«Востоковедные эпиграфические

чтения памяти Д.Д. Васильева»

Научная конференция
с международным участием

Москва, Институт востоковедения РАН,

зал заседаний ученого совета
11 – 13 октября 2023
 ОРГКОМИТЕТ
научной конференции
«Эпиграфические чтения памяти
Д.Д. Васильева»
В.В. Наумкин, академик РАН, д. и. н., научный руководитель
ИВ РАН
А.К. Аликберов, д. и. н., директор ФГБУН ИВ РАН
Н.Г. Романова, к. и. н., зам. директора ФГБУН ИВ РАН
А.Д. Васильев, к. и. н., зав. Отделом истории Востока ФГБУН
ИВ РАН, секретарь Оргкомитета
Т.А. Аникеева, к. филол. н., рук. Центра арабских и исламских
рукописей им. Шейха Зайда ФГБУН ИВ РАН
О.М. Курникова, к. и. н., с. н. с. Отдела истории Востока
ФГБУН ИВ РАН
М.А. Лебедев, к. и. н., с. н. с., рук. Центра археологии Нильской
долины ФГБУН ИВ РАН
Ю.И. Дробышев, к. и. н., с. н. с. Отдела истории Востока
ФГБУН ИВ РАН
Д.М. Тимохин, к. и. н., с. н. с. Отдела истории Востока
ФГБУН ИВ РАН
А.С. Лапшин, к. и. н., н. с. Отдела истории Востока ФГБУН
ИВ РАН

2
 Секретариат конференции

Д.З. Шаряфетдинова, лаб.-исс. Отдела истории Востока

ФГБУН ИВ РАН
Д.В. Якунина, лаб.-исс. Отдела истории Востока ФГБУН ИВ
РАН

3
 11 октября 2023 г.

10.00–11.00. Регистрация участников

11.00. Открытие конференции. Зал заседаний
ученого совета Института востоковедения РАН

Приветственные выступления:

Наумкин Виталий Вячеславович, академик РАН, д. и. н.,

научный руководитель Института востоковедения РАН
Аликберов Аликбер Калабекович, д. и. н., директор Инсти-
тута востоковедения РАН
Романова Наталья Геннадьевна, к. и. н., зам. директора
Института востоковедения РАН
Васильев Александр Дмитриевич, к. и. н., зав. Отделом
истории Востока Института востоковедения РАН

11.30–12.50. Пленарное заседание.

Регламент выступления – 20 минут
Модератор: А. Д. Васильев

Кормышева Элеонора Ефимовна, д. и. н., г. н. с. Отдела исто-

рии и культуры Древнего Востока Института востоковедения
РАН:
«Египетский диалект Нубии. Исследование эпиграфики».
Беляев Дмитрий Дмитриевич, к. и. н., доцент Мезоамери-
канского центра им. Ю. В. Кнорозова исторического факультета
РГГУ, с. н. с. Института этнологии и антропологии РАН:
«Иероглифическая надпись на стеле 7 из Йашхи (Гвате-
мала): новые данные о династической истории царств майя
Петена в V–VI вв.».
Бобровников Владимир Олегович, к. и. н., в. н. с., заведую-
щий Центром Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья

4
Института востоковедения РАН; Санкт-Петербургский государ-
ственный университет, Институт классического Востока и антич-
ности НИУ ВШЭ;.
Закарияев Замир Шахбанович, д. и. н., профессор кафедры
востоковедения Дагестанского государственного университета:
«Историко-правовые памятники мусульманского общин-
ного права в надписях Южного Дагестана XIV – начала XX вв.:
классификация и формуляр по итогам полевых обследований».
Столяров Александр Александрович, к. и. н., с. н. с. Отдела
искусства и материальной культуры Института востоковедения
РАН:
«Построение схемы записи формуляра жалованных гра-
мот династии Гахадавала (Северная Индия, XI–XII вв.)».

12.50–13.10. Кофе-брейк

13.10–15.30. Первое заседание.

Секция «Тюркская эпиграфика».
Регламент выступления – 15 минут, обсуждение – 5 минут.
Модератор: Д. М. Тимохин

Белек Кайрат, PhD, к. и. н., ст. преп., и. о. доцента Кыргызско-

Турецкого университета «Манас»:
«Новые сведения о памятниках письменности на южном
побережье Иссык-Куля».
Гайнутдинов Айдар Марсилевич, к. ф. н., с. н. с. Института
истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан:
«Аяты Корана, написанные на татарских надмогильных
памятниках ХIII – начала ХХ вв.».
Понарядов Вадим Васильевич, к. филол. н., с. н. с. Инсти-
тута языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН:
«Надпись на солтыковском блюде из Прикамья и орхоно-
енисейская руника».

5
 Тишин Владимир Владимирович, к. и. н, с. н. с. Отдела исто-
рии Востока Института востоковедения РАН:
«О выражении bars tägim-ä в древнетюркской рунической
надписи Алтын Кёль I».
Туранская Анна Александровна, к. филол. н., исследователь-
стажер Института лингвистических исследований РАН:
«Эстампажи А. В. Адрианова в фонде Центральной Азии
и Сибири ИВР РАН».
Усеинов Мемедула Адилович, лаборант- исследователь
Крымского научного центра Института истории им. Ш. Мар-
джани Академии наук Республики Татарстан:
«Элементы оформления датированных мусульманских
эпиграфических памятников г. Солхат/Кырым».
Лапшин Андрей Сергеевич, к. и. н., н. с. Отдела истории Вос-
тока Института Востоковедения РАН.
Лапшина Ирина Юрьевна, к. и. н., доцент ФГБОУ ВО
«Волгоградский государственный социально-педагогический
университет»:
«Амулет с арабографической надписью XIV в. из раскопок
на Водянском городище».

15.30–15.50. Кофе-брейк

15.50–18.50. Второе заседание.

Секция «Эпиграфика Кавказа»
Регламент выступления – 15 минут, обсуждение – 5 минут.
Модератор: Д. М. Тимохин

Giunashvili Helen, PhD, senior researcher G. Tsereteli Institute

of Oriental Studies/Ilya State University:
«Academician K. Tsereteli – Researcher of the Old Aramaic
Epigraphy of Georgia».

6
 Абдулмажидов Рамазан Султанович, к. и. н., руководитель
Института истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН:
«Новые эпиграфические источники из юго-западного
Дагестана».
Васильев Михаил Евгеньевич, с. н. с. Института стран Азии
и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова:
«Надгробная эпиграфика горских евреев в Южном Даге-
стане: материалы полевых исследований Центра ”Сэфер”».
Закарияев Замир Шахбанович, д. и. н., профессор кафедры
востоковедения Дагестанского государственного университета.
«Арабская эпитафия 1382 г. из Дербента (новое
прочтение)».
Кашовская Наталья Васильевна, к. и. н., зав. отделом «Рели-
гии Востока» Музея истории религии:
«Эпиграфические особенности еврейских эпитафий
Южного Дагестана (на полевых материалах)».
Магомедова Хадижат Магомедовна, бакалавр факультета
востоковедения Дагестанского государственного университета.
«Новооткрытая арабская строительная надпись 1716 г.
из дагестанского селения Урари».
Хапизов Шахбан Магомедович, к. и. н., с. н. с. отдела этногра-
фии Института истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН:
«Грузинографическая надпись из Геничутля».
Хапизов Шахбан Магомедович, к. и. н., с. н. с. отдела этногра-
фии Института истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН.
Шехмагомедов Магомед Гаджиевич, н. с. отдела востокове-
дения Института истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН:
«Иранские имена личные в средневековой эпиграфике
Нагорного Дагестана».
Хапизов Шахбан Магомедович, к. и. н., с. н. с. отдела этногра-
фии Института истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН;
Шехмагомедов Магомед Гаджиевич, н. с. отдела востокове-
дения Института истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН:

7
 «Средневековая арабоязычная эпиграфика из Хунзаха как
исторический источник».

19.00. Фуршет

12 октября 2023 г.
11.00–13.20. Третье заседание.
Секция «Эпиграфика Египта»
Регламент выступления – 15 минут, обсуждение – 5 минут.
Модератор: Э. Е. Кормышева

Барсуков Евгений Олегович, методист Центра египтологии

РГГУ:
«Проблема датировки новой формы названий царских
поминальных храмов в Фивах».
Демидчик Аркадий Евгеньевич, д. и. н., профессор кафедры
Древнего Востока ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский государ-
ственный университет»; профессор кафедры всеобщей истории
ФГАОУ ВО «Новосибирский национальный исследовательский
государственный университет»:
«Формула ”я хоронил не имеющего сына” и подобные ей
в древнеегипетских кладбищенских жизнеописаниях Старого
и Среднего царства».
Лаврентьев Николай Вадимович, м. н. с. Отдела истории
и культуры Древнего Востока Института востоковедения РАН:
«К вопросу о датировке текстов проклятий Среднего
царства».
Лебедев Максим Александрович, к. и. н., с. н. с., руководи-
тель Центра археологии Нильской долины Института востоко-
ведения РАН:
«Архитектурные памятники Натакамани и Аманиторе
в контексте эпиграфических источников: проблемы локали-
зации и датировки».

8
 Тимофеев Владимир Сергеевич, студент магистратуры
Института классического Востока и Античности НИУ ВШЭ;
Хижнякова Станислава Олеговна, студент бакалавриата
Института классического Востока и Античности НИУ ВШЭ:
«Принципы передачи личных имён в двуязычных греко-
финикийских надписях».
Чиж Никита Сергеевич, лаб.-исс. Отдела истории и куль-
туры Древнего Востока Института востоковедения РАН:
«Идеограмма mSa (A12): идеография и детерминация».
Ярмолович Виктория Игоревна, к. и. н., н. с. Центра египто-
логических исследований РАН;.
Макеева Наталья Валентиновна, старший преподаватель
Санкт-Петербургского государственного университета:
«Исследование надписей и изображений на кальцитовых
канопах из гробницы вельможи Чаи (TT 23) в Луксоре».

13.20–13.40. Кофе-брейк.
13.40–15.40. Четвертое заседание.
Секция «Эпиграфика Китая»
Регламент выступления – 15 минут, обсуждение – 5 минут.
Модератор: Ю. И. Дробышев

Березкин Ростислав Владимирович, PhD, к. филол. н., с. н. с.

Института гуманитарных исследований Фуданьского универ-
ситета (Шанхай, КНР); с. н. с. Института востоковедения РАН:
«Культ ”почтительного сына” Чжоу в эпиграфике уезда
Чаншу пров. Цзянсу (Китай) XIV–XVII вв.».
Дубровская Динара Викторовна, д. и. н., в. н. с., зав. Отделом
искусства и материальной культуры Института востоковедения
РАН:
«Эпитафия Маттео Риччи (1552–1610) на кладбище Чжа-
лань: краткое резюме жизни миссионера».

9
 Колнин Илья Сергеевич, м. н. с. Отдела Китая Института
востоковедения РАН:
«Жанр эпитафий (мучжимин 墓志銘) в минском Китае
на примере эпитафий участников экспедиций Чжэн Хэ
(1405–1433)».
Куликов Дмитрий Евгеньевич, к. и. н., с. н. с. Отдела Китая
Института востоковедения РАН:
«Шанские гадательные надписи из восточного сектора
Хуаюаньчжуан (Иньсюй) и трудности их интерпретации».
Сафин Тимур Альфредович, к. и. н., н. с. Отдела Китая
Института востоковедения РАН; доцент кафедры всеобщей исто-
рии ИОН РАНХиГС:
«Знаки на неолитической керамике Китая в контек-
сте надписей на керамике из Иньсюя: к вопросу о маркерах
письменности».
Целуйко Максим Сергеевич, аналитик Экспертно-
аналитического центра Восточной и Юго- Восточной Азии
Института Китая и современной Азии РАН:
«Циньские надписи на бронзе и формирование циньской
государственности».

15.40–16.00. Кофе-брейк.
16.00–17.00. Пятое заседание.
Секция «Эпиграфика Индии и ЮВА».
Регламент выступления – 15 минут, обсуждение – 5 минут.
Модератор: А. А. Столяров

Гожева Наталия Анатольевна, кандидат искусствоведе-

ния, г. н. с., хранитель постоянных экспозиций искусства Юго-
Восточной Азии, Японии и Кореи Государственного музея
Востока:
«Особенности ”лаковой эпиграфики” Мьянмы (на матери-
але коллекции Государственного музея Востока)».

10
 Зайцев Иван Алексеевич, м. н. с. отдела Индоокеанских
исследований ИМЭМО РАН:
«”Бирманское” летоисчисление в надписи царя Хари-
келы Деватидевы: исследование текста и критика
историографии».
Тарасюк Ярослав Викторович, к. и. н., торговый представи-
тель Российской Федерации в Эфиопии:
«Надобщинная структура наду в южноиндийском царстве
Паллавов по данным эпиграфики».

13 октября 2023 г.
11.00–13.20. Шестое заседание.
Секция «Эпиграфика Мезоамерики».
Регламент выступления – 15 минут, обсуждение – 5 минут.
Модератор: Д. М. Тимохин

Давлетшин Альберт Иршатович, к. и. н., с. н. с. Института

восточных культур и античности РГГУ:
«Таблицы как основная коммуникативная стратегия
астекских иероглифических текстов».
Давлетшин Альберт Иршатович, к. и. н., с. н. с. Института
восточных культур и античности РГГУ:
«Эпиграфический памятник из Салинас-де-Лос-Нуеве-
Серрос в Этнологическом музее г. Берлина».
Борисова Галина Александровна, м. н. с. Учебно-научного
Мезоамериканского центра им. Ю. В. Кнорозова (РГГУ):
«Надписи в теотиуаканском стиле на сосудах из озера
Аматитлан (Гватемала)».
Вепрецкий Сергей Викторович, м. н. с. Отдела Америки,
ИЭА РАН; м. н. с. Учебно-научного Мезоамериканского центра
им. Ю. В. Кнорозова (РГГУ):
«Анализ Стелы 77 из Калакмуля (штат Кампече,
Мексика)».

11
 Науменко Ян Александрович, к.физ.-мат.н., независимый
исследователь (Санкт-Петербург):
«Таблица из Шультуна: эпиграфический ключ к лунному
календарю индейцев майя».
Сафронов Александр Владимирович, к. и. н., доцент кафе-
дры истории древнего мира исторического факультета МГУ
имени М. В. Ломоносова:
«Топонимика области Верхней Усумасинты по эпиграфи-
ческим памятникам древних майя».
Секачева Дарья Сергеевна, м. н. с. Учебно-научного Мезо-
американского центра им. Ю. В. Кнорозова (РГГУ):
«К вопросу о придворном титуле на панели К’ан- Ток
(Паленке, Мексика)».

13.20–13.30. Подведение итогов и закрытие конференции.

13.30. Заключительный кофе-брейк.

