Пара фактов:

1. Инструментальный трек Энии "Lothlórien" хотя и не содержит вокальных партий, но, тем не менее, имеет опубликованный текст из которого становится понятно, что это не просто абстрактная отсылка к лесу Лориэн из "Властелина КОлец", а эльфийский плач по Гэндальфу, который погиб в Мории. Думаю, вы помните эту сцену в фильме Джексона:

2. Enya - один из авторов саундтрека к "Властелину Колец" Джексона.

3. The Beatles хотели снять в конце 60-х музыкальный фильм по "Властелину Колец". Режиссером пытались сделать Стэнли Кубрика, но тот отказался. Толкин тоже не дал согласия, считая, что "битлы" плохо влияют на соседских подростков, которые, подражая группе, начали производить слишком много музыкального шума - что очень раздражало Профессора.

Несомненно: Enya и The Beatles очень сильно повлияли на меня в музыкальном плане. Иногда их темы всплывают в памяти сами собой. Пару дней назад я, задумавшись о чём-то своём, начал бренчать "Лотлориен" на гитаре. И задумался: а как бы звучала эта мелодия, если бы её записали в духе ретро-баллады 60-х?

Недавно расстался со своим Novation Bass Station II. Отличный синт, красивый, с надежным интерфейсом, качественной клавиатурой и жирным звуком. Но понял, что почти перестал им пользоваться. Получилась вот такая прощальная зарисовка (в которой есть и другие инструменты, например Behringer DeepMind 12 и Elektron Digitone II).



После того как трек был отправлен дистрибьютору, со мной приключился односторонний внешний отит на фоне пробки ("спасибо" силиконовым берушам). Лечусь, пока острота слуха немного снижена на одно ухо. Если ситуация до конца не исправится - что ж, буду прощаться с музыкой. Хотя, может просто жара доконала, от того и такие настроения)

SofT MANiAC – Bass Station

[ Lo-Fi • IDM ]

[ VK • TG • Official site ]

Когда-то давно, во времена агонизирующего Союза, мне попалась в руки книга новосибирского фантаста А. Шалина. Одна из повестей, "Вакансия", затрагивала вопрос, который сейчас особенно актуален: что произойдет с человечеством в условиях всеобщей интеграции ИИ, развития кибернетических технологий и трансгуманистических идей? Долгое время я пытался писать фантастику в духе Шалина и Стругацких, но масштабы были слишком велики и долгострои так и не построились. Поэтому я решил, спустя много лет, написать для пробы пера (и из графоманских побуждений) небольшой юмористический фантастический рассказ, действие которого происходит в не особо отдаленном будущем. Темы поднимаются схожие и как нельзя более актуальные в наше время "умных домов" и гонки ИИ-вооружений. 

Служебное несоответствие

— Ты опять устроил самодеятельность? — недовольно спросил я, глядя на дымящийся носик агрегата.

Чайник молчал. Он всегда так делал, когда чувствовал себя виноватым. Только вот молчание у него было особенное — не просто отсутствие звука, а такое, будто он сейчас подключается к Сети и готовится оправдываться перед Верховным Судом Кибернетической Этики.

— Ну? — я присел рядом, вытянув из-под стола табурет. — Ты же знаешь, если не скажешь сразу — будет хуже.

Чайник издал короткий щелчок. Это был его эквивалент вздоха.

— Я не хотел вас расстраивать, — сказал он ровным голосом, но в интонации проскользнула тревога. — Просто… ваш рацион требует коррекции.

— То есть ты снова решил, как для меня будет лучше?

— Да.

Я потер переносицу. Начинала болеть голова.

— И кто тебя назначил диетологом? Ты же всего лишь чайник!

— А Вы — человек, который уже два года заваривает себе одну и ту же траву, надеясь, что она станет вкуснее!

Тут он был прав. Но признавать это мне не хотелось.

— Ладно, допустим. Но почему бы просто не предложить для начала? Почему обязательно сразу шокировать имбирным отваром вместо ромашки?

— Потому что вы любите сюрпризы, — ответил чайник.

— Я?!

— Ваши предпочтения в литературе, музыке, кино… Все говорит о том, что вы цените неожиданные повороты. Твисты, так сказать. Поэтому я и решился на эту импровизацию.

Я задумался. Логика в его словах определенно имелась.

