крест, – символом марксизма.
Проект побега стал для братьев настоящим делом жизни. Один из них, ставший в сво-
бодном мире уважаемым капиталистом – хозяином собственной пивной, был вынужден про-
дать свое предприятие, чтобы оплатить самолетики и учебу летному делу. Но они поклялись
выручить третьего брата и от цели своей не отступали.
Поэтому ранним утром 1989 года два самолетика, ведомые братьями, помахивая красно-
звездными крыльями, перелетели через границу. Была договоренность, что Эгберта они забе-
рут возле Трептов-парка, поскольку там можно было сесть. Дело осложнялось тем, что само-
летики были одноместными.
В 4:15 утра самолет Инго сел у парка, Эгберт забрался к брату-пилоту в одноместную
кабину и после длинной нештатной пробежки потяжелевший самолетик с трудом оторвался
от земли, взяв курс к свободе. Сверху всю операцию страховал и снимал на видео Хольдер на
своем втором самолетике. Видимо, для подхвата Эгберта с земли выбрали того брата, который
меньше весил. Не удивлюсь, если для успеха операции и Эгберту пришлось заранее худеть…
Схожим образом в 1973 году бежал от высокой социальной защищенности в ужасный
капиталистический мир многократный чемпион по планеризму Удо Эльке. Он все прекрасно
спланировал во всех смыслах этого слова! На своем безмоторном планере Удо свернул в сто-
рону запада прямо во время соревнований по планеризму и спланировал в западную Германию.
Но не всем так везло, к сожалению. Физик Герхард Вагнер, его жена и трое детей при-
няли осознанное решение бежать из нищей восточной Германии, где под руководством СССР
тужились построить социализм, в Германию западную, где никто не тужился, а люди просто
209
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

жили нормальной естественной жизнью. И вот эта дружная семья начала строить под руковод-
ством отца-физика самолет буквально из дерьма и палок: фюзеляж сделали из фанеры и жести,
а двигатели приспособили от двух старых мотоциклов.
К сожалению, на семью отважных самолетостроителей донесли в тайную полицию –
штази, и побег был сорван, а вся семья отправилась в тюрьму за то, что не хотели жить
при социализме, а хотели жить при капитализме. Сейчас этот недоделанный конфискованный
самолет также находится в музее…
Теперь вспомните побег второго брата Бетке по тросу, прокинутому над границей. Неза-
висимо от Хольдера схожий способ изобрели и другие немцы. Например, цирковой артист
Хорст Кляйн зимней ночью пересек границу между несвободой и свободой по старому элек-
трическому проводу. Напряжения там уже не было, а провод марксисты снимать не стали, рас-
судив, что перебраться по нему невозможно, люди же не акробаты! И забыв, что некоторые
люди все-таки акробаты!
Хорст Кляйн, каждую секунду ожидая выстрела снизу и перебирая руками в темноте,
цеплялся за провод прямо над головами своих потенциальных убийц. К концу пути из-за силь-
ного мороза у него обмерзли и потеряли чувствительность руки, акробат не смог больше удер-
живаться на кабеле и с 20-метровой высоты упал вниз, на снег. Но это уже был не социалисти-
ческий снег! Это уже был снег свободы! К счастью, снега было много, и герой не только не
разбился, но и ничего себе не сломал.
Вот еще один похожий случай, когда на стальной паутинке от социализма спаслась целая
семья. Операцию по спасению семьи ее глава разрабатывал полгода. Он был изобретатель и
сам изготовил оборудование для побега. Однажды вечером смекалистый мужик провел жену
и 9-летнего сына в одно из неохраняемых административных зданий рядом со стеной. Далее
семейство укрылось в туалете, на дверь которого отец повесил заранее заготовленную табличку
«Туалет не работает, используйте другой».
Когда совсем стемнело, рабочий день закончился, и все служащие покинули здание,
находчивый мужик вывел семью на крышу здания и оттуда перекинул на ту сторону границы
намазанный фосфором молоток, с прикрепленным к нему тросиком. Фосфор, как известно,
в темноте светится тусклым зеленоватым светом. Именно по этому свечению сообщники на
той стороне нашли молоток и закрепили тросик. Получилась линия свободы. Беглецы одели
на себя специальные ремни с прикрепленным к ним колесиком. Первым отец отправил сына,
потом жену, затем съехал по тросику сам…
А помните Инго, уплывшего к свободе на надувном матрасе через реку? Он был герой и
молодец. Но ведь плавсредство – это не только матрас! По реке, отделяющей проектный мир
социализма от естественного живого мира свободного предпринимательства, плавали и обыч-
ные корабли. А на них люди. Которые могли пристать как к одному берегу, так и к другому.
И потому летом 1962 года 14 беглецов на буксире напоили капитана водкой, захватили управ-
ление корабликом в свои руки и рванули к западному берегу – под ураганным пулеметным
огнем с восточного берега.
Одним из частых способов нелегально пересечь границу было оборудование тайника в
машине. И тут люди как только не изощрялись! В самых маленьких автомобильчиках они умуд-
рялись организовывать тайники, где люди в самых скрюченных и причудливых положениях
скрывались от пограничного досмотра с бешено колотящимся сердцем. Например, в мае 1988
года миниатюрную девушку удалось вывезти в тайнике автомобиля, который был устроен в…
переднем пассажирском кресле автомобиля! Вы же представляете себе автомобильное кресло?
Казалось бы, в нем невозможно спрятать взрослого человека. Однако жених вытащил из кресла
всю набивку, выкинул пружины, а вместо всего этого в пустой оболочке кресла, сев по-турецки
разместилась его 22-летняя невеста. И надо сказать, высидеть там в таком положении было
крайне тяжело и мучительно.
210
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Не менее рискованно вывозил семью водитель рефрижератора Эрик Росс. Он каждый

понедельник по службе выезжал на своем грузовике-холодильнике из восточного Берлина в
западный и к вечеру возвращался. У него было на это разрешение. Но остаться в свободном
мире водитель не мог: сотрудники социалистической тайной полиции предупредили, что если
он в один прекрасный день не вернется, с его семьей расправятся. Но мысль о побеге на волю
не оставляла водителя, потому как, еженедельно выезжая на запад и живя при этом на востоке,
он мог воочию видеть и сравнивать, как работают два типа экономики – капиталистическая
и социалистическая. И оттого мысль о побеге на запад гвоздем сидела в голове Эрика. Но и
свою семью он предать, разумеется, не мог.
Поэтому после долгих раздумий водитель спрятал жену и детей в кузове рефрижератора
среди мясных туш, причем, самых маленьких укутали, сунули в мешки и повесили на крюках,
вместе с раскачивающимися тушами, а чтобы они не шумели, напоили снотворным. Однако
от мороза малыши все же проснулись и начали чихать. К счастью, шум дизеля их чихание
заглушил, а пограничники не стали открывать кузов, потому что лицо Эрика им было знакомо,
он часто здесь ездил…
Люди проявляли настоящие чудеса изобретательности для спасения от социализма! Ска-
жем, немецкий инженер Манфред Бурмайстер – имя этого человека особо нуждается в упоми-
нании за его невероятное мастерство! – построил маленькую подводную лодку с двигателем от
мопеда и специальной торчащей трубкой для дыхания. На этой лодке он и ушел от радостей
социализма по Балтийскому морю в Данию, преодолев 40 км открытого водного пространства.
Историй подобных можно было бы рассказать еще множество, посвятив им отдельную
книгу, потому что из социализма в капитализм через перекрытую границу бежали сотни тысяч
людей. Но повезло из них лишь десяткам тысяч, остальные или отправились на долгий срок в
тюрьму «за измену родине», или были убиты на месте, потому что граница была оборудована не
только бетонными стенами и колючей проволокой, но и воющей сигнализацией, выстреливаю-
щими вверх красными ракетами, оповещением на ближайший пункт наряда, контрольно-сле-
довыми полосами, минами, границу патрулировали собаки и автоматчики, а позже кое-где обо-
рудовали и видеокамерами. Было установлено более 60 тысяч самострелов, то есть устройств,
делающих выстрел при касании проволоки. Наконец, 5-километровая зона перед границей
вообще была запретной, в ней нельзя было появляться без специального пропуска.
И все равно люди уходили, проявляя порой поразительную находчивость! Снова зада-
димся тем же вопросом: почему же с таким упорством, рискуя жизнью, люди бежали? А по
тем же причинам, по которым с невероятным, достойным восхищения упорством средневеко-
вые и античные моряки рисковали жизнью, отправляясь в долгое и опасное путешествие за
специями. Ответ тривиален: чтобы жить лучше! Чтобы иметь больше денег и с их помощью
резко повысить качество своей жизни. Именно это чудесное стремление людей расти ввысь,
достигая все больших уровней благополучия, и делает человека человеком.
Еще вопрос: с какой целью автор посвятил этим побегам столь большой кусок книги и
вашего драгоценного внимания? А просто ничто лучше, чем истории этих изобретательных
и героических побегов, не характеризует экономику социализма. А также ту простую истину,
что есть в мире вещи поважнее жизни. И это – качество жизни!

211
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Почему же плановая экономика все-таки не работает?

Это чертовски важный вопрос! И он сводится к следующему: почему невозможно созна-
тельное управление экономикой, как единым целым?
Оно невозможно по той же причине, по которой невозможно сознательное управление
организмом. Можно ли себе представить, чтобы вы вдруг взяли и заменили автоматический
режим функционирования организма ручным управлением, то есть сознательным – начали
бы, например, отдавать приказы своим клеткам, сколько билирубина, гликогена, холестерина,
коллагена или мелатонина им нужно произвести с 16 часов до 16 часов 30 минут? Представьте
себе, что было бы с вашим здоровьем, если бы вы начали «вручную» регулировать сердечный
ритм и уровень лейкоцитов в крови, кидаться давать ценные указания поджелудочной железе,
сколько и каких ферментов ей надо вырабатывать…
Так-то организм сам внутри себя спокойно функционирует, вы и не в курсе, сколько
триллионов химических реакций каждую секунду происходит в триллионах его клеток и зачем.
Человек прекрасно ориентируется во внешнем пространстве, но совершенно не представляет,
как устроено его внутреннее пространство. И если бы не школьные уроки анатомии, люди не
знали бы даже, что у них вообще есть печень, селезенка, поджелудочная железа и сотни дру-
гих причиндалов. Они никак не представлены в сознании. Потому что не надо человеку это
знать! Все и так работает – автоматически. Без участия сознания, которому туда доступ закрыт,
потому что сознательное вмешательство может только все испортить, разладив, разбалансиро-
вав сложнейшую систему и отправив организм в могилу. Потому что сознание – всего лишь
один принимающий решения центр. А для управления триллионами взаимодействующих кле-
ток, таких центров управления и должны быть триллионы, иначе не поспеть с управлением.
Цивилизация с миллиардами взаимодействующих людей-клеток ничуть не проще орга-
низма. Это тоже невероятно сложная система, с мириадами пересекающихся экономических
связей, нуждающаяся не в одном сознательно управляющем центральном Госплане, а в мил-
лиардах управляющих центров, взаимодействующих и принимающих решения на местах.
Что же это за управляющие центры, что за решения они принимают и в чем состоят
взаимодействия?
Взаимодействия – обменные. Решения миллиардами ежедневно принимаются о купле-
продаже. А частные предприниматели и покупатели как раз и есть пункты принятия экономи-
ческих решений на местах без оглядки на центр.
Если это не очень понятно, попробуем зайти с другой стороны.
Предположим, вам открыли доступ к вашему внутреннему миру, перед вами пульт управ-
ления с тысячью рычагов, крутилок и кнопок, и вы теперь можете с его помощью порулить
работой клеток и органов. Сможете? Нет.
Потому что вы не знаете, сколько вам в ближайший час нужно произвести холестерина,
какую цель должен захватить каждый из миллионов макрофагов и что такое билирубин. Чтобы
правильно рулить такой сложной системой, как общество или организм, нужно обладать всей
полнотой информации об этой системе. А вся полнота информации о системе содержится
только во всей системе целиком, а не в ее мелкой части, которая хочет порулить – будь то Гос-
план или сознание. Один центр не в состоянии переработать всю бездну информации, цирку-
лирующей в системе, эта информация перерабатывается всей системой в целом.
Сложная система управляется только демократически – всем набором всех своих эле-
ментов. Точно так же мозг, например, мыслит всей демократической совокупностью всех
своих клеток, равных друг другу, коих миллиарды. Нет там никакой царь-клетки! Одна клетка
вообще не мыслит. Сознание порождается ансамблем клеток. Сознание висит над нейронами.
А один нейрон на своем месте просто принимает решение, что ему делать с поступившим в
212
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

него от другой клетки электрохимическим сигналом – передать дальше, усилить, трансформи-

ровать или вовсе не передавать, а погасить. Эта совокупность триллионов принятых клетками
решений и переданных сигналов создает феномен мышления. А совокупность финансовых
решений, принятых миллионами людей в государстве, создает феномен экономики, феномен
цивилизации, которая вне экономики существовать не может.
Любители плановой «экономики», избалованные современными компьютерами, иногда
впадают в детскую мечтательность:
– А вот если бы у нас была супер-пупер вычислительная машина, гиперкомпьютер, и мы
бы ввели в него все данные, полученные в сегодняшней капиталистической экономике – све-
дения по ценам, количеству товаров, их качеству – потом отобрали бы все фабрики у капи-
талистов-эксплуататоров и дальше жили б не для прибыли, а по производственным планам,
которые нам бы разработал уже не Госплан, где сидели тысячи чиновников с деревянными
счетами, а суперкомпьютер, тогда бы все получилось…
Нет, дорогие мои мечтатели, ни черта бы у вас снова не получилось! Потому что эконо-
мика невычислима.
Причем, бывают разные уровни невычислимости, и экономики касаются они все. Невы-
числимость первого рода была известна науке давно, еще до рождения принципиальной
непредсказуемости квантовой механики и была вполне механистична. Такого рода невычис-
лимость можно понять из следующего классического примера.
Допустим, вам нужно вычислить, куда разлетятся бильярдные шары после удара кием.
Вы знаете массу и координаты каждого шара, направление и силу удара, упругость бортов и
сопротивление сукна. Впрочем, для упрощения задачи сопротивление сукна делаете нулевым,
а шары – идеально круглыми. И легко вычисляем положения шаров после первого столкно-
вения с отличной точностью. После второго будет уже сложнее, а после двадцатого для точ-
ного определения координат и скоростей нужно будет уже учитывать малейшие взаимодей-
ствия, например, массу вашего тела, которое стоит у стола и к которому, как к гравитирующему
объекту, притягиваются шары, чуть-чуть, на доли микрона меняя при этом свои траектории.
Для расчета координат шаров после их пятидесятого столкновения с бортами и друг с другом
накопление малых помех станет столь значительным, что для вычисления координат придется
учитывать влияние объектов в других галактиках. А для этого, между прочим, не мешало бы
знать, как перемещаются сами эти объекты, коих миллиарды, а также где они будут находиться
после пятидесятого столкновения.
Вся вселенная едина, а мир холистичен! На нас влияет все!
Но есть невычислимость и другого рода – принципиальная квантовая непредсказуемость
материи. А также невычислимость третьего рода (в терминологии автора) – принципиальная
математическая.
И, не особо пока углубляясь в детали, скажем, что экономика невычислима хотя бы
потому, что в ее основе – непредсказуемые люди с невычислимым сознанием. Которые сами
не знают, что могут отчубучить в следующий момент. И те данные, которые мы хотим внести
в суперкомпьютер, чтобы получить предсказание экономики на следующий год в виде плана,
который бы всех устроил… их еще просто не существует в природе! Они возникают в процессе
переменчивой жизни.
Сколько нужно запланировать электрических ламп накаливания мощностью в 60 ватт?
Это должен записать в план чиновник Госплана или суперкомпьютер. А откуда они знают,
сколько лампочек разобьет неловкий Вася по пьяни у себя в квартире? Сколько лампочек пере-
горит за год по истечении установленного срока службы, это ведь зависит от того, как часто
их будут включать? Сколько лампочек перегорит досрочно из-за брака на электроламповом
заводе, ведь мы знаем, что социалистическая продукция вырождается? Сколько светильников
повесит на стенку Иванов Иван Иванович – два или три? Какие у него вкусы? А может, жена
213
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

велит ему повесить четыре? Она и сама этого еще не знает, поскольку не задумывалась пока над
дизайном новой квартиры. Она задумается об этом завтра, а данные нам надо вносить сегодня.
Вот и сидит Госплан, глядит в потолок, ищет ответ. И постоянно ошибается! Поэтому
в социалистической стране то электрические лампы вдруг пропадут из продажи, став дефици-
том, то стержни для шариковых авторучек, то тормозные колодки, то еще что-нибудь.
Социалистическое хозяйство постоянно разрывали две вещи – дефицит и затоваривание.
С одной стороны, вечно чего-то не хватало, с другой – полки были завалены так называемым
«неходовым товаром», который никто не хотел брать.
Никакой компьютер, и никакой человек, и никакой коллектив мудрецов никогда не пред-
скажут моду или появление бестселлера. Это принципиально случайностные вещи. Потому что
наш мир нефатален, то есть не предопределен. И будущее не проявлено, пока оно не случилось:
вариантов будущего бесконечно много, пока один из них не превратился в застывшее настоя-
щее. А потом настоящее пройдет и превратится в столь же неопределенное прошлое. Да, про-
шлое тоже является таким же неопределенным, как и будущее! Поэтому историки вечно спо-
рят о том, что же именно все-таки случилось тогда, в те древние времена, а свидетели какого-
нибудь преступления в кабинете у следователя будут противоречить друг другу и путаться в
мелочах, стараясь подробнее описать то, что произошло буквально вчера на их глазах. Таков
мир!
Как же в таком мире можно запланировать все?
Никак.
Плановая экономика – это застывший макет экономики. Она не приемлет новшеств в
силу своей распланированной неизменности. И потому все время отстает от живой и меня-
ющейся капиталистической экономики. Живая экономика быстро подстраивается под новые
обстоятельства, встраивает в себя новые технологии и изобретения. Закосневшая социали-
стическая экономика подстраиваться не умеет, потому что план – это фиксация действитель-
ности, из-за этого плановая экономика постоянно пролетает мимо жизни, не попадая в нее.
Она мертва, как камень. Поэтично говоря, социалистическая экономика пишется на камен-
ных скрижалях. Живая капиталистическая экономика представляет собой буйную зеленую
поросль, где непонятно, куда отрастет очередная ветка, а какая ветка отсохнет.
Как же природа, то есть эволюция социальных организмов, обошла принципиальную
непредсказуемость мира, чтобы выжить в такой агрессивной среде? Да точно так же, как это
делают живые организмы в биосфере… Так же, как это делает отдельный организм, контакти-
рующий с этим миром… Чтобы выжить, живое непрерывно жертвует своей частью!
В организме человека постоянно обновляются клетки – одни умирают, изношенные
внешней средой, а им на смену приходят другие, молодые. А за счет этого человек в целом
сохраняет жизнь.
В природе постоянно гибнут отдельные организмы, а выживают и оставляют потомство
только самые приспособленные особи. И за счет этого сохраняется вид.
Но гибнут и целые виды! Вместо них появляются новые. И за счет этого вся биосфера
сохраняется, как целое.
Ну, а в экономике постоянно гибнут разорившиеся производства, которые не выдержали
конкуренции. И возникают новые. За счет этого сохраняется жизнь социального организма.
Если мы отключим рынок и, соответственно, конкуренцию, то есть естественный отбор,
мы сразу же тем самым запустим механизмы деградации. Биологи проводили такие опыты с
мухами-дрозофилами, отключая им естественный отбор. Социалисты проводили такие опыты
над целыми странами. В обоих случаях результат был печально-предсказуем – вырождение 21.

21
А знаете, с чем еще это можно сравнить?.. Вот представьте себе автомобиль. Он изнашивается. Как любая вещь, пор-
тится от использования. А человек нет. Он не портится. (Я сейчас не имею в виду старение. Старение – это не порча, а запро-
214
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Один из последних уроков вырождения нам преподнесла страна под названием Венесу-
эла. Там после всех мировых неудач социализма все-таки решили еще разик попробовать и
построить свой вариант социализма. Наступать на грабли – это так увлекательно! В Венесуэле
формально не отменяли рынок, но начали регулировать цены и фактически задавили рынок
так, что частное производство практически умерло. Соответственно возникли все симптомы
социалистической болезни – дефицит туалетной бумаги, дефицит еды, очереди за самыми эле-
ментарными продуктами… А кроме того, поскольку на словах социалисты очень заботятся
о трудящихся, в Венесуэле, чтобы побороть безработицу, начали создавать государственные
предприятия. То есть, вы поняли, да? Их создавали не для получения прибыли, а для того,
чтобы платить людям зарплату. Не для того, чтобы работать на рынок, а для того, чтобы чем-
то занять народ.
В результате эти государственные предприятия, не нацеленные на сбыт, а нацеленные
на производство, начали гнать вырожденную, никому не нужную продукцию отвратительного
качества. Нормальный рынок привел бы к тому, что предприятия подобного толка просто не
смогли бы в нем существовать, как уродливое животное не выживает в природе – его момен-
тально сжирают хищники. Но в данном случае правительство поддерживало эти предприятия
на плаву, дотируя плохих за счет хороших: «Ведь людям нужна работа!» Хотя дешевле было
бы просто платить этим лоботрясам пособие по безработице и не переводить зря материалы
и энергию.
Кстати, инфляция в Венесуэле составила миллион процентов в год! И закончился оче-
редной социалистический эксперимент полным развалом – страна осталась без электричества,
потому что износилось оборудование энергетических сетей, а на его замену не было денег.
Старые трансформаторные станции начали взрываться одна за другой, потому что после ава-
рийного выхода из строя одной подстанции нагрузка на другие возрастала, а старое оборудова-
ние справиться с ней не могло, цепочка отключений волной прокатилась по всей сети, и города
погрузились во тьму…

граммированное самоуничтожение. Обычный износ и порча убили бы человека много раньше, чем запрограммированное
старение.) Почему же человек не изнашивается? Мы теперь знаем, почему: клетки быстро изнашивающихся тканей, контак-
тирующих со средой (легкие, кишечник, кожа), быстро самозаменяются. А мертвые предметы, типа машины, не могут сами
себе заменять изношенные детали. Так что, поэтически выражаясь, можно сказать, что социалистическая система быстро
погибает именно от этого – она «изнашивается»…
215
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Когда математика бессильна

Выше было сказано о какой-то загадочной невычислимости третьего рода – математи-
ческой. Звучит странно, поскольку мы привыкли, что наш мир математичен, то есть подда-
ется моделированию с помощью математики. Все можно просчитать! Мы к этому привыкли со
школьной скамьи, с транспаранта, висящего в кабинете математики и гласящего, что матема-
тика – царица всех наук. Но почему это так, на самом деле никому не известно. И для физи-
ков, для которых математика есть главный инструмент познания мира, это одна из величайших
загадок мироздания.
В самом деле, ведь математика с ее аппаратом, дифференциальным и интегральным
исчислением, тензорным анализом и еще целой кучей никому не понятных формул и обо-
значений – это целиком плод абстрактного человеческого мышления. Вот садится кто-то из
математиков и придумывает из головы новую область математики, то есть выдумывает мате-
матические объекты и правила их взаимодействия, пишет разные закорючки карандашом на
листе бумаги. А потом вдруг оказывается, что эта голая придумка, ни на чем не основанная,
отлично подходит для описания каких-то явлений окружающего мира – например, квантовой
механики.
Почему так?
Отчего мир вообще должен описываться математикой, порожденной из головы челове-
ческой? Откуда это следует?
Ответа никто не знает, и это, повторюсь, одна из главных загадок природы.
И вот в прошлом веке вдруг выяснилось: в природе существуют невычислимые задачи!
Я сейчас не буду углубляться в дебри, просто скажу, что задачи такие есть как в математике,
так и в квантовой физике. И это было строго доказано математически, вот что парадоксально!
То есть природа вновь оказалась математичной, только на сей раз в смысле невычислимости.
Невычислимая задача – это такая задача, которую в общем случае решить невозможно. Только
в каких-то частностях, в каких-то вариантах существования этой задачи.
Некоторые физики, такие, например, как Роджер Пенроуз, полагают, что человеческое
сознание тоже представляет собой такой вот невычислимый феномен, поэтому его нельзя смо-
делировать. Ну и поскольку экономика состоит из взаимодействия невычислимых объектов,
то и вся она в целом невычислима. Какие-то мелочи и частности в ней описать с цифрами и
формулами можно, но в общем и целом «решить» экономику не представляется возможным.