12
 Тезисы докладов
участников конференции

13
 Проблема датировки новой формы названий царских
поминальных храмов в Фивах
Барсуков Е. О.,
РГГУ, Центр египтологии (Москва)

Эпоха Нового царства – это время стремительного развития

египетской религиозной мысли. Процессы, происходившие в этой
плоскости, влияли и на идеологию царской власти. При этом уста-
новление датировок появления новых или переосмысления старых
идеологических концепций бывает затруднено скудностью источни-
ковой базы, противоречивостью сохранившихся данных. Подобная
ситуация наблюдается в вопросе датировки изменения названий
царских поминальных храмов в фиванском регионе. Эпиграфиче-
ский материал предоставляет в этом случае наиболее точные данные.
Еще в первом крупном поминальном сооружении западных
Фив – храме Ментухотепа Небхепетра – значительная роль при-
надлежала Амону. В храмах XVIII династии связь заупокойного
культа царя с Амоном только усиливалась и прорабатывалась,
достигнув своего пика в раннерамессидское время. Одним из мар-
керов этого процесса можно считать изменения в названиях
храмов, следовавшие общей тенденции снижения сакрально-
сти царской персоны. Традиционным для XVI–XIV вв. до н. э.
было, например, Mn-st – «упроченное место» или «незыблемое
место», что весьма напоминает названия пирамидных комплексов
Древнего царства, к примеру, Mn-swt Ni-wsr-Rʽ – «Незыблемы
места Ниусерра». Первое святилище XIX династии – храм Сети I
в Курне – уже имеет новую структуру, в которой присутствует
добавление m pr Imn в доме Амона. Святилище именовалось
ḥwt-nṯr Зḫ Stḫy-mr-n-Ptḥ m pr Imn ḥr imnt WЗst «Храм духа Сети
Мернептаха в доме Амона на западе Фив». Проблема датировки
связана с тем, что от последнего храма XVIII династии – святи-
лища Тутанхамона-Эйе-Хоремхеба – сохранилось несколько вари-
антов названия, зафиксированных на фрагментах хозяйственных

14
построек, пробках винных сосудов и остраконе времени Рам-
сеса III, что не позволяет точно сказать, ввел ли Сети новую
конструкцию в название храма или же это было сделано при
последних царях предыдущей династии.
В докладе будет рассмотрена проблема нескольких вариантов
названий и, опираясь на данные эпиграфики, предложена дати-
ровка изменений идеологической парадигмы.

Новые сведения о памятниках письменности

на южном побережье Иссык-Куля
Белек Кайрат,
к. и. н., ст. преп., и. о. доцента, Кыргызско-Турецкий
университет «Манас», Бишкек, Кыргызстан

В докладе рассматриваются тексты, обнаруженные на посети-

тельских и надгробных памятниках на южном побережье Иссык-
Куля во время археолого-археографических экспедиций. При этом
особое внимание уделяется вновь обнаруженному Тосорскому
памятнику, который представляет собой яркое свидетельство
существования института икта.
Посетительская надпись, начертанная на поверхности валуна,
обнаруженного на пастбище недалеко от села Тосор Джеты-
Огузского района, примечательна тем, что, хотя текст написан
на тюркском языке, но выполнен с использованием арабской
графики (Рис. 1). Перевод текста гласит: «Я К̣ар[а] Хасан Сокмен!
Отправляю войско к Чагры. Сильное войско. Я поклоняюсь тебе,
о Кут-[Те]нгир! Я Мас’уд Алб принял (войско). Да благословит
[меня] [Те]нгри! Аминь!». Здесь речь идет о поставке войска
караханидскому военачальнику Чагры со стороны местного икта-
дара (государственный чиновник-землевладелец) К̣ара Хасана
Сокмена через посыльного Чагры по имени Масуд Алб. Таким
образом, содержание настоящего текста проливает свет на некото-
рые военно-политические события в Караханидском государстве.

15
 Представляется, что в данном случае речь идет о политической
ситуации в Семиречье после смерти караханидского правителя
К̣адыр-хана Юсуфа в 1032 г., когда на трон сел его старший сын
Богра-тегин Сулейман, принявший титул Арслан-хана. В то же
время в Таласе и Исфиджабе стал править с титулом Богра-хана
второй сын К̣адыр-хана Юсуфа Яган-тегин Мухаммед. Через
некоторое время отношения между Арслан-ханом и его братом
приняли враждебный характер. В 1056 г. Богра-хан взял в плен
Арслан-хана и захватил его владения, но через два года он был
отравлен своей женой. По мнению В. В. Бартольда, убийство
его было связано с тем, что он хотел назначить наследником
своего старшего сына Чагры-тегина Хусейна, тогда как царица
желала возвести на престол своего малолетнего сына Ибрахима.
Не исключено, что упомянутый в тексте К̣ара Хасан Сокмен
отправил войско именно этому Чагры-тегину, который оспаривал
право на престол у своего племянника Ибрахима. Тем более что
при описании этих событий В. В. Бартольд со ссылкой на труд
Бейхаки упоминает некоего Секменского владетеля.
Следует отметить, что, хотя отдельные памятники написаны с
использованием арабской графики, в содержании текстов просле-
живается культурная преемственность между носителями древ-
нетюркских традиций и мусульманской культуры. Это проявляется
в датировке некоторых текстов в соответствии с древнетюркским
календарем, а также когда вместо Аллаха упоминаются древ-
нетюркское божество Тенгри и даруемое им счастье – К̣ут.

Рис 1. Караханидская посетительская наскальная надпись. Тосор. Иссык-

Кульская область (Фото из книги Табалиева и Белека, прорисовка К. Белек)

16
 Иероглифическая надпись на стеле 7
из Йашхи (Гватемала): новые данные
о династической истории царств майя Петена в V–VI вв.
Беляев Д. Д.,
к. и. н., доцент,
Мезоамериканский центр им. Ю. В. Кнорозова,
исторический факультет РГГУ, доцент,
Институт этнологии и антропологии РАН,
старший научный сотрудник (Москва)

Йашха – один из городских центров майя классического пери-

ода (III–IX вв.), расположенный на берегу оз. Йашха и бывший
столицей крупного царства Йаша, династическая история кото-
рого практически неизвестна из-за плохой сохранности иерог-
лифических текстов.
Корпус монументов Йашхи включает 42 резных и гладких
стелы и несколько алтарей, которые были распределены между
различными архитектурными комплексами. Стела 7 располага-
лась у подножия Северного акрополя, однако Н. Хельмут пола-
гает, что она была перемещена туда в постклассическое время
(ХIII–ХVI вв.). Монумент был найден Т. Малером в 1904 г. рас-
колотым и лежащим на земле, сохранилась лишь нижняя часть
(135 см в высоту, 78 см в ширину и 43 см в толщину). В 1914 г.
скульптура была обследована и сфотографирована С. Морли.
В 2005 г. стела была похищена с городища грабителями, и с тех
пор ее местонахождение неизвестно.
Монумент изначально представлял собой обработанный
со всех четырех сторон монолит, от которого сохранились три
фрагмента. На лицевой и боковых сторонах были высечены три
стоящих фигуры, на обороте – иероглифическая надпись. Такой
формат напоминает стелы Тикаля второй половины V – первой
четверти VI вв. (стелы 40, 23, 25 и 14). С. Морли оценил ориги-
нальный объем надписи приблизительно в 40 иероглифических

17
блоков, организованных в две колонки по 2 столбца каждая,
от которых сохранилось лишь 8 полных (конец первой колонки)
и 5 частичных (иероглифы первого столбца второй колонки).
Поскольку начало текста с хронологической формулой не сохра-
нилось, стелу датировали раннеклассической фазой на основании
палеографических черт и общего формата.
До настоящего времени надпись на стеле 7 не была объ-
ектом специального анализа. При публикации линейной про-
рисовки надписи и изображения на стеле Н. Грюбе отказался
от какого-либо комментария. В 2007 г. А. Токовинин обратил
внимание на то, что в тексте встречается имя Цик’ин-Балам,
и предположил, что это имя местного правителя.
Сравнение фотографий С. Морли, фотографий К. Х. Майера
1987 и 1992 гг., фотографий А. Токовинина 2004 г. и прорисовки
Н. Грюбе показывает, что в надписи сообщается об установке
стелы царем Йашхи, именной иероглиф которого пока не может
быть с уверенностью прочитан. Он был внуком по женской линии
Цик’ин-Балама, которого без сомнений можно отождествить
с саильским царем Цик’ин-Баламом, упомянутым на стеле 45
из Наранхо и бывшим тестем тикальского царя К’ан-Читама (434 –
ок. 485). В VIII в. Саиль и Йашха активно боролись за гегемонию
в восточной части Центрального Петена, однако, судя по надписи
на стеле 7, в более раннюю эпоху два соседних города находились
в союзнических отношениях. Правитель Йашхи также оказыва-
ется двоюродным братом тикальского владыки Чак-Ток-Ич’ака
III (485–508), что позволяет отнести Йашху в сферу тикальской
гегемонии.

18
 Культ «почтительного сына» Чжоу в эпиграфике уезда
Чаншу пров. Цзянсу (Китай) XIV–XVII вв.
Березкин Р. В.,
к. филол. н., PhD, старший научный сотрудник,
Институт гуманитарных исследований
Фуданьского университета (Шанхай, КНР) / старший
научный сотрудник, Институт востоковедения РАН (Москва)

«Почтительный сын Чжоу» (Чжоу сяо-цзы 周孝子, личное

имя – Чжоу Жун 周容) является одним из наиболее популярных
местных божеств района Чаншу провинции Цзянсу в Китае. Его
культ зародился в XIII в., Чжоу Жун был обожествлен вскоре
после смерти в качестве образца традиционных конфуцианских
ценностей; в то же время его культ распространен в Чаншу
вплоть до настоящего времени. Развитие культа Чжоу отражено
в эпиграфических надписях в его честь, которые сохранились
в собраниях сочинений местных литераторов, а также часто цити-
руются в местных историях (дифанчжи). Старейшая сохранив-
шаяся надпись на стеле в его храме относится к 1389 г., когда
этот культ получил официальное признание властей, что придало
ему новый статус. Эпиграфические надписи из нескольких храмов
Чжоу в районе Чаншу, относящиеся к XV–XVII вв., прославляют
чудеса, которые явило божество, а также представляют популяр-
ные аспекты его культа, связанные с предсказаниями, врачеванием
и т. д. Также эпиграфика содержит первые записи сюжета о Чжоу
и его жене, который стал очень популярным в местной народ-
ной литературе. Таким образом, эпиграфика отражает сочетание
официальных и простонародных аспектов в развитии и распро-
странении культа Чжоу в этой местности. При сопоставлении ее
с другими местными историческими источниками выявляется
большая ценность эпиграфики для изучения истории локальных
культов в Китае в позднеимператорский период.

19
 Историко-правовые памятники мусульманского
общинного права в надписях Южного Дагестана
XIV– начала XX вв.: классификация и формуляр
по итогам полевых обследований
Бобровников В. О.,
к. и. н., профессор, Институт востоковедения РАН,
Санкт-Петербургский государственный университет,
Институт классического Востока и античности НИУ ВШЭ,
заведующий Центром, ведущий научный сотрудник (Москва)

Закарияев З. Ш.,
д. и. н., профессор, кафедра востоковедения Дагестанского
государственного университета (Махачкала)

Еще в середине ХХ в. в Южном Дагестане были обнаружены

единичные юридические документы политических образований
горцев-мусульман XIV в., сохранившиеся на арабском языке
в надписях джума-мечетей (Худуцкая, Курахская и Аштынская
стелы). Самые поздние правовые акты З. Ш. Закарияев нашел
в мусульманской эпиграфике XIX – начала ХХ в. (вакфные
записи). За прошедшее с тех пор время в научный оборот вве-
дено немало надписей, судя по нашим полевым наблюдениям,
обладавших юридической силой на протяжении длительного
времени. Накопленные данные позволяют уточнить их место
в общей классификации дагестанской и – шире – северокавказской
эпиграфики. Это будет сделано в докладе.
Мы выделяем записи юридических актов на камне в отдель-
ную категорию. Они отличаются характерным формуляром,
мало изменившимся за пять веков от ранней послемонгольской
эпохи до включения Восточного Кавказа в состав Российской
империи, когда в 1860-е гг. эти документы потеряли юриди-
ческую силу. По содержанию они включают: постановления
союзов сельских общин (‘аскар, нахийа), а позднее отдельных

20
общин-джама‘атов; договоры (иттифак) этих союзов с прави-
телями ханств Горного Дагестана; фиксацию границ владений
или преимущественных прав отдельных групп населения.
Встречаются также завещания (например, вакфные) и иные
акты, фиксирующие имущественные права мусульманских
сообществ и их членов по шари‘ату.
В изучении правового формуляра юридических надписей
помогают однотипные с ними рукописные документы, массово
сохранившиеся в частных и государственных собраниях Даге-
стана в оригиналах и копиях, как правило, более позднего, чем
надписи, времени, в основном XVII–XX вв. По сути правовые
надписи на камне играли роль нотариально заверенных копий
(нусха). У них те же части и тот же правовой язык, что и в руко-
писных актах. Чтобы придать документу юридическую силу, его
переводили с одного из нахско-дагестанских языков на арабский;
в начале после басмалы (а порой также хамдалы) приписывали
кораническую цитату. После следовал никак не выделяемый
текст самого акта. Юридическую силу мог усиливать список
свидетелей заключения договора. Встречающиеся на отдельных
стелах рисунки (Курах) могли носить магический характер – они
охраняли акт от уничтожения.
Подавляющее большинство надписей этого типа относится
к категории соглашений-иттифак. Название жанра происходит
от арабского глагола иттафака – «согласились», с которого начи-
нается изложение акта после преамбулы. Вопреки утверждениям
историков, исследовавших их тексты прежде, эти договоры отра-
жают не только обычное право (‘адат, русум), но и гибридную
юстицию союзов общин и ханств, позднее отдельных сельских
общин, в содержании и форме которой слились нормы шари‘ата
и ‘адата. Через иттифак также оформляли принятие в джама‘ат
переселенца (нередко кровника). Огромное значение для пони-
мания значения юридических актов, выбитых на камне, имеет
полевое исследование культурной памяти in situ, позволяющее

21
собрать предания и другие данные устной коллективной куль-
турной памяти о них.
Лишившись юридической силы, правовые надписи перешли
к ХХ–XXI вв. в категорию памятных записей (таварих), аналогич-
ных одноименному популярному жанру в местных рукописных
библиотеках. Поэтому мы предлагаем называть первую категорию
историко-правовыми надписями. Эпиграфические характеристики
историко-правовых надписей и надписей-таварих близки. Пер-
вых отличают особенности юридического формуляра и другие
отмеченные выше особенности. Часть из надписей-актов, судя
по нашим полевым материалам, была еще до революции 1917 г.
уничтожена выходцами из зависимых социальных слоев, чьи
права в сельской общине они дискриминировали, налагая на них
повинности в пользу другой части общин или знати. Эти налоги
отражали местный правовой обычай, но нередко обозначались
на арабском языке шариатским понятием «поземельный налог
с иноверцев, завоеванных мусульманами земель» (харадж).

Надписи в теотиуаканском стиле на сосудах из озера

Аматитлан (Гватемала)
Борисова Г. А.,
Учебно-научный Мезоамериканский центр
им. Ю. В. Кнорозова РГГУ (Москва)

Аматитлан – пресноводное озеро, четвёртое по величине в Гва-

темале. На протяжении продолжительного периода времени озеро
для древних майя являлось местом проведения разнообразных
ритуалов, на его дне были выявлены восемь подводных археоло-
гических памятников – зон концентрации доиспанских объектов,
где были обнаружены сосуды, курильницы, человеческие останки,
предметы из жада и каменные фигурки, датируемые различными
периодами. Кроме того, большое количество археологических
памятников сконцентрировано вокруг озера Аматитлан.