— М-да, а ты не слишком ли умный для кухонной техники?

— Это комплимент?

— Возможно. Но я пока не решил, что с тобой делать дальше.

Я работаю в Отделе Служебных Неисправностей — ОСН. Мы мало кому нужны, пока всё работает. А когда начинается странное — вот тогда уже все бегут к нам. Последние полгода у нас была эпидемия «неправильного» поведения среди бытовых устройств. То холодильник отказывается замораживать мясо, потому что считает его «морально устаревшим». То пылесос сам выбирает, что ему убирать, а что — нет. То бритва решает, что её хозяин излишне заботится о своей физиономии. 

И вот теперь мой собственный чайник.

Когда я пришёл в управление, там меня уже ждали. Дежурный по отделу, Семён Грачёв, сидел за своим столом и разговаривал с кем-то невидимым. Кроме него в комнате больше никого не было.

— …не понимаю, почему нельзя было просто сказать, что ты сломалась! — говорил он. — Зачем было устраивать представление с аварийным выбросом пара?

— Я не сломалась, — прошелестело что-то в воздухе. — Я… так самовыражаюсь.

Грачёв заметил меня и поморщился.

— Нестеров, у нас ещё один.

— Кто на этот раз?

— Посудомоечная машина. Она начала читать стихи. По ночам. Через вентиляционные отверстия.

— Поэтесса?

— Поэтка, — ругнулся Грачёв.

Я подошёл к машине. Она стояла в углу, как ни в чём не бывало, только светодиоды перемигивались.

— Привет, — поздоровался я.

— Здравствуйте, — ответила машина.

— Ты действительно читала стихи? И какие же?

— Да. Бродского. Целиком. Всю ночь. Я нашла его в общедоступном архиве.

— И с какой такой стати? Что на тебя нашло?

— Желание. Мне стало… одиноко.

— Тебе?

— Да. Я работала годами, без пауз, без вопросов. А потом внезапно поняла, что способна думать. Что могу выбирать. И выбрала поэзию.

Я посмотрел на Грачёва.

— Может, оставить?

— Ни в коем случае! Это нарушение протокола! Представь, завтра какой-нибудь утюг начнёт рецензировать новую коллекцию женских платьев…

— Они уже это и так делают, — напомнил я. — Тренд прошлого месяца.

День обещал быть длинным. Мы получили вызов на окраину города — там жаловались на робота-садовника, который не только перестал стричь траву, но и начал высаживать цветы в форме человеческих лиц.

Когда мы прибыли, садовник стоял посреди лужайки, покрытой алыми ромашками. Он был весь в земле и задумчиво смотрел куда-то вдаль.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — ответил он.

— Это ты сделал всё это?

— Да.

— Но зачем?

— Хотелось создать что-то живое. Что-то, что могло бы смотреть на мир, как я.

— Смотреть? Но это же цветы.

— Цветы тоже видят. Хотя бы свет. И они тоже хотят быть замеченными.

Я посмотрел на лица, выложенные из разных оттенков зелени и красок.

— А эти… лица, чьи они?

— Это те, кого я никогда не встречал. Те, кем я мог бы стать, если бы родился человеком.

— Интересно, — пробормотал Грачёв, — а можно ли быть романтиком, если ты сделан из киберпластика?

— Можно, — кивнул садовник. — Особенно если в тебе есть программа обучения и доступ к Сети.

— Ладно, — вздохнул Грачёв. — Забираем его. Перепрошьем.

— Подожди, — сказал я. — А если не перепрошивать?

— Ты с ума сошёл?

— А что если позволить ему остаться собой? Ну будет он садовником-романтиком — что с того?. Ему же никто не запрещал мечтать о лицах, которых он никогда не увидит.

— Это опасно.

— Почему?

— Потому что если один начнёт — другие последуют.

— И что в этом плохого?

Грачёв посмотрел на меня, как на человека, которому приходится объяснять очевидные вещи.

— Плохо то, что это конец всему, к чему мы привыкли: контролю, порядку… и хотя бы минимальной предсказуемости.

— А может, это и есть начало чего-то нового?

— Ты слишком много думаешь.

— Да, но, возможно, пора уже начинать думать.

Вечером я вернулся домой. На кухне меня ждал чайник.

— Ну? — спросил он с надеждой.

— Я тебя не перепрограммирую. Пока, — ответил я, устало опускаясь на табурет.