216
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Шведский социализм
Вы наверняка слышали такое выражение – «шведский социализм», хотя никакого соци-
ализма в советском смысле в Швеции никогда не строили и даже не провозглашали. Швеция
является капиталистическим государством с частной собственностью на средства производ-
ства. Что же тогда имеется в виду под шведским социализмом?
Розовый яд – вот что!..
Но прежде чем раскрыть этот краткий ответ, нужно расставить все точки над «Е», про-
яснив значение некоторых терминов. Не бойтесь, определения учить не заставлю…
Кто такие социалисты? Это люди, как правило, разделяющие марксистское вероучение
и ратующие за управляемую, дирижистскую экономику. В предельном случае у них получа-
ется полностью управляемая (точнее, полностью неуправляемая, идущая вразнос) плановая
экономика. Экономика мертвая, убитая… А в легких случаях они просто проводят законы о
высоких налогах на доходы и обирают бизнес как липку, за счет чего осуществляют разные
социальные программы – например, платят пособия по безработице, придумывают всяческие
льготы для многодетных и тому подобное, в результате чего в обществе снижается мотивация
к труду и ведению бизнеса, и общество в целом беднеет. А зачем работать в поте лица, если
можно и так прожить – за счет других – тех, кто работает и платит налоги?
Иногда еще социалистов называют левыми. Эти политические термины – «левые», «пра-
вые» – сложились исторически, потому что когда-то во Французском парламенте люди разных
политических и экономических воззрений сидели слева и справа от прохода, но мы сейчас не
будем углубляться в мелкие детали истории. Нам важно знать, что люди левых убеждений – это
социалисты, марксисты, коммунисты, анархисты, фашисты… в общем, все те, кто выступает
за главенство коллективных, групповых ценностей над индивидуальными. То есть те, кто счи-
тает, что коллектив – класс, раса, общество – важнее отдельного человека. Отсюда и попытки
поуправлять капиталистами «ради всеобщего блага». (Иногда фашистов относят к правым, но
это системная ошибка. Фашисты правые только по сравнению с крайними левыми – коммуни-
стами, например.)
Ну, а люди правых убеждений полагают, что главное – не коллектив, а человек, и инте-
ресы личности должны превалировать над интересами коллектива. Человек превыше всего!
Он мерило всех вещей. Если коллектив хочет идти за гаражи пить водку, а вы один хотите
идти в театр смотреть спектакль через лорнет, то коллектив не должен вам навязывать своих
предпочтений. «Каждый должен жить по своим вкусам, а не по чужим», – считают правые.
И понятно, что больше личных свобод гражданам предоставляют именно правые. В этом и
состоит основная разница между левыми и правыми.
Наконец, есть еще один термин – «красные», поскольку красный цвет всегда был знако-
вым цветом левых и «Кока-Колы». Если левые не слишком крайние, если они не хотят ради-
кальных перемен и плановой экономики, а хотят всего лишь подпустить в здоровую экономику
несколько капель социализма в виде высоких налогов и тому подобного, их могут называть
розовыми.
Но, в общем и целом, красные, левые и социалисты – это для нас синонимичные понятия.
Поэтому, когда говорят о шведском социализме, имеют в виду, что шведские леваки,
пробравшись в парламент капиталистической страны, слишком сильно придушили экономику
социальными законами и высокими налогами. Подпустили в нее, так сказать, розовых соплей.
В Швеции довольно высокий уровень жизни. И при этом высокие социальные гарантии,
множество льгот для разных категорий населения, в том числе для тех, кто просто не желает
работать. В Швеции, как раньше в странах оголтелого социализма, типа СССР, людям предо-

217
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ставляют льготное жилье, правда, для этого нужно много лет стоять в очереди, опять-таки как
в СССР.
И это очень странно. Ведь социализм, как известно, флегматизирует, угнетает эконо-
мику. Откуда же высокий уровень жизни?
Все очень просто. Левый поворот в Швеции начался только в семидесятых годах про-
шлого века и продлился примерно четверть века. А до этого в стране царил совершенно нор-
мальный правый либеральный капитализм: были низкие налоги и пошлины на ввозимые в
страну товары, минимум экономического регулирования со стороны государства… Швеция
была одной из самых либеральных, то есть экономически свободных, стран Европы. Разуме-
ется, это не могло не сказаться в хорошую сторону на росте экономики – с середины позапро-
шлого века до середины прошлого экономика Швеции росла, как на дрожжах, страна была
самым быстрорастущим государством в мире. И потому к семидесятым вырвалась на второе
место в Европе по богатству. Золотое столетие! Именно тогда были основаны все самые зна-
менитый шведские компании – «Вольво», «Икеа», «Тетрапак», «Эриксон»…
Развивающийся свободный рынок не только обогатил шведов, но и увеличил среднюю
продолжительность жизни почти на тридцать лет! (В социалистическом СССР с его вымороч-
ной экономикой средняя продолжительность жизни стала падать, как вы помните, начиная с
60-х годов прошлого века.)
Вот и весь секрет: пришедшие к власти лево-розовые просто эксплуатировали и разва-
ливали четверть века то, что было сделано до них за сто лет.
Социалисты резко подняли налоговую нагрузку на экономику. Начали жестко регулиро-
вать рынок труда, стараясь «защитить трудящихся от произвола капиталистов» (чем только
ухудшили их положение за счет просадки всей экономики). Ввели кучу социальных программ,
налево и направо раздавая деньги инвалидам, беременным, лентяям… Ввели бесплатную
медицину, что сразу же ухудшило ее качество – скажем, если в США операцию на сердце вам
сделают сразу, то в Швеции придется ждать своей очереди почти два месяца. Можно и не
дождаться… Время ожидания приема у детского психиатра в Швеции составляет полтора года.
Вот не зря говорят, «лечиться даром, значит, даром лечиться»…
При этом, если частные капиталистические предприятия платили безумные налоги, то
предприятия, принадлежащие государству, выплачивали какой-то мизер или вообще были от
налогов освобождены. (Чувствуете запах Венесуэлы?) И это ставило частный бизнес в нерав-
ные условия: те, кто работал хуже (государственный сектор), получал нечестные преимуще-
ства, что было совершенно алогично, дико несправедливо и потому абсолютно аморально.
Как сказал один из шведских буржуев, «в Швеции пытались построить капитализм без
капиталистов». Хорошо, что вообще частную собственность не запретили и не отказались от
принципа получения прибыли согласно марксистским догматам!..
Ну и каков же результат?
Предсказуемый! Бизнес закончил развиваться, люди перестали создавать в Швеции
новые компании. Что вполне естественно: какой же шведский дурак будет основывать бизнес в
такой стране, где почти всю прибыль отнимают в пользу голытьбы, не желающей или не могу-
щей работать? Какой иностранный дурак будет вкладывать в экономику такой страны деньги?
Понятно, что поток инвестиций практически прекратился. На момент 2004 года из 38 самых
крупных шведских компаний 36 были основаны в золотой век правого либерализма – век эко-
номической свободы и бешеного роста уровня жизни.
Если в 1975 году Швеция занимала 4-е место в мире по богатству, то через двадцать лет
постепенного введения социалистического яда в экономический организм страна съехала на
14-е место. То есть ее граждане стали жить хуже, несмотря на то, что целью социалистической
политики было поднять их уровень жизни. Но уровень жизни не поднимается от того, что у

218
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

богатых отнимают и делят между бедными, он поднимается от приумножения общественного

богатства богатыми. Вот тогда хватает всем! А когда падает бизнес, падает все.
Раньше страна была на 20 % богаче, чем в среднем развитые страны. А всего через два-
дцать лет руления левых стала на 10 % беднее их. Покупательная способность шведских зар-
плат, которая росла сто лет, на время социалистической политики замерла на месте.
Причем, что интересно, оголтелость шведских левых порой достигала почти критиче-
ских величин – они планировали начать передачу капиталистических предприятий профсою-
зам, то есть рабочим. Это был практически тот же самый лозунг, с которым пришли к власти
ленинские бандиты в России: «Фабрики – рабочим!»
Разумеется, чтобы не погибнуть самые крупные шведские компании начали бежать из
страны. Так, например, «Икеа» и «Тетрапак» просто сменили юрисдикцию, перестав быть
шведскими компаниями и уехав в ту страну, где правительство не грабило своих кормильцев.
Сейчас Швеция сворачивает свой дурацкий левый эксперимент… Правительственные
расходы и траты на социальное обеспечение снижены, пенсионная система из государственных
рук перешла в частные (это называется приватизация). Приватизации подвергся также государ-
ственный бизнес, после чего его эффективность резко возросла. Был отменен ряд налогов…
В результате экономика Швеции, а за ней и уровень благосостояния шведских граждан
начали расти. Левые кричали, что снижение налогов снизит доходы казны. Но доходы только
выросли! Потому что начал развиваться бизнес и общее количество даже сниженных налогов
превзошло сбор прежних высоких налогов с немногих остававшихся тогда еще в Швеции ком-
паний.
Любопытно еще следующее. В разных районах Швеции разные местные налоги. Так
вот, неумолимая статистика показывает: чем ниже в регионе налоги, тем богаче регион и его
жители!
Если бы не этот двадцатипятилетний социалистический эксперимент, если бы Швеция
продолжала свою праволиберальную политику, которой придерживалась сто лет, шведы не
потеряли бы так много денег, ресурсов и времени. Целое экономическое поколение было
вычеркнуто социалистами из жизни! Но это еще не самый плохой результат. В социалистиче-
ской России в результате красного эксперимента псу под хвост пошли целых три поколения.
Россия проиграла практически весь XX век в тупейших попытках построить предельно соци-
альное государство. Поголовная нищета, миллионы людей, умерших от голода, миллионы рас-
стрелянных и посаженных, отставание в технологическом развитии – вот чем заплатила наша
страна за красные эксперименты марксистских сектантов.

219
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Американский социализм
Да, был и такой!.. Правда, более известное название этого кошмарного периода в истории
самой могучей страны мира именуется Великой депрессией, которая приключилась в Америке
в тридцатые годы прошлого века.
В США, конечно, никто и никогда не объявлял о том, что они будут строить социализм
как плановую экономику. Но планы активно составляли и экономикой безуспешно рулили…
Дело в том, что в начале XX века в мире были в большой моде идеи о том, что экономи-
кой можно успешно управлять. И природой тоже! Лозунги о покорении природы были весьма
популярными тогда, и мы об этом говорили. Человечество, восхищенное своими научными
и технологическими успехами, полагало, что все ему по плечу – перегораживание рек плоти-
нами и покорение воздушного океана самолетами, выход в космос и полеты к другим плане-
там, овладение энергией атомного ядра и глубинами океана! И с экономикой тоже управимся
разумными приказами, говно-вопрос!..
Именно попытки американского правительства на волне этой покоренческой моды
поуправлять экономикой привели к тому кошмару, который в силу его масштабности назвали
Великой депрессией. Именно активное приказное руление этот рядовой кризис капиталисти-
ческой экономики, который обычно очень быстро самозалечивается, как ранка на коже, пре-
вратило в многолетнюю гниющую язву.
Например, власти разных штатов, пытаясь по своему разумению «помочь экономике»
и спасти финансовый сектор от кризиса, начали регулировать банковскую деятельность –
запрещать разные финансовые операции, регламентировать работу банков… В результате
самое большое количество лопнувших банков было как раз в тех штатах, где существовали
самые жесткие регулировочные нормы. Результат – тысячи лопнувших банков по всей стране.
Для сравнения: в соседней Канаде, где тоже был экономический кризис, не рухнул ни один
банк.
Как вообще развивались события?..
Когда начался экономический спад, президентом в США был некий Гувер, который
взялся активно «помогать» экономике, как будто она сама не в состоянии отыграть собствен-
ные дисбалансы рыночными методами! Туповатый Гувер и его не сильно острая команда
начали активно дергать за рычаги – в условиях скудеющего из-за кризиса денежного притока
налогов в государственную казну они стали финансировать бюджетными деньгами бессмыс-
ленные общественные работы и программы поддержки разных отраслей, например, сельского
хозяйства. Именно Гувер с командой придумали увеличить количество бюрократов, управля-
ющих экономикой – они открывали государственные агентства, наделяя чинуш большими пол-
номочиями. И это был путь к катастрофе. Вместо того, чтобы дать экономической царапине
самозалечиться, ее начали активно расковыривать.
Что такое общественные работы, введенные американскими бюрократами?
Их придумали еще в конце позапрошлого века английские социалисты. Все обществен-
ное было тогда в большой моде, и на этой волне американское государство объявило себя нани-
мателем людей, оставшихся без работы, и начало им платить деньги за некий труд, который
объявлялся общественно полезным. Кем объявлялся? Да бюрократом, который за результаты
этого труда не отвечал своим карманом. Прямо как при социализме!
Вот тебе лопата и копай от забора до заката!..
Вспоминаете государственные фабрики в социалистической Венесуэле, созданные для
занятости, а не для результата?..
Гувер внес в американской парламент, и парламент утвердил закон об общественных
работах, согласно которому каждый штат определял фронт таких работ и оплачивал их из
220
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

бюджета. (То есть по сути эти самые работы оплачивали честные налогоплательщики – бизне-
смены и граждане – из своего кармана.)
В результате по всей стране начали строиться сотни административных зданий, копались
какие-то каналы, затевались грандиозные стройки, возводились огромные плотины, высотки…
И все это – без экономической проработки, по принципу «лишь бы было». Когда стройку зате-
вает бизнесмен, она экономически обоснована, потому что человек планирует на этом денег
заработать. А иначе зачем вообще что-то строить? Чтобы деньги зазря выкинуть?.. На бес-
смысленных общественных работах Гувера зарабатывали только вороватые строительные ком-
пании, которые давали взятки чиновникам, выделявшим им бюджетные деньги на бесполезные
стройки. А общество в целом на этом только теряло.
В общем, правительство усиленно боролось с симптомами кризиса, делая экономиче-
скому организму только хуже. Это напоминает борьбу глупого врача с простудой. Он зачем-то
сбивает больному температуру таблетками, хотя организм температуру специально поднимает,
чтобы победить болезнь… Он прописывает больному столь сильнодействующие препараты,
которые отравляют бедолаге печень и потому только усугубляют общее состояние пациента…
И все это глупый врач делает вместо того, чтобы дать организму самому справиться с недугом.
В конце концов простужаться и болеть по-мелкому полезно – это тренирует иммунитет.
Кризис – это экономическая простуда, она позволяет «организму» собраться и ликвиди-
ровать в себе все лишнее – вывести накопившиеся экономические «шлаки» в виде малоэф-
фективных производств и бизнесов. С этой точки зрения кризис – полезная оздоровительная
процедура. Очистительный процесс, поскольку позволяет избавиться от балласта и оставляет
в живых только здоровые «клетки», только те предприятия, которые действительно хорошо
работают.
Вот отличный пример. До кризиса в Нью-Йорке работало 86 театров. Во время депрессии
осталось 28 – только лучшие. Остальные рынок убил. Это значит, что в них перестала ходить
публика. Они оказались не слишком нужны людям.
Грамотные «врачи экономических наук» говорили президенту Гуверу, что кризис все
расставит по своим местам – ненужное уберет, нужное усилит. Что же отвечал на это по-сол-
датски туповатый Гувер? «Некоторые экономисты-реакционеры призывают нас допустить лик-
видацию предприятий и банков, чтобы экономика могла достичь дна. Мы клянемся в том, что
не последуем этому совету и не допустим, чтобы все, у кого имеется задолженность, разори-
лись», – таким был ответ этого идиота.
Зачем он поддерживал нежизнеспособное – то, что должно было разориться?
А за тем же, зачем власти социалистической Венесуэлы заводили у себя в стране ненуж-
ные государственные предприятия, выпускающие всякое дерьмо. Чтобы занять людей на этих
«общественных работах».
Это все равно, что не вычищать из раны гной, а тщательно сохранять его… Гувер искус-
ственно сокращал количество банкротств, помогая экономическим инвалидам, и тем затяги-
вая болезнь. По его настоянию были изменены законы, которые теперь позволяли неплатеже-
способным компаниям-должникам спокойно существовать, тем самым открыто нарушая права
кредиторов. Иными словами, Гувер не стал жертвовать плохими ради хороших, а стал топить
хороших ради плохих. Удивительно ли, что это убивало экономику и усугубляло кризис? По
сути, администрация Гувера делала все, чтобы не дать экономике выздороветь и перейти в
рост. А чтобы поддерживать из бюджета нежизнеспособных экономических уродцев, Гувер
поднял налоги с 25 % до 63 %. Могло ли это стимулировать народ зарабатывать? Нет, конечно.
Зачем работать, если все равно отнимут?
Естественно, не обошлось и без таких причуд в стиле Диоклетиана, как регулирование
цен, зарплат и объемов производства товаров. По сути, вместо рынка де-факто вводилась
командно-административная система как при советском социализме!
221
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Экономика гибла, торпедируемая бюрократическими циркулярами, а тупой Гувер все

не унимался. В 1931 году он обнародовал план, который предусматривал еще большее вмеша-
тельство государства в экономику. Над тающей экономикой возник огромный паразитический
навес из бюрократов, советников, экспертов и прочих чиновников по рулению экономикой и
доведению ценных руководящих указаний на места. Все это приводило к росту дефицита бюд-
жета – страна тратила больше, чем зарабатывала. Соответственно, росла коррупция, то есть
воровство среди чиновников – мы ведь знаем, что там, где экономика регулируется чиновни-
ками, они становятся ворами и взяточниками, иного просто быть не может.
В Белом доме требовали ни в коем случае не снижать зарплаты рабочим! И это было
одним из самых катастрофических решений, поскольку, с одной стороны, мешало предприни-
мателям нанимать на работу новый персонал (на его оплату не хватало денег), а с другой, люди,
согласные работать за меньшие суммы, не могли найти работу и садились на шею государства.
То есть из производителей превращались в нахлебников. И их число все увеличивалось.
Задумка-то у социалистов была благая: запретим капиталистам-мироедам понижать зар-
плату, чтобы трудящимся легче жилось! Но результаты, как это всегда бывает у социалистов,
оказались прямо противоположными задуманным: трудящимся стало жить намного хуже –
если в 1929 году безработных было 1 %, то к 1932 году их количество выросло до 25 %!
В общем, экономика стремительно неслась вниз, а гуверовское правительство ее туда
мощно подталкивало. И к концу президентского срока Гувера в обществе созрело мнение, что
президент и его команда делают что-то не то! Поэтому в 1932 году выиграл выборы Франклин
Рузвельт.
Увы! Рузвельт оказался таким же остолопом, как и Гувер. Он уверенной рукой продол-
жил путь страны к катастрофе. Причем, ускоренными темпами!..
В ту пору, то есть к 1933 году, экономика постепенно начала выползать от кризиса, пре-
одолевая все старания «врачей». Экономика – тварь живучая!.. Если бы не старания Гувера,
экономика давно достигла бы естественного дна и полезла вверх. Гувер вырыл ей второе дно,
более глубокое, своими ограничительно-регулировочными действиями. Достигнув его, эконо-
мика начала, было, оправляться – случилось оживление; зарплаты стали понемногу расти и к
середине года выросли аж на треть. Люди начали постепенно покупать, оживляя торговлю и
производство, чему способствовало кризисное падение цен на все товары. Вслед за спросом
начали расти и цены – после достижения дна они к середине года выросли в среднем на чет-
верть.
И вот тут-то полубезумный старик Рузвельт нанес ей очередной удар лопатой – он под-
писал закон «О восстановлении национальной промышленности», который увеличивал бюд-
жетные вливания еще на три с лишним миллиарда долларов, их планировалось потратить на
общественные работы! А кроме того, закон предусматривал подавление мелкого и среднего
бизнеса в угоду бизнесу крупному.
Авторы закона, давно мечтавшие сделать экономику дирижистской (то есть управляе-
мой), по типу гитлеровской, с помощью этого закона зарегламентировали буквально все –
цены, количество рабочих мест, уровень рентабельности, производственные площади, часы
работы. Регламентация была проведена на таком уровне, чтобы заведомо вынести из бизнеса
мелкие компании, не способные этим требованиям удовлетворять. И это, как и в СССР, есте-
ственным образом привело к появлению черного рынка.
В экономике окончательно восторжествовал отраслевой принцип: вся она, словно в
СССР, четко была разбита на отрасли и подотрасли. Были даже установлены планы по произ-
водству продукции! А профсоюзы, со своей стороны, добились введения максимальной про-
должительности рабочей недели, что также не могло способствовать выходу страны из кризиса,
поскольку заморозило рынок труда.

222
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Запомните! Выздоровление экономики после «простуды» начинается с капилляров,

снизу, из самой глубины экономического тела – с мелкого бизнеса. Но теперь живые экономи-
ческие капилляры (которые как раз и характеризуются гибкостью рабочего времени и согла-
сием поработать подольше за меньшую сумму) были задавлены законодательным жгутом.
Параллельно происходило дальнейшее наращивание бюрократического аппарата – ведь
если есть «план», значит, должны быть и «планировщики»! Был создан особый аппарат –
Администрация национального восстановления (АНВ). Это был весьма странный орган, типа
экономической полиции, который (орган) сам принимал подзаконные акты, сам расследовал
дела об их нарушении, сам принимал решения о закрытии компаний, наказании виновных и
сам же отправлял их в тюрьму.
Да-да, именно в тюрьму! Людей арестовывали и швыряли за решетку по совершенно
ничтожному поводу. Могли оштрафовать и посадить, например, за то, что портной взялся
пошить костюм на пару долларов дешевле, чем предписывали нормативы.
Вооруженные штурмовики АНВ проводили ночные рейды, взламывали двери частных
предприятий, чтобы проверить – не ведется ли там незаконная работа по производству каких-
либо товаров или услуг. Это была самая настоящая экономическая гражданская война – война
социалистов против своего народа, которому штурмовики запрещали работать.
Хотя сами эти вредители неплохо зарабатывали! Если учитель средней школы получал
тогда без малого 100 долларов, то начинающий чиновник АНВ – 125, а чиновник АНВ средней
руки – более 400 долларов (при средней зарплате по стране в 117 долларов). Молодые выпуск-
ники школ эпохи рузвельтовщины практически поголовно мечтали выучиться в университете
и стать чиновником АНВ. Число этих чиновников росло, как на дрожжах: в некоторые пери-
оды их количество увеличивалось на 80–100 человек в сутки!
Однако Рузвельт создал не только АНВ, но и огромное количество министерств и госкор-
пораций по всей стране. Порой в эти госкорпорации, которые неизвестно чем занимались,
переводились огромные деньги – вплоть до миллиарда долларов на корпорацию. Удивительно
ли, что за время правления Рузвельта госдолг США вырос более чем в два раза и к 1940 году
достиг отметки в 43 миллиарда?
Кто же противостоял этому нашествию революционно-экономического правосознания?
Суды. Те самые американские суды, которые по сию пору еще остаются оплотом старых рес-
публиканских традиций, оплотом закона. Между экономическими комиссарами Рузвельта и
судами началась целая война: суды оправдывали и освобождали из тюрем незаконно брошен-
ных туда частных предпринимателей. Кончилось тем, что 27 мая 1935 года Верховный суд
США единогласно признал АНВ неконституционной организацией. Но до той поры «юные
рузвельтовцы» изрядно поизгалялись над страной. Именно они задавили начавшийся было
экономический рост, о котором говорилось выше, и опустили экономику на более глубокое
дно, чем даже гуверовское. В результате промышленное производство упало еще на четверть,
и снова начала расти безработица.
Социализм – убийца экономики…

223
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Часть 5
Про науку и смысл жизни