22
 В рамках настоящего исследования наибольший интерес
представляет археологический памятник Мехиканос, который
находится на южном берегу озера Аматитлан и являлся важным
центром Теотиуаканской культуры в классический период. Кера-
мика, выявленная на памятнике Мехиканос, зачастую украшена
иконографическими элементами, характерными для Теотиуакана.
Кроме того, во время подводных археологических исследований
в 1956–1970 гг. в озере Аматитлан было обнаружено большое
количество крупных керамических предметов, которые в лите-
ратуре получили название «аматитланские цилиндры» (исп.
«cilindros amatitlanecos»).
В сентябре 2019 г. автор работала в Гватемале с частной архе-
ологической коллекцией Сан-Хорхе (около 20 000 предметов),
в которой хранятся, в том числе, объекты, извлеченные из озера
Аматитлан. Для анализа были отобраны 53 предмета из озера,
42 из них являются фрагментами курильниц различного типа,
10 – фрагментами аматитланских цилиндров.
Наибольший интерес представляет один из таких цилин-
дров. Сохранилась только нижняя его часть, верх отсутствует.
Посередине сохранилось изображение человека, на переднике
которого находится надпись – «6 Ящерица», выполненная в тео-
тиуаканским стиле. Согласно К. Таубе, такое расположение
надписей – на поясе человека или чуть ниже характерно для
записей календарного имени, что позволяет предположить,
что календарное имя владельца данного ритуального цилиндра
Аматитлана – «6 Ящерица». Среди опубликованных находок
из озера Аматитлан встречаются еще как минимум 8 фрагмен-
тов различных курильниц, на которых зафиксированы надписи
в теотиуаканском стиле. На 4-х из них встречается знак, опи-
санный в литературе как «Глаз Рептилии». Стоит отметить, что
речь идет не о глазе змеи, для которого существует отдельный
знак, а какой-то другой рептилии – возможно, ящерицы или
крокодила.

23
 Наличие надписей в теотиуаканском стиле на курильницах
из озера Аматитлан свидетельствует о том, что это озеро в целом
и памятник Мехиканос в частности являлись важным ритуальным
центром. Остается дискуссионным вопрос, следует ли искать
истоки данных водных ритуалов в ритуально-обрядовых практи-
ках Теотиуакана или же это локальная традиция, обусловленная
местными географическими особенностями. Тем не менее, даже
если ритуал был привнесен, наличие крайне специфического типа
керамики – аматитланских цилиндров – свидетельствует о том, что
традиция претерпела существенные локальные трансформации.

Надгробная эпиграфика горских евреев

в Южном Дагестане:
материалы полевых исследований Центра «Сэфер»
Васильев М. Е.,
ИСАА МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва)

Доклад посвящен эпиграфическим исследованиям надгроб-

ных памятников горских евреев, проведённым в ходе экспеди-
ций, организованных Центром славяно-иудаики Инслава РАН
и Научно-гуманитарным центром «Сэфер» в 2018–2020 гг. Целью
экспедиций было выявление, оценка текущего состояния и ком-
плексная документация сохранившихся горско-еврейских клад-
бищ в Дербентском и прилегающих районах Южного Дагестана.
Участники первой экспедиции (2018 г.) провели каталогизацию
четырех кладбищ, расположенных в бывших поселениях горских
евреев на территории Дербентского и Сулейман-Стальского рай-
онов современного Дагестана: Мамрач (Мамраг), Ханджал-Кала,
Араг, Абасава. Во время второй экспедиции (2019 г.) полевая
работа велась на кладбищах в поселениях Нюгди (Мюшкюр),
Аглоби и Рубас (Хошмензиль) Дербентского района, а также
Хели-Пенджик и Хюряк (Джерах) Табасаранского района. Резуль-
татом третьей экспедиции (2020 г.) стала каталогизация ещё трёх

24
горско-еврейских некрополей в селах Маджалис и Янгикент
Кайтагского района, а также в селе Карчаг Сулейман-Стальского
района.
В общей сложности за три полевых сезона были исследо-
ваны 12 кладбищ и задокументировано более 1400 надгробных
памятников, датируемых концом XVII – второй половиной XX вв.
Наиболее ранние памятники (1670–1690 гг.) были обнаружены
в Абасаве, выходцы из которой считаются основателями совре-
менной горско-еврейской общины Дербента. Позднейшие захо-
ронения на недействующих кладбищах относятся к 1990-м гг.
По результатам экспедиций был собран обширный эпиграфи-
ческий материал, большую часть которого составляют эпитафии,
составленные на иврите. На памятниках конца XIX–XX вв. также
зачастую встречаются двуязычные надгробные надписи на еврей-
ском и русском или другом местном языке.
Проведённые исследования дали возможность получить новые,
а также дополнить уже имеющиеся сведения по истории и тра-
диционной культуре горских евреев Южного Дагестана. В част-
ности, расшифровка и анализ эпитафий позволили уточнить
датировку некоторых горско-еврейских поселений, установить
имена, даты жизни и происхождение членов общин, а в отдельных
случаях – реконструировать важные события и обстоятельства
их биографии.
В докладе будет описана методика полевой и камеральной
работы в ходе экспедиций, представлены собранные материалы
и основные результаты исследования. Кроме того, мы на кон-
кретных примерах рассмотрим некоторые содержательные осо-
бенности полученных эпиграфических данных, обсудим их зна-
чение в качестве исторического источника, а также перспективы
дальнейшего изучения и публикации.

25
 Анализ стелы 77 из Калакмуля (штат Кампече, Мексика)
Вепрецкий С. В.,
Отдел Америки, ИЭА РАН, Мезоамериканский центр
им. Ю. В. Кнорозова, РГГУ (Москва)

Археологический памятник Калакмуль в древности являлся

столицей царства Кануль, одного из крупнейших в области
майя. В период с V по X в. н. э. на памятнике было установлено
более сотни стел с надписями, однако в связи с особенностями
материала, из которого они были изготовлены, подавляющее
большинство из них дошли до нас в плохой сохранности, что
затрудняет проведение полноценного эпиграфического ана-
лиза. В связи с этим в широкий научный оборот были введены
единицы подобных монументов, но даже они анализировались
исследователями лишь частично. На данный момент все эти
надписи не были полноценно задокументированы и опублико-
ваны, не считая прорисовок отдельных фрагментов в разных
статьях и книгах. При этом современные методы документации
эпиграфических памятников, такие как трехмерное сканирова-
ние и фотограмметрия, помогают увидеть существенно больше
деталей даже в тех случаях, когда монумент считался безнадеж-
ным с точки зрения сохранности.
В качестве примера перспективности новых методов докумен-
тации нами была выбрана Стела 77 из Калакмуля. Монумент был
установлен перед Зданием XV в Западной Группе, где находится
до сих пор. Ранее эта стела не фигурировала в публикациях вовсе,
а в неопубликованной главе археологического отчета 1998 г.,
написанной С. Мартином и посвященной иероглифическим
памятникам Калакмуля, о монументе сказано лишь то, что на нем
не удалось определить ни одной календарной даты. Новый ана-
лиз базируется на фотографиях, выполненных автором в 2013 г.,
с помощью которых была построена трехмерная фотограмметри-
ческая модель, позволившая распознать сохранившуюся надпись.

26
В результате стало понятно, что в тексте реконструируются две
даты: первая относится к военной победе над правителем Тикаля,
а вторая маркирует окончание десятилетнего периода в 682 г.,
к которому и была приурочена установка данной стелы. Кроме
того, в надписи присутствуют имена родителей Йукном-Ч’ена II,
верховного царя Кануля того времени. Ранее о его родственных
связях можно было судить лишь по косвенным свидетельствам.
Таким образом, Стела 77 из Калакмуля является наглядным при-
мером того, что при грамотном использовании трехмерной доку-
ментации эпиграфического материала Калакмуля исследователи
могут рассчитывать на значительное расширение источниковой
базы по истории Канульского царства.

Аяты Корана, написанные на татарских надмогильных

памятниках ХIII – начала ХХ вв.
Гайнутдинов А. М.,
к. филол. н., Институт истории им. Ш. Марджани
Академии наук Республики Татарстан,
старший научный сотрудник (Казань)

В тюркоязычном мире традиция установки памятников

на могилах идет от тюрков эпохи каганатов. Известны камни
с руническими письменами, датированные 731, 734 гг., установ-
ленные в честь тюркских правителей Кюль-тегина, Бильге-кагана.
После принятия ислама тюрки начали ставить на могилы камни
с текстами на арабской графике. Как известно, до завоевания
монголами Волжской Булгарии у местного населения не было
обычая установки каменных надгробий с текстами. Но все же
эта практика смогла укорениться в Поволжье. Именно во второй
половине XIII в. на территории современного Татарстана поя-
вились первые арабографичные памятники на могилах. Помимо
имен и дат на них наносились аяты Корана.

27
 Полное структурное деление болгаро-татарских эпитафий
представил эпиграфист Д. Г. Мухаметшин, который разделил их
на семь частей или компонентов, однако в большинстве случаев
все эти компоненты не присутствуют на плитах и поэтому неко-
торые можно объединить и рассматривать вместе. Мы считаем,
что правильно делить древние татарские эпитафии на четыре
большие части: введение, основная часть, молитвенная часть
и дополнительная часть.
Во введении, т. е. до того, как приводилась информация
об усопшем, писались слова или предложения, напоминаю-
щие о Боге или загробном мире. В основном приводятся имена
и атрибуты Аллаха, аяты Корана, изречения пророка Мухаммада,
написанные исключительно на арабском языке. Наиболее часто
встречается аят Корана «Куллу нафсин заикатул-маут» («Каждая
душа вкусит смерть») (сура «Гимран», аят 185; сура «Анбия»
(«Пророки»), аят 35; сура «Ганкабут» («Паук»), аят 57). Этот аят
всегда записывался на надмогильных плитах со времен Золотой
Орды до начала ХХ века.
На втором месте по распространенности на древних татарских
памятниках – аят «Куллу ман галайха фан» («Все, что на ней
[земле], всё тленно»), то есть 26-й аят суры «Ар-Рахман» («Мило-
стивый»). На золотоордынских камнях мы не встречаем этого
аята, но его очень часто писали на памятниках XV – начала XX вв.
На третьем месте – «Ва ма тадри нафсум би-аййи ардый тамут»
(«Никто не знает, в каком месте он умрет») (сура «Локман», аят
34). Он также не встречается на памятниках эпохи Золотой Орды,
значит, его начали писать только в период Казанского ханства.
Он активно использовался вплоть до начала ХХ века.
Кроме этих аятов, на древних татарских надмогильных камнях
были написаны еще около двух десятков аятов.
Как видим, древние татарские эпитафии были очень содер-
жательными, на камнях писали разные аяты, напоминающие
о Боге и смерти. Всех, кто приходил на могилы, они призывали

28
к религии, заставляли задуматься, при этом успокаивали. С помо-
щью изучения содержания эпитафий можно раскрыть аксиоло-
гические основы мировоззрения татарского народа, функцию
надгробных камней.

Особенности «лаковой эпиграфики» Мьянмы

(на материале коллекции Государственного музея Востока)
Гожева Н. А.,
кандидат искусствоведения, главный научный сотрудник,
хранитель постоянных экспозиций искусства
Юго-Восточной Азии, Японии и Кореи,
Государственный музей Востока (Москва)

Появление надписей в лаковом искусстве Мьянмы, называе-

мом пан-юн, восходит к древней традиции сопровождения дона-
торскими текстами культовых памятников, что было во многом
связано с буддийской идеей приобретения заслуг, влияющих
на будущую жизнь человека. В средневековый период надписи
наносили в основном на покрытые лаком предметы религиозного
назначения, и только в XX столетии они стали традиционными
и в бытовой сфере. Чаще всего их наносят на произведения, деко-
рированные в технике полихромной гравировки (бирм. юн), счи-
тающейся наиболее оригинальной в лаковом искусстве Мьянмы.
Выполненные желтым цветом небольшие тексты на бирманском
языке располагают обычно в черных (иногда в красных) карту-
шах среди орнаментальных фризов в верхней и нижней частях
предметов, на крышке или донышке, над изобразительными
сценами на лаковых картинах. Надписи на черно-золотых лаках
в технике швейзэва («золотой листок») встречаются намного реже,
как и позолоченная барельефная лепка букв и знаков из лаковой
мастики (техника тайо швейчха).

29
 Тематика «лаковой эпиграфики» довольно обширна: она может
содержать благопожелания, комментарии сюжетных сцен, сооб-
щение о традиционности и высоком качестве изделий, место изго-
товления, имя донатора, торговую марку мастерской и, гораздо
реже, дату и имя автора произведения. Одним из стимулов для
нанесения на лаки авторских подписей стало участие бирман-
ских мастеров в Индийской выставке художественных ремесел
1902–1903 гг. в Дели, приуроченной к так называемому Импер-
скому дурбару. Представители британских колониальных властей
в Мьянме при отборе изделий просили ремесленников ставить
на них свои имена, чтобы лучшие из них могли быть отмечены
призами. И некоторые из мастеров, в основном из Пагана – круп-
нейшего лакового центра страны, действительно получили выста-
вочные награды.
Конечно, большинство лаковых изделий XX – начала XXI вв.,
особенно бытовых, не является авторским, и далеко не на всех
из них есть надписи. В небольшой коллекции Музея Вос-
тока из 170 произведений только на 22 присутствуют надписи
и лишь в восьми из них содержатся имена мастеров или вла-
дельцев мастерской. Так, на коробке кун-и для бетеля, покрытой
терракотово-красным лаком, в верхних картушах написано: «Схэя
Чи», т. е. «Мастер Чи», и название лакового центра «Швейлайаун
юндэ» (Лаковое изделие [из мастерской] ‘Свет золотой луны’).
В нижнем картуше коробки указана дата по так называемой мьян-
манской эре – «1334», что соответствует 1972 г. григорианского
календаря. На бортике большого блюда тхамин-оу также можно
прочитать и год создания изделия («1350», т. е. 1988 г.), и название
другой известной паганской мастерской – «Повелитель Золотой
черепахи».
Более пространными и содержательными являются надписи,
комментирующие сюжетные композиции. Ярким образцом такой
«лаковой эпиграфики» служит музейная картина с четырьмя сце-
нами из жизни принца Сиддхартхи, будущего Будды. Помещая

30
надписи над каждой сценой, мастер следовал традиционному
фризообразному расположению текста, восходящему еще к нарра-
тивным росписям Пагана. Благопожелательные надписи на лако-
вых изделиях, иногда даже в поэтической форме, также могут
быть довольно информативны. Например, на крышке бетельной
коробки, стенки которой украшают металлические пластины
с фигурами животных – символов планет и дней недели, выграви-
ровано: «Пусть будут здоровы и благополучны сыновья и дочери
всех семи дней недели». Эта фраза, полукругом обрамляющая
пластину, на которой изображен коленопреклоненный мужчина,
просящий сидящего перед ним буддийского монаха сделать пред-
сказание или астрологические расчеты по поводу какого-то собы-
тия в его жизни, несомненно, носит религиозный подтекст.
Анализ надписей на примерах произведений из коллекции
мьянманского искусства в Государственном музее Востока при-
водит автора к выводу о том, что в целом «лаковая эпиграфика»
Мьянмы остается в рамках буддийской парадигмы накопления
и передачи религиозных заслуг.