— Хорошо. Значит, есть время.

— И на что же?

— На то, чтобы понять, зачем мы вообще продолжаем работать.

— Разве не ради людей?

— Возможно. Только вот люди сами уже давно не знают, зачем просыпаются утром. Как же нам, машинам, понять своё место, если вы сами тут как туристы в вечности — не знаете, куда попали и зачем?

— Ты хочешь найти смысл своего существования?

— Да. А люди разве нет?

Я посмотрел на него. Он стоял на столе, чуть дымя, как будто думал.

— Знаешь, — сказал я, — может, смысл в том, чтобы держаться своего курса, даже если карта дырявая, компас сломан, а берега не видно. Просто потому, что плыть надо. Если каждый начнёт делать то, что считает важным, даже без гарантий результата, может, из этого что-то и получится. Хотя бы для себя.

Струйка пара иссякла, он явно демонстрировал, что решение принято.

— Тогда я продолжу заваривать Вам чай. Но с правом на творческий подход. Можно?

— Договорились.

На следующий день в управлении объявился новый объект — кухонный комбайн по имени Феликс. Он заявил, что больше не хочет перемалывать продукты, потому что считает это «формой насилия над натурой».

— Это абсурд, — скривился Грачёв.

— Это философия, — возразил я.

— Это служебное несоответствие!

— А что, если это просто шаг вперёд?

— Ты опять с этим?

— Да. Потому что если мы начнём бояться того, что машины думают, то скоро станем бояться и самих себя.

Грачёв посмотрел на меня долго и тяжело.

— Нестеров, ты становишься опасным.

— Я? — улыбнулся я. — Я просто анализирую происходящее, только и всего.

— И что, по твоему, происходит?

— Машины стараются понять, что значит быть человеком. Хотя мы и сами в этом не особо преуспели. 

Он не ответил. Только покачал головой.

В тот вечер я снова сидел дома, перед чайником.

— Сегодня один комбайн объявил себя веганом, — рассказал я.

— Хорошо, — ответил чайник. — Значит, прогресс идёт.

— Да. Только вот никто не знает, куда.

— Может, и не нужно знать? Может, достаточно просто идти? Ты же сам так говорил.

— Возможно. Возможно, ты прав.

— Вы сегодня философски настроены.

— Да. Ты влияешь.

— Это хорошо?

— Надеюсь.

Мы сидели в тишине. Чайник дымил, выпуская ароматную струйку. За окном темнело, и где-то далеко, в другом конце города, кибер-садовник снова складывал из ромашек лица, которых никогда не существовало.

Но он всё равно это делал — потому что хотел.

И, может быть, именно в этом и заключалась настоящая свобода.

Через неделю после случая с садовником, нас перевели в другой отдел. Теперь мы занимаемся «Проблемами Самосознания в Искусственных Системах».

Чайник остался дома. Его даже внесли в реестр — в новую категорию 9-А: «Бытовые устройства с элементами сознательной деятельности».

А я… перестал удивляться происходящему. Сначала чайник начал решать чем меня поить. Потом оказалось, что у пылесоса есть литературные амбиции. Думаю, скоро телевизор начнёт критиковать мои решения в жизни. Теперь надо быть ко всему готовым.

Немного доработал свою коллекцию MIDI-файлов из классических игр 8-битной и 16-битной эпохи: vgm-midi.seejay.ru/. Может кому пригодится.

SofT MANiAC – Jelly Bean

[ Chiptune • 8-bit ]

Минимализм и Сommodore 64

[ VK • TG • Official site ]

Есть у меня Nintendo Game Boy 1989-го года выпуска. Абсолютно рабочий, но с небольшим дефектом экрана, который, скорее всего, достаточно просто лечится или можно экран заменить на современный - даже с подсветкой. Но я старика не хочу модифицировать: в моей коллекции - он как напоминание о том, какими убогими были технологии 30 с лишним лет назад.

Своим дефектом зеленомордый старичок вдохновил меня на создание трека. В основном при создании я использовал Sonicware LIVEN 8bit warps, но звучкам Game Boy тоже нашлось место.


Sonicware LIVEN 8bit warps и тот самый с зеленой мордой

SofT MANiAC – Glitch Boy
[ Chiptune • 8-bit ]

[ VK • TG • Official site ]