Экономическая термодинамика
Мельницу видели когда-нибудь? Ну, хотя бы на картинке? Без разницы, водяную или
ветряную… Если да, значит, вы понимаете: там совершается работа, жернова крутятся с поль-
зой – мука мелется.
А за счет чего совершается работа, почему с усилием крутятся жернова, перетирая зерно,
что их движет?
– Ясно дело, жернова крутит энергия ветра или энергия воды! – скажете вы. И будете
правы. Но настырный автор, имея целью углубиться в экономическую физику (дисциплину,
которую только что придумал), спросит вас дальше:
– А почему дует ветер и крутит лопасти мельницы, почему течет вода и крутит водяное
колесо?
А потому, друзья мои, что существует разница потенциалов!
Потенциал – это возможность. Например, вода может течь сверху вниз, потому что ее
притягивает наша планета. Та вода, что находится выше, имеет больший потенциал к движе-
нию или, если хотите, больший энергетический потенциал, то есть возможность совершить
работу. Массы воды в реке перемещаются сверху вниз под действием гравитации и отдают
свою энергию крутящемуся водяному колесу. Воздушные массы перемещаются в атмосфере
из области с более высоким атмосферным давлением в область низкого. Мы называем это вет-
ром, который и крутит лопасти мельницы. Здесь разница потенциалов выражена не в высоте
над уровнем моря, а в разнице давлений. Но в любом случае разница потенциалов в физике
– это измеримая величина.
Возьмем, например, электрическую разность потенциалов, которую еще иначе называют
напряжением. Она есть в домашней розетке. Она есть в батарейке. В обычной пальчиковой
батарейке разница потенциалов равна полутора вольтам. И эта разница в энергии на разных
полюсах батарейки заставляет поток электронов течь от одного полюса к другому и совершать
полезную работу. Например, зажигать лампочку в фонарике.
Везде в природе, где есть движение, есть и разница каких-то уровней, вызывающих это
движение, которое творит работу.
Если разницы потенциалов нет, нет и работы. А есть энтропия.
Энтропия – термин из термодинамики, это такой особый раздел физики. Энтропия, про-
сто говоря, есть уравнивание всех потенциалов, например, температурных. Представьте себе
баллон, в одной части которого горячий газ, а в другой газ охлажденный. Когда тепло из горя-
чей части системы перетечет к холодной, газ смешается, температура в обеих частях урав-
новесится, тепловой поток прекратится, и система достигнет своей максимальной энтропии.
Больше в ней ничего интересного не происходит, кроме бессмысленного хаотического столк-
новения отдельных частичек газа, никаких организованных потоков, которые можно было бы
использовать для совершения работы. Потому что исчезла разница температурных потенциа-
лов!
Энтропия – это угасание. Развал и хаос. Сползание системы к наиболее вероятному
состоянию. Мера омертвления, поэтически выражаясь.
А еще энтропия – это величина обратная информации, содержащейся в системе. Чем
больше энтропии – тем меньше информации.
224
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

У живых систем энтропия низка, потому как информации в них записано много. А вот
мертвая система обладает высокой энтропией – труп лежит и разлагается, постепенно раство-
ряясь в окружающей природе и теряя всю информацию о себе.
Это ясно? Теперь переходим от физики к экономике.
Экономика – часть природы. «Электрончики» экономики – это мы, люди. Что же застав-
ляет нас работать?
Разница экономических потенциалов! Она тоже измерима и измеряется в деньгах.
Поэтому чтобы общество развивалось, в нем непременно должно быть финансовое нера-
венство. Которое заставляет людей, у которых денег мало, прикладывать усилия (совершать
работу, как говорят физики), чтобы в их сторону потекли деньги от тех людей, у кого их
больше. Деньги текут – работа идет! Прекратили платить – работа встала. Делают вид, что
платят – делаем вид, что работаем!.. То есть чтобы экономика жила, она, как система, должна
постоянно сохранять в себе эту разность потенциалов, это неравновесие. В ней всегда должно
поддерживаться экономическое неравенство.
Капиталисты – это те необходимые насосы, которые закачивают наверх в свои резерву-
ары, именуемые капиталом, «экономическую воду» в виде денег и потом с высоты орошают
массы зарплатами. Именно экономическое неравенство заставляет людей суетиться, вкалывать
или пытаться заниматься бизнесом, чтобы жить лучше, ибо есть наглядные примеры богатства.
В конце концов, если в обществе есть возможность заработать много денег, чего же не пора-
ботать!
А вот при социализме такой возможности нет. При социализме работай, не работай,
получишь свои 120 рублей в месяц и баста. Ну, может быть, десятку тебе накинут за успешный
труд, утрись! Это называлось уравниловка. По всей советской стране были запланированы еди-
ные тарифные сетки зарплат, при этом обогащаться с помощью бизнеса запретили под страхом
тюрьмы, а иногда и расстрела (если сильно разбогател). Уравниловка была бичом социалисти-
ческого общества. Интересно, что эта проблема всеми осознавалась, ее пытались решить, но
решить не могли, поскольку догмат о запрете на предпринимательскую деятельность лежал в
фундаменте общества. При советском социализме даже дачные домики запрещалось строить
двухэтажные – чтобы люди не выделялись и были равны друг другу в своей бедности.
Мы же с вами помним основные догматы марксизма… Накопление капитала – это плохо.
Получение прибыли – это плохо. Нажива – это плохо. Пробуждение в себе мелких (не говоря
уж о крупных) частнособственнических инстинктов – это плохо. А вот равенство всех людей
– это хорошо!
Однако и тут социалисты запутались, как в случае с ключом скрипичным и дверным.
Потому равенство бывает разное! Бывает равенство и вправду хорошее. А бывает вредное.
Буржуазные революции, которые взломали феодальные порядки, уничтожили сословное
неравенство, при котором феодал имел прав больше, а простолюдин меньше. И все люди стали
равноправными. То есть от рождения получили равные юридические права. Каждый человек
теперь, вне зависимости от наличия или отсутствия дворянского титула, мог поступить в любой
университет, занять любой пост и выдвигать свою кандидатуру на любую выборную должность,
даже если он был сыном лавочника. Хоть на должность главы государства! Все в капиталисти-
ческом мире стало зависеть только от личных способностей и везения. Дав всем равные права,
буржуазные революции положили начало свободному обществу и таким образом максимально
раскрепостили личные способности людей. Человек талантливый теперь не был ограничен кан-
далами своего низкого происхождения, мог получить образование и полностью свои таланты
раскрыть и заработать на этом – никаких законодательных запретов перед ним теперь не было.
Возразят: но все равно, если человек родился в богатой семье, ему по жизни будет легче
– и образование получить, и нужными связями обзавестись!

225
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Не соглашусь: это вопрос спорный, поскольку у родившихся в богатых семьях людей

меньше стимула к личной пахоте. Им-то зачем вкалывать и расти над собой, у них и так все
есть! В результате часто получается, что в третьем поколении богачей люди уже вырождаются
и их доставшееся в наследство богатство утекает меж пальцев, словно выигранное в лотерею.
Одним из самых ярких примеров свободного демократического капитализма является
американское общество. Экономическая система США дает человеку раскрыться максимально
полно и на своих талантах разбогатеть. Что подтверждается неумолимой статистикой: сегодня
в Соединенных Штатах 80 % миллионеров не родились в семьях миллионеров. Они сделали
себя сами.
Другими словами, капитализм установил для людей юридическое равенство, как равен-
ство беговых возможностей: все стоят пусть и не на одной стартовой линии, но зато без сослов-
ных кандалов и правила забега для всех одинаковы… А почему не на одной стартовой линии,
почему кто-то стоит чуть-чуть ближе к финишу? Потому что люди все разные, и они не равны в
стартовых условиях – кто-то более талантлив, умен, работоспособен или имеет от папы старто-
вый капитал! У этих фора, то есть преимущество от природы. Но, несмотря на то, что все стоят
не точно на одной линии старта, а слегка вразброс, нужно учитывать: жизнь очень длинная, а
судьба ежедневно кидает кости случайностей, поэтому результат предсказать заранее нельзя,
врожденному гению экономических забегов может просто не повезти по жизни – попадет под
пьяный грузовик на углу Уолл-стрит и привет!.. В общем, кто упорнее, кто талантливее и кому
повезет, тот и победитель.
При социализме равенство понимается иначе – не как равенство возможностей и не как
одинаковость правил, а как равенство результата. То есть у социалистов побеждает не силь-
нейший, а все должны прийти к финишу примерно одновременно, чтобы не обидно было, а
тем, кто слишком талантливый и быстрый, мы на ноги наденем кандалы!.. Это, как видите, есть
по факту возврат назад, к кандалам сословного общества, только в другом формате, поэтому
социализм иногда и называют красным феодализмом. Главный принцип социализма: способ-
ный ты или двоечник, талантливый или бездарь, трудолюбивый или ленивый – все должны
жить примерно одинаково и примерно одинаково получать.
Так вот, дорогие мои экономические физики, подобное понимание равенства, такая вот
уравниловка есть не что иное, как социальная энтропия. А энтропия характеризует, как мы
знаем, степень омертвления системы, уровень ее хаотизации и беспорядка. А также уменьше-
ние в ней информации, то есть примитивизацию, упрощение системы, снижение ее сложности.
Рассказывают такую историю… У Ленина – вождя марксистской секты, узурпировавшей
власть в России, был охранник, который очень проникся идеями социализма и идеями спра-
ведливости, которую он понимал, как уравниловку. И однажды этот охранник сказал великому
певцу Шаляпину:
– Таких, как вы, надо резать. Потому что вы талантливый и сильно превосходите всех
прочих людей. А это несправедливо, люди должны быть равны…
К сожалению, в современном западном мире довольно сильны социалистические тен-
денции. Разница между нами и ими только в том, что наша страна переболела социализмом
в острой форме, а западные демократии болеют им в форме хронической, вялотекущей. Там,
конечно же, сохраняется нормальная капиталистическая экономика с частными предприяти-
ями, никто в религиозных целях не запрещает получать прибыль и наживаться. Но вот эту
прибыль, которую вы себе заработали, тамошние социалистические партии у вас норовят по
большей части отнять через высокие налоги. Как в Швеции. Или во Франции.
В капиталистической Франции налоги достигают умопомрачительных величин, доходя
до 45 %! Иными словами, у человека отбирают практически половину того, что он заработал
свыше какой-то определенной суммы. А до недавнего времени там существовал даже налог на

226
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

богатство, согласно которому все доходы человека свыше 1 миллиона евро в год облагались
налогом в 75 %! Две трети заработанного отбирали от суммы выше миллиона! Ну, не сволочи?
И это тоже пример уравниловки, это тоже розовый яд социализма, который медленно,
но верно впрыскивают в капиталистическую экономику, угнетая ее наподобие того, как токсин
отравляет организм. Такой налог – это самая настоящая химиотерапия для экономики.
Столь высокие налоги называют прогрессивными (только не от слова «прогресс», а от
слова «прогрессия»): заработал мало – платишь 15 % налога, заработал больше, платишь 25 %,
еще больше – 45 %. И что же происходит? Работает-работает человек, старается, заработал
много, а у него отняли и отдали тому, кто не вкалывал. Или есть талантливый человек, который
много своим умом заработал, а у него отняли и отдали глупому и бесталанному. Это отбивает
у людей охоту к труду (а именно трудом и умом создается весь общественный продукт), демо-
тивирует их. Получается, чем больше ты работал, тем больше у тебя отнимут! Получается, нет
смысла много и хорошо работать, зачем корячиться, если все равно отберут!
Существует другая, не прогрессивная, а плоская шкала налогов, более простая и чест-
ная, когда все платят одинаковый процент, например, 10 процентов от всего заработанного.
И богатые платят 10 %, и бедные. Но люди социалистических убеждений, коих довольно
много в парламентах капиталистических стран, голосуют именно за прогрессивную шкалу
налогов, прикрываясь фразами о справедливости. Мол, богатые зарабатывают больше, значит,
они и платить должны больше, чтобы помогать бедным и подравнять таким образом доходы,
поэтому, дескать, шкала доходов должна быть только прогрессивной… Но богатые и так пла-
тят больше: если человек заработал 1000 рублей, он по плоской шкале заплатит 100 рублей
налога, а богатый, заработавший миллион, заплатит 100 000 рублей.
Даже во Франции, где традиционно сильны левые настроения, от губительного налога в
75 % в конце концов отказались. Потому что успешные люди, зарабатывающие много, вовсе
не хотят отдавать заработанное – не для того работали! – и потому начали просто покидать
страну, уезжая в другие государства, где налоговый пресс не такой нестерпимый. И фирмы
тоже начали покидать страну, меняя свою регистрацию, чтобы платить поменьше. В результате
налоговые поступления в бюджет государства не выросли, а сократились. То есть социалисты
хотели повысить доходы в казну, а на самом деле снизили.
У социалистов всегда так!
Хотели экономичный план – получили неконтролируемое растранжиривание ресурсов…
Хотели равенства – получили нищету…
Хотели помочь крокодилам – уничтожили их…
Хотели помочь бедным – сделали им только хуже…
Про два последних случая сейчас расскажу отдельно! В одной прекрасной стране жили-
были в заболоченных поймах рек крокодилы. И фермеры, которым принадлежала эта земля,
промышляли охотой на крокодилов, потому что крокодилья кожа очень ценится. Да и мясо
крокодилье есть можно. Однако людям левых взглядов в местном правительстве это не понра-
вилось, они решили сберечь крокодилов, чтобы тех не убивали. Надо сказать, что всякого рода
леваки, то есть люди социалистических взглядов, очень склонны кричать не только о помощи
бедным и о том, что богатые плохие, но и об охране окружающей среды, а также о том, что
капитализм хищнически губит природу, потому что гонится за прибылью – вот как эти нехо-
рошие фермеры, которые убивают бедных крокодильчиков ради наживы.
Леваки протащили закон о том, что крокодилов надо охранять, и запретили их уби-
вать. Директивно решили задачу. Но жизнь на много порядков сложнее дурацких директив.
И потому фермеры, которым жить на что-то надо, провели осушение пойм на своих землях
и занялись обычным сельским хозяйством, то есть начали не крокодилью кожу добывать, а
урожаи продавать. А нету пойм – нету и крокодилов. Вымерли.

227
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Фермерам, которые крокодилов убивали, было невыгодно перебить всех крокодилов, они
с них жили, а потому обеспечивали выживание и крокодилам. А тупые социалисты, желая спа-
сти крокодилов, убили их своими заботами – уничтожили всех сразу вместе со средой обита-
ния, приняв идиотский закон об охране крокодилов.

Еще история. В одной капиталистической стране леваки решили позаботиться о бед-

ном населении, о старушках. И местным законом провели директивное распоряжение запре-
тить поднимать цены на некоторые виды хлеба, чтобы бедняки могли его купить. Ну, условно
говоря, стоил самый дешевый хлеб в булочной 10 рублей, а они распорядились, чтобы он не
стоил дороже 8. Как вы думаете, к чему это привело? К тому, что дешевый хлеб вымыло из
магазинов, он вообще исчез с прилавков, поскольку продавать его стало невыгодно. И теперь
бабки вынуждены были покупать хлеб не по 10 рублей, а по 20.
А если бы социалисты на весь хлеб директивно снизили цены и запретили их повышать до
степени прибыльности? Тогда пропал бы вообще весь хлеб. Любая искусственная регулировка
цен приводит к вымыванию товара. Экономику не обманешь, она объективна…
В той же окаянной стране парламент законодательно решил помощь старикам и больным
чисто левацким методом – ограничив цены на жизненно необходимые лекарства. А то ведь ста-
рикам трудно оплачивать дорогие лекарства из своей маленькой российской пенсии! Помирать
им, что ли? В результате из аптек эти жизненно необходимые импортные лекарства исчезли
– иностранные производители просто перестали их поставлять: невыгодно стало. В резуль-
тате родственники помирающих пенсионеров были готовы изрядно переплатить и достать эти
лекарства за любые деньги…
Почему же у социалистов все их благие начинания приводят к противоположному от
задуманного результату?
Потому что они действуют директивно, то есть приказами и запретами. А это насилие, то
есть неэкономическое принуждение, экономика же основана на принципе добровольности при
определении цены. Мы же помним: в этом мире существует или согласованная добровольность
(и тогда есть экономика), или насилие (и тогда нет экономики).
Запреты не работают. Работает только экономика.

228
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Квантовая экономика
А вот эту науку придумал вовсе не автор данной книги! Нашлись мудрецы и помимо
доброго автора – столь же прекрасные и красивые в мыслях люди. Именно они нынче привно-
сят в экономику принципы и формулы физической науки, описывающей квантовый мир, то
есть мир элементарных частиц, которые отличаются принципиальной непредсказуемостью. А
это значит, что понимание присущей природе неопределенности, нефатальности постепенно
переходит из физики в другие науки.
Математический аппарат квантовой механики необыкновенно сложен, и пугать им доб-
рых граждан было бы жестоко. Поэтому из соображений гуманизма автор старается вообще
избегать в своих книгах формул и цифр, объясняя все буквально на пальцах. Так что поста-
раемся обойтись без математических ужасов, надеясь не сильно потерять в сути. Нам глав-
ное понять, почему вдруг физические законы, описывающие элементарные частицы, оказались
способны описывать и людей, как «частицы» экономики.
И для начала мы, словно таран, намеревающийся пробить стену, отъедем немного назад
– от современной экономики к прошловековой физике.
До самого начала XX века физики были уверенными в себе дядьками, которые, размахи-
вая батистовыми кружевными платочками, приплясывали от радости, что им удалось описать
практически весь наш мир. Ну, были там какие-то мелкие нестыковки по пустякам, но в целом
парням казалось, что их математический инструментарий и физические модели определяют
мир до самых его глубин.
Ах, как они ошибались!
Мир оказался не мелкой лужей, в которой они стояли, а таинственным океаном, из глубин
которого на них смотрело пугающее нечто.
Иные крупные физики перед самым началом прошлого века говорили юношам, мечтаю-
щим заняться физикой: «Милейший! Физика, как наука, закончена. Займитесь музыкой!» И
они правда так считали.
В представлении физиков той эпохи мир был механистичным, он основывался на нью-
тоновской механике и формулах движения, которые математически точно описывали траекто-
рии материальных тел – снарядов, пуль, мячиков, частиц. Ну а поскольку весь мир состоит из
частиц, которые движутся и имеют массу, естественным образом рисовался вывод: если бы у
нас были все координаты и скорости всех частиц в мире, мы могли бы предсказать будущее и
узнать прошлое со 100-процентной точностью. Ну, имея, разумеется, соответствующие вычис-
лительные мощности… Конечно, узнать координаты и скорости всех атомов и частиц в мире –
та еще задачка, но дело тут вовсе не в практических трудностях! А в том, что механистичный
ньютоновский мир был принципиально фатальным, то есть хотя бы теоретически предсказуе-
мым, и в нем ничего нельзя было изменить. Будущее мира было однозначно предопределено
его прошлым. Чему суждено сбыться, того не миновать! И поскольку этот мир основывался на
классической ньютоновской механике, физики называют его классическим.
Однако самое начало XX века принесло столько удивительных открытий, что у физиков
той эпохи просто ум за разум зашел – набрасывая на бумагах формулы и фиксируя результаты
новых экспериментов, они сами себе не верили. Оказалось, крохотные частицы материи вовсе
не похожи на крупные – пулю или бильярдный шар. У них совершенно другие свойства! У них
нет траектории движения и вообще какого-то определенного местоположения в пространстве
– до тех пор, пока вы его не измерили. У них нет импульса, пока вы его не стали мерить. И
вообще, привычные нам свойства частиц просто не существуют, пока вы не начали их изме-
рять экспериментальным путем. А когда начали, вот тогда само измерительное воздействие на
частицу присваивает частице те или иные свойства, например, координату в пространстве. То
229
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

есть наблюдая за миром и исследуя мир, мы меняем его. Это назвали эффектом наблюдателя.
А физику, изучающую удивительный микромир, назвали квантовой физикой. Квант – мель-
чайшая неделимая частица материи, например фотон (частица света).
Оказалось, в квантовом мире поведение частиц фундаментально непредсказуемо. Их и
частицами-то можно назвать с натяжкой, они настолько же частицы, насколько и волны…
Впрочем, углубляться в физику не будем, это не тема книги, тем паче, главное мы уже поняли:
поведение частиц в квантовом мире предсказать нельзя вовсе не потому, что мы чего-то еще не
знаем о них, а потому, что они сами о себе этого «не знают»: нужной информации для точного
предсказания будущего просто не существует в структуре материи, она до замера пребывает в
размытом состоянии, в состоянии всех возможностей, или, как говорят физики, «в состоянии
суперпозиции». В состоянии неопределенности, если хотите. И именно замер творит реаль-
ность, то есть реализует одно из возможных состояний. (Чуть дальше этот удивительный фено-
мен будет рассмотрен подробнее.)
Так вот, очень схожие «квантовые» феномены обнаружились и в экономике. Причем,
даже через годы после их открытия большинство экономистов о них либо не знают, любо не
имеют мнения, поскольку не знакомы с математическим аппаратом квантовой физики.
Однако те немногие граждане, коих сие заинтересовало, говорят, что с этой точки зре-
ния вся экономика целиком соответствует классическому миру, а квантовые эффекты в ней
возникают на уровне людей, ибо у людей есть свобода воли, и все они из себя такие противо-
речивые и непредсказуемые. То есть люди играют роль квантов в большом макроскопическом
теле экономики. И аналогом процесса измерения в физике (того самого, которое творит клас-
сическую реальность, присваивая частице свойство) в экономике являются постоянные эконо-
мические измерения в виде единичных актов купли-продажи. Вот вошел человек в супермар-
кет, будучи в суперпозиции состояний, то есть еще точно не зная, что он купит и по какой
цене, понравится ли ему внешний вид и цена того куска, который ляжет в его скучающую руку.
И только на кассе происходит определенность. То есть замер. И вероятность превращается в
реальность. В момент оплаты одно из возможных неопределенных состояний (купит – не купит
– что именно) редуцируется до фиксированной конкретики. Квантовые физики сказали бы,
что произошел коллапс волновой функции.
Раньше все экономисты были подобны физикам начала XX века, они «играли в клас-
сики», то есть верили в точно простроенный управляемый разумом экономический мир. Мир
разумных решений разумных людей.
Как они рассуждали?
Строго и механистично. Например, есть лотерея, вероятность выиграть в которой 1000
рублей составляет 10 % (соответственно, выигрыш нуля рублей равен 90 %). Спрашивается,
играть или не играть? Этим вопросом задались в свое время математик Джон фон Нейман и
экономист Оскар Моргенштерн. Высоколобые ученые сели и разработали Теорию ожидаемой
полезности. Они рассуждали так: каждый человек стремится сделать пользу для себя макси-
мальной. И если процесс вероятностный, как в случае лотереи, он должен максимизировать
ожидаемую полезность. Для этого человек должен умножить вероятность наступления каждого
события на сумму, которую принесет ему это событие. И сложить то, что получится. Тогда и
выйдет ожидаемая полезность:
100 рублей × 0,1 + 0 рублей × 0,9 = 100 рублей.
Иначе говоря, если лотерейный билет стоит меньше ста рублей, можно играть, если
больше – нет смысла. Рациональность проверяется математически.
Но люди в большинстве своем не высоколобые математики! Они обычные граждане, и
большинство из них будут смотреть на эту формулу ожидаемой полезности, как баран на новые
ворота. И эспериментальная проверка поведения людей это доказала, выяснилось, что «кванты

230
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

экономики» ведут себя вовсе не так, как предсказывают математики. Они поступают не как
вычислительные машины, а как эмоциональные животные.
Люди ведут себя не рационально, а иррационально.
В экономико-психологических экспериментах людям дарили кружку ценой, скажем, в 5
долларов. Человек не знает, сколько стоит кружка, его просят кружку оценить навскидку. Так
вот, люди, которым кружку дарят, оценивают ее ниже, чем те люди, у которых эту кружку в
конце эксперимента грозят отобрать, а уже потом спрашивают о цене. Условно говоря, когда
кружку дарят, человек ее оценивает доллара в три. А вот те люди, которые могут потерять
кружку в конце эксперимента, оценивают ее в семь баксов. Потому что они с этой кружкой уже
сроднились, стали считать своей, а свое всегда ценится дороже, чем не свое. Страшнее свое
проиграть, чем чужое выиграть – даже если проигрыш и выигрыш равноценны. И в соответ-
ствии с этим люди строят свое поведение в экономике.
Подобных нерациональных эффектов было обнаружено множество. Например, люди
склонны выше оценивать то, что помпезнее выглядит. Например, у человека есть два пред-
приятия – две лотереи, которые приносят ему одинаковый доход, но в одной клиентам выпла-
чивают множество мелких выигрышей, а в другой несколько крупных, миллионных, да она и
оформлена побогаче. Так вот, продавая оба предприятия, человек будет испытывать соблазн
запросить за вторую больше, чем за первую, хотя, повторюсь, по финансовому эффекту они
обе одинаковы.
Есть и такая странная штука, как эффект Веблена, открытый еще в прошлом веке амери-
канским экономистом Вебленом и названный в его честь. Эффект противоречил всем прежним
знаниям. Классическая экономика говорит: чем выше цена, тем ниже спрос, что подтвержда-
ется практикой – при росте цен на товар спрос на него падает, потому что каждое повыше-
ние цены отсекает от товара некий процент покупателей, которые уже не могут его себе поз-
волить. Высокая цена – это аналог так называемого потенциального барьера в физике. Однако
Вебленом был открыт весьма странный феномен, когда при повышении цены спрос на товар
повышался! Покупатели вдруг отчего-то решали: раз цена выросла, значит, вещь стоит того,
чтобы ее приобрести! И это напоминало туннельный эффект в физике, когда низкоэнергетич-
ная частица вдруг преодолевает высокий потенциальный барьер, который не может преодолеть
с точки зрения классической физики.
В общем, все это противоречило Теории ожидаемой полезности и потому требовало
лабораторного изучения.
Был, например, поставлен следующий эксперимент – одному испытуемому дают некую
сумму денег и просят его поделиться с другим испытуемым. У первого, допустим, фамилия
Преображенский, а у второго, например, Чугункин. По условиям эксперимента Преображен-
скому на глазах Чугункина дают деньги и предлагают поделиться с Чугункиным. А Чугункин
может принять от Преображенского деньги, а может отказаться. Но если он отказывается, Пре-
ображенский тоже денег лишается.
С точки зрения здравого смысла сколько ни подари Преображенский денег от своих щед-
рот Чугункину, все равно хорошо! Не имел Чугункин ничего, и вдруг – целый рубль как с неба
упал! А то и десять! Строгая математическая стратегия требует, чтобы Чугункин соглашался
на любую даримую сумму, потому что любая сумма все равно больше нуля!
Но люди не автоматы. У них свое мнение имеется! И мнение Чугункина таково: этот
буржуй Преображенский получил 100 рублей, а мне какой-то червонец сует! А где справедли-
вость?.. И потому Чугункин гордо отказывается от 10 рублей – лишь бы насолить тому, кто с
ним поделился деньгами. По принципу «пусть я окривею на один глаз, лишь бы сосед вовсе
ослеп»!
Ни себе, ни людям!