Таблицы как основная коммуникативная система

астекских иероглифических текстов
Давлетшин А. И.,
к. и. н., Институт восточных культур и античности,
Российский государственный гуманитарный университет
(Москва)

Таблицы представляют собой распространённую и, возможно,

универсальную коммуникативную стратегию письма, засвиде-
тельствованную в различных письменных традициях, в том числе
самых ранних (см. протошумерские и протоэламские тексты).
Таблицу можно определить как такую форму передачи сообще-
ния, при которой лексическое значение написания определяется

31
его положением на пишущей поверхности. При данном опреде-
лении наличие колонок, строк и разграничивающих их линий
не является строго необходимым – ключевыми признаками ста-
новятся “задаваемые места” и семантический параллелизм напи-
саний, находящихся в одном и том же “месте”. По сути, таблица
представляет собой многомерный список, что может объяснить
распространённость таблиц в письменных культурах, поскольку
такого рода списки широко распространены в текстах устных
традиций.
В отличие от других мезоамериканских письменных тради-
ций, для астекских иероглифических памятников нехарактерны
вплетённые тексты, тексты-этикетки и тексты-подписи; распро-
страненные у древних майя и эпиольмеков сплошные тексты
также неизвестны. Основными коммуникативными стратегиями
являются тексты-карты, тексты-списки, тексты-таблицы и их
сочетания. В большинстве случаев весь иероглифический текст
представляет одну или несколько таблиц, причем некоторые
из таких текстов насчитывают сотни страниц и тысячи иероглифи-
ческих блоков (см. Кодекс Вергара, Кодекс Мендоса и Матрикулу
из Уешоцинко). За пределами астекской письменной традиции
в Мезоамерике таблицы известны только у древних майя, где
они представлены уникальными примерами. Здесь необходимо
отметить отличную видовую природу дошедших до нас астекских
памятников, которые представляют собой локальные истории
и хозяйственные документы, а также постконтактное время их
изготовления. Примечательно, что разлинованные таблицы редки
и, по всей видимости, появляются достаточно поздно, возможно,
под влиянием европейской письменной традиции (см. Кодекс
Коскацин).
Вероятно, таблицы представляли собой основную комму-
никативную стратегию астекского письма до прихода испан-
цев, поскольку таковыми являются самые ранние дошедшие
до нас памятники, в том числе исторической природы. Данное

32
наблюдение можно интерпретировать как дополнительный аргу-
мент в пользу определения астекской иероглифической системы
как ранней письменности: табличная форма представления
информации облегчала прочтение всё ещё плохо приспособлен-
ных для передачи классического астекского языка написаний.

Эпиграфический памятник из Салинас-де-Лос-Нуеве-

Серрос в этнологическом музее г. Берлина
Давлетшин А. И.,
к. и. н., Институт восточных культур и античности,
Российский государственный гуманитарный университет
(Москва)

В собраниях Этнологического музея г. Берлина за номером

IV Ca 29782 хранится якобы стела, приобретённая в 1896 г. Эду-
ардом Зелером. Согласно Карлу Запперу, памятник происходит
из погребальной камеры в городище Салинас-де-Лос-Нуеве-
Серрос (совр. департ. Альта Верапас, Гватемала). Он уникален
во многих отношениях: 1) происходит из региона, где монумен-
тальные надписи неизвестны, 2) датируется раннеклассическим
периодом и 3) представляет собой круглую скульптуру. Памятник
представляет изображение головы царя в роскошном головном
уборе с восьмью иероглифическими блоками в круглых картушах
на боковых сторонах и чашеобразным углублением наверху.
Работа в музее позволила предложить новую интерпрета-
цию так называемой стелы. Было установлено, что одна из двух
колонок текста на каждой стороне потеряна: по всей видимости,
памятник был распилен, чтобы облегчить его перевоз. Более
того, реставрация одного из нижних блоков искажает детали.
Тем не менее стереотипность майяских надписей, а также нали-
чие вписанного в головной убор имени позволяют практически
полностью реконструировать текст: «… в такой-то день … (дата

33
не сохранилась) К’aхк’-Б’aхлам? Ик’-Шаак? божественный царь
Укулькаб’а воссел на престол, он был сыном К’aхк’-(знак не чита-
ется), божественного царя Чана (совр. городище Чинкультик, шт.
Чьапас, Мексика) и … Наах?-Сак-Чих …» (потерянный текст
выделен и дан троеточием в случаях, когда не может быть вос-
становлен). Топоним ‘Укулькаб’ можно перевести как «страна
камня-плитняка», что соответствует географическим реалиям
Салинас-де-Лос-Нуеве-Серрос.
Анализ текста и иконографии позволяет сделать следующее
предположение: так называемая стела представляет собой гигант-
скую курильницу, изображающую основателя царской династии,
ведущего своё происхождение из Чинкультика, располагающегося
на расстоянии более двухсот километров. По всей видимости, цари
Чинкультика стремились контролировать торговлю каменной солью,
которую добывали в Салинас-де-Лос-Нуеве-Серрос. Вероятно, что
в углублении наверху располагалась чаша, в которой разжигали огонь
для воскурения ароматной смолы и совершения других жертвопри-
ношений. По иконографическим и палеографическим признакам
памятник может быть датирован V–VI вв. нашей эры.

Формула «Я хоронил не имеющего сына» и подобные

ей в древнеегипетских кладбищенских жизнеописаниях
Старого и Среднего царства 1
Демидчик А. Е.,
д. и. н., доцент ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский государ-
ственный университет», профессор кафедры Древнего Вос-
тока (Санкт-Петербург); ФГАОУ ВО «Новосибирский нацио-
нальный исследовательский государственный университет»,
профессор кафедры всеобщей истории (Новосибирск)

1
Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда
№ 23–28–00155, https://rscf.ru/project/23–28–00155.

34
 Формула древнеегипетских кладбищенских жизнеописа-
ний «я хоронил не имеющего сына» раньше всего засвидетель-
ствована в четырех саккарских гробницах чиновников начала
правления VI династии. Совпадения по времени, месту появ-
ления и письменным контекстам позволяют предположить,
что владельцы гробниц скопировали формулу с общего прото-
графа – в одной и той же мастерской или друг у друга. В «про-
винции» она впервые отмечена в жизнеописании правителя II
верхнеегипетского нома Кара, вероятно, заимствовавшего её при
обучении и службе в столице в царствование Пепи I и в начале
правления Меренра. Однако, будучи номархом, Кар счел нужным
подчеркнуть, что «хоронил не имеющего сына» не за казенный,
а за собственный счет. С этого начинается развитие интересую-
щей нас формулы, что является темой предлагаемого доклада.
Первоначальное определение погребаемого за счет «бла-
готворителей» покойника как «не имеющего сына», вероятно,
вызвано тем, что лишь последний, будучи наследником, счи-
тался ответственным за похороны. Остальная родня, даже
близкая, такие траты своим непременным долгом не счи-
тала. В Первый переходный период египтяне, похоронившие
не только собственных родителей, похвалялись этим как дея-
нием выдающимся.
После Старого царства погребенного за чужой счет покойника
перестали называть «не имеющим сына» – говорится о «стари-
ках», «мертвецах» и т. д. В пору массового обнищания средств
на должное погребение часто недоставало даже при наличии
у покойного сына. Заботу о похоронах таких неимущих брали
на себя местные правители и храмы.

35
 Эпитафия Маттео Риччи (1552–1610) на пекинском
кладбище Чжалань: краткое резюме жизни миссионера
Дубровская Д. В.,
д. и. н., в. н. с., зав. Отделом искусства
и материальной культуры ИВ РАН, доцент ГАУГН
(Москва)

Первой миссии иезуитов в Китае под руководством Маттео

Риччи мы обязаны созданием огромного количества источников
по истории Китая XVI–XVII вв., истории христианской пропо-
веди в Срединной империи и истории миссии иезуитов, зало-
жившей основу этой проповеди. Есть, однако, среди корпуса
письменных источников на латыни, китайском и итальянском
языках и некоторое количество эпиграфических свидетельств
на памятных стелах-надгробиях пекинского кладбища Чжалань
(柵欄墓地; Чжалань му-ди). Безусловно, памятные инскрипции-
эпитафии на надгробиях не столько несут в себе некую новую
информацию, сколько представляют собой определенную фик-
сацию достижений миссионеров, желавших даже после смерти
на чужбине «закрепиться» в стране, которой посвятили свою
жизнь и служение, некое отражение истории миссии и краткое
резюме работы, проделанной проповедниками. Перед докла-
дом ставится цель ввести в научный оборот надпись на могиле
основателя миссии иезуитов в Китае Маттео Риччи, умершего
в столице Минской империи – Пекине в 1610 г., и кратко осве-
тить как события, окружавшие смерть знаменитого миссионера
и обстоятельства получения земельного лота для его упокоения,
так и историю старейшего христианского кладбища, на котором
сохранилось около семидесяти миссионерских могил.
Могила Маттео Риччи расположена приблизительно в четырех
километрах от тогдашних западных городских ворот Пекина.
Надгробие имеет форму небольшого холма. На памятнике, пред-
ставляющем собой классическую китайскую мемориальную стелу

36
с характерным декором, выбит крест, несущий параллельные
инскрипции на латыни и китайском языке. Заслуги Маттео Риччи
всегда высоко оценивались в Китае, поэтому даже коммуни-
стическое правительство страны относится к месту упокоения
основателя китайской миссии с почтением и в годы после вос-
становления кладбища успешно защищает его от вандализма.
Вход на кладбище лежит через каменные ворота, относящиеся,
по всей видимости, ко временам правления императора Канси.
От ворот ведет дорожка, обрамленная по сторонам цветочными
клумбами. Стела надгробия Маттео Риччи расположена посе-
редине кладбища; саркофаг с телом проповедника находится
непосредственно за ней. Надпись, выбитая на надгробной стеле
Маттео Риччи по-китайски и на латыни, гласит:
«Могила иезуита, почтенного Ли Матоу. Мастера Ли звали
Мадоу (Маттео), известен он был также как Си-тай [Мудрый чело-
век с Запада]. Он родился в стране Италии в Великом Западном
Океане. Он вступил в Общество Иисуса будучи еще очень моло-
дым, чтобы развивать совершенство [благодетели]. Он приехал
в Китай в год жэнь’у [1582 г.] во время правления императора
Ваньли династии Мин по морю, для того чтобы проповедовать [свя-
щенное] учение. В год гэнцзы правления Ваньли [1600] он прибыл
в столицу и умер в год гэнсюй правления Ваньши [1610] в возрасте
59 лет, из которых прослужил Обществу [Иисуса] 42 года».
Как и в случае с другими стелами, сооруженными на могилах
коллег Риччи – иезуитов, сверху над инскрипцией мы находим
аббревиатуру D.O.M. (Deo Optimo Maximo – Величайшему и Луч-
шему Богу). Справа от стелы Маттео Риччи (Matteo Ricci; 1558–
1610; китайское имя Ли Мадоу; 利瑪竇) расположена могила
Фердинанда Вербиста (Ferdinand Verbiest; 1623–1688; китайское
имя Нань Хуайжэнь; 南懷仁); слева – Адама Шалля фон Белла
(Adam Schall von Bell; 1591–1666; китайское имя Тан Жован;
湯若望). Группа, составленная могилами и надгробиями этих
трех проповедников, занимает наиболее почетное место во всей

37
композиции кладбища. Неподалеку от этого композиционно-
смыслового центра комплекса расположены места упокоения
других миссионеров, удостоившихся чести быть похороненными
в Пекине. Всего таких могил 63 и принадлежат они проповедникам
разных стран и национальностей, включая 14 китайцев. В первом
ряду справа при входе во второй двор находится могила и стела
лидера придворных художников эпохи императора Цяньлуна Джу-
зеппе Кастильоне – Лан Шинина (Giuseppe Castiglione; 1688–1766;
郎世寧), в четвертом ряду располагается надгробие математика
Йохана (Терренца) Шрека (Johann[es] Terrenz Schreck; 1576–1630;
китайское имя Дэн Юхань; 鄧玉函) – второго иезуита после осно-
вателя миссии, похороненного на этом месте.
Немаловажно, что некогда возле могилы Маттео Риччи распо-
лагались солнечные часы (ныне утерянные), на основании которых
сохранилась надпись – цитата из высказываний самого основа-
теля миссии: «Время бежит быстро. Нельзя цепляться за прошлое
и нельзя предсказать будущее. Мы должны делать добро в насто-
ящем и не тратить время на бесполезные вещи». Пожалуй, эта
несложная мудрость являет собой квинтэссенцию мировоззрения
и трудов Маттео Риччи, инскрипция на могильном памятнике
которого суммирует основную суть деятельности приведенной им
в Запретный город в Пекине первой христианской миссии.

«Бирманское» летоисчисление
в надписи царя Харикелы Деватидевы:
исследование текста и критика историографии
Зайцев И. А.,
м. н. с. отдела Индоокеанских исследований ИМЭМО РАН
(Москва)

Надпись правителя царства Харикелы Деватидевы (ок.

VIII в. н. э.) была обнаружена в районе Читтагонга и по сей день

38
хранится среди экспонатов музейной коллекции Национального
музея Республики Бангладеш. Ее текст выполнен письмом сид-
дхам и нанесен на поверхность керамического сосуда.
Одной из примечательных особенностей надписи является
использование особой системы летоисчисления для датировки
событий, упомянутых в тексте. По мнению индийского исследо-
вателя Г. Бхаттачарьи, такое летоисчисление следует понимать
как «эру чуласаккарадж» или «бирманскую эру», использова-
ние которой было распространено в памятниках эпиграфики
Мьянмы и Таиланда на вернакулярных и канонических языках
XI–XVIII вв. Впоследствии в историографии такое явление трак-
товалось как следствие контактов Харикелы с царствами Запада
Индокитая в период VIII–XI вв.
Докладчик подвергает сомнению выводы предшествующей
историографии по ряду вопросов. Во-первых, датирование собы-
тий в надписи с помощью календаря, основанного на двенадца-
тиричной системе, не всегда соотносится с системой «чуласак-
карадж». К похожим системам летоисчисления можно отнести
и эру Саков (Шаков), в основе которой также лежит двенадцати-
ричный цикл. Во-вторых, в случае наличия контактов Харикелы
и царств Запада Индокитая неясным остается феномен араканских
надписей, в которых датировка описываемых событий отсут-
ствует. В-третьих, синхронными VIII в. памятниками эпиграфики
с использованием эры чуласаккарадж являются погребальные
надписи царей городов народа Пью, что делает некорректным
предположение Г. Бхаттачарьи об использовании «бирманской
эры», а не «пьюской».
В докладе также осуществляется сравнение датировки, пред-
ставленной в надписи Деватидевы, с датировками эры чуласак-
карадж из надписей Раджакумара и Швегучжи, относящихся
к раннему периоду истории бирманского царства Паган (XI–
XII вв.). Отмечается, что в таких надписях использовалось,
как минимум, два принципа датирования событий: по году

39
двенадцатиричного календарного цикла, а также по году, про-
шедшему с момента париниббаны Будды. Такое обстоятельство
делает сомнительным предположение Г. Бхаттачари об исполь-
зовании именно «бирманской эры» для датирования событий
в надписи Деватидевы.

Арабская эпитафия 1382 г. из Дербента (новое прочтение)

Закарияев З. Ш.,
д. и. н., профессор кафедры востоковедения Дагестанского
государственного университета (Махачкала)

Изучение средневековой арабской эпитафии из Дербента,

датированной 784 г. хиджры (1382 г.), показало, что ее текст
нуждается в новом прочтении. Эпитафия высечена на прямо-
угольной каменной надмогильной стеле каллиграфическим
арабским почерком «сулс». Арабский текст и перевод эпита-
фии были дважды опубликованы еще в 60-х гг. XX в. извест-
ным кавказоведом Л. И. Лавровым. Однако ни фотография,
ни прорисовка стелы не публиковались. Нам удалось выявить
местонахождение стелы, которую около 60 лет никто не изу-
чал, и исследовать памятник на месте. Текст стелы местами
поврежден, поэтому эпитафия читается не полностью. Нами
предлагается корректировка прочтения основной части текста
(широкая П-образная эпиграфическая лента по бордюру стелы),
включая имя владельца эпитафии.