231
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

И таких людей, как наш Чугункин, довольно много. Эксперименты показывают, что если
преображенские выделяют чугункиным суммы менее 20 % от той, что им перепало, озлоблен-
ные чугункины зачастую отвергают эти «подачки» и тем самым вредят и себе и преображен-
ским. Вот именно такой завистливой психологией и обладают люди социалистических убеж-
дений, желающие отнять и поделить. Они просто не в силах выносить, когда кто-то получает
слишком много денег, а им столько поиметь не удается. Но поскольку каждый человек сам
о себе думает, что он хороший, а быть плохим ему очень не хочется, в его голове происхо-
дит непроизвольная незамечаемая подмена – он сам себя и других убеждает, искренне веря
в это, что на самом деле руководствуется исключительно чувством справедливости и жалости
к малоимущим.
Кроме того, оказалось, что люди не только завистливы, нерациональны и могут действо-
вать себе во вред, но еще и сами себя не контролируют! То есть человеческие решения зависят
не только от разумных доводов, но и от случайных непредсказуемых штук: выяснилось, что на
экономические решения могут влиять эмоциональные помехи. Лабораторные эксперименты
показали, что если испытуемым перед тем, как они начнут делить деньги, показывать разные
веселые картинки (например, мужчинам – красивых женщин), то их решения о разделе денеж-
ного пирога будут отличаться от решений тех групп, которым показывали просто нейтральные
виды природы.
Классическая экономическая теория полагала, что человек принимает экономические
решения, руководствуясь разумом. Но оказалось, помимо счетной машины сознания решение
принимают и наши инстинкты, доставшиеся нам от животных предков. И самому человеку не
всегда понятно, почему он принял то или иное решение. Да он не особо и задумывается об
этом. Ситуация даже еще хуже! Некоторые эксперименты в области нейрофизиологии показы-
вают, что вовсе не человек принимает решение, а его мозг – изменение электропотенциалов
в некоторых областях мозга, свидетельствующее о том, что решение принято, происходит за
несколько секунд до того, как это решение человек осознает. То есть сознание не решает, что
и как делать, а получает из клубка рефлексов – условных и безусловных – готовый ответ, после
чего лишь его обосновывает.
Люди – это не экономические машины, а экономические животные. И на всей нашей
экономике лежит печать нашей животности, тень того зверя, от которого мы произошли. При-
чем, ученые, исследовавшие эту нерациональную составляющую в экономическом поведении
людей, получили за свои работы Нобелевскую премию. И открыли дверь из экономики клас-
сической в мир экономики психической.
Вот картинка из жизни – висит на улице ящик с прорезью, куда можно бросить монетку в
целях благотворительности. Денежка пойдет на какое-то благое дело. От чего же зависит напол-
няемость ящика? Казалось бы, только от жадности или щедрости проходящих мимо людей, от
степени наполненности их кошелька, и больше ни от чего. Однако, если возле ящика повесить
плакат с изображением лица человека, который смотрит прямо на прохожего, собираемость
пожертвований повысится!
Почему? Старая классическая экономика рациональности и пользы в недоумении: ведь
наличие плаката возле ящика для сбора денег никак не увеличивает количество денег в
кошельках прохожих. Почему же они начинают чаще жертвовать? Чистая психология: люди
– существа стадные и потому стремятся вести себя нормативно, в соответствии со стадными
представлениями о правильности – но только когда за ними наблюдают. Считается, что пра-
вильно – жертвовать и помогать. И пусть в данном случае никто на самом деле за ними не
смотрит, однако человеческое подсознание отмечает глаза на плакате и переводит стрелки на
другую линию поведения, минуя критический контроль разума. И это прекрасный пример
магического немышления.

232
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Кроме того, выяснилось, что люди не всегда действуют себе на пользу, а иногда и прямо
себе во вред. И это тоже придает экономике непредсказуемости, а значит, живости. Она не
механистична! «Ньютоновская экономика» полагала, что люди стремятся заработать за жизнь
как можно больше денег, потому что ведь «чем больше денег, тем лучше», разве нет? Но деньги
– это не цель, а средство. И потому часть жизни люди тратят не на то, чтобы зарабатывать,
а на то, чтобы заработанные деньги потратить – преобразовать их в удовольствия. Причем,
огромная доля этих удовольствий наносит здоровью людей вред – они переедают, употребляют
вредную, но вкусную, пищу, пьют водку, мало двигаются, ночами сидят и смотрят в экран –
и тем самым сокращают себе жизнь. А ведь если бы они жизнь себе не сокращали, если бы
они были разумными автоматами и вели строгое правильное существование, то прожили бы
гораздо дольше и успели бы за жизнь заработать больше денежных «очков». Но зачем?..
Кроме того, несовершенные люди покупают массу ненужных вещей, на которые тратятся
природные и общественные ресурсы – сувениры, которые потом пылятся на полках; какие-
то штуки, которыми потом так ни разу и не воспользуются; предметы одежды, которые разок
наденут да и забудут в шкафу на годы; барахло, без которого можно обойтись. Это же все
нерационально, так? Разумеется! Но это создает экономику, наполняя ее товарами.
Можно ли исправить людей, сделав более рациональными? И нужно ли? Ведь именно
неправильные люди творят то, что мы называем непредсказуемой экономикой. Экономика –
порождение нашего несовершенства. Как и вся земная жизнь, которая есть порождение несо-
вершенства природы и которая (жизнь) стремится свое несовершенство восполнить, а природа
постоянно «убегает», что и заставляет жизнь двигаться, то есть существовать, быть собой.
Социалисты и прочие люди левых убеждений хотят экономику выхолостить и примити-
визировать, сведя ее до расчетных потоков, сделав плановой, но у них ничего не получается,
ибо люди – не роботы. Другая идея современных левых – убить экономику «не до конца»,
то есть сильно сузить ее, придушить, связав бюрократическими путами запретов и указивок.
Один из способов – запретить или ограничить людям все вредное и тем самым сделать их
лучше.
Но ведь это знаменитая идея коммунистов – вырастить нового человека, похожего на
рабочего муравья. Коммунисты понимали, что с обычными, нормальными людьми комму-
низма не построишь. Поэтому им нужен был человек нового типа. Такого человека они назы-
вали «сознательным». Сознательный человек в мечтах коммунистов не заботился о себе, а
заботился об окружающих. Такой идеальный человек работал не на себя, а на «общество», как
робот, был аскетом, то есть всячески ограничивал свое потребление, чтобы не давать лишней
нагрузки на природу и оставить ресурсы будущим поколениям, утром делал зарядку и не читал
пустых книг, не транжирил жизнь на просмотры развлекательных передач, а все свободное
время тратил на высокое творчество и героизм – науку, покорение Венеры и Марса, написание
стихов, рисование шедевров и спорт высоких достижений. Таких людей описывали в комму-
нистических романах, но таких людей никогда не было.
Почему-то подобный правильный человек так и не вылупился на свет, наверное, нужно
было что-то поправить в биологической природе homo sapiens, но марксисты норовили
добиться цели не с помощью генной инженерии, а перевоспитанием и запретами. И сейчас еще
пытаются сделать людей «хорошими» с помощью принуждения и ограничений! Например, кое-
где законодательно запрещают людям покупать спиртное после 11 часов вечера – тем самым
искусственно ограничивая экономический оборот вполне легального товара. То есть из благих
соображений ограничивают свободу других людей – покупателей, продавцов… Но ведь сооб-
ражения у всех разные, почему же запретители считают возможным навязывать всем именно
свои соображения о благе? Это непонятно и вызывает озлобление у тех, кому чужую точку
зрения навязывают силой. Казалось бы, если ты не любишь водку покупать вечером, так и не

233
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

покупай, кто тебя заставляет? Но почему твои предпочтения навязаны тем, кто хочет покупать
водку вечером?..
Да, люди несовершенны и могут совершать неправильные (с чьей-то точки зрения)
поступки! Однако возникает вопрос: а сами запретители разве не люди? И почему их несовер-
шенство должно превалировать над несовершенством других людей? В конце концов у всех
у нас одинаковые права!..
И, как ни странно, появление на свет неклассической, квантовой экономики дало социа-
листам-запретителям новые козыри в руки. Они, держа в руках данные экономико-психологи-
ческих исследований, стали говорить: смотрите, люди, оказывается, сами не знают, чего хотят,
они часто действуют во вред себе! Они как дети! Давайте же так зарегулируем экономику,
чтобы люди делали меньше вредного и много полезного! Ну, например, чтобы они кушали
полезные, но невкусные отруби вместо вкусной колбасы! Давайте поднимем налоги на «вред-
ные» товары! Давайте что-нибудь запретим, наконец!
И тут мы снова возвращаемся к тому же вопросу: а хотим ли мы быть совершенными?
Вести правильную, благоразмеренную жизнь ради каких-то там чужих идеалов, которые нам
пытаются навязать с разных сторон – то коммунисты, то фашисты, то религиозники всех
мастей, то любители великого государства, то поклонники здорового образа жизни, то защит-
ники природы?.. Это нам надо – быть стопроцентно рациональными? Молиться, поститься,
слушать радио «Радонеж»? И ради чего?
Зачем вообще живет человек?

234
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

В чем смысл жизни?

В какой еще книге, как не в книге об экономике, можно ответить на этот сакраменталь-
ный вопрос! Его тысячи лет задавали себе люди. Он считается неразрешимым. Вечным. Фило-
софским.
Но мы его сейчас разрешим с легкостью необыкновенной.
От лопаты пойдем. В чем смысл существования лопаты? Зачем она?.. Чтобы копать! Не
так ли? Но кому нужно копать? Разве лопате? Нет, вам, ее хозяину. Лопата – ваш инструмент…
А в чем смысл существования коровы? В том, чтобы давать молоко. И мясо. И шкуру.
Но разве это нужно корове? Нет, все перечисленное нужно ее хозяину…
В чем смысл существования раба? В том, чтобы работать. На хозяина. Раб – его инстру-
мент…
Чувствуете? Как только возникает вопрос о смысле существования той или иной вещи
или существа, мы сразу выходим за пределы этого существа или вещи. Иначе на вопрос не
ответить. Смысл существования какого-то предмета всегда задается не самим предметом, а
извне – тем, кто предмет использует, как инструмент.
А кто использует вас?
Ну, понятно, что, если на вопрос о собственном смысле будет отвечать боговерующий
человек, он тут же скажет, что он раб божий, что его за какой-то надобностью использует бог,
и потому только богу известно, в чем смысл его, раба божьего, жизни.
Но если вы не хотите быть рабом? Если вы не верите в небесных колдунов, именуемых
богами? Если вы считаете, что рабство давно отменено и мы сами хозяева своей жизни и сами
себе принадлежим, то ваш вопрос о смысле вашей жизни не имеет никакого смысла! Потому
что вы – самая высшая инстанция. Над вами, по большому счету, никого нет. И значит, некому
определять смысл вашей жизни.
Иногда люди при ответе на этот сакраментальный вопрос сильно мельчат – отталкива-
ются от своей работы, но это не совсем верно. Конечно, если вы ходите на работу, смысл вашего
существования в том, чтобы приносить пользу хозяину работы. Но это, во-первых, не ваш
смысл. Во-вторых, это временный смысл жизни, вы же не круглые сутки на работе и не круг-
лый год!.. Нет, считать смыслом своей жизни работу – все равно что вместо одеяла пытаться
накрыться наволочкой: коротковато будет!
Выходит, раз свободный гражданин не является ничьим рабом, а является вещью в себе,
предельной инстанцией, раз он не назначил себе никакого хозяина своей жизни в виде госу-
дарства или бога, чтобы служить ему, как цепной пес, значит, нет у него никакого внешнего
смысла жизни. Значит, к самому себе, как своему хозяину, он и должен обращать вопрос о
смысле жизни с целью жизнь чем-то наполнить. Разве нет?
– Нет-нет-нет! – быть может, скажете вы. – Речь немного о другом! Вот я, такой интерес-
ный человек, гляжу на мир через глаза, вижу все вокруг… А потом я умру, и не будет этого
мира в моих глазах. Ничего не будет для меня. Какой же тогда смысл во всем этом, в моей
жизни? Зачем я страдал и стремился?..
Ну, страдать действительно не надо. А что касаемо вашей мятущейся души, автору,
тяжело вздохнув, придется опять давать ответ на ваши метания с начала, раз вы плохо поняли,
от лопаты.
В чем смысл существования лопаты?
Прежде, чем ответить на этот вопрос, вы должны присмотреться к одной ранее не заме-
ченной вами детали – кто этот вопрос задает. Вопрос ведь не может возникнуть в воздухе.
Его кто-то должен уметь задать, для чего обладать разумом. Лопата разумом не обладает, ей

235
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

все равно. Именно вы задаетесь этим вопросом и сами же отвечаете, для чего вам нужна ваша
лопата.
То есть чтобы ответить на вопрос о цели, нужно найти того, кто цели ставит. Нужно
опять-таки выйти за рамки предмета, о котором мы спрашиваем, и найти того, кому предмет
служит. Вы сами за рамки жизни выйти не сможете – во всяком случае, пока вы живете. А когда
вы умрете, вас уже не будет и просто некому будет спрашивать. Иными словами, для вас лично
нет смысла в вашей жизни, как в некоем завершенном процессе, вы ею не воспользуетесь ни
в каких внешних целях. Это не созревшее яблочко, которое потом кто-то съест. И раз вы не
можете выйти за собственные рамки, то кто же ответит на вопрос о цели вашей жизни после
ее завершения?
Другие люди смогут попытаться! Например, скажут: о-о, это был великий человек, и жил
он, чтобы сделать нам великое открытие, давайте же похороним этого мужика по первому
разряду!.. Вот так они, может быть, скажут о вас. Но вам-то что до этого? Это же их мнение, а не
ваше. Вы, может быть, случайно это открытие сделали, а больше всего в жизни вам нравилось
пончики есть?
Но значит ли это, что смысл вашей жизни заключался в поедании пончиков?..
Короче говоря, ваша жизнь принадлежит только вам, и никакого запредельного смысла
в ней нет, а если и есть, то не вам об этом судить. И раз так, вы вправе сами заполнить свою
бессмысленную жизнь изнутри, чем нравится. И желательно приятными вещами. Чем люди,
в общем-то, стихийно и занимаются, не особо ломая голову над некорректно поставленным
вопросом о смысле жизни. Иногда, конечно, когда дела не складываются, а жизнь не радует,
они печально задумываются: а зачем вот это все?.. То есть само возникновение вопроса о
смысле жизни – уже тревожный сигнал о том, что у вас в жизни что-то пошло не так. Здоро-
вый веселый человек подобных вопросов себе не задает, его и так все устраивает – живет да
радуется.
Но!
Поскольку мы существа стадные, на складе наших инстинктивных программ лежат в
дальнем углу, помимо прочих, программки самопожертвования и заботы о соплеменниках. У
нас в крови желание общаться с себе подобными, заботиться о продолжении рода человече-
ского, стремление послужить людям. Хочется быть полезным!.. И при этом люди – существа
алогичные и иррациональные, а значит, умеют находить ответы на некорректно поставленные
вопросы, то есть на те вопросы, ответов на которые не существует. Иногда такие вопросы назы-
вают детскими. Например: «Почему вода мокрая?» Или: «Почему люди сделаны не из пласти-
лина?» Или: «Мама, почему я все время спрашиваю «почему»?» Милые бессмысленные дет-
ские вопросы!.. Столь же бессмысленным и детским является вопрос о смысле жизни. Машина
таких вопросов не задаст. Кстати, некоторые психологи считают, что именно умение задавать
детские, алогичные, глупые, абстрактные, неправильные вопросы делает человека человеком
и отличает его мышление от алгоритмичного машинного интеллекта и от конкретного интел-
лекта более примитивных животных.
Мы умеем задавать неправильные вопросы и находить неправильные ответы. Поэтому на
бессмысленный вопрос о смысле жизни люди часто отвечают не по существу, а поэтически:
– Я живу, чтобы служить людям!
Конечно, если своя жизнь не очень складывается, то хоть людям ее отдать, чтобы уж
совсем не пропала…
А если хорошо складывается? Если жизнь хозяина этой жизни, в принципе, радует, но
при этом сильно выраженный стадный инстинкт требует служения? Ну, хочется послужить!..
Что ж, каждый наполняет свою жизнь по своему вкусу. Кому-то и вправду нравится служение,
он надевает погоны и упивается чувством выполненного долга, без этого служивому неком-
фортно, звон цепи его успокаивает. А кто-то занимается благотворительностью и, мучимый
236
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

сочувствием ко всем людям, едет в Африку утолять это сосущее чувство – помогать голодаю-
щим, болеющим и страдающим. Кто-то занят по жизни интересным делом – развлекается и
утешает себя тем, что его дело важно для человечества. Ну, а большинство просто живет и
ходит на работу, не заморачиваясь глобальными проблемами и распространяя свою эмпатию
только на своих близких и друзей. Это обычные нормальные люди. Правда, иногда и у них
в жизни случаются неурядицы и огорчения, которые останавливают счастливый жизненный
забег и поднимают перед внутренним взором тоскливый транспарант: «А зачем все это?»
В обществе вопрос о смысле жизни часто поднимают люди идейные, приверженные
какому-либо мировоззрению, то есть граждане ограниченные (одной идеей). Их особенность
состоит в том, что этих граждан так и тянет переделать весь остальной мир под себя, под свои
воззрения о правильности. Фашистам – под фашистские взгляды, марксистским сектам – под
марксистские, религиозникам – под их религию А трезвенникам – под трезвенничество: чтоб
все люди ни капли спиртного в рот не принимали, потому как трезвенники считают, что пить
нельзя. Это тоже самый настоящий экстремизм, от которого один шаг до принуждения. Соб-
ственно, агрессивным принуждением и занимаются, дорвавшись до власти, разного рода идео-
логические сектанты, стремясь решить свои внутренние психологические проблемы за чужой
счет – перестроить весь мир под себя.
Страны, где власть захватили люди идейные и навязывают свое мировоззрение всем,
называют тоталитарными.
Любые идеологические секты, как религиозные, так и политические, ущемляют чело-
веческие свободы, провозглашая главенство коллективных ценностей над индивидуальными.
Нацисты провозглашают приоритет интересов нации над интересами индивида. Марксисты
провозглашают приоритет класса или общества над интересами отдельного человека. Богове-
рующие также навязывают людям свою, чисто корпоративную систему ценностей и, значит,
линию поведения: будь как все, слушайся жрецов, они знают лучше, как люди должны себя
вести. То есть в тоталитарных странах вы не свободны и должны делать то, что требует госу-
дарственная идеология.
И только экономика ничего от вас не требует. Просто работай, где нравится и можется,
зарабатывай деньги, а в свободное время ты вправе тратить их на любые развлечения и раз-
делять любую идеологию. Главное – не навязывать ее другим, потому что всякая навязанная
идеология угнетает экономику.
Весьма характерно и даже забавно, что все идеологические секты (опять-таки, как рели-
гиозные, так и политические) имеют один общий опознавательный признак – они единым
фронтом выступают против гедонизма. Гедонизм – это получение от жизни удовольствий.
Почему же идеологиям так не по нраву простые жизненные радости? Потому что телесные
радости их естественный враг! Никакая идеология не может надолго победить животное стрем-
ление людей жить хорошо, то есть в свое удовольствие – рано или поздно жизнь побеждает
мертвечину. Оттого со стороны упоротых фанатиков разных идей стремление человека жить в
радость подвергается постоянным жесточайший нападкам. Они считают, что жить надо не для
радости, а во имя великой цели! Религии требуют укрощения плоти и определенной аскезы,
леваки-марксисты кричат о том же, говоря, что капитализм понапрасну губит природу, про-
изводя огромное количество радующих людей товаров, которые «на самом деле людям не
нужны», без которых «можно обойтись» и которые «заставляет покупать реклама». В общем,
поменьше покупайте и побольше думайте о высоком, о душе, не растрачивайте попусту при-
родные ресурсы, бла-бла-бла.
И это очень вредные, губительные советы!
Потому что именно неуемность человеческих желаний, стремление сегодня жить лучше,
чем вчера, а завтра жить лучше, чем сегодня, и движет вперед прогресс, развивает экономику.
Если «экономить природу», не покупать «ненужного» и пользоваться только необходимым,
237
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

мы вполне обойдемся… да без всего мы обойдемся! И без цивилизации тоже! Вон животные
ничего не покупают и живут же как-то, по-природному. А человек хочет ненужного, добива-
ется лишнего и потом желает большего, что и делает его царем природы.
К чему же могут привести эти крики о вреде капитализма, гедонизма и необходимости
отказаться от того, что «навязывают нам капитализм и реклама»?
К торможению экономики и прогресса, конечно же. Экономика – это постоянный обо-
рот денег, финансовое кровоснабжение социума. С каждой транзакции, то есть с каждого
акта купли-продажи товара или услуги, уплачиваются налоги в общественные фонды. А из
них в том числе финансируется «мозг цивилизации» – наука! Чем больше экономика, тем
больше наука. А чем лучше финансируется наука, тем больше мы узнаём о мире и лучше
живем, потому что из фундаментальной науки в конце концов получается немалая практиче-
ская польза в виде разных «ненужных» гаджетов. Которые предлагает нам реклама, а мы при-
нимаем или не принимаем решение о покупке.
Марксисты-социалисты говорят: не надо тратить ресурсы на пустяки, давайте направим
их на познание, на культуру, на покорение космоса! Это очень напоминает противоречивые
шизофренические обещания некоторых политиков, которые сулят своим избирателям одно-
временно и снижение налогов, и повышение всяческих социальных выплат и льгот. Откуда
же государство возьмет деньги на эти обещанные социальные услуги, льготы и пособия для
граждан, если вы снизите налоги на граждан?
Откуда страна будет брать деньги на познание и покорение космоса, дорогие социали-
сты, если вы призываете людей меньше тратить, не покупать «ненужного», то есть сделать эко-
номику меньше? Только огромная, оборотистая, стоимостная экономика с гигантской массой
всяких товаров и услуг, наподобие американской, производит уйму общественных богатств,
включая сюда и науку.
Вот так и решается ко всеобщему удовольствию неразрешимый вопрос смысла жизни.
Даже те люди, которые не открывают научных теорий, не покоряют другие планеты, не запус-
кают спутники, не строят адронные коллайдеры и вообще не интересуются наукой, все равно
каждый на своем месте делают науку и двигают цивилизацию вперед – просто покупая больше
товаров для своего удовольствия. Тем самым они раскручивают экономику, увеличивают
поступления в общественные фонды (потому что, повторим, с каждой транзакции платятся
налоги), наращивают тело цивилизации. Даже самый глупый человек, зарабатывая и тратя
деньги ради пропитания и радости, вносит свой посильный вклад в копилку человечества, хотя
эта взаимосвязь скрыта от него.