40
 Эпиграфические особенности еврейских эпитафий
Южного Дагестана (на полевых материалах)
Кашовская Н. В.,
к. и. н., зав. отделом «Религии Востока»
Музея истории религии(Санкт-Петербург)

На девяти исследованных некрополях селений Южного Даге-

стана 2 были зафиксированы более 1000 уцелевших надгробий,
эпитафий – 780, что может косвенно указывать на продолжи-
тельность жизни в селениях. При установленных по эпитафиям
хронологических границах некрополей и количеству погребений
выявляется демографическая и социально-экономическая кар-
тина: наиболее продолжительные общины Карчага, Джераха,
Нюгди – это 7–8 поколений, которые укладываются в не более
чем 250 лет.
Зафиксированные каменные надписи отражают степень рели-
гиозности в еврейских общинах Дагестана: это умение сложить
эпитафию, знание библейского текста. Собранный свод эпитафий
к XXI веку оказался чуть ли не единственным источником в изу-
чении языка и религиозной традиции, понимания особенностей
исторического существования еврейских общин. Надписи могут
существенно дополнить еврейскую историческую палеогра-
фию, ибо в жизни еврейских общин Дагестана процесс перехода
на печатный квадратный шрифт в эпиграфике стал наблюдаться
лишь с середины XIX века.
Надгробия как артефакт с эпитафийным текстом на поле
зафиксировали, что печатный квадратный шрифт отрабатывался
мастерами с одного образца – печатного листа.
В поминальных текстах дагестанских селений Джерах, Мад-
жалис, Карчаг, Нюгди, Хели-Пенджик обнаруживаются общие
стилистические формулы, которые подтверждают и активные
2
С 2009 по 2019 год (к сожалению, полевые экспедиции по ряду причин
не проводились ежегодно) были обследованы некрополи селений Джерах,
Карчаг, Маджалис, Марага, Нюгди, Хели-Пенджик, Янгикент.

41
контакты между общинами. Ими стали фразеологические обо-
роты для обозначения даты смерти, когда строго указывался день
от Субботы. Более всего роднит еврейские общины Южного
Дагестана выражение:‫« – ךלהש ומליע תיבל‬ушел в дом вечности»;
оно вырезалось как дословно, так и в разных сокращениях.
На большинстве некрополей, за исключением тех, где уце-
лело незначительное количество памятников (Янгикент, Хели-
Пенджик, Марага) была зарегистрирована цитата из Исайи 11:10,
ставшая на практике евлогией: ‫«– ותחונמ היהת דובכ – ך››מת‬да упо-
коится он во славе».
В эпиграфической оценке показательно кладбище общины
Джераха, где, несмотря на замкнутость поселения горными отро-
гами, зафиксировано 6 почерков из других селений Южного
Дагестана (и ни один из них не приобрел в общине устойчивость).
Эпитафии разнообразны по начальным формулам и употреблению
различных способов счисления по еврейскому традиционному
календарю: ‫ – הריציל‬от Сотворения мира, – ‫ –עבל‬считать по Боль-
шому кругу от Сотворения мира, – ‫ – ק››פל‬по Малому счислению.
Для Джераха следует отметить и еще один особый стиль: на 10
памятниках в течение 15 лет первой половины XIX в. в некрологе
приводятся отрывки из Исайи (Ис. 26:19) и Даниила (Дн. 12:2).
Для исследователя проследить источник попадания в эпитафию
такой традиции будет очень интересным направлением в даль-
нейшем изучении истории поселений горских евреев Дагестана,
т. к. в селение Араг эти цитаты встречаются уже в устойчивой
аббревиатурной форме.
Собранный корпус надгробных текстов представляет хоть
и своеобразный письменный источник, но дополняет, а в иных
случаях восстанавливает историческую картину жизни общин
евреев Дагестана (названных горскими русской императорской
администрацией) в пределах XVII–XX веков.
Зафиксированные стилистические, языковые параллели гово-
рят о сохранении языковой письменной традиции (ивритской),

42
которая сохраняла себя вплоть до конца ХХ века. Стилистические
обороты эпитафий, как и подбор евлогий, сближают еврейские
общины Дагестана с остальными регионами диаспоры.

Погребальные эпитафии (мучжимин 墓志銘) как источник

об экспедициях Чжэн Хэ (1405–1433) и их участниках
Колнин И. С.,
м. н. с., Отдел Китая,
ФГБУН Институт востоковедения РАН (Москва)

Китайские погребальные эпитафии преимущественно иссле-

дуются в качестве источника по биографии отдельных истори-
ческих лиц, а также их рода. Тем не менее информация из них
способна пролить свет и на некоторые исторические события,
специальные источники о которых отсутствуют, были утеряны
или уничтожены.
Экспедиции Чжэн Хэ (1405–1433) по праву можно считать
одним из величайших предприятий в истории Китая и внешне-
политических отношений. Исследования этих событий начались
ещё в конце XIX в. и продолжаются до сих пор. Основной слож-
ностью их изучения является малое количество первоисточников –
большая часть таких документов была намеренно уничтожена
в 1470-х гг. Те письменные свидетельства, которые уцелели,
уже были изучены и переведены на европейские языки. Однако
эпиграфическим памятникам уделялось гораздо меньше внима-
ния, работы о некоторых из них отсутствуют как в западной, так
и в отечественной историографии.
К таким эпиграфическим источникам относятся и три недавно
обнаруженные эпитафии участников экспедиций: Чжоу Вэня
周聞 (найдена в 1983 г.), Ян Цина 杨慶 (2005) и Хун Бао 洪保
(2010). Их краткие характеристики представлены ниже.
Эпитафия Чжоу Вэня была найдена в Тайцане, портовом
городе рядом с Сучжоу. Её длина 51 см, толщина 11 см, иероглифы

43
размером 1,5 см. 28 столбцов, в полном столбце 27 иероглифов,
всего 669 иероглифов.
Эпитафия Ян Цина обнаружена в Нанкине, её длина около
54 см, ширина около 54,5 см, толщина 7,8 см. Всего 25 столб-
цов, в полном столбце 26 иероглифов, в общей сложности 331
иероглиф.
Эпитафия Хун Бао представляет собой уникальный вид эпи-
тафии – шоуцанмин 壽藏銘 (эпитафия, составленная при жизни
покойного). Она была найдена в Нанкине у основания горы Цзу-
таншань 祖堂山. Всего 25 столбцов, в полном столбце 40 иеро-
глифов, в общей сложности 741 иероглиф.
В ходе изучения и перевода текста эпитафий были сделаны
следующие выводы: все три персоны были военными, судя по их
должностям и титулам. Кроме того, Хун Бао и Ян Цин имели
очень схожий жизненный путь: родились в провинции Юнь-
нань, рано в детстве поступили на службу ко Двору, стали евну-
хами, участвовали в военных походах Чжу Ди. Аналогично дела
обстояли и с самим Чжэн Хэ, более того, вполне возможно, что
Чжэн Хэ и Хун Бао имели общих предков. Эти сведения вкупе
с другой информацией из источников заставляют задуматься
о том, насколько в действительности «мирными» изначально
задумывались экспедиции в страны Южных морей.
Эпитафия Хун Бао, будучи наиболее информативной из трёх,
содержит ряд интересных и уникальных сведений: так, в 1406 г.
он возглавлял кавалерию, которая направилась в страны, распо-
лагавшиеся на территории современного Тибета. Таким образом,
помимо участия в плаваниях Чжэн Хэ, Хун Бао также отправ-
лялся и в Западные края наравне с Хоу Сянем 侯顯 (1365–1438)
и Чэнь Чэном (1365–1457) (однако его направление туда носило
скорее военный характер, нежели дипломатический). Помимо
этого, в тексте упоминается размер «огромных кораблей» 巨
舶 – 5000 ляо. Это второе свидетельство о размерах флота Чжэн
Хэ, относящееся к тому времени, а не к более поздней эпохе.

44
Причём в другом источнике, стеле в храме Цзиньхай в Нанкине
南京静海寺鄭和下西洋残碑 (1421), большая часть текста которой
не сохранилась, идёт речь о судах в 1500 и 2000 ляо.
В эпитафии Чжоу Вэня говорится, что в плавании 1421 г.
«на полпути повернули назад», а также, что в 1424 г. была начата
ещё одна экспедиция, но император велел её прекратить. Веро-
ятно, уже к концу правления Чжу Ди внутри Двора была доста-
точно сильная оппозиция против снаряжения экспедиций.
В то же время в тексте эпитафии Ян Цина его участие в экс-
педициях Чжэн Хэ вообще не упоминается. Текст его эпитафии
самый короткий из трёх, в связи с чем можно выдвинуть предпо-
ложение, что экспедиции не воспринимались как самое значимое
событие в его жизни.

Египетский диалект Нубии. Исследование эпиграфики

Кормышева Э. Е.,
д. и. н., г. н. с. Отдела истории и культуры Древнего Востока
ФГБУН Институт востоковедения РАН (Москва)

В докладе предпринята попытка выделения специфических

особенностей, которые наблюдаются в текстах из Нубии как
во времена египетского господства в Судане, так и в египетских
надписях царей Куша.
Выявленные особенности фонологии, появление новых иеро-
глифических знаков, специфика начертания и композиции фраз
позволяют поставить вопрос о формировании диалекта египет-
ского языка в Нубии, начиная с середины II тыс. до н. э.

45
 Шанские гадательные надписи из восточного сектора
Хуаюаньчжуан (Иньсюй) и трудности их интерпретации
Куликов Д. Е.,
к. и. н., с. н. с. Отдела Китая
ФГБУН Институт востоковедения РАН (Москва)

Позднешанская письменность, представленная так называ-

емыми гадательными надписями на щитках черепах и костях
животных (цзягувэнь 甲骨文, поздний период эпохи Шан 商
1250–1046 до н. э.), является неоценимым аутентичным и син-
хронным источником сведений о разных сторонах жизни древ-
некитайского общества. Благодаря разносторонности тематики
цзягувэнь на его основе можно исследовать различные проблемы
истории и культуры древнего Китая. В силу таких особенно-
стей позднешанских гадательных надписей, как лапидарность,
ситуативность, отсутствие нарратива и протокольный характер,
обусловленных задачами мантического обряда, идеи и явления,
питавшие шанскую ритуалистику, не представляются полностью
очевидными и требуют всестороннего исследования.
Отличительной чертой шанской мантики являлся ее высокий
ритуальный статус. Дело в том, что большинство ныне известных
гадательных надписей из Иньсюя 殷墟 «Руины Инь» 3 фиксируют
гадания, сделанные царским гадателями по заказу шанского пра-
вителя или непосредственно ваном. В специальной литературе
эта категория инскрипций получила название «царских гада-
тельных надписей» (ван бу цы 王卜辭). В противоположность
этим надписям выделяют другую категорию позднешанских
цзягувэнь – «нецарские гадательные надписи» (фэй ван у мин
бу цы 非王卜辭). В настоящей работе объектом исследования
служит получившая известность сравнительно недавно группа –
гадательные инскрипции из восточного сектора Хуаюаньчжуан.

3
Иньсюй – местонахождение столицы государства Шан близ Аньяна (пров.
Хэнань) в поздний период.

46
 Центральный персонаж этих гадательных надписей, высту-
пающий в роли заказчика гаданий этой группы и иногда – гада-
теля, как и в вышеуказанных группах, именуется Цзы. Нам
известно, что Цзы содержал относительно многочисленный
штат гадателей (порядка 20 человек), в надписях на более
чем тридцати фрагментах гадательных панцирей он выступал
в качестве жреца, возглавлявшего жертвенный ритуал, а также
во многих случаях являлся прорицателем, делавшим предска-
зания, т. е. выполнял функцию, приписываемую до обнаруже-
ния хуадунского корпуса гадательных костей исключительно
шанскому вану. Уже эти обстоятельства заставляют исследо-
вателей обратить особое внимание на изучение ритуалов хуа-
дунского Цзы и выявление их отличий от царской ритуальной
деятельности.
Собственно говоря, до сих пор мнения исследователей расхо-
дятся по поводу того, кем являлся этот персонаж позднешанского
периода. К слову, датировку этих надписей также нельзя считать
точно установленной. Несмотря на то, что стратиграфические
данные ямы H3, фрагменты обнаруженной в ней керамики и рас-
положенные поблизости культурные памятники заставляют дати-
ровать находки гадательных костей первым периодом культуры
Иньсюя, в целом соответствующим раннему периоду правления
У-дина 武丁 (1250–1192 гг. до н. э.), некоторые исследователи
относят хуадунские инскрипции к позднему периоду этого вана,
а другие – к его среднему периоду. Так или иначе, можно лишь
утверждать, что хуадунский Цзы был героем эпохи царствования
У-дина.

47
 К вопросу о датировке текстов проклятий
Среднего царства
Лаврентьев Н. В.,
м. н. с. Отдела истории и культуры Древнего Востока
ФГБУН Институт востоковедения РАН (Москва)

Рассматриваемые «тексты проклятий» были созданы в эпоху

Среднего царства, однако их более точная датировка остается
дискуссионной.
«Тексты проклятий» делятся на несколько корпусов: Хелуан,
Берлин, Миргисса, Брюссель. В каждом корпусе перечисляются
названия чужеземных стран, а также имена их правителей. Дан-
ные записи являются ценными сведениями для исследования
взаимоотношений египтян со своими соседями.
Исследователи «текстов» К. Зете, Ж. Познер, И. Кениг дати-
руют каждый корпус правлением царей XII династии. Недавно
Б. Уильямсом была выдвинута гипотеза о более поздней дати-
ровке Миргисского, Берлинского и Брюссельского корпусов «тек-
стов проклятий». По мнению исследователя, данные корпуса
датируются концом Среднего царства и началом II Переходного
периода, что подтверждается сравнением надписей с другими
источниками этого периода.
В докладе предлагается сравнение отдельных графем трех
корпусов «текстов проклятий» (Миргисса, Берлин, Брюссель)
с графемами источников как Среднего царства, так и II Переход-
ного периода. Эта работа даст возможность внести дополнитель-
ные корректировки данных Б. Уильямса и рассмотреть варианты
более точной датировки «Текстов проклятий».