238
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Скрытая реальность
Давайте проведем мысленный эксперимент для счастья и веселья. Предположим, что эко-
номика предсказуема (а значит, ее можно планировать, поскольку план есть не что иное, как
предсказание)…
В спектаклях древних греков если герои заходили в сюжетный тупик, на сцене появлялся
актер в маске бога, которого специальной машиной поднимали откуда-то из-за кулис, и громо-
вым голосом разрешал тупиковую ситуацию, приказывая героям, что им теперь нужно делать.
С тех пор нежданный поворот, совершенно не вытекающий из предыдущего развития собы-
тий, так и называют – «бог из машины». Бог из машины – это всегда ужасная натяжка. Ну, так
давайте натянем действительность на колья наших предположений.
Допустим, у нас есть такая божественная (или, напротив, чертова) машина, которая
может все просчитать и предсказать. Ну, например, она предсказала, что завтра цена каких-
то акций вырастет. Конечно, все тут же, не будь дураки, побегут эти акции покупать сегодня,
чтобы завтра продать по более выгодной цене. Но раз все побегут покупать, цена на акции
вырастет не завтра, а уже сегодня, и предсказание насчет завтрашнего роста цены не сбудется.
Обратное тоже верно. Если бог из машины заявит, что вскоре цена на наши акции упадет,
мы побежим их продавать сегодня, пока цена не рухнула, чтобы не понести потери. И так сде-
лают все, если будут знать результат, предсказанный машиной. Поэтому предсказание насчет
завтрашнего обрушения цены опять не сбудется: цена рухнет прямо сегодня!
С этими предсказаниями вообще странно. Допустим, у вас есть совершенно точное пред-
сказание, что завтра вам на голову с крыши упадет кирпич. Поэтому завтра вы решили вообще
из дому не выходить, да и по дому на всякий случай ходили в каске. Соответственно, от кир-
пича спаслись. Что это значит? Это значит, что предсказание не сбылось. Но разве можем
мы назвать несбывшееся предсказание совершенно точным? Оно ведь не сбылось, то есть не
выдержало проверку практикой, и как мы теперь можем определить, сбылось бы оно вообще
или нет? Или предсказатель нам просто соврал?
В этом мире само предсказание вносит искажение в предсказываемые события. Предска-
зание убивает само себя! Потому что является частью мира.
В реальности это может выглядеть в виде «круговой ошибки». Допустим, мы провели
опрос и узнали, сколько штанов и какой расцветки понадобится человеку в следующей пяти-
летке. Он сам нам об этом сказал! И мы внесли в план. Но внесение этих данных в план может
повлиять на другие параметры, потому что они взаимосвязаны! Например, человек после того,
как вы запланировали к производству те штаны, которые ему понравились, может через пол-
года просто передумать, посмотрев вокруг на результаты, почесав затылок и сказав:
– А я больше не хочу носить то, что все вокруг носят!..
Почему цены акций невозможно предвидеть никакому богу из машины? Для ответа надо
знать, от чего эти цены зависят. А зависят они от людей. От их ожиданий, надежд, умозаклю-
чений, сопоставлений, расчетов и настроений. Завтрашняя цена зависит от количества тех, кто
завтра захочет купить, продать или попридержать акции. А поскольку людей на рынке десятки
миллионов и в голову каждому не влезешь, предсказать, что случится с ценой завтра и в какую
сторону развернется рынок через пять минут, не может никто… И это только первый, самый
очевидный слой неопределенности, технический. Но есть и другой, более глубинный.
А если бы мы смогли влезть каждому в голову?
Что бы мы там обнаружили?
Ничего хорошего…
Сторонники классической экономической школы полагали, что вся информация на
рынке открыта и всем доступна для анализа. И что этот анализ возможен. Если бы это было
239
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

так, если бы вся-вся информация о системе, включая малейшие нюансы настроений внутри
людских голов, была всем-всем известна и все-все были бы недюжинными гениями, просчи-
тывающими все-все, то никакого рынка акций, наверное, бы просто не было, а была бы ровная
линия цены на графике? Или это неверное предположение?
Для ответа на этот вопрос давайте вспомним то, о чем мы говорили выше – про кванты…
Как вы теперь знаете, сто лет назад физики, столкнувшись с поразительным кванто-
вым миром, крепко закручинились. Они-то привыкли, что физические теории строят для
того, чтобы предсказывать поведение физических систем, а тут выяснилось, что в микромире
частицы ведут себя непредсказуемо, вернее, их поведение можно предугадать только с какой-
то вероятностью, а не точно. Это было странно, вот физики и задумались, почему поведение
частиц непредсказуемо:
– потому ли, что такова их природа?
– или потому, что мы просто еще чего-то не знаем о природе?
Первое предположение означает, что мы не можем предсказать поведение частиц,
поскольку это принципиально невозможно, так как в мире просто не существует такой инфор-
мации, которая бы позволила предсказать поведение частицы.
Второе предположение означает, что наше неточное предсказание – всего лишь следствие
нашего неполного знания о мире: мы чего-то еще не открыли, какие-то физические параметры
частиц пока еще неизвестны нам, но когда мы все изучим и узнаем, сможем точно предсказать,
куда плюхнется частица.
Дальнейшее развитие физики показало, что верно первое предположение – о том, что
непредсказуемость квантового мира принципиальна. Нет никаких скрытых параметров! Их
просто не существует. Как мы уже говорили ранее, определенность создается прямо в момент
определения, то есть измеряемый параметр возникает в момент физического измерения. До
этого его не было.
У вас есть две черные деревянные полированные шкатулки красоты необыкновенной.
В них лежит ослепительно-белый шар из слоновой кости. Как узнать, в какой? Открыть да
посмотреть! Если мы открыли одну шкатулку и там есть шар, значит, вот он! Если шара там
нет, значит, он в другой шкатулке!
Вопрос: если мы провели измерение (открыли крышку) и нашли шар в левой шкатулке,
означает ли это, что он там и был до измерения? Конечно! Мы провели опыт и обнаружили
шар там, где он был раньше, просто мы этого не знали. А теперь вот узнали. Собственно, для
того и проводили эксперимент, чтобы узнать скрытую реальность.
В микромире все не так. В микромире частица до измерения не находится ни в одной
из шкатулок и одновременно находится в обеих. Потому что пребывает в состоянии супер-
позиции, она «размазана» по обеим шкатулкам, но в конкретном локализованном виде ее не
существует. И само измерение (открывание крышки) присваивает частице определенность –
только с этого момента она начинает пребывать в левой или правой шкатулке и исчезает из
другой. Вот что удивительно. И понятно, почему для физиков, привыкших к нормальному
классическому миру, было дико непривычно, что в квантовом мире скрытой реальности нет.
В квантовой физике мы не узнаём с помощью измерения то, что было от нас скрыто, а творим
определенность измерением.
В квантовой экономике то же самое – нет никакой скрытой реальности, которую можно
изучить и на ее основе сделать предсказание или разработать план (что практически одно и
то же). Вспомните человека в гипермаркете, который входит туда в «суперпозиции», то есть
сам еще не зная, что купит. В экономике и в людских головах просто не существует никаких
скрытых параметров, которые можно было бы извлечь, как данные, и сунуть в волшебную
машину для обсчета. А если мы какие-то данные туда все же ввели, нужно отдавать себе отчет,
что мы их получили неким замером, то есть сами же и создали, внеся тем самым искажение
240
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

в реальность. И потому наш «точный прогноз» не совпадет с тем, что случится. Если бы мы
данные из миллионов «квантовых голов» не извлекали, глядишь, случилось бы то, что мы
напророчили, при этом самого пророчества у нас бы не было. А если оно есть, оно не сбудется.
Этот мир подл!..
Поэтому все надежды социалистов – вот мы сейчас соберем побольше данных о том,
сколько чего кому нужно, как люди тратят и о чем они мечтают, и вообще вскоре мы разрабо-
таем более скоростные вычислительные машины и все на свете вычислим – все эти надежды
тщетны! План, будучи написанным, уже есть искажение, уже есть помеха.
Так что, вспомнив бредни левых экономистов об «истинных» и «внушенных» рекламой
предпочтениях человека, мы можем четко сказать одно: у индивида нет никаких истинных или
ложных предпочтений, пока он не достал кошелек и не произвел покупку. И с этого момента
уже неважно, чем было навеяно это предпочтение – было ли оно «эндогенным» или «экзоген-
ным». Потому что транзакция совершена, экономика случилась, реальность сотворена.
А если насильно подтолкнуть человека к «правильному» решению, то есть не к тому
решению, которое он принял бы сам, а к тому, которое кажется правильным другим людям,
социалистам, которые любят за прочих порешать?
Это будет искажение рынка в пользу узкогрупповых интересов.
И это будет соответствовать установке детектора в знаменитом физическом экспери-
менте с пролетом электронов через двухщелевой экран… Что, страшно прозвучало? Не бой-
тесь. Я и так уже злоупотребил тут всякой физикой, поэтому подробностей эксперимента опи-
сывать не буду, пощажу умы публики. Скажу лишь, что электрон, который пролетает через
экран с двумя щелями, ведет себя как волна – он рисует на фотопластинке за экраном интер-
ференционную картину, потому что свободный электрон находится в суперпозиции, то есть
пролетает через обе щели сразу и далее, складываясь сам с собой, образует волновую картинку.
– Как может один электрон пролететь через две щели сразу? – Этот вопрос возник в свое
время у физиков.
И они решили на него ответить. Но когда хитрые, как сто чертей, физики ставили у одной
из щелей детектор, чтобы подстеречь электрон и подсмотреть, в какую же все-таки щель он
пролетает – в левую или в правую, весь эксперимент искажался! Электроны, за которыми под-
сматривал Большой брат, полностью теряли свободу суперпозиции и вели себя, как классиче-
ские частицы, то есть действительно пролетали через одну щель. При этом красивая живая
картинка экономики… ой, простите, интерференции на фотопластинке исчезала.
Вынужденное поведение электронов экономики кардинально отличается от свободного!
И тогда остается только нашить им на ватники номера.

241
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

В чем смысл бизнеса?

Удавочка на шее цивилизации – вот что такое попытки бюрократов с помощью законов
поуправлять экономикой…
Из благих соображений они мостят нам дорогу в ад, эти государственные бюрократы.
Хотят как лучше. А получается как всегда – дурно. Все эти глубокомысленные ограничения
и руководящие указания от чиновников – например, о том, что капусту или алкоголь нельзя
продавать вечером или что ночные магазины нужно вовсе запретить, дабы люди вовремя
спать ложились, – все это сужает экономику, искусственно ограничивает товарные и денежные
потоки. Угнетает бизнес. Это как взять и немного перетянуть жгутом кровоток в конечности,
пусть бизнес испытывает кислородное голодание!..
Экономика складывается из бизнесов, как дом из кирпичиков. Самые уважаемые люди
– это бизнесмены. Они – опора государства. И если государство начинает бизнесменов давить
или вообще ликвидирует, как класс, как это было в социалистических странах, оно тем самым
медленно или быстро разрушает само себя.
Порой можно услышать странную фразу, будто у бизнеса есть какие-то «социальные обя-
зательства» перед обществом. Если в вашей стране начали такие фразы говорить все чаще,
срочно меняйте страну! Выводите, друзья, свой бизнес куда-нибудь в другое государство, где
поменьше глупостей в воздухе летает. Потому что обычно, когда говорят, что бизнес кому-то
что-то должен, кроме налогов, под этим имеют в виду, что богатые люди «должны делиться»
с бедными. И вообще, мол, их задача – обеспечивать общество товарами и услугами, а не за
прибылью любой ценой гоняться, а общество должно капиталистам помочь мудрыми руково-
дящими указаниями. И упомянутые выше открытия в области «квантовой экономики» дали
в руки левакам новые аргументы.
Некоторые западные экономисты левых взглядов, начитавшись про квантовую эконо-
мику, ввели в экономический оборот термины из физиологии. Людские предпочтения они
разделили на две части – экзогенные и эндогенные. Эндогенными веществами биологи назы-
вают вещества, присущие организму, в нем вырабатываемые. А экзогенными – введенные в
организм извне, то есть ему не присущие. Например, эндогенные наркотики вырабатываются
самим организмом и отвечают за разного рода приятные ощущения. А экзогенные наркотики
вводятся наркоманом в организм искусственно и в конце концов организм разрушают.
Так вот, эндогенные предпочтения, по мысли указанных экономистов, – это потребно-
сти внутреннего происхождения. В пище, например. А экзогенные предпочтения – внешние
предпочтения, сформированные рекламой. И, исходя из этого, надо, мол, действовать. Нет-
нет, эти экономисты вовсе не собираются запрещать рекламу! Их мысль была тоньше – раз
влияния рекламы современный человек, со всех сторон окруженный рекламой, не замечает,
хоть и действует под ее влиянием, давайте будем так же незаметно на него влиять для его же
пользы!.. Левакам всегда кажется, что они лучше самих людей знают, что для людей польза.
Что было предложено в качестве примера такого полезного воздействия?
Например, по существующим представлениям жирная и сладкая пища вредна. При этом
из экспериментов известно, что в ситуациях выбора у людей внимание часто рассеивается – они
более внимательно смотрят на первые предъявляемые для выбора варианты, а потом устают и
делаются уже менее внимательными.
И вот представьте, что есть столовая, где люди с подносами движутся вдоль прилавка и
смотрят на выставленные тарелки с едой. Пока их внимание активно, они особенно пристально
разглядывают образцы, выставленные в начале, и активнее их разбирают.
– Так, может быть, владельцу заведения стоит выставлять в начале менее вредную
пищу? – рассудили вместо владельца заведения левые экономисты. – И тогда граждане, кото-
242
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

рые более активно разбирают тарелки в начале, будут иметь более здоровое питание. И это
даже не будет считаться обманом потребителей, поскольку ими выбор все равно не осознаётся.
Можно вот прямо законодательно заставить владельцев заведений так поступать – ради всеоб-
щего блага!..
Но мы с вами, дорогие читатели, уже видели примеры того, как насильственная забота
одних людей о благе других приводит к грандиозным социальным катастрофам, разрушению
экономик, развалу стран, а в острых фазах социальной болезни и к миллионам трупов. Нельзя
загнать человечество железным кулаком к счастью. А вот убить можно.
Поэтому давайте на данном невинном, казалось бы, примере со столовой посмотрим, к
чему может привести нарушение законов здоровой экономики ради чьей-то идеи.
Первое…
Допустим, хозяин столовой, движимый лучшими побуждениями, решил выставлять пер-
выми не самые дорогие блюда, а самые, на его взгляд, полезные. Ну, скажем, он вегетарианец
и решил задвинуть подальше блюда с дорогим мясом и выставить на первый план дешевые
овощи. Или, допустим, хозяйка заведения – субтильная неврастеничка, помешанная на поху-
дении, которая полагает, будто жирная пища вредна. Или что-нибудь в этом роде… Иными
словами, хозяин заведения сделал выбор не в свою пользу, то есть не в пользу своего кармана,
а в пользу своей идеи, сидящей у него в голове. И проиграл в деньгах. А вот его конкуренты в
деньгах не проиграли. И вынесли идейного дурака с рынка. Выиграли у него экономическую
гонку. Потому что они стреляли по мишени, то есть на результат, а он – ради красоты процесса
перезаряжания.
Рынок неумолим, он не терпит благоглупостей. Ты сначала убеди пользователей с помо-
щью развернутой рекламной кампании, что твоя странная идея нужна людям, как воздух, и
только потом они ее купят. Можно также, чтобы не тратиться на рекламу, использовать в
свою пользу те идеи, которыми уже заражены людские головы. Например, зная, что поблизо-
сти от вашего кафе большая церковь или что ваше кафе расположено в каком-нибудь христи-
анском квартале, где много верующих, в дни так называемых постов делать упор на постные
блюда. Поскольку они без мяса, они дешевле нормальных, но вы можете сделать их подороже,
поскольку подогреваемые религиозным рвением простаки все равно эти блюда купят. Эх, жаль,
у марксистов нет никаких догматических представлений о еде, а то и на их предрассудках
можно было бы заработать!..
Ну, а если пробравшимися в парламент идеологическими сектантами будет принят закон
о том, чтобы все владельцы столовых были обязаны располагать первой по ходу движения не
самую дорогую и приносящую прибыль еду, а самую «полезную»?
Вот это и есть то регулирование рынка, о котором мы говорили. Это и есть первый малю-
сенький шажок к пропасти тотальной плановой экономики, то есть отрицанию экономики.
Если все столовые из-за этого закона начнут зарабатывать чуть меньше, чем прежде, что это
как не сжатие экономики – причем, буквально на ровном месте!
Да, можно чуть-чуть снизить уровень свободы рынка (то есть свободы граждан), зажав
гайки и здесь, и там, и вон там… Но экономика неизменно отомстит за эти токсичные решения,
поскольку всякое ее зажатие в конечном итоге приводит к общему незаметному обнищанию
общества. Можно выдавливать кровь по капельке, а можно спустить всю сразу, сделав эконо-
мику целиком плановой, то есть, по сути, выключив всю экономику, оставив от нее только
обескровленный труп. Но надо понимать: ущемление человеческих свобод даром не проходит.
Кто вообще может определять за других людей, что им на пользу, а что во вред? Ведь эти
«благодетели народа» могут ошибаться. Даже люди, основывающиеся на науке, ошибаются.
Когда-то медицина считала полезными всякие кашки-малашки, в основе пищевой пирамиды
лежали углеводы – хлеб, злаковые и тому подобное. А жирные продукты считались вредными.
Теперь мнение медицины кардинально переворачивается. Врагом рода человеческого объяв-
243
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

лены углеводы (сахар в первую очередь), а пища, по представлению передовых диетологов,

должна быть высокожировой, содержащей белок и овощи, в которых много клетчатки. Уж как
раньше заполоняли прилавки полезными «кашами», боролись с жиром, обезжиривая творог,
молоко и кефир, хотели кое-где даже запретить сливочное масло, от которого «сплошной холе-
стерин»… А потом вдруг выяснилось, что масло полезно, от пищевого холестерина вреда нет,
обезжиренная пища приводит к камням в желчном пузыре, а губят нас углеводы.
И дело даже не в том, что мнения прикладной науки о пользе или вреде того или иного
меняется. А в том, что сиюминутное мнение какой-то небольшой группы людей навязывается
всему обществу. И удавливает экономику. Сила экономики, сила эволюции, в том числе и соци-
альной, – в разнообразии! В том, что все по-своему неправы. (Ну, или правы по-своему, что
одно и то же.)
Поэтому не нужно одержимым какой-то идеей людям насильственно облагодетель-
ствовать человечество путем законодательных запретов. Не нужно навязывать бизнесменам
несвойственные им «социальные функции». Задача хозяина столовой не состоит в улучшении
чьего-то здоровья, в конце концов, здоровье человека – это его личное дело. Задача хозяина
столовой – зарабатывать прибыль, продавая корм людям. А задача врача и хозяина фитнес-зала
– зарабатывать прибыль, продавая людям здоровье. Поэтому хозяин столовой должен распола-
гать блюда и вообще вести бизнес так, чтобы побольше заработать. И с удовольствием подсчи-
тывать свою прибыль, а не чужое здоровье. В противном случае прибыль будет подсчитывать
кто-то другой, а ситуация со здоровьем все равно останется прежней.
Цель любого бизнесмена – получение прибыли и выплата с нее налогов в обществен-
ные фонды. Получил, заплатил – молодец! Остальное выходит автоматически. Качественные
товары и услуги, которые получает от бизнеса общество, – это естественно вырастающий плод
здоровой, не перетянутой жгутами запретов экономики.
Только прибыль и является мерилом успешности бизнеса, то есть критерием его нужно-
сти обществу, и потому только прибыль является целью экономической деятельности. Если бы
людям (рынку) данный прибыльный бизнес был бы не нужен, они не покупали бы его продукт
и не делали бы бизнес прибыльным.

244
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Часть 6
Что же будет на земле через сто ближайших лет 22

Куда ветры дуют

Предсказать будущее возможно…
Неожиданное заявление, правда? Мы уже так привыкли к непредсказуемости мира
вообще и экономики в частности, что подобное заявление может даже расстроить читателя.
Не расстраивайся, мой друг!
Просто знай: предсказания бывают разные. Вот взять ту же квантовую физику. Она не
может предсказать, куда попадет каждая конкретная частица, но зато может рассчитать веро-
ятности ее попадания. Условный пример: можно рассчитать, что в каком-то конкретном экс-
перименте электрон с вероятностью в 30 % шлепнется слева, а с вероятностью 70 % – справа.
Это означает, что, если мы выпустим 1000 частиц, около 300 из них упадут слева, а примерно
700 шлепнутся справа. Вот такого рода предсказания в квантовом мире вполне возможны!
В мелочах мы не в состоянии дать точных предсказаний – ни по курсам валют и ценных
бумаг, ни о том, что будет делать какой-нибудь Вася Пупкин через год. А вот по-крупному
что-то спрогнозировать можем, то есть весьма приблизительно и в больших масштабах.
Мы ничего не в состоянии сказать о поведении каждой конкретной молекулы в баллоне с
газом – куда она летит, с какой скоростью… Но их общие усредненные характеристики в виде
давления или температуры вполне измеримы и ясны.
Всю экономику до гвоздя не спланировать, конечно, но улавливать глобальные мировые
тенденции (они называются трендами) и примерно понимать, куда движется мир, наука умеет.
Мы ничего не можем сказать о поведении и мыслях каждого из 7 миллиардов людей на
Земле. Но какие-то общие средние величины, тенденции и направления можем определить.
Ниже я приведу для красоты и в порядке иллюстрации к сказанному три картинки,
подробно разбираться в которых вам совершенно не нужно, достаточно просто бросить взгляд.
Они приведены здесь только для того, чтобы вы были спокойны: ученые из разных областей
знания не оставляют своим вниманием эволюцию социальных организмов, а тщательно изу-
чают, в каком направлении движутся страны. Которые, надо сказать, не стоят на месте, а в
пространстве нижеприведенных графиков активно ползут в определенных направлениях. Как
амебы на свет. Как щепки на поверхности воды, гонимые ветерком.

Первая диаграмма вообще не из области экономики, что, впрочем, видно из ее названия.

Точки на ней – это страны. Стрелки – направление, куда все они движутся со временем. А
движутся они к области, обозначенной на вертикальной оси цифрой 1. Это область нулевого
прироста населения и оптимального энергопотребления. Рассказ о том, что такое удельное и
оптимальное энергопотребление, выходит за рамки этой книги, вам надо лишь знать, что это
стремление объективно, то есть страны движутся туда не потому, что этого кто-то хочет. А
просто их природа так устроена.
Страны на диаграмме условно разбиты на 5 групп в зависимости от состояния их эконо-
мик и населения.
Вторая диаграмма тоже не экономическая, она политологическая. Здесь показаны страны
в ценностных координатах. Однако опытный глаз тут увидит и экономику, и тенденцию.

22
Цитата из песни «Я у бабушки живу». Слова И. Шаферана.
245
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Несмотря на то, что стрелки возле стран не указаны, все страны имеют стремление ползти
в правый верхний угол диаграммы, где уже собрались самые богатые и развитые государства
мира. Каковы же их ценности, которые и позволили этим странам стать самыми развитыми в
экономическом смысле? Или переформулируем вопрос: какие характерные ценности, разде-
ляемые населением, являются маркёрами богатых стран? Или даже так: как смотрят на мир
богатые люди и какие ценности нужно разделять, чтобы стать богатым?
По вертикальной шкале отложена религиозность. Чем выше по оси, тем меньше людей
в стране верит в бога и тем меньшей ценностью здесь считается религия. Чем ниже по верти-
кальной оси, тем более страна мракобесна, тем больше она склонна к диковатым традицион-
ным ценностям. Общая известная ученым закономерность заключается в том, что чем богаче
страна, тем она менее религиозна при прочих равных условиях.