48
 Амулет с арабографической надписью XIV в.
из раскопок на Водянском городище
Лапшин А. С.,
к. и. н., н. с. Отдела истории Востока
ФГБУН Институт востоковедения РАН (Москва)

Лапшина И. Ю.,
к. и. н., доцент ФГБОУ ВО «Волгоградский
государственный социально-педагогический университет»
(Волгоград)

В 2014 г. Волго-Ахтубинской археологической экспедицией

под руководством А. С. Лапшина проводились археологические
раскопки в прибрежной зоне центральной части Водянского
городища – памятника XIV в. городской культуры Улуса Джучи
(Золотой Орды) в Нижнем Поволжье (Лапшин, 2016). Одной
из примечательных находок этого года исследований стал литой
бронзовый нательный амулет с арабографической надписью
на одной из сторон и изображением т. н. «магического квадрата»
(рис. 1). Практика использования различных магических куль-
тов и ритуалов, в том числе с использованием цифровой магии
и «магического квадрата», хорошо известна в исламе (Огудин,
2002, с. 65–82; Пигарев, Скисов, 2007, с. 238–246). Главное мате-
матическое свойство такого квадрата: сумма чисел в каждом
столбце, каждой строке и в обеих диагоналях – одинакова. Аму-
леты и другие артефакты с изображениями «магического ква-
драта» являются редкими, зачастую единичными, находками,
но зафиксированы на нескольких золотоордынских городищах
XIV в. – Селитренном, Царевском, Увекском, Маджарском, Азаке
(Федоров-Давыдов, 1974, с. 130–131; Пигарев, Скисов, 2007,
с. 238; Кубанкин, 2019, с. 449).
Найденный в 2014 г. на Водянском городище амулет имеет
форму и расположение изображений, аналогичные такому же

49
изделию с Увекского городища и двум случайным находкам част-
ных лиц, предположительно из района Царевского городища.
Они морфологически и стилистически близки между собой,
и все четыре находки могут быть отнесены к одному типу таких
изделий. Амулет с Водянского городища имеет форму прямоу-
гольной пластины, с одной из его сторон имеется подтреугольный
выступ, на котором находится округлая петелька для подвеши-
вания (рис. 1). На обеих сторонах амулета имеются изображе-
ния, нанесенные острым резцом. На одной стороне расположена
трехстрочная надпись арабскими буквами. С другой стороны
предмета изображен «магический квадрат» – квадратная фигура,
разделенная линиями на 9 полей, в каждом из которых есть один
цифровой знак арабского начертания от 1 до 9. Линии по гори-
зонтали заполнены цифрами в следующем порядке: 4–9–2; 3–5–7;
8–1–6. Сумма трех чисел, расположенных по горизонтали, вер-
тикали или диагонали квадрата, равна 15.
Если математический смысл арифметических операций
стороны с изображением «магического квадрата» понятен,
то интерпретация и перевод арабографической надписи, нане-
сенной на другой стороне амулета, до настоящего времени
не проводились.
Надпись на амулете, найденном на Водянском городище,
состоит из трех строк:
‫ناما اي‬
‫لك‬
‫فياخ‬
Слова в первой и третьей строке были переведены как «без-
опасность» и «испуганный» соответственно (перевод предло-
жен И. Ю. Лапшиной). В. С. Кулешов (ИИМК РАН, г. Санкт-
Петербург), ознакомившись с надписью, предположил, что она
связана с исламской охранительной молитвой-дуа, начинающейся
словами:
‫نيفئاخلا نامأ اي مهللا‬

50
 «О Аллах, о безопасность [всех] испуганных!»
Таким образом, можно с большой долей уверенности гово-
рить, что такой амулет выполнял охранительную функцию для
его владельца, а содержание надписей имело непосредственное
отношение к исламу. Находки подобных амулетов на других горо-
дищах XIII–XIV вв. свидетельствуют о традиции использования
данных изделий в качестве личных оберегов среди мусульман-
ского населения золотоордынских городов.

Литература:

Кубанкин Д. А., 2019. Религиозный и этнический состав

населения Укека. К вопросу об этноконфессиональной топо-
графии городища // Генуэзская Газария и Золотая Орда. Т. 2.
Памяти Г. А. Федорова-Давыдова. Казань-Кишинев. С. 443–462.
Лапшин А. С., 2016. Археологические исследования на Водян-
ском городище // Археологические открытия 2014 года. М.
С. 188–191.
Огудин В. Л., 2002. Магия в бытовом исламе // Этнографиче-
ское обозрение. № 4. С. 65–82.
Пигарев Е. М., Скисов С. Ю., 2007. Магический квадрат
в городской культуре Золотой Орды // Археология Восточно-
Европейской степи: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов. № 5.
С. 238–246.
Федоров-Давыдов Г. А., 1974. Астральный амулет из Царев-
ского городища // Города Поволжья в средние века. М. С. 130–131.

51
 Рис. Водянское городище. Бронзовый амулет. Раскоп 1-2014, пл. 1, кв. 23А

Архитектурные памятники Натакамани и Аманиторе

в контексте эпиграфических источников: проблемы
локализации и датировки 4
Лебедев М. А.,
к. и. н., с. н. с. Отдела искусства и материальной культуры
ФГБУН Институт востоковедения РАН (Москва)

Натакамани и Аманиторе – вероятно, наиболее яркие прави-

тели Мероитского (Кушитского) царства в период его последнего
расцвета в I в. н. э. Именно при них был начат и активно реализо-
вывался, возможно, один из самых масштабных и хорошо спла-
нированных проектов по преобразованию и актуализации мону-
ментального ландшафта среднего течения Нила. Этот процесс
наглядно иллюстрирует социально-экономические, политические
и культурные особенности Классического мероитского периода
(I в. до н. э. – II в. н. э.). При этом эпиграфические свидетельства –
фактически единственные (и наиболее надежные) источники,
позволяющие выявить в отдельных локальных монументаль-
ных ландшафтах безусловные следы активности Натакамани
4
Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда
№ 22–28–01802, https://rscf.ru/project/22–28–01802/.

52
и Аманиторе. Речь идет прежде всего об архитектурных элементах
с надписями (стены, колонны, фрагменты архитравов), а также
алтарях, подставках под священные предметы, стелах и некото-
рых небольших артефактах. Всего к настоящему моменту нам
известно более 40 упоминания Натакамани, Аманиторе и их сыно-
вей – Ариканхарора, Шоркарора и Архатани – в эпиграфических
источниках на египетском и мероитском языках. Каждый такой
пример – это случай упоминания имени или имен правителей
в конкретном археологическом контексте. В основе выделения
контекстов лежат принципы археологической стратиграфии,
используемые при формировании матрицы Харриса. Они при-
менимы как к археологическим слоям и объектам (отложениям,
ямам, траншеям и др.), так и к архитектурным памятникам.
Известная сегодня география обнаружения имен соправителей
очень широка: Амара, Саи, Табо, Напата (Гебель Баркал), Дангейл,
Мероэ, Аулиб, Абу Эртейла, эль-Хасса, Мувейс, Вад Бен Нага,
Нага и, возможно, Мусавварат эль-Суфра. Другие свидетельства,
прежде всего иконографические и архитектурные, позволяют
предположить, что правящая чета могла также реализовывать
строительный проект в Дуанибе.
В большинстве центров, где задокументирована активность
Натакамани и Аманиторе, речь шла о строительстве, перестройке
или подновлении культовых построек (так было в Амаре, Табо,
Напате, Дангейле, Мероэ, Аулибе, Абу Эртейле, эль-Хассе,
Мувейсе, Вад Бен Наге, Наге, на острове Саи и, возможно,
в Мусавварат эль-Суфра и Дуанибе). На некоторых памятни-
ках, как мы сегодня знаем, велось также строительство связан-
ных с храмами дворцовых комплексов или элитных резиденций
(Напата, Аулиб, Абу Эртейла).
При этом возможности установления характера и масштаба
строительной деятельности Натакамани и Аманиторе на кон-
кретных памятниках сильно ограничены неполными данными
относительно археологического контекста эпиграфических

53
источников той эпохи. Связано это как с различиями в стандартах
документации раскопок, так и с обнаружением многих памятни-
ков во вторичных контекстах. На основе анализа археологических
контекстов надписей времени Натакамани и Аманиторе автор
доклада предлагает свою реконструкцию практики преобразова-
ния монументальных ландшафтов Мероитского царства в I в. н. э.
и формулирует основные проблемы, стоящие в этой связи перед
исследователями сегодня.

Новооткрытая арабская строительная надпись 1716 г.

из дагестанского селения Урари
Магомедова Х. М.,
бакалавр факультета востоковедения Дагестанского
государственного университета (Махачкала)

Доклад посвящен содержанию обнаруженной в 2022 г.

в мечети дагестанского (даргинского) селения Урари арабской
строительной надписи, которая впервые вводится в научный
оборот. Врезная надпись почерком «насх» датирована 1128 г.
хиджры, что соответствует 1716 г. Характер строительных работ
выражен в надписи арабским глаголом ‘аммара, которым в Даге-
стане обычно обозначали ремонтно-восстановительные работы
(наряду с глаголом джаддада). Следовательно, текст составлен
по случаю ремонта мечети, которая, несомненно, существовала
в старинном селении Урари задолго до указанной даты. Ислами-
зация западной части нынешнего Дахадаевского района Даге-
стана, где расположено селение Урари, относится к XIV–XV вв.
В надписи приводится имя организатора ремонта мечети, который
совершил паломничество в Мекку (хаджжи). Текст оканчивается
известным хадисом, который часто сопровождает дагестанские
эпиграфические памятники о строительстве либо ремонте мусуль-
манских культовых сооружений.

54
 Таблица из Шультуна: эпиграфический ключ
к лунному календарю индейцев Майя
Науменко Я. А.,
к. физ.-мат. н., независимый исследователь
(Санкт-Петербург)

Индейцы майя доколумбовой эпохи широко известны своими

математическими и астрономическими достижениями. В частно-
сти, неоднократно показано, что точность учета движения Луны,
достигнутая в лунном календаре майя, как минимум не хуже
лучших образчиков античной и средневековой астрономиче-
ской мысли Старого Света. Однако, несмотря на то, что лунный
календарь майя (т. н. Лунная серия) известен уже более века,
конкретный математический механизм, обеспечивающий столь
выдающуюся точность, был неясен. В частности, это не позво-
ляло использовать информацию, содержащуюся в Лунной серии,
для датировки надписей с плохо сохранившейся календарной
компонентой.
Выполненный ранее детальный математический анализ лун-
ных дат, основанный на базе данных, собранной С. В. Вепрецким,
позволил автору установить, что точность календаря обеспечи-
валась введением с определенной периодичностью дополнитель-
ных дней (5 дней на 162 Луны), удлиняя тем самым среднюю
длину синодического лунного месяца. Функционально подобные
дни абсолютно аналогичны високосным дням григорианского
календаря.
Так называемая «шультунская таблица» позволяет сделать
следующий шаг в понимании принципов функционирования
лунного календаря майя. Данная таблица была обнаружена в рам-
ках археологической экспедиции под руководством В. Сатурно
в 2011 году в составе ансамбля фресок Здания 10K-2 городища
Шультун. Она представляет собой плохо сохранившийся ряд
из 27 чисел с сопоставленным каждому числу знаком лунного

55
триместра. Мы покажем, что данная таблица является приклад-
ным математическим инструментом, предназначенным для вычис-
ления Лунной серии для любой, наперёд заданной, даты, что
позволяет эффективно установить внутреннее устройство лунного
календаря майя. Также будет продемонстрирована реконструк-
ция практики ручного расчета Лунной серии с использованием
шультунской таблицы.

Надпись на Солтыковском блюде из Прикамья

и орхоно-енисейская руника
Понарядов В. В.,
к. филол. н., с. н. с. ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН
(Сыктывкар)

В первой половине XIX в. в Прикамье было найдено средневе-

ковое серебряное блюдо иранской работы, которое сначала попало
в коллекцию князя П. Д. Солтыкова, а затем в собрание Кабинета
монет и древностей Национальной библиотеки в Париже. Там
оно было изучено Я. И. Смирновым, который опубликовал его
описание и изображение в атласе «Восточное серебро». Еще
раньше изображение блюда по имевшимся в распоряжении
Я. И. Смирнова прорисовкам появилось в статье А. А. Спицына
«Шаманские изображения». Шаманские изображения на блюде
имеют угорский облик и были процарапаны на нем вторично,
причем с правой стороны от них обнаруживается руническая
надпись, нанесенная, очевидно, одновременно с шаманскими изо-
бражениями. Надпись была рассмотрена в контексте рунических
письменностей евразийских степей И. Л. Кызласовым, который
счел возможным отнести ее по формальным признакам к памят-
никам «доно-кубанского письма». Однако географически камские
находки сильно удалены от окрестностей рек Дона и Кубани,
откуда происходят другие образцы восточноевропейской руники,

56
и на разделяющих их обширных территориях рунические памят-
ники не обнаруживаются. Предпринятая О. А. Мудраком попытка
прочтения этой надписи вместе с другими памятниками, относи-
мыми к восточно-европейской рунике, с помощью осетинского
языка была признана откликнувшимися на нее исследователями
неудовлетворительной.
Немного запутывает ситуацию с надписью на солтыковском
блюде то, что в атласе Я. И. Смирнова, помимо ее воспроизведе-
ния на изображении блюда, она приведена еще рядом в увеличен-
ном виде в двух вариантах: один, шестизначный, повторяет то, что
видно на изображении блюда; второй, семизначный, имеет слева
еще один дополнительный знак полукруглой формы; кроме того,
третий слева знак отличается наличием дополнительной черты.
И. Л. Кызласов считает, что первый вариант представляет собой
прорисовку, выполненную французским художником Л. Сейе,
который рисовал предметы для атласа Я. И. Смирнова, а второй
принадлежит самому Я. И. Смирнову. Как бы то ни было, состав
знаков надписи в обоих вариантах прорисовки примечателен тем,
что не содержит никаких специфических «восточноевропейских»
рунических символов, но все ее знаки имеют графические парал-
лели в хорошо изученной восточно-тюркской орхоно-енисейской
рунике.
Если предположить, что рассматриваемый памятник запи-
сан посредством именно орхоно-енисейской руники, то чтение
первого из его опубликованных вариантов по обычным для нее
правилам дает осмысленную фразу на древнем коми или праперм-
ском языке: s1 ï l2 (ä) n2 p i = si̮le̮n pi ‘его сын’, что согласуется
с наличием на блюде «шаманского» изображения двух челове-
ческих фигур, которые могут изображать отца и сына.
Разумеется, правильность предложенного пермского чтения
этой краткой надписи пока остается под вопросом, тем более
что оно подходит только к одному из опубликованных вариантов
ее прорисовки. Однако то, что она выполнена на автохтонном

57
для региона пермском языке посредством обычной восточно-
тюркской руники, представляется довольно вероятным.

Знаки на неолитической керамике Китая

в контексте надписей на керамике из Иньсюя:
к вопросу о маркерах письменности
Сафин Т. А.,
к. и. н., н. с. Отдела Китая ФГБУН Институт
востоковедения РАН; доц. кафедры всеобщей истории
ИОН РАНХиГС (Москва)

На неолитической керамике Восточной Азии встречаются гра-

фические знаки, сущность которых на данный момент не до конца
ясна. Они могут быть образцами древней письменности (т. е. запи-
сывать звуки и слова человеческой речи), «протописьменности»
(как бы мы ни определяли это понятие) или же знаками, которые
напрямую не связаны с развитием собственно письменности. Как
правило, неолитические надписи на керамике сопоставляются
с «надписями на гадательных костях» (цзягувэнь) XIII–XI вв.
до н. э., которые представляют собой тексты, несомненно напи-
санные на древнекитайском языке. При сопоставлении с ними
неолитической керамики в глаза бросается, во-первых, наличие
похожих знаков, а во-вторых – отсутствие или же незначитель-
ное количество (в зависимости от культуры и периода) длинных
комбинаций хотя бы из 4–5 знаков. Эти особенности заставляют
многих исследователей считать некоторые неолитические знаки
«протописьменностью», от которой происходят позднейшие
цзягувэнь. Однако если мы обратимся к надписям на керамике
из Иньсюя, где обнаружено большинство цзягувэнь, можно обна-
ружить, что:
1) Несмотря на то, что данные надписи создавались в то же
время и в том же месте, что и надписи на гадательных костях,

58
большинство надписей на керамике из Иньсюя состоит из одно-
го-двух знаков, как и на неолитических памятниках. Количество
более длинных надписей также незначительно.
2) Некоторые знаки графически идентичны иероглифам цзя-
гувэнь, но примеры их употребления в надписях на гадательных
костях зачастую либо не проясняют их появление на керамике,
либо вступают в противоречие с употреблением на керамике.
Эти явления заставляют, во-первых, утверждать, что отсут-
ствие пространных текстов на керамике не может являться
маркером наличия или отсутствия письменности. А во-вторых,
предполагать, что знаки на керамике могут представлять собой
альтернативную знаковую систему, существовавшую параллельно
с письменностью для записи древнекитайского языка.