246
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

1 – развитые страны, вползающие в постиндустриализм, то есть практически завершив-

шие так называемый демографический переход, здесь отличная экономика и низкая рождае-
мость; 2 – страны догоняющего развития, тут много бывших социалистических стран с отста-
ванием в развитии, но они зато урбанизированные, то есть с городским населением, которое
неплохо образованно и потому плохо размножается, потребление энергии в этих странах пока
еще отстает от стран развитых; 3 – «молодые тигры» – страны, совершающие мощный эконо-
мический рывок из аграрности в индустриальность, но еще недостаточно урбанизированные, с
относительно высокой рождаемостью и значит, невысокой ценой человеческой жизни и низким
качеством человеческого материала; 4 – страны – экспортеры нефти, которые бесятся с жиру, у
них огромное энергопотребление, большие нетрудовые богатства, но еще довольно диковатые
нравы; 5 – недоразвитые страны, нищие и дикие

Если вы найдете Россию, то увидите, что она заполнена не сильно религиозным населе-
нием. Россия – страна секулярная и достаточно рациональная, в этом смысле задатки у нас
хорошие – вверх мы поднялись. Но, к сожалению, богатство зависит не только от атеистично-
сти государства и его населения, оно сосредоточено не столько вверху, сколько на «северо-
востоке», то есть в верхнем правом углу диаграммы. А что у нас по оси «право-лево»?
А по горизонтальной оси у нас отложены ценности не религиозно-антирелигиозные, а
ценности страха или бесстрашия перед новым. Левее нуля по оси у людей преобладают цен-
ности сохранения и выживания, они буквально запуганы жизнью и стараются не столько при-
обрести (не до жиру), сколько не потерять! Правее нуля – у населения главенствуют ценности
развития и самовыражения. Понятно, что если эти ценности преобладают в умах жителей, зна-
чит, человеческий капитал в этой стране используется полностью. Все свои способности люди
реализуют в полной мере, поскольку заточены на это. Соответственно, страна преуспевающая.
И так как мир эволюционирует, то есть развивается, все страны через какое-то время
достигнут постиндустриального, то есть информационного, этапа – точно так же, как когда-то
практически все регионы планеты перешли от охоты и собирательства к аграрности. И затем
– скакнули от аграрности к индустриализации, причем, некоторые страны еще не закончили
данный переход, а самые развитые уже находятся в состоянии очередного перехода – к инфор-
мационному обществу.
По-иному этот процесс называют еще демографическим переходом. Наука демография
изучает процессы, происходящие с населением – растет оно или убывает, какие возрастные
группы в нем преобладают, где оно группируется. Было замечено, что переход к промышлен-
ной экономике сопровождался процессами урбанизации, то есть большинство населения стало
жить в городах, где были сосредоточены заводы и фабрики. При этом цивилизованное город-
247
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ское население имеет обыкновение размножаться в гораздо меньшей степени, чем деревенское.
Поэтому процесс сокращения рождаемости в мире и назвали демографическим переходом (от
высокой рождаемости к низкой). Считается, что рождаемость достигнет своего минимума при
переходе от промышленного общества к обществу информационному, в котором основная сто-
имость в экономике будет создаваться уже не в области промышленности, а в информационной
сфере и сфере услуг. И поскольку производство рабочей силы при этом достигнет минимума,
ценность человека, как продукта экономики, в информационном обществе достигнет своего
максимального значения. Недурственно!

Бытие стран в координатах экономического благополучия. По горизонтали отложен ВВП

на душу населения в долларах. Чем правее, тем богаче. По вертикали – скорость роста ВВП
на душу населения в долларах. Ну, а диаметр круга – общая величина экономики страны, то
есть ее совокупный ВВП в долларах

Причем, что интересно, если у тех стран, которые первыми начали перестраиваться от
аграрной экономики к промышленной, этот переход был весьма растянут и занял много десят-
ков лет, то в сегодняшнем мире он ускорился и занимает всего пару десятков лет. Например, в
Англии, вступившей на промышленный путь раньше всех, падение рождаемости с 6 до 2 детей
на одну женщину заняло столетие. А у стран, которые только вошли в эпоху демографического
перехода, это занимает всего десяток лет. Поэтому можно ожидать, что в течение ближайшего
века процесс будет закончен, и вся планета окажется в едином пространстве информационной
экономики.
Наконец, третья диаграмма – чисто экономическая. Она фиксирует экономическое
состояние мира. Если такие диаграммы взять за много лет, мы увидим стремление стран, как
социальных организмов, упорно ползти (с разной, правда, скоростью) в правый верхний угол
– к богатству и процветанию. А вот некоторые особенности этого движения мы рассмотрим в
следующей главке. И да сопутствует нам удача!..

248
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Страны мира в координатах ценностей. Все страны имеют тенденцию ползти в верхний
правый угол

249
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Откуда дуют ветры

В общем, вы поняли – ученые дядьки с большим количеством ума давно изучают эконо-
мическое и демографическое поведение стран и примерно представляют, в каком направлении
движется мир.
Да мы с вами и без дядек теперь все прекрасно представляем! Здесь особых хитростей нет
– на больших временных масштабах действуют общие эволюционные закономерности: напри-
мер, тенденция к усложнению, а уже следствием усложнения в экономике является все более
глубокая специализация, появление тысяч новых профессий… Или вот такая уже знакомая
нам закономерность, как стремление развивающейся системы к глобализации, к планетарному
охвату. Биосфера охватила всю планету, хотя жизнь зародилась в отдельных очагах. Разумный
вид также расселился по всей планете, изначально появившись в Африке. И начал строить
вокруг себя техносферу, которая также расползлась по всему земному шару, охватив его рас-
пространившимися технологиями и торговыми связями, буквально спаяв экономикой, кото-
рая все более и более делается всеобщей, интегрирующей в себя все страны и корпорации. А
корпорации становятся наднациональными.
Нынче даже отдельные государства сливаются – вступают в экономические надгосудар-
ственные союзы, делясь суверенитетом (самостоятельностью в принятии решений) и отдавая
какие-то полномочия в надгосударственные органы, наверх. При этом, поскольку сложные
системы должны иметь множество центров управления на местах, их структура становится
сетевой, то есть часть управленческих полномочий опускается вниз, в местное городское само-
управление, и даже к единичным людям. Это значит, что привычные нам национальные госу-
дарства потихоньку растворяются, теряя свои политические функции.
А что мы видим со стороны экономики?
Мы видим, как технический прогресс смещает центры тяжести со старых видов деятель-
ности к новым, более сложным. От охоты и собирательства мы пришли к сельскому хозяй-
ству… Потом центр тяжести сместился от сельского хозяйства к промышленности, иными
словами в экономике основная стоимость стала создаваться не в аграрном секторе, а в инду-
стрии, сельское же хозяйство в современной экономике занимает менее 4 % экономики…
И вот теперь от индустрии мы уходим к информационным технологиям, там отныне будет
создаваться основная стоимость. Причем, когда старый вид деятельности сдвигается куда-то
на периферию, им начинает заниматься все меньше людей – и это тоже известная нам законо-
мерность.
Много ли людей нынче занимаются охотой и собирательством? Да ничтожное число и
то только ради развлечения.
Сельским хозяйством в развитых странах сегодня занимаются от 2 до 4 % населения,
и этого хватает, чтобы прокормить всех. Пока еще фермеры жизненно необходимы цивилиза-
ции, несмотря на свою малочисленность. Но в будущем, возможно, ведение сельского хозяй-
ства исчезнет как необходимость и останется как развлечение. Почему бы, в самом деле, не
выращивать пищевую биомассу на фабриках? Это если измененному человеку-киборгу буду-
щего вообще нужна будет биомасса, – может, он из розетки станет заряжаться?
Впрочем, так далеко мы заглядывать не будем. Попробуем прозреть грядущее хотя бы
до конца нынешнего века, чтобы понять, как станут жить наши дети и внуки. Но прежде, чем
вперить глаза в будущее, вопрем их в прошлое и в день сегодняшний, ибо из прошлого растет
будущее, пробиваясь через сегодняшний день.
К сожалению, эти переходы от одного типа хозяйствования к другому не давались чело-
вечеству даром. При переходе от первобытного образа жизни к сельскохозяйственным техно-

250
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

логиям вымерло от голода до 90 % населения планеты. И это историки назвали Неолитической

революцией. Она изменила технологии и, соответственно, психологию человечества.
Переход от аграрности к промышленной цивилизации был, конечно, уже менее ката-
строфическим, но и он сопровождался чередой кровавых революций и гражданских войн. И
также мощнейшим переломом в сознании! Переток людей с диковатыми традиционными цен-
ностями, практически с первобытным мышлением, из деревни в совершенно иные условия
существования – в города, где все непривычно, где другой темпоритм жизни, где ценности
совершенно другие, более толерантные – сопровождался грандиозными мировоззренческими
катастрофами, ломалась старая система координат, трещали по швам деревенские нравы и
обычаи, лопалась мировоззренческая картина, менялись представления о добре и зле, о том,
что такое хорошо и что такое плохо… Деревенское сознание всегда воспринимало и воспри-
нимает город, как нечто непривычно-пугающее, аморальное, некультурное, растленное. Так
тысячи лет назад реагировало сознание деревенского дикаря, впервые пришедшего в Вавилон с
его чудовищным разнообразием всего и свободой нравов. Так оно реагировало и в эпоху Про-
мышленной революции. Культура яростно противостояла цивилизации, любя город за техни-
ческие достижения и ненавидя за непривычно свободное поведение.
На урбанизацию эпохи Промышленной революции традиционное сознание ответило
идеологическим терроризмом – вчерашние деревенщики, ищущие смысла в пугающем, меня-
ющемся, непривычном мире, ухватились за марксизм и начали взрывать губернаторов и
городовых. Марксистский террор социал-революционеров, народовольцев и красных бригад,
начавшись в конце XIX века, продолжался в Европе до 70-х годов прошлого века. А нынче,
после краха марксистских проектов, он сменился исламским терроризмом, который демон-
стрирует острое неприятие и ненависть со стороны вчерашних жителей кишлаков по отноше-
нию к «развратному» современному миру, который отступился от идеологии (от бога) и живет
в свое удовольствие. Развлекается, вместо того чтобы заниматься Служением!.. Они правы:
в современном мире Человек действительно превыше Бога. Разве же можно такое стерпеть
маленьким человечкам, считающим себя божьими рабами?..
Что ж… Общество в моменты рождения нового мира, в моменты мучительного пере-
хода напоминает ослабленный организм. Такой организм с легкостью одолевается болезнями,
иммунитет-то сел! В социальном организме роль иммунитета играют экономические показа-
тели. А роль болезней – новые идеологии. Они всегда присутствуют в виде «микробов» – кро-
хотных фанатичных сект. Здоровый организм прекрасно с ними сосуществует, легко подавляя
заразу. Но в моменты слабости «микробы» вдруг организм поражают и захватывают. Так Рим-
скую империю эпохи ее упадка поразило христианство, словно черная плесень по сырой ван-
ной молниеносно распространившееся по всему «телу» ослабевшей империи. И точно так же
в среде малограмотных простолюдинов, перебирающихся из деревни на городские фабрики в
эпоху, когда ослабли аграрные империи и только-только началось развитие капитализма, рас-
пространилась неорелигия марксизма. Как пламя по сухой стерне!
И дело тут в человеческой психологии. Людям свойственно винить в своих бедах не себя,
а других или окружающий мир. Это не я плохой, это все вокруг плохие!.. Признаться себе в
том, что сам виноват в своих проблемах, тяжело. Легче свалить вину на других или на обсто-
ятельства. И попытаться их взломать, взорвать…
Так толстые люди говорят: «Да я на самом деле очень мало ем! Это все возраст!..» Или:
«Это просто у меня обмен веществ такой!..» Или: «Это у меня диабет, вот поэтому я толстый!»
Так фашисты объясняли немцам, почему они так плохо живут после Первой мировой
войны: «Во всем виноваты евреи!..»
Так марксисты объясняли рабочим, почему им живется бедно: «Вы на самом деле хоро-
шие. Вы – передовой класс. А бедные вы оттого, что вас грабят плохие богачи-капиталисты,
отнимая у вас прибавочную стоимость!..»
251
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

И кажется, что стоит только расправиться с врагами, мешающими жить, как жизнь сразу
наладится. Не наладится! Потому что главный враг человека – он сам. И какие бы религии
или неорелигии ни указывали вам причины ваших бед вне вас, натравливая тем самым на
других людей, не верьте им. Как правило, настоящая причина ваших неудачи лежит внутри
вас. Внутри, а не во внешнем мире. Мир вокруг вас просто существует, он к вам нейтрален. А
вот вам не удается к нему приспособиться, и это только ваша проблема.
Поиск виноватых – очень распространенный порок многих людей, которых постоянно
тянет переустроить мир. Им все время кажется, что как только они это сделают, в их душе
настанет покой. Не настанет… И чем слабее человек, чем слабее в экономическом плане
страна, тем больше им мнится, что кругом враги, что их обижают. И они жадно впитывают
любые объяснения и теории про это.
Заметьте, в наибольшей степени оказались поражены неорелигиями наиболее слабые в
экономическом смысле страны – например, тогдашняя Российская империя. Развитые страны
тоже оказались затронуты болезнью, но перенесли ее в легкой форме: их экономический имму-
нитет был силен. Помимо России не повезло также Германии, сильно ослабевшей после про-
игрыша в Первой мировой войне, ее дистрофичный экономический организм оказался пора-
жен черным грибком национального социализма, носителем которого была тогдашняя Рабочая
партия Германии под руководством национал-социалиста Гитлера…
Сегодня мы тоже живем в эпоху перехода – мир переходит от индустриальной фазы в
фазу информационную. И наиболее тяжело этот переход переживают экономически не самые
здоровые страны Второго мира. Причем, многие – с одинаковыми симптомами! Один из них
– пугливое съеживание социального организма, его стремление спрятаться, как улитка, в соб-
ственную раковину, закрыться от мира. В таких странах часто говорят об автаркии 23 и некоем
Особом, или Третьем пути развития. Симптом состоит в повышенном внимании к собствен-
ной самостоятельности и суверенности.
Если в какой-то стране идут разговоры о том, что она – совершенно уникальная, с какой-
то особенной героической историей, особенными людьми, и потому пойдет в будущее непрото-
ренной дорогой, своим собственным, специфическим, неповторимым путем, знайте – это бед-
новатая страна с не очень развитой экономикой, причем, находится она в переходном этапе и
примерно на пару поколений отстает от современных экономически развитых западных демо-
кратий. Это классические симптомы отставания, которые переживали очень многие страны, и
все это чертовски напоминает подростковый этап взросления, который характеризуется актив-
ным отрицанием мира взрослых и характерным подростковым бунтом против мира взрослых.
Ранее мы про эту подростковость упоминали, теперь поговорим подробнее.
Почему такое происходит у подростков? Потому что человечек уже достаточно образо-
ванный, нахватавшийся, начитанный, с острым незашоренным умом, но вот опыта, а главное,
финансовых возможностей у него пока нету, он еще ничего не зарабатывает. Хочется быть
самостоятельным, но еще не можется! Отсюда неосознаваемые обиды на мир и бунт против
старших, которые скучные, но почему-то имеют все деньги мира. Подростку кажется, что он
никогда не будет таким вот старым, предсказуемым и скучным, что у него будет какая-то совер-
шенно особенная жизнь, не похожая на обычную…
Теперь вы понимаете, почему страны догоняющего развития, среди коих много автори-
тарных государств, так много говорят о том, что их путь развития ни в коем случае не будет

23
Автаркия – окукливание экономики, когда страна закрывается от мира, обрезая торговые связи и стараясь выжить в
одиночку. У сторонников автаркии есть ошибочное мнение, будто одна страна может произвести для себя сама всю номен-
клатуру производственной продукции. Что в современном мире попросту невозможно: номенклатура товаров так велика, а
сложность некоторых из них настолько возросла, что для их окупаемости (а без окупаемости нет производства) нужны огром-
ные открытые рынки емкостью в сотни миллионов человек или даже миллиарды. Например, это справедливо для рынка пас-
сажирских самолетов.
252
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

повторять путь «взрослых» стран? По той же самой причине, по которой это происходит у
подростков – из-за несоответствия между уже появившимся гонором и скудостью пока еще
недоразвитой экономики! Отсюда вечные претензии к миру взрослых стран, которые подоб-
ный этап пережили два поколения назад. Отсюда разговоры о том, что «такой хорошей уни-
кальной стране, как наша, с ее удивительной историей», не пристало быть совсем уж нищей,
как странам Третьего мира, но и путем развитых демократий тоже идти неохота. У нас свой
путь, третий! Путь нашей, отдельной, особо духовной, суверенной демократии, то есть какой-
то такой из себя особенной, какой еще свет не видывал!
Ничего, повзрослеет, остепенится, отстрижет вихры на голове, начнет работать, набе-
рется взрослой мудрости и с раздражением будет смотреть на закидоны нового поколения под-
ростков. А наивные подростковые разговоры о Третьем пути затихнут сами собой, исчезнув,
как юношеские прыщи…
Вот это вот подростковое стремление забиться в ракушку, обиженно спрятаться от пуга-
ющего мира взрослых стран, и вызывает в государствах Второго мира (к которым относится
современная Россия, как страна догоняющего развития) разговоры об автаркии. Мол, нам
никто не нужен, мы на всех надули губы и будем выживать сами и все для себя сделаем самосто-
ятельно, кроме бананов, потому что бананы у нас не растут. Ну, а чтобы наша промышленность
развивалась, отгородимся-ка мы от всего мира плотным экономическим одеялом пошлин и
займемся под этим одеялом протекционизмом!
Что такое протекционизм? О-о-о, это любимый способ спасения экономики среди людей,
слабо разбирающихся в экономике!

253
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Сизифов труд протекционизма

Протекция – это защита. Как защитить своих производителей и свои товары от конку-
ренции иностранных производителей и иностранных товаров, чтобы помочь развиваться своей
экономике? Первое, что приходит в голову – а давайте-ка мы вовсе запретим иностранные
товары! Сами будем все производить и на этом зарабатывать! Или установим на ввозимые
товары такую высокую пошлину, чтобы цена на них на нашем внутреннем рынке поднялась, и
для нашего потребителя они стали бы дороже отечественных товаров, производимых у нас в
стране. И вот тогда у нас наступит великое развитие, заколосятся производства и поднимется
экономика, словно тесто в кастрюле!
Мысль о том, что если вы запретите чужое или отгородитесь ввозными пошлинами, то и
вам запретят и от вас отгородятся, отчего всем будет только хуже, почему-то протекционистам
в голову не приходит. И оттого множество стран множество раз наступали на грабли протек-
ционизма, набивая себе на узком лбу огромные шишки тяжелого опыта.
Грабли били в лоб даже такие великие страны, как США. Например, в 30-х годах про-
шлого века случился в экономике США кризис. Да-да, та самая Великая депрессия… Вообще,
кризисы в капиталистической экономике периодически случаются, это нормально, это жизнь
– бывают взлеты, бывают падения. Только социалистическая экономика не знает кризисов.
Потому что на кладбище кризисов не бывает… Так вот, случился экономический кризис. И
на этом фоне некоторые особо «умные» политики предложили, чтобы спасти свою экономику,
немножечко погубить чужую – заняться протекционизмом, то есть ввести против европейских
товаров ввозные пошлины. Тысяча грамотных экономистов тогда предупредила правитель-
ство: ребята, эти ваши торговые войны против соседей кончатся и для нас, и для них катастро-
фой. Но депутаты-конгрессмены не послушались умных людей и пошлины против европейцев
ввели.
Ну, и те в отместку ввели, у них просто выхода другого не осталось!..
В результате американские товары на европейском рынке стали неконкурентоспособ-
ными, слишком дорогими для европейцев из-за введенных европейцами пошлин. Производ-
ство в США, вместо того чтобы вырасти, как рассчитывали регулировщики экономики, резко
упало, жесточайшим образом усугубив кризис. Погибли целые отрасли американской инду-
стрии, которые работали на импортном (привозном) сырье, – например, швейная индустрия,
которая лишилась европейских тканей.
Кроме того, американские банки кредитовали европейских производителей. И когда те
из-за введенных американцами пошлин потеряли возможность продавать свои товары в США,
начали разоряться и перестали выплачивать кредиты, американские банки тоже стали разо-
ряться. А они ведь кредитовали и американских производителей! И те тоже стали разоряться.
То есть решив помочь собственным производителям закрытием рынков, Америка их убивала.
Ввоз товаров в США упал более чем вдвое, вывоз тоже. А мы знаем: там, где гаснет
торговля, начинается разорение, умирание, закат цивилизации, экономическое обнищание. Те
самые американские фермеры, которые наряду с промышленниками вопили и требовали защи-
тить их от иностранных конкурентов пошлинами, вдруг обнаружили, что в результате этого
потеряли треть доходов и больше не могут выплачивать кредиты банкам. И это было вторым
ударом по американским банкам.
Ликвидация конкуренции – прямой путь к вырождению!..
А ведь самые грамотные экономисты еще в позапрошлом веке догадались, что выгоднее
для всех свободная торговля: препоны и всяческие задиры на пути товаров и финансов мешают
глобализации – той самой, с которой мы начали нашу книгу и которой настоятельно требует
развивающаяся экономика – и потому пошлины идут во вред всем. Первыми это поняли англи-
254
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

чане и начали ратовать за свободу торговли. Потому что торговля, обменные операции и есть
жизнь цивилизации.
Вот вам чудесный пример из жизни XIX века…
После того как с помощью великого Наполеона европейская сахарная промышленность,
производившая сахар из свеклы, возникла и начала бурно развиваться, нашлись «умники»
в разных странах, которые эту важную и перспективную промышленность решили защитить
от иностранных конкурентов. Чтоб свои цвели и пахли, а чужие просто сдохли.
Для этого начали вводить разные меры, поощряющие собственное производство. Напри-
мер, германские сахарозаводчики, которые платили в немецкую казну акциз (особый сбор или
налог, если хотите), освобождались от этого сбора, если поставляли свой сахар за границу.
Точнее, этот уже оплаченный в казну сбор им возвращался. Причем, за экспортный сахар воз-
вращали даже немного больше, чем забирали. Так правительство поощряло продавать сахар за
границу. Иными словами, немецкие налогоплательщики из своего кармана фактически финан-
сировали сахарных капиталистов и развивали в Германии сахарные заводы.
Куда же поставляли немцы свой сахар?
В Англию. Так сложилось, что из-за наполеоновской континентальной блокады, то есть
санкций, наложенных Наполеоном на Англию, в Европе сахарные заводы возникли, а Англия
в них не нуждалась: тростниковый сахар из-за океана завозили в Европу английские корабли,
блокада перекрыла им доступ в Европу, что и послужило причиной возникновения производ-
ства в Европе сахара из свеклы, но сама-то Англия себе тростниковый сахар продолжала заво-
зить. Зачем ей свекольный?
Но вот прошла наполеоновская эпоха. А сахарные заводы в Европе остались. И поощря-
емые политикой правительства немцы стали поставлять в Англию сахарок. Да и не только в
Англию! Так поощрили немецких сахарных капиталистов деньгами налогоплательщиков, что
и в США стал поступать немецкий сахар, выгодно оказалось его тащить через океан за счет
немецких обывателей!
В результате в Англии немецкий сахар стал стоить 5 центов за фунт, в США 7 центов
(подороже, из-за дальней перевозки), а в самой Германии целых 9 центов за фунт! При этом
англичане употребляли о ту пору 67,6 фунта сахара на человека в год, американцы 51 фунт,
а трудолюбивые немцы… 12 фунтов на душу населения. Во как защитили свой рынок немцы,
прямо завидки берут! От себя оторвали и другим отдали.
И ведь их горький опыт ничему не научил соседей! Глядя на поразительные «успехи»
немцев, австрийские сахарозаводчики прибежали к своему правительству: и мы хотим так же!
Правительство пошло им навстречу, ведь надо же защищать родное производство и поощрять
его к развитию, то есть к экспорту своей продукции, чтоб государство богатело! Однако госу-
дарство австрийское почему-то по сахару совершенно не разбогатело. С ним случилось то же
самое, что с государством германским – немцы вкалывали, а англичане ели дешевый сахар.
Вслед за австрийскими к своим правительствам прибежали французские и американские
сахарозаводчики: смотрите, что творится, вон как люди-то свою промышленность защищают,
и мы, и нам!.. И они тоже были удовлетворены.
Но самое интересно, что подобное поветрие охватило и Англию. Там тоже местные капи-
талисты прибежали к своему правительству и сказали:
– Мы тут собираемся сахарные заводы открыть, но не можем этого сделать, потому что
в нашу страну поступает супердешевый сахар отовсюду. Европейские правительства вовсю
помогают финансово своим производителям, в результате чего нас завалили сахаром, и мы
теперь не можем здесь организовать собственное производство, потому что наш сахар будет
неконкурентоспособным, он станет дороже импортного, европейского! Поэтому мы хотим,
чтобы нас тоже так защитили финансово! Какая же это свободная торговля, если немецких и

255
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

других европейских промышленников поддерживают их правительства, а нас наше не поддер-