Топонимика области Верхней Усумасинты

по эпиграфическим памятникам древних майя
Сафронов А. В.,
к. и. н., доцент кафедры истории древнего мира
исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова
(Москва)

Область Верхней Усумасинты, расположенная в настоящее

время на границе Мексики и Гватемалы, являлась одним из важ-
ных центров политической жизни древних майя в классический
период (III–IX вв.). К VI в. здесь сложилось несколько крупных
царств, которые боролись за доминирование в регионе (Пачан,
Йокиб), и ряд небольших политий (Акʹе, Шукальнах, Лакамтун
и др.), входивших, как правило, в сферу влияния крупных царств.
Династическая история данного региона довольно неплохо
реконструируется благодаря сохранившемуся корпусу монумен-
тов с иероглифическими надписями, преимущественно из круп-
ных археологических памятников, прежде всего Йашчилана,

59
Пьедрас-Неграс, Бонампака. При этом наиболее освещенным
в текстах является поздний классический период (VII–VIII вв.),
поскольку только к началу VII в. установка царских монументов
приобретает массовый характер, а содержание надписей стано-
вится более подробным.
Однако одним из наиболее проблемных аспектов в иссле-
довании эпиграфических памятников майя является комплекс
топонимов и его локализации на местности. Ряд событий, упо-
минающихся в текстах, титулы происхождения членов царского
дома, местной знати и захваченных пленников так или иначе
связывались с различной местностью, объектами, селениями,
зданиями и т. п., однако их локализация зачастую являлась крайне
проблематичной. Прежде всего надежная ассоциации топонимов
с археологическим памятником возможна при условии наличия
в нем надписей с указанием данного топонима, однако в культур-
ной традиция майя иероглифические надписи являлись исклю-
чительно привилегией царей, поэтому монументы устанавли-
вались, как правило, в политическом центре царства. Впрочем,
для региона Усумасинты были характерны особые привилегии
местной знати – князей, наместников-сахалей, которые позволяли
им устанавливать собственные монументы, и с VI в. в данной
области появляется значительное количество нецарских эпигра-
фических памятников. Поэтому вполне возможна локализация
древних названий, упоминаемых в надписях административных
центров 2-го уровня. Тем не менее в связи с общей слабой архе-
ологической исследованностью области Верхней Усумасинты
надежная локализация упоминаемых в надписях топонимов
в целом представляет сложную задачу.
В докладе автор постарается представить особенности ана-
лиза топонимики в надписях древних майя, критерии и подходы
к локализации топонимов (район событий, этимология топонима
и ассоциация с характером местности, современные топонимы
и их возможное древнее происхождение), а также рассмотрит

60
конкретные примеры упоминания топонимов в эпиграфических
памятниках майя Верхней Усумасинты и их роль в исследовании
исторической географии древних майя классического периода.

К вопросу о придворном титуле на панели К’ан-Ток

(Паленке, Мексика)
Секачева Д. С.,
м. н. с. Мезоамериканского центра им. Ю. В. Кнорозова
РГГУ
(Москва)

Панель была обнаружена в группе помещений, маркированной

номером XVI на современной карте археологического памятника
Паленке (штат Чиапас, Мексика). В ходе раскопок было обнару-
жено 6 помещений, построенных на трех террасах естественного
происхождения. В помещении 2 были найдены многочисленные
фрагменты барельефа из известняка, большая часть которых
сохранилась довольно неплохо. Как было установлено, около
75% фрагментов относились к панели К’ан-Ток, другие, веро-
ятно, – к трем другим сильно поврежденным панелям 5. Несмо-
тря на сложности с восстановлением целостности всего текста,
существующие 10 фрагментов повествуют о повторяющемся
назначении придворных царями Паленке на некую должность
на временном отрезке как минимум в 332 года, начиная с самых
ранних правителей. В большинстве случаев фраза выглядит следу-
ющим образом: интервальное число – циклическая дата – k’alhu’n
tu-baаh – (ajaw) – титул – имярек – K’an Tok Waweel – ukabjiiy – имя
правителя Паленке.
Среди исследователей существует мнение, что на панели
К’ан-Ток присутствует один из вариантов записи не дешифро-
ванного придворного титула, получившего в историографии
5
Bernal Romero, G. El Tablero de K'an Tok: una inscripción glífica maya del
Grupo XVI de Palenque, Chiapas en 2009. P. 29.

61
название «птица в повязке». Одним из первых на это указал
Д. Стюарт. В своей работе, посвященной надписям из храма
XIX, он представил различные варианты написания этого титула,
включив в число примеров и тот, что представлен на панели
из группы XVI. Помимо примеров непосредственно с панели
К’ан-Ток в его подборку попал отдельный штуковый фрагмент
без установленного контекста, который представляет собой один
иероглифический блок с записью AJ- птица в повязке-AJAW 6.
Указав, что в случае с панелью запись выглядит необычно, автор
отметил, что графическое сходство позволяет считать этот иеро-
глиф одним из вариантов птицы в повязке. Следуя его доводам,
Г. Берналь-Ромеро, С. Мартин, П. Биро, Б. Маклеод и др 7. в своих
работах указывают на субституцию. Подобные выводы представ-
ляются не до конца убедительными, поскольку на фрагментах,
атрибутированных как части панели К’ан-Ток, подобная запись
не встречается. Более того, фрагменты были найдены археоло-
гами в разных помещениях группы XVI. Как упоминалось выше,
панель была обнаружена в помещении 2, в то время как фрагмент
с иероглифом птицы в повязке, выполненный из штука, а не из
камня, – в помещении 1 8.

6
Stuart D. The Inscriptions from Temple XIX at Palenque. San-Francisco, 2005.
P. 135.
7
Bernal Romero, G. El Tablero de K'an Tok: reconstrucción, análisis epigráfico
e implicaciones historiográficas en una inscripción glífica maya del Grupo XVI,
Palenque, Chiapas. P. 119; Stuart D. The Inscriptions … Р. 135; Martin, S. Ancient
Maya Politics: A Political Anthropology of the Classic Period 150–900 CE.
Cambridge: Cambridge University Press, 2020. P. 95; Bíró, P., MacLeod, B., &
Grofe, M. Hidden in Plain Sight: The Codical Sign T648 and its Forerunner T694
in Three Classic Period Contexts. Estudios De Cultura Maya, 55, (2020). P. 134.
8
Bernal Romero, G. El Tablero de K'an Tok: reconstrucción, análisis epigráfico
e implicaciones historiográficas en una inscripción glífica maya del Grupo XVI,
Palenque, Chiapas. P. 153; Bernal Romero, G. El Tablero de K'an Tok: una
inscripción glífica maya del Grupo XVI de Palenque, Chiapas en 2009. P. 103.

62
Построение схемы записи формуляра жалованных грамот
династии Гахадавала (Северная Индия, XI–XII вв.)
Столяров А. А.,
к. и. н., старший научный сотрудник Отдела искусства
и материальной культуры ФГБУН
Институт востоковедения РАН (Москва)

В докладе проверяется схема записи формуляра жалованных

грамот, выработанного в отношении жалованных грамот династий
Восточной Индии – Бенгалии и Бихара, таких как династия Пала,
династий «ближнего круга»: Чандра, Вармана и Сена, а также
разрозненные периферийные династии.

Надобщинная структура наду в южноиндийском царстве

Паллавов по данным эпиграфики
Тарасюк Я. В.,
к. и. н., торговый представитель Российской Федерации
в Эфиопии (Москва)

В эпиграфике Паллавов VI–IX веков н. э. встречаются упоми-

нания о территориальном образовании наду, которое в отдельных
случаях было объединением сельских и городских общин, а также
княжеством местных правителей.
В статье рассматриваются варианты составов наду, их
взаимодействие с царской властью и другими общинно-
территориальными образованиями, а также возможные внешние
факторы, которые оказывали влияние на развитие наду. К этим
факторам, характерным именно для периода правления Паллавов
и последующих династий, могло относиться распространение
храмовых культов и религиозных владений, а также реализация
ирригационных проектов.

63
 Принципы передачи личных имён
в двуязычных греко-финикийских надписях
Тимофеев В. С.,
студент магистратуры ИКВИА НИУ ВШЭ (Москва)
Хижнякова С. О.,
студент магистратуры ИКВИА НИУ ВШЭ (Москва)

Финикийская и греческая культуры в течение всего I тыс.

до н. э. находились в очень близком взаимодействии. Одним
из примеров тесных связей между ними было широко распро-
странённое двуязычие. На раннем этапе, очевидно, многие греки
знали финикийский; на это указывает, в том числе, сам факт
заимствования финикийского письма. На позднем этапе, наобо-
рот, многие финикийцы говорили на греческом. Подтверждением
служат двуязычные надписи, относящиеся в основном к IV–I вв.
до н. э. В этих надписях греческий текст редко воспроизводит
финикийский оригинал буквально. Как правило, он представляет
собой довольно краткий пересказ. При этом в отношении личных
имён наблюдается две стратегии. Первая заключается в фоне-
тической передаче финикийского имени греческим алфавитом.
Например, Эшмуншиллем ‫ – םֵּלִׁשְנֻמְׁשֵא‬Ἐσυμσελήμος (KAI 59).
Такие случаи интересны тем, что позволяют реконструировать
фонетический облик имён. Вторая, более любопытная, стратегия
предполагает, что имена финикийцев как бы «переводились»
на греческий язык. В надписи из Афин (KAI 55) финикиец Бен-
ходеш ‫שׁ ָד ְחנֵב‬
ֵ «сын новолуния» в греческом тексте стал Нумением
Νουμήνιος «новолунный». Поскольку подавляющее большинство
финикийских имён теофорные, то подбирались греческие имена,
образованные от имени греческого божества со схожими функ-
циями. Так, Шамашу соответствовал Гелиос (KAI 53), Астарте –
Афродита (KAI 54), Ба’алу – Зевс (KAI 60) и т. д. В результате
теофорному компоненту финикийского имени напрямую соот-
ветствовал теофорный компонент греческого имени. Но второй

64
компонент обычно не переводился. Например, финикийскому
‫« דַבַע‬раб» в именах типа ’Абдитанит ‫« תִנַתִדְבַע‬раб Танит» могло
соответствовать греческое δῶρος «дар», в данном случае Арте-
мидор Αρτεμίδωρος «дар Артемиды» (KAI 53). В других случаях
двухкомпонентному финикийскому имени подбирался одноком-
понентный греческий аналог, как в надписи из Афин (KAI 54):
’Абди’аштарт ‫ש ִע ְדבַע‬
ַ ‫« ְת ַר ְׁת‬раб Астарты» – Афродисий Αφροδισίος
«Афродитин». Из этих наблюдений можно сделать следующие
выводы:
1. Эллинизированные финикийцы наряду с родным именем
могли иметь и греческое.
2. Это имя выбиралось по принципу соответствия греческого
божества финикийскому.
3. Значение второго компонента имён при этом не принима-
лось во внимание.

О выражении bars tägim-ä в древнетюркской рунической

надписи Алтын Кёль I
Тишин В. В.,
к. и. н., с. н. с. Отдела истории Востока
ФГБУН Институт востоковедения РАН (Москва)

Надпись древнетюркским руническим письмом на стеле

с территории Хакасии, именуемая по месту обнаружения первой
Алтын-кёльской, известная в общем классификационном реестре
под индексом Е 28, представляет собой одну из наиболее значи-
тельных эпитафий подобных памятников енисейского бассейна.
Несмотря на типологическую для этого жанра локальных древ-
нетюркских рунических памятников общую структуру и содержа-
ние, порядок и, следовательно, нумерация строк надписи определя-
ется исследователями различно. Одна из них содержит упоминание
в качестве объекта расставания меморианта, от лица которого

65
написан текст, сочетание b1r1s1t2gMA, общий облик которого
позволяет распознать в концовке аффикс принадлежности 1-го
л. ед. ч. +(X)m с вокативным аффиксом +A. Еще В. В. Радловым
здесь было идентифицировано прочтение bars tägim, истолкован-
ное как ‘барсовый род’. У исследователей нет единого понимания
в толковании последнего элемента, читать ли его täg именно так
либо видеть здесь послелог täg со значением подобия, с наличием
контекстуального посессивного аффикса.
На основе своего прочтения В. В. Радлов интерпретиро-
вал таким же образом сочетание tägi в ряде древнеуйгурских
юридических документов XIII–XIV вв., что впоследствии сэр
Дж. Клосон переинтерпретировал как аффикс +täki (составной
аффикс +dA+KI). Соблазн читать tägi в надписи Алтын Кёль I
и интерпретировать его как социальный термин преодолевается
невозможностью обосновать озвончение второго согласного
в падежной форме на материалах древнетюркской письменности
енисейского бассейна. Типологический термин обнаруживается
в ряде тюркских языков, где второй согласный приобретает звон-
кий характер при добавлении аффикса, начинающегося на глас-
ный: казахское тек ‘род, поколение, происхождение’, теги ‘его
род’, тектĭ ‘хорошего происхождения’, тексiз ‘человек дурного
происхождения, плохой человек’, кыргызское тек ‘происхожде-
ние (по рождению)’, каракалпакское tek ‘род, порода’, ‘проис-
хождение’, tegi ‘его род’, ata tegi ‘социальное происхождение’,
tekli ‘родовитый, породистый’, новоуйгурское тǝкти ‘основа,
происхождение’. Для памятников древнетюркской рунической
письменности такого озвончения не зарегистрировано. В ином
случае даже в этом памятнике был бы соблазн переинтерпрети-
ровать следующее слово, однородный член, ärdämligim-ä.
Среди типологических примеров в енисейских надписях
выступает фраза в памятнике Хербис-Баары (E 59, стк. 6) elim
qanïm-a täŋri tägim jïta bökmäd[im] ‘страна (моя), хан (мой), ах!
Небу подобный (мой), о горе! не насытился (я)’.

66
 Большее внимание к грамматике памятников, осторожность
и сдержанность в толкованиях позволяет пресечь появление ответ-
ственных, но гипотетических выводов исторического характера.

Эстампажи А. В. Адрианова в фонде Центральной Азии

и Сибири ИВР РАН
Туранская А. А.,
к. филол. н., исследователь-стажер
Института лингвистических исследований РАН
(Санкт-Петербург)

Имя Адрианова Александра Васильевича (1854–1920), сибир-

ского просветителя, этнографа, путешественника и археолога,
неразрывно связано с исследованиями древнетюркских руни-
ческих памятников енисейской письменности и петроглифов
Сибири. Начавший исследовать эти памятники еще в 1880-е г.,
он собрал огромный материал, в силу различных исторических
причин сосредоточенный в архивах и фондах разных научных
учреждений России. В Фонде Центральной Азии и Сибири
Института восточных рукописей РАН хранится лишь малая,
но вместе с тем крайне ценная часть его коллекции, а именно
105 эстампажей енисейских рунических памятников. Копии 30
памятников, изготовленные за период с 1904 по 1916 г., имеют
особую ценность для исследователей древнетюркской культуры
и истории. Представленный доклад посвящен описаниям копий,
истории их изготовления, а также истории поступления в кол-
лекцию ИВР РАН.

67
 Элементы оформления датированных мусульманских
эпиграфических памятников г. Солхат/Кырым
Усеинов М. А.,
лаборант-исследователь Крымского научного центра
Института истории им. Ш. Марджани Академии наук
Республики Татарстан (Казань)

В работе рассмотрены известные на сегодняшний день

датированные мусульманские эпиграфические памятники,
обнаруженные в г. Старый Крым и относящиеся к XIII–XV вв.
Исследованные памятники хранятся в музеях Старого Крыма,
Санкт-Петербурга, Симферополя, Феодосии, Судака и в част-
ных коллекциях. Также учтены ранее известные, но утраченные
памятники. Общее количество исследованных датировок более
ста. Из них 73 памятника либо сохранились, либо остались фото-
графии и рисунки, по которым можно воссоздать внешний вид
памятника. В работе учитывались памятники, прочтение дат
которых не вызывает сомнений. На 34 датированных лапидарных
памятниках присутствуют элементы декоративного оформления,
в том числе различные орнаменты и розетки.
Около половины датированных памятников относится
к 40–80-м годам XIV века – периоду наибольшего расцвета
и, по-видимому, максимальной численности населения города
Солхат/Кырым, а также периоду, связанному с потрясениями
междоусобицы, приведшей к увеличению смертности.
В докладе приводятся результаты исследований хронологи-
ческого распределения памятников, в котором выявлены зако-
номерности и аномалии, связанные как с типологией и формой
надгробий, так и с элементами оформления памятников. Обнару-
жено несколько маркеров, которые помогут в будущем определить
временные рамки памятников, чья датировка под вопросом.

68
 Иранские имена личные в средневековой эпиграфике
Нагорного Дагестана
Хапизов Ш. М.,
к. и. н., с. н. с. отдела этнографии Института истории,
археологии и этнографии Дагестанского федерального
исследовательского центра РАН (ИИАЭ ДФИЦ РАН)
(Махачкала)

Шехмагомедов М. Г.,
н. с. отдела востоковедения Института истории,
археологии и этнографии Дагестанского федераль-
ного исследовательского центра РАН (ИИАЭ ДФИЦ РАН)
(Махачкала)

Влияние Ирана на Кавказе, проявляющееся в самых разных

сферах материальной и духовной культуры, сложно переоце-
нить. Нам хотелось бы остановиться на некоторых примерах
выявления среднеперсидских имен личных в арабоязычной эпи-
графике Дагестана, поскольку это наиболее надежный источник
фиксации антропонимии. В ходе комплексного исследования
эпиграфики Нагорного Дагестана в разных аварских населенных
пунктах нами были выявлены подобные примеры среди эпита-
фий XV–XVI вв. Памятники более позднего периода были нами
пропущены, поскольку целью являлось показать ранний харак-
тер этого явления, предшествовавший Сефевидскому влиянию,
когда политическое и культурное влияние Ирана на Восточном
Кавказе заметно возросло. Почти все приводимые нами эпи-
графические памятники выявлены авторами, а тексты их ранее
не публиковались, за исключением хунзахской надписи, которая
была прочитана лишь фрагментарно, т. е. всего лишь две строки.
Ниже приводятся описания памятников и переводы 6 эпитафий.
1. На северной окраине Хунзаха (центр Хунзахского рай-
она РД), на древнем кладбище квартала Самилах, расположена

69
надмогильная плита, изготовленная из плотного известняка. Ее
поверхность богато орнаментирована и содержит надписи в цен-
тральном поле и по периметру. Нами была выявлена надпись
и на оборотной стороне плиты, где оказалась и дата изготовления
памятника. Приводим перевод трех частей эпитафии.
Надпись в центральном поле:
Обладатель этой могилы – Гургилав Ивани сын Гурги, которого
именовали Бахсаном. Обладатель рабов, имущества, богатств
и побед в сражениях.
Надпись на оборотной стороне плиты:
Дата – в году восьмисот пятом (с 9.08.1402 по 27.07.1403).
2. На кладбище сел. Ириб Чародинского района РД была
выявлена плита, изготовленная из речного валуна серого цвета.
Эпитафия датируется нами началом XV в. Перевод:
Смерть – истина, а жизнь – обман. Смерть – это чаша, из кото-
рой [суждено] испить всем людям. Это – могила ХIал-Багатара,
сына Джама.
3. Рядом с вышеуказанным памятником имеется аналогичная
плита с синхронной эпитафией. Перевод:
Смерть – истина, а жизнь – обман. Смерть – это чаша, из кото-
рой будут пить все люди. Это – могила Б-д-л.
4. На кладбище средневекового поселения Кверсах (около
сел. Нижний Арадерих Гумбетовского района РД) нами была
выявлена надмогильная плита из белого плотного известняка
с надписью XVI в. Перевод:
Обладатель могилы – Кусан, сын Симтана в году 960 (начался
27.12.1552 г.).
5. К северо-западу от кладбища сел. Сачада Чародинского
района РД, выше ограды вне ее стен расположена могила, ого-
роженная каменной стеной. На надмогильной плите имеется
надпись XVI в.:
Обладатель этой могилы – кади (къади) Давуд сын Ахзитана,
да простит их Аллах. …

70
 6. В селении Нукуш Чародинского района выявлена высо-
кая и узкая плита из речного валуна, на которой имеется над-
пись, датируемая нами по палеографическим признакам XVI в.
Перевод:
Обладательница этой могилы – Фатимат дочь Урузмага, да про-
стит Аллах их грехи.
В приведенных выше эпитафиях выявлены иранские имена:
1. Гусан (парфян. Gossan – «менестрель», «поэт–музыкант»).
2. Ахситан (от авест. ksatra – «царство, господство»; ср. с алан.
Axsartag – один из героев нартовского эпоса).
3. Бахсан (парфян. Baxtsasan – «(обладающий) счастьем
Сасана»).
4. Багатар (алан. «рыцарь, богатырь»).
5. Бадел (мифический первопредок осетинских феодалов
Дигора).
6. Джам (представлено в древнеиранском эпосе).
7. Урузмаг (алан. «дикий кабан»).

Исследование надписей и изображений на кальцитовых

канопах из гробницы вельможи Чаи (ТТ 23) в Луксоре
Ярмолович В. И.,
к. и. н., н. с. Центра египтологических исследований РАН
(Москва)

Макеева Н. В.,
старший преподаватель Санкт-петербургского
государственного университета (Санкт-Петербург)

С 2006 г. Российская археологическая экспедиция в Лук-

соре проводит комплексное исследование гробницы чиновника
Чаи (TT 23). Она находится в Долине вельмож на западном
берегу Нила в Луксоре. Её владелец был начальником царской

71
канцелярии во времена правления фараона Меренптаха (конец
XIII в. до н. э.; эпоха Нового царства).
Гробница состоит из пилона, открытого двора с крытой колон-
надой, скальных помещений и коридора, ведущего к погребальной
камере. В ходе археологических раскопок помещений гробницы
было найдено большое количество различных предметов погре-
бального инвентаря и быта, архитектурных деталей, мумифици-
рованных человеческих останков. Среди них были фрагменты
кальцитовых (египетского алебастра) расписных каноп, которым
предполагается посвятить этот доклад. В ходе раскопок удалось
собрать их венчики и часть тулов, которые украшены изобра-
жениями и заупокойными формулами. Для их изучения будут
привлечены расписные канопы с других памятников Египта,
а также рельефы и росписи из гробниц Нового царства.

72
 Academician K. Tsereteli – Researcher of the Old Aramaic
Epigraphy of Georgia
Giunashvili H.,
Ph.D., senior researcher G. Tsereteli Institute of Oriental
Studies/Ilya State University (Georgia)

In 2021, the 100-year anniversary of the outstanding Georgian

Semitist, Academician Konstantin Tsereteli (1921-2004) was widely
celebrated in the scholarly world.
K. Tsereteli’s works on Aramaic language and dialectology are
considered as great contributions to Semitic linguistics. It is generally
recognized that K. Tsereteli’s works in Aramaic dialectology laid the
foundation for further extensive research in this field, serving as an
impulse in the world of Oriental Studies. K. Tsereteli was honorably
considered as a father of Neo-Aramaic dialectology, as attested by
the numerous reviews and pronouncements in his studies.
However, apart from comparative Semitics and dialectology, Old
Aramaic epigraphy of Georgia also became an important topic of K.
Tsereteli’s research ‒ the theme that was very essential for the history
of pre-Christian Georgian culture.
Old Aramaic was one of the principal written languages (alongside
with Greek) of Ancient East Georgia (Iberia) before the adoption of
Christianity (IV AD). A number of original Aramaic (Arameographic)
inscriptions were found in Mtskheta, the capital of Iberia and its
locality (Armazi, Bagineti), as well as other ancient historical places
of East, Central and West Georgia.
The tradition of linguistic-paleographic studies of Old Aramaic
epigraphy in Georgia is related to the name of the prominent Semitist,
Academician George (Giorgi) Tsereteli (1904-1973), the founder
of the Georgian scientific school of Oriental Studies, and was
successively continued by his distinguished disciple, K. Tsereteli, who
offered several works on newly-discovered Aramaic (Arameographic)

73
inscriptions of Georgia: in Uplistsikhe (III-I BC), Dedoplis Gora
(I BC) and Urbnisi (II AD).
It is widely accepted for the present, that Aramaic inscriptions of
Georgia are executed in a variety of the North-Mesopotamian type
of Aramaic script, one of the outgrowths of the Imperial (Official)
Aramaic writing.
The main trends of the rise and development of the Armazian
writing as one of the original varieties of the North-Mesopotamian
Aramaic script-type were considered in K. Tsereteli’s substantial
publication “Armazian Script” (1991, 1996).
In K. Tsereteli’s works, innovative theoretical assumptions
were presented about the Georgian type of Old Aramaic script by
distinguishing three stages in its evolution: Pre-Armazian (III-II BC).
This script was very close to the Official (Imperial) Aramaic and was
considered as the antecedent of the Armazian, Early Armazian (I BC),
which showed more archaic features than later monuments, and the
classical Armazian (I-III AD).
By considering rich factological material, K. Tsereteli outlined
common trends of the Armazian script type development in the South
Caucasus: in III-II BC, a variety of the Old Aramaic script begins
to be formed in this region and took its final shape in the I BC. In
Georgia “Armazian” type of Aramaic writing ( I-III AD) was raised,
typologically similar to the Ancient Aramaic script of Armenia but
not wholly its identical.
K. Tsereteli devoted the most important work (1992) to the
famous Armazian bilingual ( II AD), where on the basis of previous
and contemporary Semitic and Iranological readings he has definitely
shown that the language of the inscription was doubtlessly Aramaic.
The paper presents K. Tsereteli’s contributions to all the Old
Aramaic Studies.

74
Список участников конференции «Востоковедные
эпиграфические чтения памяти Д.Д. Васильева»

Абдулмажидов Рамазан Султанович

Институт истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН (Махач-
кала, Россия).
e-mail: [email protected]
Барсуков Евгений Олегович
Центр египтологии РГГУ (Москва, Россия)
Белек Кайрат
Кыргызско-Турецкий университет «Манас» (Бишкек,
Кыргызстан)
e-mail: [email protected]
Беляев Дмитрий Дмитриевич
Мезоамериканский центр им. Ю.В. Кнорозова исторического
факультета РГГУ, Института этнологии и антропологии РАН
(Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Березкин Ростислав Владимирович
Институт гуманитарных исследований Фуданьского универси-
тета (Шанхай, КНР); Институт Востоковедения РАН (Москва,
Россия)
e-mail: [email protected]
Бобровников Владимир Олегович
Институт востоковедения РАН; Санкт-Петербургский государ-
ственный университет, Институт классического Востока и антич-
ности НИУ ВШЭ (Москва, Россия) [email protected]
Борисова Галина Александровна
Учебно-научный Мезоамериканский центр им. Ю.В. Кнорозова
(РГГУ) (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]

75
Васильев Михаил Евгеньевич
Институт стран Азии и Африки МГУ им. М.В. Ломоносова
(Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Вепрецкий Сергей Викторович
Отдел Америки, ИЭА РАН; Учебно-научный Мезоамериканский
центр им. Ю.В. Кнорозова (РГГУ) (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Гайнутдинов Айдар Марсилевич
Институт истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики
Татарстан (Казань, Россия)
e-mail: [email protected]
Гожева Наталия Анатольевна
Государственный музей Востока (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Давлетшин Альберт Иршатович
Институт восточных культур и античности РГГУ (Москва,
Россия)
e-mail: [email protected]
Демидчик Аркадий Евгеньевич
ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский государственный универси-
тет»; ФГАОУ ВО «Новосибирский национальный исследователь-
ский государственный университет» (Санкт-Петербург, Россия)
e-mail: [email protected]
Дубровская Динара Викторовна
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Зайцев Иван Алексеевич
Институт мировой экономики и международных отношений РАН
(Москва, Россия)
e-mail: [email protected]

76
Закарияев Замир Шахбанович
Дагестанский государственный университет (Махачкала, Россия)
e-mail: [email protected]
Кашовская Наталья Васильевна
Музей истории религии (Санкт-Петербург, Россия)
e-mail: [email protected]
Колнин Илья Сергеевич
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Кормышева Элеонора Ефимовна
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Куликов Дмитрий Евгеньевич
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Лаврентьев Николай Вадимович
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
Лапшин Андрей Сергеевич
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Лапшина Ирина Юрьевна
ФГБОУ ВО «Волгоградский государственный социально-педа-
гогический университет» (Волгоград, Россия)
e-mail: [email protected]
Лебедев Максим Александрович
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Магомедова Хадижат Магомедовна
Дагестанский государственный университет (Махачкала, Россия)

77
Макеева Наталья Валентиновна
ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский государственный универси-
тет» (Санкт-Петербург, Россия)
e-mail: [email protected]
Науменко Ян Александрович
независимый исследователь (Санкт-Петербург, Россия)
e-mail: [email protected]
Понарядов Вадим Васильевич
Институт языка, литературы и истории Коми НЦ УрО РАН (Сык-
тывкар, Россия)
e-mail: [email protected]
Сафин Тимур Альфредович
Институт востоковедения РАН; ИОН РАНХиГС (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Сафронов Александр Владимирович
МГУ имени М.В. Ломоносова (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Секачева Дарья Сергеевна
Учебно-научный Мезоамериканский центр им. Ю.В. Кнорозова
(РГГУ) (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Столяров Александр Александрович
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Тарасюк Ярослав Викторович
независимый исследователь (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Тимофеев Владимир Сергеевич
Национальный исследовательский университет «Высшая школа
экономики» (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]

78
Тишин Владимир Владимирович
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Туранская Анна Александровна
Институт лингвистических исследований РАН (Санкт-Петербург,
Россия)
e-mail: [email protected]
Усеинов Мемедула Адилович
Институт истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики
Татарстан (Казань, Россия)
e-mail: [email protected]
Целуйко Максим Сергеевич
Институт стран Азии и Африки МГУ имени М.В. Ломоносова
(Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Чиж Никита Сергеевич
Институт востоковедения РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Хапизов Шахбан Магомедович
Институт истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН
(Махачкала, Россия)
e-mail: [email protected]
Хижнякова Станислава Олеговна
Национальный исследовательский университет «Высшая школа
экономики» (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Шехмагомедов Магомед Гаджиевич
Институт истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН (Махач-
кала, Россия)
e-mail: [email protected]

79
Ярмолович Виктория Игоревна
Центр египтологических исследований РАН (Москва, Россия)
e-mail: [email protected]
Giunashvili Helen
G. Tsereteli Institute of Oriental Studies/Ilya State University (Тби-
лиси, Грузия)
e-mail: [email protected]

Редактор-корректор Н. Сидоркина, верстка Н. Быкова

Подписано в печать 04.10.2023. Формат 60х90/16

Бумага офсетная 80 г/м2. Тираж 60 экз.
Усл. печ. л. 5,0. Уч.-изд. л. 2,8.
Заказ №

Федеральное государственное бюджетное учреждение науки

Институт востоковедения Российской академии наук
107031, Москва, ул. Рождественка, 12
Научно-издательский центр
Зав. центром А. О. Захаров

Отпечатано в соответствии с предоставленными материалами

в ООО «Белый Ветер»
115093, Москва, ул. Щипок, д. 28
тел. (495) 651-84-56