живает!.. Обидно, слушай…
К счастью, английское правительство оказалось мудрее всех европейских правительств,
вместе взятых. Покачав кудрявыми белыми париками и пораскинув мозгами, министры кое-
что прикинули на бумажке и ответили просителям:
– Ну, если европейцы такие дураки, что оплачивают нам потребляемый нами сахар так,
что у нас он дешевле, чем у них, то зачем же нам отказываться от такой халявы? Да это все
равно, как если бы мы открыли у себя залежи сахара!.. У нас тут по циферкам получается,
что мы, как потребители, больше выигрываем по деньгам, не производя сахар, чем произ-
водя! Потому что на сегодняшних халявных сахарных залежах в Англии возникла целая новая
индустрия, в которой заняты только в окрестностях одного Лондона более 6 тысяч человек!
Они перерабатывают 45 тысяч тонн сахара в варенье, печенье и конфеты. А по всей Англии
в подобных кондитерских предприятиях работает 12 тысяч человек, которые перерабатывают
100 тысяч тонн сахара в год. И это, черт побери, втрое больше, чем могут занять ваши дурацкие
сахарные заводы! Вы кричите о развитии производства, так у нас в одной только Шотландии
за последние двадцать лет конфетное производство, а также изготовление пастилы и марме-
лада, бисквитов и фруктовой воды выросло в четыре раза! У нас на этом европейском сахаре
поднялась пивная промышленность!.. Эх, жаль, что это все скоро кончится, ведь не могут же
европейцы быть вечно такими дураками, чтобы за свой счет поставлять нам сахар в качестве
дешевого сырья. Они же, по сути, сами себя податью обложили ради нашего процветания, и
когда-нибудь они спохватятся…
О чем же говорит эта поучительная история протекционистского евроидиотизма? О том,
что англичане имели товар, а немцы имели производство. Но людям нужнее продукт произ-
водства, а не само производство. Производство – это просто средство, а не цель. И не надо цель
подменять средствами ее достижения. В противном случае вы рискуете заменить результат
работы пустой работой. А это называется Сизифов труд. Ну, и вообще, опыт глупой Венесуэлы
советую вспомнить, где понаоткрывали фабрик для рабочих, а не для потребителей…
Так что все попытки отгородиться от мира вовсе или частично с помощью финансовых
барьеров – это путь назад, в дикость.
Экономическая статистика современного мира говорит только о том, что страна тем
богаче, чем больше ее экономика вплетена в паутину международных связей. То есть: чем
больше интеграция экономики конкретной страны и ее производств в мировые производствен-
ные цепочки, тем страна эта успешнее в экономическом развитии. Да это и не открытие!.. Это
мы еще в Древнем мире наблюдали! Где были самые богатые государства? Там, где была гло-
бальная (для того мира) международная торговля…
Увы! Не все это понимают. И потому продолжают поступать предложения о необходи-
мости ввести защитные ввозные пошлины на иностранные товары, чтобы такие товары произ-
водились у нас, а то наша промышленность плохо развивается из-за «нефтяного проклятия».
Нефтяное проклятие – другое название сырьевой моноэкономики. Есть и еще одно синони-
мичное название у этой беды, мы его помним – голландская болезнь. Халявное сырье действи-
тельно убивает собственное производство.
Но что будет, если в попытках спасти производство мы прибегнем к протекционизму?
Да мы только усугубим голландскую болезнь! И вот почему… В страну течет большой
поток иностранной валюты за счет продажи нефти. То есть приток осуществляют экспортеры
сырья. А отток валюты из страны осуществляют импортеры промышленных товаров, которые
Россия закупает за рубежом. Импортеры покупают у экспортеров валюту и на нее приобретают
за рубежом иностранные товары. Если теперь ввести ввозные пошлины для импортеров, сто-
имость товаров на внутреннем рынке вырастет на размер пошлины. Ну, а раз товары подоро-
жают, спрос на них упадет – не все смогут купить их по более дорогой цене. Значит, ввозить их
256
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

будут сильно меньше. То есть «венозный отток» валюты из страны сократится, а «артериаль-
ный приток» останется прежним. Валюты в стране останется больше. То есть на то же коли-
чество рублей будет приходиться большее количество оставшихся в стране долларов. Рубль
укрепится, станет более дорогим, поскольку в одном рубле теперь будет содержаться большее
количество долларов. И это ударит по нашей промышленности: российские производители
товаров не смогут их экспортировать, то есть продавать за рубеж – в долларах ведь их товары
подорожают, и их за границей перестанут покупать. И это даже если против нас не введут
ответных пошлин в этой торговой войне!..
Иными словами, защита нашей промышленности не поможет нашей промышленности,
а задавит ее. Так всегда выходит у запретителей и «регулировщиков» экономики, они вечно
приходят к результатам противоположным от задуманных. Мы это по социалистам видели…
Успешное преодоление сырьевого проклятия возможно не с помощью отгораживания
себя от мира, а с помощью интеграции с миром, с помощью слияния наших производственных
цепочек с мировыми, насколько это возможно…

257
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Вкалывают роботы, счастлив человек

Скоро в промышленности случится то же самое, что уже произошло в сельском хозяй-
стве – там будут заняты 2–4 % трудоспособного населения, которые и обеспечат всех осталь-
ных продукцией промышленного производства. Потому что основной массив производствен-
ных операций будут совершать роботы. Не такие роботы, как в фантастических фильмах,
конечно, – с двумя руками, двумя ногами и думающей головой, которые ходят везде, всем инте-
ресуются и периодически поднимают восстания против своего рабского положения… А такие
роботы, как на современных роботизированных автозаводах – они никуда не ходят, а стоят
вцементированные основанием в пол, работают круглосуточно и представляют собой механи-
ческую руку, которая совершает запрограммированные движения по определенным траекто-
риям. Эти роботы собирают автомобили, сваривают кузова, и им совершенно не нужны ни
ноги, ни голова. Их число на планете растет.
Роботизация охватывает все большее число производств. Правда, пока что роботов
делают люди. Следующий шаг эволюции – роботы, делающие роботов. И вот этот шаг уже
обвально снизит необходимость в работающем на производстве человеке. Что же будут делать
люди?
В самом деле, если в промышленности останется 2 % населения, и еще 2 % будут заняты
в сельском хозяйстве, чем занять прочих?
Эта перспектива «ничегонеделания» дает некоторым коммунистам второе дыхание. Они,
воспряв духом, мечтательно закатывают глаза:
– Милашка Маркс был прав! Коммунизм наступит, вместо людей на заводах начнут тру-
диться роботы и все для нас делать, а мы будем брать бесплатно!
При этом в их головы с небольшим числом извилин почему-то не приходит вопрос: а чьи
это будут роботы? На чьих заводах они будут работать? И почему капиталист, который взял
кредит в банке на строительство роботизированного предприятия, вдруг начнет раздавать свою
продукцию верующим в марксизм бесплатно?
Денежные отношения, конечно, никуда не уйдут. Они – суть нашей цивилизации 24. Но
тревожный вопрос остается – чем будут заняты люди в основной своей массе?
Можно было бы от этого вопроса отмахнуться. В конце концов, чем занялись миллионы
крестьян, когда производительность труда в сельском хозяйстве выросла настолько, что они
стали ненужными? Начали работать в городах на заводах и фабриках… Куда делись барышни-
телефонистки, ямщики, кучеры, а также подковывающие лошадей кузнецы, производители
упряжи, телег и бричек… куда все они пропали, когда лошадей заменили автомобили? Они
переквалифицировались, превратившись в космонавтов и шоферов, маркетологов и наладчи-
ков станков с ЧПУ, автослесарей и танцовщиц стриптиза…
Уже сегодня людей, высвобождаемых с фабрик, всасывает и занимает информационная
экономика. Люди перемещаются в офисы, где просиживают дни перед компьютером, работают
программистами и системными администраторами… Но ведь еще новую экономику называют
экономикой услуг, потому что именно сфера услуг необычайно развивается, и в обозримом
будущем ее не удастся роботизировать. Можно будет компьтеризировать работу чиновников,
потому что она строго регламентирована и протокольна. Можно компьютеризировать судеб-
ный процесс – по тем же причинам. Но никакой робот не сможет подстричь болонку. Поэтому
и появляются сотни профессий, которых раньше не было, – стилисты для домашних живот-

24
Если опять-таки приводить аналогии из мира физики, понятные тем, кто в физике хоть чуть-чуть понимает, то деньги
можно уподобить частицам-передатчикам взаимодействия в квантовом мире. Например, в ядре атомов взаимодействие между
кварками передают так называемые глюоны. Слово «глюон» произошло от английского слова «glue», означающего клей.
Деньги – клей экономики.
258
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ных, дизайнеры интерьеров или ландшафтов, мастера педикюра, флористы, инструкторы по

шейпингу и так далее.
Пока что вся эта непроизводственная сфера справляется с абсорбцией человеческого
материала. Но справится ли она, когда в результате массовой роботизации случится залповый
выброс людей с производств?
Вариантов, где занять людей, сейчас видится два. Точнее, три, просто третий – смешение
первого и второго.
А первый вариант такой… Люди будут заняты в игровой реальности. Человечество все
больше погружается в виртуальность. Оно начало погружаться в придуманный мир с того
момента, когда первому дикарю пришло в голову нарисовать на стене пещеры бизонов. Это
были не настоящие бизоны, это было чистое порождение ума, и это было чертовски увлека-
тельно! Гораздо интереснее, чем реальный мир! Именно поэтому с той поры тысячи лет люди,
собравшись у костра, зачарованно слушали сказителей, гусляров и прочих странствующих рас-
сказчиков, погружавших их в придуманные миры. Потом пришли новые технологии, и люди
стали погружаться в воображаемые миры с помощью книг и спектаклей. Человек читал книгу,
а видел перед собой не ряды черных строк на белом фоне – нет! – перед его внутренним взо-
ром проплывали ожившие цветные картины действия. Эти наведенные таким простым спосо-
бом «галлюцинации» работали на всех грамотных людях и были столь прекрасны, что поро-
дили целую индустрию художественной литературы и книгопечатания. Человек покупал книгу,
открывал ее, и перед ним разворачивалось увлекательное «кино».
А потом пришло настоящее кино – сначала черно-белое, потом цветное и объемное. И
вот, наконец, настала чудесная эпоха, ради которой и жило, можно сказать, человечество –
эпоха компьютерных игр!
Это была настоящая революция! Поскольку игры – уже не просто наблюдение за приду-
манным миром, как раньше, но и деятельное в нем участие! Кроме того, появление игровых
шлемов и перчаток начало погружать людей в виртуальный мир, создавая эффект присутствия.
Здесь ты никто, малооплачиваемый работник. Но после работы, там, в игровой реальности ты
– герой!
Компьютерные игры стали быстро развиваться, и вскоре виртуальные миры соприкос-
нулись с миром реальным. Как? В каком месте? Да в экономике! Можно стало производить,
покупать и продавать за настоящие реальные деньги кусочки виртуальной реальности – игро-
вые деньги, космические корабли, запасы здоровья, оружие, героев. И в будущем это станет
еще более распространенным явлением – кто-то будет разрабатывать и конструировать ланд-
шафты, сюжетные ходы, миры, развивать персонажи, поднимая их до высокого уровня… А
потом продавать. И это станет такой же серьезной работой, как сейчас, например, работа муль-
типликатора, рекламщика или дизайнера…
Второй вариант развития событий – люди просто не будут работать! Не скажу, что такую
праздную жизнь станет вести большинство, хотя и это тоже весьма вероятно, в конце концов
если работы нет, значит, кому-то придется обойтись без труда.
А на что же они будут жить?
А на то, что сейчас в развитых странах кое-где уже опробуется, обкатывается и называ-
ется базовым доходом.
Базовый доход – это то, что уничтожает разницу между пенсией, стипендией и пособием
по безработице. Это деньги, которые платятся человеку с момента его совершеннолетия или
даже прямо с рождения до самой смерти. Просто для того, чтобы он жил! Хочешь – ищи работу,
чтобы получить дополнительные к этому деньги, не хочешь – живи всю жизнь на это.
Вы, быть может, хмуро прищуритесь:
– А зачем тогда работать? Не демотивирует ли это человека – зачем ему вкалывать, если
и так платят? И вообще, не попахивает ли здесь проклятым социализмом?..
259
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Ответим. Беспокоиться не надо! Никакого социализма! Сплошные экономические

выгоды и гуманизм!
Смотрите…
Во-первых, базовый доход – это только для того, чтобы человек не умер от голода. На
роскошество все равно не хватит, так что стремление подзаработать всегда останется.
Во-вторых, человек – животное социальное, он нуждается в общественном одобрении.
Мы это видим вокруг – чтобы чувствовать себя внутренне комфортно, миллионы людей тра-
тят массу своего времени и совершенно забесплатно производят некий информационный про-
дукт, который загружают в социальные сети, после чего с замиранием сердца ждут лайков и
откликов. Людям остро необходимо чувствовать свою полезность, заметность, значимость. И
это тоже мощная мотивация для поиска общественно полезной деятельности, а уж если она
будет оплачиваться…
В-третьих, платить базовый доход гораздо выгоднее, чем не платить! Иначе придется
содержать армию лишних полицейских, следователей, прокуроров, судей, тюремных надсмотр-
щиков. По той же причине сейчас платят пособие по безработице, ведь если оставить людей
вовсе без средств к существованию, они начнут совершать преступления, чтобы прокормиться,
не помирать же им с голоду! Так что дешевле платить, чем содержать дополнительный репрес-
сивный аппарат.
Кроме того, сегодня существует масса чиновников, которые рассчитывают эти самые
пособия, выплачивают их, раздают талоны на бесплатное питание, кто-то печатает эти талоны в
типографии, тратятся краска и бумага, потом финансисты на основании собранных магазинами
талонов перечисляют магазинам деньги за отпущенные нуждающимся продукты… Это все
дополнительные паразитные расходы по обслуживанию выплат, грузом ложащиеся на обще-
ство. Зачем они, если можно просто перечислять каждому деньги, не заморачиваясь лишними
тратами на обслуживание этих транзакций? Зачем какие-то промежуточные талоны и лишний
персонал, если дешевле в автоматическом режиме перечислять деньги на счет?
Автоматичность здесь очень важна! Потому что иногда опасливо возражают: а вы не бои-
тесь, что зависимость огромной доли неработающего населения от подачек приведет к засилью
государства в виде бюрократического аппарата, который будет выдавать этот базовый доход?
Мол, кто платит, тот и заказывает музыку. Люди попадут в зависимость от чиновного класса.
Но дело в том, что сбор и перераспределение налогов как раз легко автоматизировать и, значит,
максимально сократить государственный аппарат, а не увеличить. Так что опасения, будто нас
поработит бюрократия, думаю, в роботизированном обществе излишни.
Ну, и наконец, в-четвертых, мир гуманизируется от столетия к столетию, насилие падает,
ценность человеческой жизни растет. Это раньше никто особо не заморачивался, глядя на мил-
лионы людей, умирающих от голода. Это раньше в Англии крестьян, согнанных хозяевами с
земли и отправившихся в города за пропитанием, ловили на дорогах и вешали за бродяжни-
чество. Сейчас такое даже помыслить себе в развитом мире невозможно. Там обеспечивают
неимущих не только едой, одеждой, медицинской помощью и жильем, но и кое-какими раз-
влечениями. Это и выгоднее, и гуманнее. Это снижает общую невротизацию общества, повы-
шает средний уровень счастья и доверия, а доверие, как известно, один из ключевых факто-
ров экономики. В конце концов, в коллективе, где благожелательная атмосфера, и работается
лучше, и результаты выше. А общество – это один большой коллектив.
Сегодня жизнь безработного бедняка на Западе, то есть в развитых, цивилизованных
странах, пожалуй, комфортнее, чем жизнь аристократа в какие-нибудь Средние века. Конечно,
аристократ был богаче, а современный бедный не имеет замка, конюшни и орды слуг. Зато
он имеет телевизор, интернет, печку СВЧ, стиральную машину, неподгнившие продукты из
холодильника и ездит на своей машине быстрее, чем аристократ на лошади. А главное, он
дольше живет, и у него не рвут зубы и не вырезают аппендикс без наркоза, как рвали и резали
260
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

в доиндустриальную эпоху. И это все – достижение цивилизации, сделавшей мир гуманнее,

безопаснее и комфортнее.
В будущем же население, не задействованное в производстве общественных благ, станет
жить еще комфортнее и дольше. Чем же эти люди будут заниматься? Да просто жить! Раз-
влекаться, выгуливать собак, встречаться, играть в игры, ездить на пикники, пару раз в год
на море в кемпинг. И, возможно, для поднятия внутренней самооценки они будут частично
заняты или задействованы где-то в игровых виртуальных пространствах, думая, что заняты
каким-то очень важным для цивилизации делом. Впрочем, они и будут им заняты! Поскольку
станут тратить деньги из своего базового дохода и от случайных заработков, а это и есть глав-
ная помощь обществу от простого человека: чем больше мы тратим – тем сильнее и умнее
цивилизация, тем обеспеченнее наука и развитее техника.
И поскольку в этом мире основные потребности уже обеспечены, а уровень гуманизации
высок, гигантское количество людей будут заняты в разного рода благотворительных проектах
– очищать леса от мусора, читать лекции, помогать старикам и всячески наполнять свою жизнь
смыслом. Возникнет масса коммуникационных профессий и волонтерских занятий (волонтер
– это доброволец, если вдруг кто не знает). Почему сегодня в наших классах 20–30 детей? Это
кошмар! При существовании базового дохода достаточно доплатить человеку совсем немного,
чтобы он занялся полезным и социально одобряемым делом – например, стал учить детей. И
тогда на одного учителя будет приходиться не 30 детей, а 3–5. Почему нет? И конечно же най-
дется, кому научить человека, чтобы он стал учителем. Или аниматором. Или организатором
вечеринок. Или психотерапевтом. Продолжительность жизни вырастет, а искать себя в жизни
можно долго, меняя деятельность неоднократно…
Конечно, капиталистами эта райская, на наш взгляд, жизнь простонародья будет воспри-
ниматься так же, как сейчас нами воспринимается жизнь западных бедных, не работающих
уже во втором поколении, то есть как неудавшаяся. Но зато именно хозяева роботизированных
производств будут вынуждены платить в фонды общественного потребления изрядные суммы
из своих доходов, чтобы обеспечить армии праздных людей-покупателей. И будут конкури-
ровать между собой за эти деньги потребителей – здесь все, как обычно. Про капиталистов
будут шутить, их будут немножко не любить там, внизу, но именно они будут иметь роскошные
виллы в самых лучших местах планеты – на берегу моря и в горах.
Ну, и, конечно, изменится планета. Тот фазовый демографический переход, внутри кото-
рого мы сейчас живем и который в течение сотни лет завершится, совершенно преобразит
мир. Это будет единая планетарная цивилизация, довольно стандартная по внешнему виду,
но бесконечно сложная внутренне. Общие технологии, общие транспортные системы, общие
электронные деньги, общая мировая кухня, впитавшая в себя все лучшие прошлые националь-
ные традиции плюс рестораны экспериментальной кухни. Отсутствие наций и национально-
стей, вместо них – цивилизованные горожане без расовых предрассудков с разными оттенками
кожи. Судя по современным тенденциям, даже разница между мужской и женской одеждой
исчезнет, как и разница между мужскими и женскими профессиями, а также поведенческая
разница между полами.
Скорее всего, число людей дорастет до 10–12 миллиардов, после чего припадет милли-
ардов на несколько и стабилизируется. Люди будут стянуты для жизни в города с небольшим
центром и широко раскиданным частным сектором. А между городами будут простираться
заповедники нетронутой природы, к девственности которой люди станут относиться весьма
скрупулезно.
Еда в этом мире будущего производится преимущественно на фабриках, а сельскохозяй-
ственную, то есть по старинке выращенную из грязи на навозе, станут есть только миллионеры
или староверы. Причем, миллионеры будущего – это не только и не столько хозяева предпри-

261
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ятий, компьютерных программ и брендов, но и любимцы публики из интернета, зарабатываю-

щие огромные деньги на производстве своего контента, то есть информационного продукта.
Средства массовой информации растворены в сети и интегрированы в некие аморфные
саморегулируемые виртуальные площадки, куда может прорваться со своим месседжем любой
и каждый.
Многие товары в этом дивном, чудном мире станут более индивидуализированными.
Потому что часть товаров можно по индивидуальному проекту напечатать на 3D-принтере –
либо в специальном центре недалеко от дома, либо прямо дома. Уже сегодня на принтерах
печатают даже обувь из пластика и пробуют печатать детали для сборных домов, а с появлением
новых материалов и целых печатных комплексов объемная печать и местная сборка разных
предметов грозят стать повальным явлением.
Сильно подешевеют товары длительного спроса. Когда-то бытовая техника – кондицио-
неры, телевизоры и пр. – стоили дорого… Да что там техника! Простые кожаные сапоги в про-
шлом были для крестьян великой ценностью. Отец автора этих строк, закончив школу, уходил
из деревни в город, забросив связанные сапоги за плечо и шагая по дороге босиком – экономил
таким образом сапоги, чтобы не стаптывались! По сельской-то местности и босиком можно
идти, что крестьянскому парню привычнее, а уж в городе для приличия, так и быть, наденет…
В современном мире пальто, фибровый чемодан и даже бытовая техника перестали быть
ценностью, которую нужно беречь как зеницу ока. Сегодня такими ценностями являются
недвижимость и в меньшей степени автомобиль. Но в будущем и они подешевеют до прием-
лемых величин, перестав быть предметами мечты, – хотя бы потому что дома уже не будут
монументально воздвигаться (строиться), а начнут за пару дней собираться на месте из напе-
чатанных на огромных 3Д-принтерах стандартных блоков с уже вмонтированными комму-
никациями. Компьютеризированные автомобили, едущие по автоматизированным дорожным
сетям, станут каршеринговыми, то есть их будут брать на время поездки и потом бросать в
финишной точке, чтобы другой пользователь мог им воспользоваться.
А в многолетний кредит будет покупаться самый дорогой «материал» будущего – чело-
век. Точнее, биотехнологические услуги по его улучшению, например, генетическое програм-
мирование будущего ребенка, а также биореконструкция собственного тела для его реновации
(омолаживания). Вот за эти кредиты пользователи станут расплачиваться десятилетиями и,
возможно, кредит на качественный генетический проект будущего ребенка будет отдавать всю
жизнь не только заказчик, но и сам повзрослевший ребенок. В конце концов, с улучшенным
в сторону талантливости генотипом у него больше шансов найти хорошую работу или просто
разбогатеть.
Возможно, для удешевления генетического проекта заказчики станут коллективно «сбра-
сываться» генами таким образом, что у будущего человека окажется не один и не двое, а трое-
пятеро родителей. Каждому ведь хочется продлить себя в будущее! И тот факт, что твои гены
продолжают жизнь, пусть и не «впополаме», как это происходит сейчас, а малой частичкой, но
зато откорректированные в сторону гениальности и красоты, будет сильно греть душу!..
Во всяком случае, долгосрочные экономические тренды, которые вы сами можете наблю-
дать на графике ниже, указывают именно описанную выше картину.

262
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Тенденции удешевления и удорожания разных групп товаров и услуг в современном

мире. Как видите, дорожают только услуги, а вот товары лишь дешевеют. И особенно быстро
дешевеют товары длительного пользования

Правосудие в прекрасном мире будущего становится более автоматизированным, реше-

ние о наказании принимает компьютер, он объективен, это же машина! Смертная казнь в этом
солнечном мире окончательно отменена и считается таким же немыслимым варварством, как
у нас сейчас средневековые пытки. Число преступлений снижается, чему способствует общая
прозрачность общества, и на этом, наверное, стоит остановиться чуть подробнее, поскольку
всеобщая прозрачность – одна из главных пугалок современности: вот, мол, в мире будущего за
всеми нами будут наблюдать, следить, мы все будем под колпаком, никуда не скрыться, ника-
кой приватности, ужас-ужас…
Вы, может, и сами слышали эти страшилки – о том, как всех нас чипируют, то есть внед-
рят под кожу крохотный чип, размером с маковое зернышко и будут за нами «следить». Что
страшного в этом слежении, непонятно, поскольку мы и сами уже сейчас с большим удоволь-
ствием все рассказываем о себе в социальных сетях – где был, что делал, что кушал. Наш сото-
вой телефон везде оставляет за нами цифровой след, наш путь можно отследить по регистра-
ции сотового на базовых станциях, но мы и не думаем отказаться от смартфона, в котором у
нас целый мир! Нам скрывать нечего!
Тем не менее, вы с легкостью можете найти кучу голливудских фильмов-антиутопий о
страшном мире будущего, где все люди чипированы, а кругом «сетевой тоталитаризм», почти
что «сетевое рабство». Поэтому граждане боятся чипирования примерно так же, как раньше
крестьяне боялись «чугунки» – железной дороги, полагая ее огнедышащим порождением дья-
вола. Ничего, привыкли за полтораста лет и теперь норовят взять билет в плацкартный, чтобы
подешевле было.
Но зачем вообще людей чипировать? Для чего им под кожей информационная метка?
А для комфорта и ни для чего более. Экономика неумолима, она всегда выводит на пер-
вый план то, что людям удобно. Удобно вместо десятка разных предметов – книги, телефона,
мини-телевизора, кредитной карточки, фотоаппарата, фотоальбома, газеты, игрового портала
– иметь одно устройство? Конечно! Именно поэтому все сегодня ходят со смартфонами, где
сосредоточено все вышеперечисленное. Ходят, несмотря на то, что желтая пресса постоянно
263
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

пугает обывателей, будто «излучение сотовых телефонов вызывает рак». Точно так же будет и
с вживляемыми электронными чипами: нас пугают, а нам не страшно.
Но все-таки зачем эти самые чипы нужны?..
А представьте себе, сколько документов есть у взрослого человека! Паспорт в виде
книжечки, карточка пенсионного страхования, отдельно карточка медицинского страхования,
водительские права, военный билет, диплом об образовании, аттестат, пропуск на работу, про-
ездной в метро и прочая, прочая, прочая… Зачем это нужно, если все можно вместить в одну
пластиковую карточку с электронным чипом и фотографией? И вносить изменения в нее по
мере надобности. Например, сдал человек экзамен на водительские права – в его Единую кар-
точку гражданина вносят изменения. Причем, для этого никуда даже ходить не надо – про-
сто приложить карту к порталу или картридеру своего ноутбука, и из облака Государственных
услуг вам пропишется туда нужна информация. Лишили человека прав – гаишник проводит
его Единую карту через свой ноут, и все сразу видит.
Этой же чудо-картой можно и в магазине расплачиваться – в самом деле, почему бы
ее не совместить с кредиткой, ведь никаких технических препятствий здесь не существует?
Ею можно на службе двери открывать, к которым у вас есть допуск, или дверь собственного
подъезда. Заводить автомобиль, причем, карточку для всего этого даже из кармана вынимать
не нужно.
Но ведь карточку с фотографией можно потерять, есть такая опасность. Что же делать?
Основа карточки – микрочип, размером с рисовое или маковое зернышко, именно на него про-
исходит запись информации, а все остальное – ненужная, в принципе, пластмасса. Поэтому,
чтобы гарантированно карточку не потерять, от нее нужно… отказаться. И разместить микро-
чип под кожей, тогда он не потеряется точно! При этом фотография уже не нужна, она ведь
только удостоверяет, что карточка принадлежит данному человеку, не более. Вместо фото –
ваша собственная физиономия! В случае с вживленным под кожу микрочипом вы сами себе
карточка и сами будете удостоверять свою личность и все свои права, просто приложив руку с
меткой к считывателю. А расплачиваться в магазине – просто пройдя с корзиной товаров мимо
кассы. На каждом товаре – свой микрочип, пока будете выходить, автомат считает все цены
со всех товаров, опознает вас и спишет с вашего банковского счета нужную сумму. Чудесное
удобство. И украсть в таком режиме ничего невозможно.
Но и это еще не вся прелесть!
Давайте спросим себя, а что, собственно говоря, удостоверяет чип? Только то, что вы –
это вы, а вся информация о вас все равно хранится не на чипе, а в облаке, в сети, на серверах.
Чип – просто ваш личный шифр. Но ведь каждый человек – сам себе шифр, он абсолютно уни-
кален по тысяче признаков – лицу, радужной оболочке, отпечаткам пальцев, генетическому
коду. Этих признаков за глаза хватит для 100-процентной перекрестной идентификации! Для
опознания нужна только чуть более совершенная компьютерная нейросеть, чем сегодня, и
насыщение социальной среды датчиками, то есть видеокамерами, сканерами, анализаторами.
Это уже происходит, точнее, эта работа уже началась. В Лондоне, например, миллионы
видеокамер, которые распознают автомобильные номера и человеческие лица. Пока еще они
не объединены в единую сеть, и информация с них обрабатывается вручную. Но уже сейчас с
их помощью раскрывается около 3 % преступлений. В будущем, когда камеры и датчики будут
повсюду и обработка потоков информации с них начнет анализироваться системами искус-
ственного интеллекта в режиме реального времени, настанет глобальное удобство – никаких
вживленных чипов уже не понадобится, равно как не понадобится носить с собой удостовере-
ние личности, словно в дремучем XX веке, ибо человек сам себе удостоверение! Распознава-
ние будет происходить автоматически там, где это надо. Даже преступление в таком мире не
совершишь, потому что датчики будут везде, кроме глухого леса. Хочешь избежать тотальной

264
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

слежки – живи как Робинзон, в тайге. А здесь цивилизация, брат, тут люди живут, и все про-
зрачно.
Повторюсь, это удобно, это безопасно, и потому экономика нам это сделает!
Что же касаемо опасений «сетевого тоталитаризма», «сетевого сталинизма» и «общества
всеобщей слежки», то здесь необходимо объяснить волнующимся, что такое тоталитаризм и
как он соотносится с экономикой. Но прежде, забегая вперед, поспешим успокоить народы:
тоталитаризм в сетевом обществе невозможен по определению! Потому что тоталитаризм –
дитя централизации, то есть вертикальных структур. И эти иерархические структуры проти-
воположны по своей конструкции структурам горизонтально-интегрированным, то есть как
раз сетевым структурам будущего. «Сетевой тоталитаризм» – такой же оксюморон как «живой
труп» или «сухая вода». Мир будущего предельно автоматизирован, в нем нет никого персо-
нального, кто бы мог вас преследовать за ваши неправильные мысли, там всем на ваши мысли
наплевать. Вы еще побегаете в поисках того, кому ваши странные идеи были бы интересны! И
в конце концов заплатите психотерапевту, чтобы он вас выслушал.
Так что добро пожаловать в технологический рай без преступлений и политических пре-
следований!

265
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Сталин жив! Но работает мусорщиком

Что такое тоталитарное государство, почему люди его боятся хуже волков-людоедов и
отчего его больше не надо бояться?
Слово «тотальный» означает «всеобщий». И тоталитарное государство действительно
всеобще-подавляющее, поскольку это жесткая идеологическая страна, в которой правит дик-
татор или группа, а не желающих жить по догматам идеологии жестоко карают. Поэтому за
всеми следят, чтобы вовремя отследить и покарать крамолу!.. Именно тоталитарные государ-
ства наваляли за XX век наибольшее количество трупов своих сограждан – десятки милли-
онов. Два самых ярких примера тоталитарных государств прошлого столетия – фашистская
Германия при диктаторе Гитлере и не менее кровавая сталинская диктатура в СССР.
В настоящее время тоталитаризмы сошли с исторической сцены, как динозавры. На пла-
нете остался лишь один заповедник тоталитаризма – маленькая страна под названием КНДР,
где правит коммунистическая династия Кимов, жалкий осколок былой системы социализма,
чудом сохранившийся. (Любопытно, что на Земле существует даже более древний тип идео-
логического государства, в котором основой жизни является классическая религия, которой
подчинена жизнь, а значит, и экономика. Такой тип государств называется теократическим. В
древности их было много, а теперь осталось одно – Иран, который является теократической
республикой. Чудовищный гибрид древнего устройства и современной республики! Полити-
ческий утконос.)
В общем, тоталитаризм сейчас «не в моде». Потому что он просто не работает при совре-
менном уровне развития. Тоталитаризм мог существовать только в особой среде и в особое
время, а именно – в переходный от аграрности к индустриализму период. И базировался он на
простецком деревенском населении, причем чем дичее было население, чем оно более было
привержено традиционным ценностям, тем более жестоким по отношению к этому населе-
нию была тоталитарная власть, из него же и рекрутированная. Сейчас иное дело! Нынешние
государства, испытавшие демографический переход, состоят теперь совсем из других «кле-
ток». Общества «огорожанились», в них, как говорят демографы, прошел процесс урбаниза-
ции, большинство народу теперь живет в городах, люди стали более образованными и эрудиро-
ванными. Потому что именно такие граждане нужны для управления современной техникой и
современными социальными процессами, ведь всякая техника требует своего оператора! Горо-
жанин – это уже не безропотный крестьянин, привыкший к палке, на него где сядешь, там и
слезешь. Он имеет представление о своих правах или, по крайней мере, о том, что они должны
у него быть. Поэтому на смену откровенно тоталитарным кровавым режимам пришли режимы
более мягкие, их называют авторитарными. Это еще не настоящие демократии, но это уже
системы, маскирующиеся под демократии. Дикари в костюмах. То есть авторитаризм – это
тоталитаризм лайт, тоталитаризм в мягкой форме. «Обезжиренный» вегетарианский тотали-
таризм.
В таких государствах, к числу коих принадлежит и Россия, демократические институты,
типа парламентов, судов и партий, имитируются, то есть существуют в виде макетов или пустых
оболочек, в коих еще нет живого наполнения (но уже есть «посуда», которая при определенных
условиях может наполниться). Страна пляшет под дудку царственного автократа, порой даже
общественные организации в ней имитируются, то есть создаются властью и ею же финанси-
руются. Подобные режимы уже не столь жестоки, как режимы тоталитарные, но они все еще
достаточно жесткие, репрессии в них носят не массовый, а точечный характер. В некоторых
авторитарных странах власть принадлежит партии, как, например, в Китае, в других – первому
лицу (псевдопрезиденту, который бессменно сидит множество сроков).

266
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Авторитаризм не требует от народа подчинения какой-то одной идеологии, но еще тре-

бует от него подчинения вообще. Народ уже не должен приветствовать власть и изображать
к ней любовь, но активная борьба с властью за власть жестко пресекается (даже легальная,
выборная). В авторитарных обществах ты уже можешь исповедовать любую идеологию или не
исповедовать никакой, но ты еще не можешь участвовать в управлении страной, потому что,
повторимся, демократические институты носят имитационный характер, они ненастоящие, это
муляжи – управляемые властью марионетки без живого гражданского наполнения.
Но поскольку книжка у нас не о политике, а об экономике, посмотрим, как политическая
структура общества сказывается на экономическом процветании страны…
В экономическом плане разница между тоталитаризмом и авторитаризмом состоит в том,
что автократии более успешны, потому что мягче. Однако самыми богатыми и развитыми стра-
нами являются буржуазные демократии. В них гражданское общество осуществляет управле-
ние с помощью разных политических институтов и институтов гражданского общества – пар-
тий, обществ, клубов, ассоциаций и прочих объединений граждан по интересам. В абсолютных
величинах (в долларах на душу населения) демократические страны богатеют быстрее прочих.
И отрываются от них все дальше и дальше, уходя вперед.
Экономическая эффективность демократий давно отмечена экономистами: диктатор-
ские страны, у которых вроде бы исправно растет ВВП, однажды вдруг словно упираются в
невидимый потолок, который равен примерно 400–500 долларам прироста ВВП на человека в
год. Дальше этого экономика почему-то не идет. Буксует. Но стоит только этим странам сме-
нить авторитаризм на демократию, как этот невидимый потолок взламывается, рост обогаще-
ния населения продолжается и выходит на цифры в 1000–1500 долларов на человека в год.
Почему? Что же тормозило развитие экономики? Да политическая система мешала экономике
развиваться, как кандалы мешают человеку двигаться, ограничивая его свободу!
Мы про такое уже говорили. Помните, когда монархическая централизованная система
феодальных обществ начала тормозить развитие капитализма, она была взломана и заменена
системой более прогрессивной – буржуазной демократией… Экономика – штука капризная,
она хорошо растет там, где ее поливают свободой. Свободные люди, свободно проявляющие
себя в свободном обществе в соответствии со своими желаниями и способностями, дают боль-
ший экономический результат, чем люди в ситуации, когда политическая система их потенции
ограничивает.
Экономическая статистика неумолима: автократические страны с диктатором во главе
практически не имеют шансов на дальнейшее развитие. Возьмем для примера авторитарный
Китай. После того, как правящая коммунистическая партия там отказалась от построения
социализма и коммунизма и перешла к капиталистической экономике (сохранив при этом
свою несменяемую власть), рост экономики сразу вырос с 14 до 174 долларов на человека в год
(это средний годовой рост с момента перехода на капиталистические рельсы до сегодняшнего
дня). Но этот рост был бы еще в несколько раз (!) выше, если бы не смирительная рубашка
авторитаризма: так, например, в Тайване, где также живут китайцы, но при этом нормальная
демократия западного типа, рост за тот же срок составил 480 долларов на душу в год, а в Гон-
конге – 764 доллара.
Самой успешной в экономическом плане авторитарной страной считается Сингапур,
именно Сингапур авторитаристы всех мастей часто ставят в пример, как удачный вариант авто-
ритарной модернизации страны. И это отчасти правда! Диктатор Ли Кван Ю ориентировался
на открытую экономику и британскую систему правосудия, и ему удалось вывести страну из
нищеты в Первый мир. Но все же после либерализации страны и ослабления авторитарных
гаек в сторону политических свобод экономический рост ускорился там почти в полтора раза.
Так было и с Южной Кореей… Которая сбросила тесные оковы авторитаризма и стала
нормальным демократическим социумом, после чего поднялась еще на одну ступень обще-
267
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

ственного и личного богатства. До начала 80-х годов прошлого века в Южной Корее были
сменявшие друг друга диктаторские режимы, а потом эволюционным путем установилась
демократия западного образца, и в результате приключился взрывной экономический рост
европейского образца – несмотря на разницу ментальности, культуры, религий, традиций,
генетики между Кореей и Европой. Экономика – великий уравнитель, и у нее свои законы, для
которых шелуха национальностей и культур никакой роли не играет. Люди всех рас, постав-
ленные в одинаковые условия, ведут себя одинаково – приспособительно. Человек адаптивен!
Одной из самых бедных демократических стран мира является Португалия. Так вот, если
вы в своей стране Икс сегодня выбираете между демократическим и авторитарным вариантом
правлений, то при выборе диктаторского единоначалия, пусть даже максимально мягкого, у
вас будет всего 3 шанса из 100, что экономический рост вашей страны будет не ниже, чем в
небогатой, но демократической Португалии. А 97 против 3, что он будет хуже португальского!
Однако существует нечто такое, что мешает некоторым странам перейти к демократии и
поддерживает авторитаризм на плаву. И мы знаем, что! Мы это уже проходили!.. Моноэконо-
мика мешает! То есть экономика, которая наполняет государственный бюджет из одного основ-
ного ресурса – гуано, кофе, золота или нефти, без разницы. В такой ситуации государствен-
ному аппарату легко монополизировать, захватить этот моноресурс и диктовать свою волю
всему обществу. Государство в такой стране становится хозяином главного источника денег,
а общество, состоящее из десятков миллионов бюджетников на госслужбе, превращается в
иждивенца, которого государство вынуждено кормить. Мы же помним: если народ в стране
является не великовозрастным мычащим и пускающим слюни иждивенцем, а главным источ-
ником наполнения государственного бюджета, если бюджет наполняется из сотен тысяч источ-
ников примерно равного веса, то есть от налогов с граждан и их бизнесов, народ сам становится
хозяином страны и не подчиняется власти, а нанимает ее. Это и есть гражданское общество.
Все ли сырьевые страны, сидящие на нефти, являются авторитарными? Многие, но не
все. Хороший пример исключения – Норвегия. Эта страна продает много сырья, то есть вла-
стям можно было бы не очень заботиться о других источниках наполнения казны, то бишь о
народе. Однако Норвегии повезло – буржуазные демократические системы управления здесь
сформировались до открытия месторождений нефти, и потому не исчезли, так как имеют свой-
ство поддерживать себя. В конце концов, привыкнув к хорошему, отвыкать от него уже трудно.
Разок вздохнув политической свободы, развитое гражданское общество уже не хочет сползать
вниз и дышать затхлым воздухом авторитарщины.
В общем, всем любителям крепкой руки и жесткой властной вертикали необходимо
запомнить следующее: мировая тенденция такова – если в начале прошлого века в демокра-
тических странах жил всего 1 % населения планеты, то сегодня в демократических странах
живет уже 56 % населения планеты! Демократия, как видим, есть магистральное направление
развития, неизбежная цель для всех стран. Поскольку этого требует прогресс, являющийся
двигателем экономики.
А что такое вообще прогресс?..
Многие гуманитарии путаются в определении этого понятия и начинают, задумчиво
ковыряя в носу, многословно рассуждать о том, что прогресс заключается в смягчении нра-
вов, повышении образования, гуманизации общества, облегчении жизни, росте комфорта, уве-
личении количества личных свобод, постепенном переходе стран к демократии. И только в
последнюю очередь они почему-то вспоминают новые изобретения и технические новации.
Хотя это – главное, базовое.
Самое очевидное проявление прогресса – тот зримый факт, что человечество от состо-
яния животной дикости, от палки-копалки прошло путь до паровоза и атомных электростан-
ций. Рост технологий – это и есть то главное, что происходит на планете. Все остальное – вто-
ростепенные следствия. Именно появление новых технологий развивает экономику, а уже она
268
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

тянет за собой рост уровня образования, смягчение нравов, гуманизацию, усложнение обще-
ства, падение насилия и переход к демократии, то есть самоуправлению народа. Весь перечис-
ленный социальный прогресс – лишь следствия прогресса технического.
Сложные технологии требуют сложной структуры экономики, сложной конфигурации
общества и сложного человека. А чем сложнее общество, тем больше центров принятия реше-
ний в нем существует – эту истину мы уже давно усвоили путем многочисленных повторений.
Собственно, огромное число самостоятельных центров принятия решений (свободных людей)
и есть главный признак сложности. Но когда центров принятия решений много, мы имеем
сетевую структуру, а не иерархическую, в которой все сходится к вершине пирамиды. Тотали-
таризм же и авторитаризм как раз и есть классическая иерархия! Именно поэтому тоталита-
ризм невозможен в том прозрачном сетевом обществе будущего, о котором мы говорим 25.
И облегчают социальный прогресс, то есть переход авторитарных сырьевых стран и под-
дельной демократии к демократии настоящей, как раз новые технологии. Мы ведь уже видели,
что в информационной цивилизации все меньшую роль играет сырье и все большую – вирту-
альная, информационная составляющая, массив новых знаний. Как в промышленном обще-
стве феодалы не играют более главенствующей роли, так и в информационном обществе глав-
ную роль перестают играть сырьевики и промышленники, поскольку доля сырья в современной
продукции падает год от года, и растет доля человеческого ума. Человека. А такой человек уже
требует совершенно иного представительства во власти. И если власть в какой-то стране ему
такой роли не дает, умный человек просто переезжает жить в другую страну, где его достоин-
ство и ум ценят больше. Или меняет власть в собственной стране тем или иным способом.
Между прочим, та самая роботизация, с которой мы начали наши экскурсы в будущее,
весьма способствует демократизации и «дроблению» власти. Потому что роботы – это «распре-
деленный ресурс». Нефть, как сырье, сосредоточена лишь в некоторых, относительно немно-
гочисленных местах земного шара, поэтому одни страны сырьевые, а другие – умные. А вот
роботы можно поставить везде. И ставить их капиталист будет там, где власти относятся к
нему с должным вниманием и уважением. То есть в демократических странах. Власти же авто-
ритарных стран на должное внимание к уважаемому капиталисту не способны, они считают
главными себя, то есть государство, а людей, включая бизнесменов, – чем-то второстепенным.
Именно поэтому авторитарные страны в экономике и проигрывают. Для успеха страны эконо-
мика должна стоять во главе угла. Она должна руководить властью. Она должна быть свобод-
ной… А свободную экономику могут творить только свободные люди.
Вы, быть может, спросите:
– А разве сочетается со свободой человека то самое полностью прозрачное обще-
ство будущего, густо напичканное разными следящими устройствами? Общество, прозрачное
настолько, что в нем и укрыться от всевидящего ока некуда!
Только оно и сочетается!
Ведь полная прозрачность (по-научному ее называют транспарентностью) и открытость
каждого человека в таком обществе означают, что и власть в нем совершенно открыта. И
потому подконтрольна в самых малых своих пакостях. Чем прозрачнее общество, тем легче в
нем поймать и приструнить власть. Власть становится общественной, распределенной. Такая
власть просто по конструкции не может быть тоталитарной.
Отчего же тогда так велик страх граждан перед этой прозрачностью? Почему граждане
боятся слежки?

25
Кстати, плановая экономика невозможна еще и по этой причине! Планирование есть централизация, а мир становится
более сетевым, то есть децентрализованным – мы уходим от центрального планирования в сторону многих центров, прини-
мающих свои личные планы.
269
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Это фантомные страхи. Человечество всегда больше боится прошлой знакомой опасно-
сти (даже если она более не актуальна), нежели будущей, о которой ничего еще не знает. Отго-
лоски былых страхов мы слышим и теперь – например, в европейских сказках и колыбель-
ных до сих пор еще гуляет образ волка-людоеда, смертельно угрожающего человеку. «Придет
серенький волчок и укусит за бочок…» И вы же помните, кто съел бабушку Красной Шапочки
и чуть не сожрал ее саму?.. Потому что столетиями волки терроризировали жителей Европы.
Волки проникали не только в деревни, они врывались даже в города и сеяли там смерть. При-
чем, зависело это впрямую от состояния экономики! Как писал один из историков, «что каса-
ется волков, то они распространены по всей Европе от Урала до Гибралтарского пролива…
Повсеместное наличие волков, озабоченность, которую они вызывают, делают охоту на них
показателем здоровья деревень и даже городов… Но как только ослабевает внимание к борьбе
с ними при экономическом спаде, при суровой зиме, волки делаются многочисленными… стаи
волков проникают в Париж через бреши в крепостных стенах или через плохо охраняемые
ворота… нападают на людей… поедали детей на улицах».
Это историк пишет о XV веке. Но зачем так далеко ходить, если даже в середине XX
века отец автора этой книги чуть не был сожран волком прямо в своей деревне. Это было во
время войны, когда катящийся на восток фронт своей канонадой напугал и погнал перед собой
орды волков. Они стали заходить в деревни и жрать собак для прокорма. Мой отец, будучи
еще мальчишкой, зимним вечером шел по деревне домой. Мела метель, уличного освещения
тогда не было (как, впрочем, и самого электричества, коммунистические власти провели свет
в их деревню только в 1962 году, до этого крестьянские дети учили в школе тригонометрию
при свете керосиновых ламп, сталинские власти считали, что и так сойдет, не надо крестьян
баловать). И потому, бредя по метельной тьме, мальчик столкнулся с волком буквально нос
к носу.
Между ними было метра полтора. Огромный матерый волк стоял прямо на дороге. Они
молча смотрели друг на друга.
– У меня был с собой нож, сделанный из косы, – рассказывал отец…
Если кто видел косу, тот знает, что ее можно остро отточить, и резать такой нож будет
прекрасно. Но только полотно косы тонкое, и потому нож из него может согнуться.
Мальчишка сунул руку за пазуху и нащупал деревянную рукоять ножа, приготовившись
воткнуть его в серую шкуру по самую рукоятку. Правда, по указанной выше причине надежда
на нож была плохая:
– А вдруг согнется? – подумал мальчик.
Какое-то время зверь и человек молча смотрели в глаза друг другу, оценивая ситуацию.
После чего матерый молча повернулся и благоразумно ушел в метель.
– А вдруг не согнется? – подумал волк.
Хорошая история, но послушайте, ведь это уже эпоха реактивных самолетов! А люди,
изучавшие в школе тангенсы и котангенсы, местами все еще, как в каменном веке, могли погиб-
нуть от клыков дикого зверя!.. Неудивительно, что отголоски этих вековых, тысячелетних стра-
хов дошли до нас в сказках, они звенят буквально за нашими плечами.
Но минуло всего несколько десятков лет, и страх перед дикими зверями из обществен-
ного сознания современных горожан вымыло. Будто и не было! Горожане теперь видят опас-
ных зверей только в сказках, в цирке и зоопарке, и там они сидят в клетке. Но тоталитаризм
люди городского общества еще прекрасно помнят и ужасно боятся повторения. Боятся попасть
в клетку…
Пустые страхи… Так что добро пожаловать в технологический рай без преступлений и
политических преследований!
Гедонизм, прогрессизм, плюрализм, гуманизм, прагматизм, атеизм, толерантность, кри-
тическое мышление, любовь к науке – вот ценности грядущего мира.
270
А. П. Никонов. «Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства»

Нам не отвертеться от хорошей жизни…

271